04.09.2021
09:48

В просаке?

03.09.2021
09:55

Естественным образом консенсус сословий невозможен

02.09.2021
14:53

В бесконечности бредущий Бродский

Хорошо бы умереть вдруг и не терять ясности сознания до самой смерти. Я б тогда так бы и прожил до конца, делая то, что каждый день делаю: пишу статьи в защиту такого полезного теоретического допущения как подсознательный идеал автора произведения, “текстовые” следы которого указывают на содержание этого идеала той странностью, какую странность себя являет на время создания произведения.

Хорошо б после смерти увидеть маму и Наташу. Но это уже из запредельных желаний.

Мама – по инерции, а Наташа… Только адова жара, заставившая меня буквально никуда не отходить от струи воздуха в спину от напольного вентилятора, пущенного на полную мощность, оторвала меня от утренних прогулок, где две вещи напоминали мне о Наташе: одна – огромная фотография с видом города, где сидит в примечательном месте женщина, ну копия Наташа, другая – надпись масляной краской на тротуаре: NATASH и сердечко вместо последней буквы. На фотографию я поворачивал голову, а надпись аккуратно переступал. – Теперь не хожу.

Зато я вот наткнулся на такое название статьи: “Феномен формирования “литературных репутаций” или немного о восприятии поэзии Бродского в России в 1960-ые годы”.

Наташа, знавшая, любившая и певшая тысячи песен, пела и “Пилигримов”, но раз сказала, что не любит слова: слишком шикарные. А она до замужества была активным членом всесоюзного движения КСП (Клубы самодеятельной песни). Певали там и “Пилигримов”. Так на фоне ТЕХ песен Бродский выглядел-таки чужаком. Хоть общий тон ТЕХ песен тоже, как у “Пилигримов”, был минорный (движение было оппозиционно бравурности и натянутому оптимизму официально разрешённой эстрады).

Пилигримы

Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы, звезды горят над ними, и хрипло кричат им птицы: что мир останется прежним, да, останется прежним, ослепительно снежным, и сомнительно нежным, мир останется лживым, мир останется вечным, может быть, постижимым, но все-таки бесконечным. И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. …И, значит, остались только иллюзия и дорога. И быть над землей закатам, и быть над землей рассветам. Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам. 1958

Грусть авторских песен в 60-х годах была от предчувствия – для левого крыла движения, что спасти социализм от заболевания вещизмом всё-таки не удастся, - а для правого крыла, что вернуться в капитализм всё-таки тоже не удастся. Но. Всё-таки это были песни оптимистов, оптимистов аж ребячьей категории (“Вот-вот и взойдёт”, - как пел Высоцкий). Идеал и правых и левых был типа трагического героизма. И он был как бы земной. И от демократичности чурался шикарности.

Никакой этой политичности не было в сознании у певшей молодёжи. Впрочем, моя жена сказала мне, что движение разделено на левых (большинство, с Окуджавой как символом) и правых (меньшинство, с Галичем). Что Окуджава очень скоро перешёл к правым, то другой разговор. Оппозиционность осознавалась, но слабо. И Галича тоже пели левые, и Окуджаву – правые. – Так зато на разборчивость есть подсознательное.

И оно заставило Наташу “Пилигримов” шикарностью (даже в тексте есть это слово: "шикарных”, помимо "ристалищ”, “капищ”, “храмов”) негативно выделить. Хоть, если б она была совершенно аполитичная, она б отдала должное исключительности Бродского. Говоря моим сегодняшним языком, у Бродского ж тоже чуется (в той же исключительности), наличие подсознательного идеала, то есть художественность налицо.

Тут я подхожу к трудному моменту. Ницшеанство, подсознательный идеал автора, трудно постижим для большинства. Нынешних людей, по крайней мере. В античности, может, было наоборот.

