<Двести лет вместе>,
или О закваске и тесте
Любезный читатель, на сей раз у нас пойдет непростой разговор о самой скандальной книге минувшего года: А.И.Солженицын. Двести лет вместе (1795-1995). Часть I. Иследования новейшей русской истории. Том 7. М. Издательство <Русский путь. 2001. 512 С. Тираж не указан. Редактор тома Н.Д.Солженицына.
Скандальность первого тома исследования, охватывающего 1795 - 1916 годы (второй - на подходе к Питеру), заключается не только в том, что это произведение вызвало буквально шквал диаметрально противоположных рецензий, зачастую, просто зубодробительных, но и горячие кухонные споры, ну, прямо, как при коммунистах, взаимные заушания-оскорбления токующих, как тетерева, оппонентов. Отмечу, что полемика возникла задолго до появления фолианта в печати. Все как всегда: книгу я не читал, но скажу. Одолеть толстенный том не так-то просто, но это никоим образом не смущает спорщиков. Полемисты разделились на два лагеря: одни, ничтоже сумняшеся, обвиняют Солженицына в юдофобстве (антисемитизме), другие - в рабской приверженности сионистским идеям (в русофобстве и юдофильстве). Вот так всегда на Руси-Матушке, что поделаешь: не в Бельгии живем. Масло в огонь скандала подлила смастряченная неким анонимом книжонка: <Александр Солженицын. Евреи в СССР и в будущей России> (М., 2001), к написанию которой Александр Исаевич не имеет никакого отношения.
Не правы и те, и другие. Вот об этом и поговорим. Обвинения Солженицына в антисемитизме весьма не новы. Еще в 1985 году в Конгрессе США недругами писателя были устроены <слушания> по поводу романа <Август 14-го>, мол, роман антисемитский. Книга еще не была переведена на английский, никто из конгрессменов ее не прочитал, однако, жаркие дебаты состоялись только потому, что один из героев романа - М.Богров - убийца П.А.Столыпина - был евреем. Вот так: <Почему я не скрыл, что убийца Столыпина был еврей?.. Нескрытие с моей стороны - это был антисемитизм> (С. 443). Обвинения Солженицына в антисемитизме, а уж тем паче в русофобстве - просто безумны. Читайте книги Александра Исаевича.
Кстати об антисемитизме. При советской власти (начиная с конца 1940-х годов) он был нематериальным, но ощутимым и зловещим. В законах ничего такого не было, а тайные устные инструкции и по сей день не увидели света (прием в элитарные высшие учебные заведения, на престижную работу и т.д.). Правда, открыто советское государство давило любые проявления еврейской многовековой религиозной и культурной самобытности. Я прожил жизнь среди историков литературы, писателей, поэтов, художников, композиторов, ученых. Допустить антисемитское высказывание в нашем <круге первом> было подобно публичному признанию в зараженности венерической болезнью. Несколько лет я провел в заброшенной деревеньке Коровкино в двенадцати километрах от поселка городского типа Сясьстрой. Местные люди - охотники, крестьяне, рабочие целлюлозно-бумажного комбината все, как один, вспоминали добрым словом доктора Шапиро, горевали о том, что тот уехал в Израиль (<небось голодует>). Никаких других евреев за долгие десятилетия они и в глаза не видели. Маргинальные антисемитские <общества>, малотиражная антиеврейская пресса появились в угаре <перестройки>. Свобода способствует как культивированию красивых и полезных <духовных> цветов и злаков, так и - сорняков. Нужно терпеть убытки. Вернемся к книге.
Над циклом романов <Красное колесо> писатель работал 54 года. Над книгой <Двести лет вместе> - минувшие десять лет. Последняя работа Александра Исаевича представляет собой некий сухой остаток тем и проблем, которые он оставил за пределами <Красного колеса>. Солженицын очень стар, посему это исследование представляет собой некое его завещание потомкам. На самом деле книга полна искренней любви и к русским, и к евреям. Солженицын после возвращения из Америки в новую Россию принял на себя странную роль непонятого пророка, над которым не глумится лишь самый ленивый. Его отринули как патриоты, так и либералы. Его монотонные, менторские, императивно-категорические поучения раздражают всех. Что поделать? В этой книге он взвалил на себя миссию Высшего Существа, возжелавшего изменить прошлое. Как? Да рассказать-поведать о нем дробно-подробно, методично, вплоть до занудства, без гнева и пристрастия. Опасная проблематика, как косовское минное поле. Беспристрастный <судия> обращается ко всем нам: <Я призываю обе стороны - и русскую, и еврейскую - к терпеливому взаимопониманию и признанию своей доли греха> (С. 6). Глас вопиющего в пустыне. Увы, никто не хочет услышать бормотание пророка.
