<Мы полетим через пространство >
(явление поэта)
Явление (выявление, проявление) поэта - процесс отнюдь не мгновенный, фанфарно-бравурный в сполохах бенгальского огня и треске фейерверка (процитирую Татьяну Калашникову: <Восторг, возбужденье, фанфары>), нет, это некое магическое действо, долгое, вязкое, почти интимное, когда в зеркале рифмованных текстов сквозь мутное стекло возникает двоящийся лик, а потом живое лицо словесника-художника. Книга поэта - бестиарий, населенный баснословными тварями-созданиями, целый мир с океанами и материками, миниатюрная вселенная с созвездиями и галактиками. Стихотворения требуют вдумчивого и внимательного изучения, понимания (сопонимания), переживания (сопереживания). Вот о таком сборнике и поговорим, любезный читатель.
Имя Татьяны Калашниковой хорошо известно как на <бумаге>, так и в <сети> (так скажем). Спародирую суконный язык советских <листков по учету кадров>: Род. 2 декабря 19 (год не укажу, ибо пишу о даме, скажу лишь о том, что Татьяна молода и красива. Ох, телесная красота - тяжкий крест, который.., впрочем, я сейчас не об этом) на Полтавщине в семье служащих (нельзя же было писать: в русской интеллигентной семье). Математик. Оконч. факультет кибернетики Киевского государственного университета. В настоящее время ПМЖ - Канада. Работает в сфере компьютерных технологий. Профессионально (так теперь принято изъясняться) пишет стихи и прозу (как для взрослых, так и для детей). Опубликовала два сборника стихотворений. Мало сведений? Нет, много: все остальное - в стихах (духовная, душевная, житейская, женская автобиография поэта). Читай и обрящешь.
Читатель, Ты знаешь, что такое поэзия? Я - не очень. Существует немыслимое количество дефиниций, но все хромают. Приведу определение Иосифа Бродского (в книге Калашниковой есть стихотворение, ему посвященное): <Поэзия не развлечение и даже не форма искусства, но скорее наша видовая цель. Если то, что отличает нас от остального животного царства - речь, то поэзия - высшая форма речи, наше, так сказать, генетическое отличие от зверей. Отказываясь от нее, мы обрекаем себя на низшие формы общения, будь то политика, торговля и тому подобное: это колоссальный ускоритель сознания и для пишущего, и для читающего. Вы обнаруживаете связи и зависимости, о существовании которых и не подозревали: данные в языке, в речи. Это уникальный инструмент познания> (Бродский Иосиф. Большая книга интервью. Второе, исправленное издание. М., Издатель Захаров, 2000. С. 603 (июль 1995; интервью <Московским новостям>).
Отменно сказано: все точно, все в <тему>. Добавлю одну фразу: замечательный поэт Алексей Ивантер любит дискутировать о том, что поэзия - <функция языка>. Верно и дельно!
Явление поэта Татьяны Калашниковой для меня чрезвычайно отрадно. Почему? Я - робкий составитель рифмованных текстов и статей старопитерской школы после безвременной кончины своего друга поэта Виктора Кривулина (март 2001 г.) впал в некий отчаянный соблазн: мол, стишки с нами умрут, никому они (и мы) не нужны, наше дело пропало и т.д. Но совсем недавно один достойный молодой господин моей седой бородой ткнул в клавиатуру: мол, заряжай <поисковые машины> и трудись, привел ряд имен, <читай дурак - учись> (подлинная дарительная надпись Есенина на книге стихов, адресованная Ивану Приблудному). О, радость бестелесная: есть поэты молодые и пребудут. В пространном списке были имена Наили Ямаковой, Александра Кабанова, Сергея Соколова, Olwen, разумеется, Татьяны Калашниковой и иных (братья и сестры, простите, что не назвал всех, но вы знаете, что Бог наградил вас тяжким и скорбным служением-жребием поэта).
Книгу Татьяны Калашниковой, разумеется, можно читать подряд. Но я бы рекомендовал медленное чтение-вживание-вчувствование по два-три стихотворения на ночь. Почему? В них преизбыток некоей сумеречной энергии, которая на простецком языке именуется лирической волной. Стихотворения Калашниковой - отнюдь не усладительное чтение: нужно думать и страдать (сострадать). Ну, так это же стихи, а не дамский роман. Кстати, никакой <дамской> лирики в русской поэзии нет: есть лирика, продуцированная женщинами-поэтами (почувствуйте разницу, как сказано в пошлой рекламе). Тексты Татьяны Калашниковой настолько насыщены эмоциями и подлинными переживаниями, что могут вызвать у поверхностного читателя отторжение-непонимание. По этому поводу осмелюсь процитировать фрагмент своей статьи об антологии русскоязычных (слово-то какое мерзкое) литераторов Финляндии: <Читатель, открою тебе сакральную тайну: стихи не рассчитаны на понимание, они представляют собой набор ассоциативных рядов, запечатлевающих некие эмоциональные знаки-фантомы, которые должен уловить читающий про себя или вслух, и все. Плохих стихов не бывает, бывают плохие рифмованные тексты, но это совсем иная опера ("Коммунистов славный форум // Славим комсомольским хором..." и т.д.). Если ты не "понимаешь" того или иного поэта, то это твоя проблема, читатель, а не автора> (Василий Пригодич. "Иные волны", или "Братья и сестры" из Суоми // London Courier, 2002, N 173, 6-9 September. P. 19).
Вот так и, увы, только так.
Отдельные строки Татьяны Калашниковой сразу <цепляет> навсегда прихотливая память. Приведу лишь один пример:
<Мне взойти на свежий сруб мило,
И не страшен мне палач в черном, -
Пятый год, как я себя схоронила,
Уж могилка поросла дёрном>.
Нет, не удержусь, еще:
<Посев отцвел, и срезан колос
Для поминального венка>.
Это для нас, это про нас с Тобой, возлюбленный читатель. Стихи есть стихи, не больше, но ни в коем случае не меньше. Помимо лирики в книгу Татьяны Калашниковой входят самобытные <Поэмы. Сказки. Баллады>. Я - дедушка бывалый, за десятилетия поднаторевший в литературных игрищах, меня трудно чем-либо удивить. А вот Татьяна Калашникова меня удивила мастерским, технически совершенным венком сонетов <Зарисовки из жизни поэтов> (не многим русским поэтам оказался по силам этот чудовищно трудоемкий, неподъемный жанр).
Хорошая книга! Dixi! Копеечных просодических неточностей-<блошек> пусть <взыскуют> иные критики (имя им - легион). Возрадуйтесь, девы, матроны, отроки и мужи брадатые: поэт пришел (и не уйдет)
Василий Пригодич,
член Союза писателей Санкт-Петербурга,
член Международного ПЕН-клуба.
8 августа 2003 г.
Петергоф.
