11.11.2022
09:35

Зачем я пишу об уже не раз разбиравшемся мною художнике

10.11.2022
20:47

«Соцреализм» и соцреализм

09.11.2022
16:36

И опять о Дюшане

08.11.2022
14:15

Как был не сброшен Пушкин с парохода современности

07.11.2022
18:43

Каюсь

06.11.2022
10:42

Какая ещё одна странность у Джотто указывает на его подсознательный идеал

04.11.2022
21:38

Господи! Помоги.

03.11.2022
16:36

Магия искусства

02.11.2022
11:30

Так тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат

01.11.2022
09:29

Вот что это такое?

31.10.2022
21:26

Трактует произведения очень странно

28.10.2022
13:39

Чувствую, что получил щелчок по носу, а в чём он – не понимаю

26.10.2022
10:25

Обязаловка

 

Может ли быть моему читателю интересно то, про что я вменил себе в обязанность писать? Вменил. Не, как обычно: что-то забрезжило – и я бросаюсь фиксировать проблески. А под ярмом…

Шанс есть. Потому что я совершенно ничем и никем не стеснён. Т.е. это будет акт свободы, который симпатичен за одно то, что он совершенно ничем не ограничен, кроме здравого смысла. Ведь жизнь показала, что я настолько заоригинальничался, просто следуя сермяжной логике, что с кем бы, конкурентом на привлечение интереса, ни сравнился я, это автоматически получается интересно. Ибо другие логике или правде не совсем следуют.

Вот, например, “Географ” (Около 1668-1669) Вермеера (см. тут). Я ж посмел предположить и пробовать доказать, что это картина-насмешка над пустым занятием, поиском, где на планете был библейский рай. Что картина написана по замыслу ума, а не движима была вдохновением (подсознательным идеалом). Что все, возможно, вещи Вермеера имеют такой характер. Из чего следует, что это второстепенный художник. И не стоит особого внимания.

Нет, я откажусь от своей версии под давлением железных аргументов, если они встретятся. Дело в том, что я приступаю к чтению очередной заметки Киры Долининой, и ожидаю, что, как всегда, почти ни в чём, написанном об этой картине (если таковое вообще будет {она мастер о собственно картине ничего не сказать}) с нею не совпаду.

Итак.

"6 сентября 2016

Мир в интерьере

“Географ” Яна Вермеера из Штеделевского художественного

института во Франкфурте-на-Майне, Государственный Эрмитаж

На сегодняшний день подлинных картин Вермеера в мире насчитывается тридцать пять [насмешнической сути нашей картины это не касается]. Время от времени делаются попытки прибавить к ним хотя бы одну, но они быстро проваливаются. Самая убедительная попытка была сделана великим поддельщиком Хансом ван Меегереном в начале 1940-х, но и она закончилась полным фиаско да еще с тюремным финалом [и это не про суть “Географа”].

Работы ван Меегерена, правда, на современный взгляд вообще рядом с Вермеером не стояли, но желание обрести своего Вермеера у его покупателей было велико, а точных знаний о предмете (как и качественных цветных репродукций) гораздо меньше, поэтому их ошибки вполне понятны. На этом эпизоде чуть более чем полувековая вермеерова лихорадка закончилась – пришлось смириться с тем, что все вещи известны и они наперечет. И, что гораздо сложнее, пришлось смириться еще и с тем, что в конце XIX века, когда с легкой руки переоткрывшего Вермеера миру Торе-Бюргеру он вошел в дикую моду, у американцев было куда больше денег, чем у европейцев, и львиная доля сокровищ уплыла за океан. России тоже есть что тут оплакать – несколько Вермееров проходили через руки русских коллекционеров, но либо были проданы ради пиковых цен, либо вовсе показались неубедительными (так, например, мы потеряли “Аллегорию веры”, попавшую в собрание Дмитрия Ивановича Щукина и считавшуюся в Москве работой малого голландца Эглона ван дер Нера). Сомневаясь в правильности атрибуции, владелец картины отправил ее за рубеж, сейчас она в Метрополитен-музее [Так. В этом абзаце та же история].

Приехавший к нам “Географ” – вещь датированная (1669), подписанная (даже дважды)…” (Искусство кройки и житья. НЛО. 2019. С. 21-22).

О. Это конкретность принадлежащая “Географу”. То есть можно о ней порассуждать с точки зрения сути картины, - насмешнической, повторяю. (С иной точки зрения рассуждения вообще имеют характер, если по-плохому, болтовни или притворства, будто говорящий что-то смыслит в искусстве, тогда как на самом деле не смыслит глубоко.)

