без устали
11.04.2001 |
|
27.03.2001 |
|
25.03.2001 |
|
21.03.2001 |
|
21.03.2001 |
Аскольд верхом на Дире
Заранее настроившись против настырных драмоделов, злоупотребивших гостеприимством "Русского переплета", я открыл наугад "Драматургию Максима Курочкина" - и был приятно разочарован. Нет, сомнение в жизнеспособности пьесы на плоском, как доска, компьютерном экране осталось, но поди узнай, зачем Курочкин вздумал представить свои сценические замыслы в столь антисценическом варианте. Ско-рее всего из отчаяния: драматурги сегодня - самая обойденная братия, ютящаяся на за-дворках отечественного Парнаса. (Боже, как позорен в постсоветской России удел профессионального литератора!) Преодолевая мучение, вызванное необходимостью клацать всеми этими мыш-ками и клавишами, я принялся за "Аскольдов пир" и со второй реплики преисполнил-ся самых теплых чувств. Позвольте, да это изящная и одновременно безумно смешная импровизация на темы древнеславянской истории: не пародия, но именно импровиза-ция, причем в историческом чутье автору не откажешь. Дир действительно мог быть хазареянном, следовательно, евреем; и как знать, может, именно в таких отношениях пребывали тогда, в той доисторической мгле, Аскольд, Рюрик и князь Игорь. Темна вода во облацех, а фольклорно-летописные предания никогда не вызывали у автора сего особого доверия. Дело не в этом. А в том, что драматическая манера Максима Курочкина талант-лива какой-то уникальной талантливостью. Таких пьес до него никто не писал. Персо-нажи разговаривают на каком-то уморительном воляпюке, воспроизвести который возможно, только процитировав пьесу от начала до конца. Впрочем, от небольшого фрагмента все-таки не удержимся:
Дир. Ой, болят мои ноги. Ну, когда внесут ясность в еврейский во-прос? За эту шею меня вешали, за эти больные ноги меня тоже вешали (спасибо Ягве, что в этих славян нет справных веревок), за эти руки меня вчера обещал повесить светлый князь Аскольд, а сегодня он уже хочет вешать Ди-ра за то немногое, что ему еще дорого /.../.
Но нет: вне общего контекста прелесть эпизода пропадает. Остается просить чи-тателя поверить на слово: это действительно очень смешное и стилистически точное произведение, причем совершенно оригинальное: его попросту не с чем сравнивать. Менее удачна, но тоже талантлива "Стальова воля". И тоже недоумеваешь, за-чем автору вздумалось писать обширную трилогию из жизни польского средневековья. Однако, и здесь масса остроумного и этнографически точного материала. Проведя сту-денческую младость в Вильне, а ныне пребывая во Львове и близко общаясь с носите-лями польской культуры, автор сего свидетельствует, что и польский исторический "запах эпохи" уловлен Максимом Курочкиным чрезвычайно верно. Странный, очень странный писатель этот Курочкин. В нынешней литературно-театральной суматохе его ориентальные стилизации вряд ли могут рассчитывать на успех. Здесь требуется очень специфический ценитель: гурман, тонкоперстый оскаруайльдовский smakosh. А вот третья из представленных в "Русском переплете" пьес ("Лысый затылок") - лучше бы автор вообще не предъявлял ее разночинной сетевой аудитории. Она пропросту непонятна. Это такой плохо пережеванный Самуэл Беккет. Курочкин, возможно не думал подражать знаменитому абсурдисту (он для этого слишком аутентичен), но аналогия напрашивается, и она не в пользу "Лысого затылка". Единственным остро-умным ходом является то, что в конце пьесы герой оказывается беременным девятиме-сячной беременностью. Но в заключение мы все-таки должны развести руками: нет традиции. Отсутствует культурный контекст, в рамках которого драматургия Курочкина стала бы по-нятной широким массам читающих и смотрящих. Сегодняшняя театральная культура говорит со своими юзерами совершенно другим языком. Несмотря на жизнерадостную биографическую справку о том, что пьесами Максима Курочкина заинтересовались московские театральные коллективы, позволим все-таки усомниться в их гарантиро-ванном сценическом успехе. Для этого, повторяем, нужны режиссеры, актеры и зрите-ли одной с Курочкиным группы крови, а она у него уникальная:
Или: "Стальова воля" оказывается к концу трилогии космической станцией, на которой продолжают, однако, средневековый спор польская шляхта и украинское ко-зацтво. (Знание автором польского и украинского языка не подлежит сомнению). Но это лишь один из сюрреалистических эпизодов, которыми изобилует странный, невоз-можный, а вместе с тем этнографически узнаваемый мир Максима Курочкина. Автор, скорее всего, обречен на талантливое одиночество. Хорошо это или плохо? Для абсо-лютного большинства это трагедия. Но здесь такой случай, что "по-другому" автор просто не может. Остается пожелать ему писательского и человеческого мужества и доложить, что по крайней мере один поклонник у него имеется. Trzhymac sie, panie Maksimie! Jeshche Polska nie zginela!
|
16.03.2001 |
|
14.03.2001 |
|
13.03.2001 |
|
12.03.2001 |
|
12.03.2001 |
|
07.03.2001 |
|
01.03.2001 |
|
17.02.2001 |
|
13.02.2001 |
|
12.02.2001 |
|
03.02.2001 |
|
23.01.2001 |
|
16.01.2001 |
|
10.01.2001 |
|
09.01.2001 |
1|2|3|4|5|6|7|8|9 |
Добавить статью |
![]() |
Редколлегия | О журнале | Авторам | Архив | Статистика | Дискуссия
Содержание
Современная русская мысль
Навигатор по современной русской литературе "О'ХАЙ!"
Портал "Русский переплет"
Новости русской культуры
Для тех кому за 10: журнал "Электронные пампасы"
Галерея "Новые Передвижники"
Пишите
![]() |
© 1999 "Русский переплет"