Книга наполовину состоит из цитат. Обработав неимоверное количество источников (мемуары, пресса, исторические исследования, три многотомных издания Еврейской энциклопедии и т.д.), Солженицын, как Бог черепаху, раскалывает устоявшиеся, насильственно внедренные в сознание многих поколений мифы. Какие? Например, миф о том, что Россия была для евреев тюрьмой: <За век с лишним под русской короной еврейство выросло из 820 тысяч (с Царством Польским) до свыше 5 миллионов, еще при том отдав эмиграции более полутора миллионов, - то есть рост 8-кратный от 1880 до 1914> (С. 439). Прямо скажем: не самая худшая из тюрем (к началу первой мировой войны в Российской империи проживало существенно более половины мирового еврейства).
Да, царское правительство организовало 10 комитетов, занимавшихся проблемами еврейского меньшинства в России, да, были нелепые ограничения и <стеснительные меры>, но из десятилетия в десятилетие, от царствования к царствованию (вопреки временным <заморозкам> Александра III) жизнь евреев смягчалась, входила в приемлемое русло. Так, пресловутая <пятипроцентная> норма приема евреев в высшие учебные заведения никогда не соблюдалась, превышала на самом деле десятипроцентный барьер даже в столичном Санкт-Петербургском университете (С. 434). Ничего подобного не было при коммунистах. Солженицын напоминает о том, что позорную <черту оседлости> отменили отнюдь не большевики, а Николай II осенью 1915 года (С. 490). Жизнь евреев в Великом княжестве Финляндском, в Польше и Австро-Венгрии была намного тяжелей, чем в императорской <тюрьме народов>.
Исследователь касается весьма болезненных, по сей день кровоточащих проблем. К примеру, первые еврейские погромы были спровоцированы после убийства народовольцами Александра II (царь намеревался даровать исповедовавшим иудаизм все <свободы>), оставшимися на свободе революционерами, которые хотели таким способом внести смуту и брожение в низшие классы. С документами в руках Солженицын опровергает вековую ложь, что гнусные Кишиневский, Киевский, Одесский погромы начала XX века были инициированы властями. Нет, была глупость, бездействие, растерянность военных и чиновников, но не прямой осуществленный зловещий умысел.
В главах шестой <В российском революционном движении> и девятой <В революцию 1905 года> писатель весьма обстоятельно анализирует тот факт, почему еврейская молодежь ринулась расшатывать, зачастую взрывать вековые имперские устои. В 1930-е годы Сталин безжалостно вычеркнул почти все еврейские фамилии из революционного <синодика>. К примеру: в декабре 1876 года в Петербурге, у Казанского собора состоялся первый в России политический митинг, на котором с пламенной речью выступил молодой Г.В.Плеханов, и впервые был поднят красный флаг. Читатель, это ты, возможно, помнишь из школьного курса истории. А кто поднял красное знамя, - Фелиция Шефтель (С. 215). Вот об этом советские историки помалкивали.
В краткой рецензии не расскажешь толком о столь пространном сочинении. Читатель, я просто хочу обратить твое благосклонное внимание на это исследование, потребовавшее от автора трудов неимоверных и подвижнических. Книга написана весьма специфическим языком. Как говаривал Маршак: каков художник, таково и его искусство. Очень полезная книга, мозг проветривает.
Читатель, ты спросишь: а при чем в заголовке <закваска и тесто>. В книге Солженицын восклицает: <Роль маленького, но энергичного еврейского народа в протяжной и раскидистой мировой истории - несомненна, сильна, настойчива и даже звонка. В том числе и в русской истории. Однако она остается - исторической загадкой для всех нас. И для евреев - тоже> (С. 416). В интервью, записанном Виктором Лошаком и опубликованном русскоязычной канадской газетой (2001, N 149, 28 июня), писатель рассматривает версию предназначения <народа Моисеева>: <Евреи посланы как катализатор общественной жизни, движущий катализатор>. В свободной России нам нужно учиться жить с евреями заново, с чистого листа, забыв саднящие обиды, предрассудки, претензии. Кто пожелал - уехал. Кто остался, тот, будучи евреем по крови и вере, добровольно сделался подданным не только еврейской, но и ее Величества русской Культуры. Солженицын пишет: <Евреи получили руку и верность русской интеллигенции. Сила их развития, напора, таланта вселилась в русское общественное сознание. Понятия о наших целях, о наших интересах, импульсы к нашим решениям - мы слили с их понятиями. Мы приняли их взгляд на нашу историю и на выходы из нее> (С. 474). Если это антисемитизм, то пусть у меня язык отсохнет. Итак, закваска-катализатор есть, будем ждать пока взойдет новое и небывалое российское тесто.
Василий Пригодич.
28 декабря 2001 г.
