Василий Пригодич
Поэтическая проза, или Прозаическая поэзия
Любезный читатель, если Ты и не читал Виктора Пелевина (а зря!), то уж фамилию эту слышал, уже много лет она на слуху. Одни серьезные литературные дяди считают его выдающимся писателем (к примеру, я написал серию статей о его творчестве), другие серьезные литературные шаромыжники облыжно обвиняют его в бездарности, в духовном растлении молодежи (я серьезно; ох, душит людей зависть черная и грудная жаба белая).
Передо мной на столе книга: Виктор Пелевин. П 5 (Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана). М. Издательство ╚Эксмо╩. 2008. 288 С. Тираж 150 100 экземпляров (гигантский для серьезной прозы в наши времена).
Читатель, знаешь ли Ты, что такое ╚Пиндостан╩. Да? Нет? Поясню. Слово восходит к названию хребта Пинд в Древней Элладе, пиндосами именовали греков-колонистов, в XIX-XX вв. √ черноморских греков, поселившихся в пределах Российской Империи. В таком значении это слово употребляли Чехов и Куприн. Позже в блатном арго так стали именовать вообще южан. Русские солдатики из миротворческого отряда в Косове стали ТАК называть американских военнослужащих (1999 год). Ныне Пиндостан √ презрительное название США (чрезвычайно популярное в сети и редко встречающееся в печатных СМИ √ жаргонизм).
Эх, Читатель, если бы Ты знал, как люди моего поколения беззаветно любили Штаты (рок-н-рол, буги-вуги, редкие переводные книги и отцензурированные фильмы, журнал ╚Америка╩, добытый у перекупщиков, ╚техасские панталоны╩ (так у Набокова), ╚техасы╩ (до середины 1960-х так назывались ДЖИНСЫ, которые, естественно, нельзя было купить в магазине √ только у фарцовщиков). Плебейские джинсы были не просто штанами, а идеологией (я серьезно). Никогда не забуду. Лето 1974 года. По Невскому фланировали: будущий первый президент Грузии Звиад Гамсахурдиа в джинсовой куртке (это было чудо) и аз, грешный, в ╚фирменных╩ джинсах, которые я купил в Пушкинском Доме у американской специалистки по творчеству Лермонтова. Мы были самые крутые, выражаясь нынешним языком, реальные и правильные пацаны, и барышни с нежными ланитами и лядвиями поглядывали на нас благосклонно.
Прошло четверть века. Американцы нас хорошо отблагодарили за наивную детскую любовь. В угоду им мы бездарно и бесплатно утопили Красную Субмарину, сдуру вывели войска из центральной и восточной Европы, вернулись к историческим границам московской Руси. Наше ближнее зарубежье, нынешнее население которого наши предки своей кровью спасли от поголовного уничтожения, проявляет к потомкам своих спасителей наглую и непристойную враждебность. Про НАТО умолчу┘ Против лома √ нет приема. Увы, нас ограбили и предали.
Писатель крепко ответил властителям и обывателям Пиндостана: ╚Америка √ это фашистская Германия, которой управляют евреи╩ (С. 158). Подобная ╚шутка юмора╩ и подобный ╚юмор шутки╩ заставляют тяжко задуматься в печали и томлении духа. Один из пелевинских персонажей элегически констатирует ╚перестройку╩ во властных элитах: ╚Эпоха политических пигмеев, работающих на Пиндостан, прошла навсегда╩ (С. 86).
На обложке книги есть две надписи. Первая: Based on true story. Простейший перевод: Основано на реальных событиях. Однако возможны и оттенки смысла: ┘на жизненной истории, на случае из жизни. Пусть звучит несколько коряво, но ближе к авторскому пониманию.
Вторая надпись: Предупреждение (так √ жирный курсив с подчеркиванием): Книга написана с применением боевого НЛП (простой курсив). Аббревиатура НЛП означает не что иное, как пресловутое нейролингв┘ Помимо прочего, НЛП √ любимая игрушка серьезных спецслужб всего мира. Всё. Больше не скажу ничего. Читайте сами, если соблаговолите. У явления НЛП есть горячие сторонники и холодные ниспровергатели, ну, как у теории торсионного поля и иных спорных концепций-явлений. Автор честно предупреждает о психическом (психологическом) принудительном влиянии на читателя.
Книга состоит из пяти маленьких повестей (больших рассказов). Перечислять их не буду. Зачем? Если возьмешь книгу в руки, то обрящешь. Что ходить и наводить тень на плетень: книга √ очередной пелевинский шедевр. Правда, шедевр своего рода, в своем роде: трагический, смешной, метафизически ужасающий, занятный, забавный, очаровательный (здесь это не дамское словечко), прельстительный и прочая, и прочая, и прочая. И все это одномоментно, под одной обложкой. Творчество Пелевина √ поэтическая проза сиречь прозаическая поэзия. Ни убавить, ни прибавить.