Нет, осознаваемая, земная часть ницшеанства (можно даже сказать – недоницшеанства) – исключительность вседозволенности для сверхчеловеков хорошо понимаема. Один их трёх главных умственных движений ХХ века (либерализм, коммунизм и фашизм) недоницшеанство исповедовал, и всем хорошо знаком. Но не ницшеанство. Не его философская глубина. Радикальнейшим образом отвергающая просто всё на Этом свете. И тогда куда убегающая? – Вообще в принципиально недостижимое метафизическое иномирие. – Это какой-то сверхпессимизм. Радость от него только творцам (сумевшим дать ему образ) да восприемникам (сумевшим через этот образ почувствовать ЧТО-ТО, словами невыразимое).

Что в такое сверхотчаяние повергло Бродского, причём довольно рано, пусть обнаруживают другие. Моё же дело заметить, что негативизм ("но все-таки”), приданный слову "бесконечным”, как раз и есть от-обратного-образ иномирия. (Согласитесь ли, что к понятию “бесконечность” вообще-то относятся с пиететом.)

Тут надо объясниться.

Есть так называемая потенциальная бесконечность, как бы обычная, выражаемая словосочетанием: “всегда можно сделать ещё одни шаг”. И, согласитесь, можно представить, каково этому шагающему уже долго-предолго. Ну до крайности плохо, да? Оттого он готов хоть к чёрту на рога. Большинство и не попадает в такое положение, отступившись гораздо раньше. (Потому и представить такое состояние большинству трудно.)

А есть в математике (она, так случилось, даёт хорошие образы для понимания всей этой сверхсложности) так называемая актуальная бесконечность. Как будто вы сразу, без труда, оказываетесь в ней. Кантор доказал, там можно вести себя по-хозяйски: бесконечности, оказалось, можно складывать, умножать… Иномирие! Позитив, но какой-то чёрный. – Вот туда и удирает настоящий ницшеанец из этого скучного, скучного, скучного мира.

Где "не будет толка / от веры в себя да в Бога”.

Учился Бродский плохо. Узнать про потенциальную и актуальную бесконечность ему было негде. Но математика ж отражает мир. И в мире есть, пусть и мысленные, запредельности. Вот его гениальный мозг их и постиг как-то. И, факт, привлёк, чтоб дать образ метафизическому иномирию, подсознательному идеалу своему. Образ – от обратного. Пилигримы – долго-долго идущие, которым надоело, несмотря на всю их веру. Обратное им и их цели – иномирие.

Умение дать образ подсознательному должно вкусом цениться как положительное. А Наташе не нравились слова Бродского. У неё не было достаточно вкуса? – Да нет. Она сознанием отрицательно отнеслась к тому, что её подсознание восприемника выдало “содержательно” как метафизическое иномирие. Она была очень жизнелюбивый человек. Сознание б не смогло выдать своего “фэ”, если б вкус не раскрыл сознанию глаза.

12 августа 2021 г.

01.09.2021
18:17

Почему гремело имя Рафаэля

31.08.2021
08:23

Зануда

30.08.2021
07:53

Раздумья над заметкой искусствоведа Тамары Зиновьевой о живописи Яны Эзар

29.08.2021
18:05

Мне больше повезло (о Джорджоне)

29.08.2021
18:04

Мне больше повезло (о Джорджоне)

28.08.2021
09:12

Одна литературовед…

27.08.2021
18:10

Увы, поучение

25.08.2021
12:01

Зла не хватает (О Ян ван Эйке)

24.08.2021
08:37

В чём причина бледнописи Бруни

23.08.2021
10:13

Нецитируемость художественного смысла

22.08.2021
08:48

Вот нравится и хоть бы что

20.08.2021
13:01

Перевожу Пунина на общечеловеческий язык (О Митуриче и Тырсе)

19.08.2021
09:50

У кого поражение с треском?

18.08.2021
11:42

Чекмарёв

17.08.2021
09:05

Рафаэль и… спираль

16.08.2021
09:07

Моё поражение

15.08.2021
13:02

Почему Писсаро бросил пуантилизм и дивизионизм