Одна из важнейших характеристик творчества писателя: Пелевин в гениальном кульбите-сальто сломал шею на восточной мистике: буддизм-даосизм-суфизм-марксизм-ленинизм-еврокоммунизм-маоизм-ваххабизм-чучхеизм и прочий тлетворный ревизионизм. Шея срослась, но криво, головушка буйная не ╚крутится-вертится╩, глаза немигающие смотрят только на Восток (это шутка, но в ней заключено зерно пелевинской прозы). Ох, как говаривали старые диссиденты о коммунизме (а мы переиначим): ╚Буддизм (да и все восточные эсотерические учения) нельзя попробовать, его потом не выплюнешь╩. И все это у Пелевина очень тонко, прочувствованно и умно. Прозаик так пописывает, что аж жидкие поджилки читательские трясутся, и уши оттопыренные инеем покрываются.
Писатель, великий плут и забавник, раскрывает свой творческий ╚метод╩ так: ╚┘то, что Боря Гребенщиков называет делом мастера Бо, простые люди вроде меня √ трансцендентально-экстралингвистическим императивом╩ С. 15).
Художнику все время улыбается, подманивает его, кивает Нежная Дама в белых ризах с нехитрым приспособлением для косьбы в тонких руках. Сделаем важное замечание: захватанная жирными пальцами площадных мистиков-колхозников (дивное пелевинское словосочетание ╚метафизические малины╩) грань между жизнью и смертью в творчестве Пелевина размыта. Жизнь √ иллюзия, и Смерть √ иллюзия. Однако, по мнению прозаика, в наших силах осознать иллюзорность своей жизни, поднять ржавое забрало житейской пошлости и "здравого смысла╩ и выйти под стерильный свет солнца подлинного Бытия. Вот такая программа-минимум. А вот кредо писателя: ╚Быть живым означает рыть русло. А уйти √ означает стать рекой, которая по нему течет╩ (С. 114).
Больше всего на свете, Читатель, я люблю забористую соленую писательскую шутку (с перцем, с солью, с бурлеском гаерским и юмором висельническим). Вот этого у Пелевина (вербального кудесника) немерено (как теперь принято изъясняться). Дамы-девочки и просто дамы, закройте глазки, не читайте дальше, в обморок упадете. Сколько понаписано о нашей ╚суверенной демократии╩. Писатель определил ее афористично: ╚СУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ √ ЭТО БУРЖУАЗНАЯ ЭЛЕКТОРАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ НА ТОЙ СТАДИИ РАЗВИТИЯ, КОГДА ДЕМОКРАТИЯ ОНА ДЕМОКРАТИЯ, А ЕСЛИ НАДО, В Ж┘ПУ ВЫ┘БУТ ЛЕГКО (С. 50, так у автора). Грустная шутка, Читатель, грустная правда. Черный юмор и светлая печаль.
Болит, саднит и ноет сердце нашего суфия-визионера за Матушку-Россию, за ее прошлое, настоящее и будущее: ╚Все новое и хорошее у нас обязательно начинается с какого-нибудь мерзкого преступления. И когда новое и хорошее дает свои плоды, мерзкое преступление тоже дает свои плоды и в результате все смешивается и гибнет. Это что-то невероятно древнее, грустное и неизбежное √ здесь всегда так было и будет╩ (С. 99).
Полное впечатление о книге Пелевина я осмелюсь выразить не в логических суждениях, а в своеобразном лирическом отступлении.
Солнце. Море Лаптевых. Пальмы и осины. Читатель, друг мой высокий, представь себе, что, повалявшись часика три на пляжном песочке, выпив четыре бутылочки пенного пивка ╚Сансара╩, поглазев на пучеглазых девок, ты сдуру, от нечего делать, покупаешь у вульгарного зазывалы билет в балаган под открытым небом (╚типа╩ сочинского ╚Летнего театра╩). Вошел, взял в буфете баночку джин-тоника ╚Тримурти╩ и пакет чипсов ╚Амитаба╩, сел. Начинается концерт-солянка. Ну, занафталиненные поп- дивы поют под ╚фанеру╩ и силиконовыми титьками трясут. Скукота.
Занавес. Перемена декораций. Сцена разъезжается. Пара сотен солистов Краснознаменного хора Советской Армии громоподобно, так, что колонны, устремленные в небо, сотрясаются, заводят любимую песню моего детства: ╚Сталин √ наше знамя боевое╩. Занятно.
Тут выскакивают юмористы-речетворцы в потертых пиджаках, густо осыпанных перхотью, и несут такую околесицу препошлейшую, что мухи дохнут и блевать до головокружения хочется. Айн-цвай-драй. Сцена вновь подвергается деконструкции: выезжает оркестр Мариинского театра и под водительством Валерия Гергиева ╚урезывает╩ ╚Полет Валькирий╩ из оперы Лао-цзы ╚Дао дэ цзин╩.
Гаснет свет, зал трансформируется в сцену, сцена √ в зал, зрители и музыканты, сбросив телесную хитиновую оболочку, в обнимку неспешно отправляются в ╚Путешествие на Восток╩ подураганным ветром ╚нечеловеческой музыки╩, которая, оказывается, сама себя продуцирует. Концерт окончен. И жизнь окончена. И опасные духовные приключения завершены. Но горит ледяной огонь дерзновенного соперничества с Творцом (художник творит свою Вселенную), свистят крылья духа, сияет вечными алмазами вечное небо.
P.S. В следующем выпуске потолкуем о книге Владимира Сорокина ╚Сахарный Кремль╩.