Что с подписью не то?

"Из 35 общепризнанных картин Вермеера 25 имеют подписи… Четыре подписи, о которых когда-то сообщалось, больше не могут быть обнаружены, и три картины когда-то имели подписи других художников, прежде чем они были правильно приписаны Вермееру. Только три подписи сопровождаются датами. Одна картина имеет две подписи, одна из которых сопровождается датой. Ни разу Вермеер не сопровождал подпись фразой “f[ecit]”, что часто сопровождает подписи на многочисленных голландских картинах того периода” (гуглоперевод из http://www.essentialvermeer.com/references/signatures.html).

Какой-то человек Вермеер, противоположный мне.

Вспоминаю себя школьником старших классов… Я часто-часто тренировался подписываться. Сперва избирал, из чего подпись будет состоять. Остановился на первой букве имени, первой букве фамилии и одна буква пишется как бы поверх другой. Потом избирал длину подписи. Выродилось это в последнем итоге в двух названных буквах. То есть я надеялся подписывать в будущем что-то важное, для чего подпись моя должна была быть трудно подделываема.

Ну и я не умею шутить, хоть очень охотно смеюсь над шутками других. Начав общаться с девушками я быстро понял, что не умею и врать, и что вообще врать – это не моё: надо помнить, кому что соврал, и помнить долго. А мне что-то долго помнить не удавалось. Так я и вообще отказал себе в сочинении шуток и розыгрышей.

Мне стыдно было подписываться только, когда попал в банду (и остался в ней, поняв, куда попал), грабившую бюджет под видом, что мы разрабатываем нечто, тогда как это было ничто (в лихие 90-е годы).

А Вермеер был скрытый шутник. Собственной ценности в своих шутках не видел. (У него это были изошутки.) А подтрунивание над человеческой низменностью он, надо думать, не считал достойным названия высокого искусства. И совсем не озадачился выбором себе подписи. И чуть не каждый раз, вспомнив, что, может, надо вещь подписать, он подписывался иначе.



И абы где.



Места подписей на холстах, условно разделённых на 9 квадратов.

Числа соответствуют номеру картины в тексте, описывающем разные подписи Вермеера.

Под номером 22 в той статье известная всем картина



Вермеер. Девушка с жемчужной серёжкой. 1665.

Насмешка в том, если хотите, что не для такой простушки такая жемчужина. Ей дали надеть, пока позирует, и всё. А она расчувствовалась. Об этом я даже фильм какой-то видел. Служанку позвал знаменитый и богатый художник позировать, дав надеть жемчужную серьгу; она сексуально возбудилась от чести позировать, быть запечатлённой на века и от пусть и временного, но красования, в жемчуге; и – скромная всё-таки – бросилась после сеанса к безнадёжно ухаживавшему за нею парню и отдалась ему.

Вот этак, думаю, можно увидеть насмешку в любой вещи Вермеера. И никакой тайны в них нет. Всё это произведения прикладного искусства (цель - подтрунить). И он, думаю, осознаёт свою низкую ценность и бездумно относится к подписи. Подписывает так абы как, что и утратить подпись было как раз плюнуть. Какая-де разница?.. Так пропали 4 подписи, про которые писали, что они были. Нельзя числить подписанными и три, подписанные другими. Итого подписанных остаётся 18. И только три сопровождаются датами! – Понятно, что, когда он вздумал подписывать “Географа”, он вспомнил весь ералаш с подписями и, опять шутки ради, подписал дважды, раз с датой. Да и то – искажённой: 1669 - MDCLXVIIII.

Но читаем дальше:

"…очень знаменитая и одна из самых загадочных в вермееровском корпусе. Она сделана как бы по тем же лекалам, что и женские “портреты” художника, – окно слева, сильный источник дневного света, прямые углы мебели и рам, одинокая фигура у окна, светоносные поверхности бумаг и светопоглощающие поверхности тканей и ковров. Тишина, покой, умиротворение, одухотворение повседневности, метафизика банальности [Не замечено главное: насмешничество над увлечённостью какой-то высокой деятельностью, выраженной бедламом в комнате. Не в себе персонаж, а художнику, тёмному человеку, не понятно, чего это он. – Я вспоминаю сцену из сериала “Белая гвардия”:

Петлюровец смотрит на уличный фонарь, и он его слепит, и он стонет.

- Чого, Микита?

- Очі мені ріже ця чортова лампа. Як ножем ріже.

- Ріже? Стрільні до неї.

- I то…

- Пан бунчужний!

- Не знаю, коли буде зміна. Обіцяли опівночі, а коли в них опівночі, один біс знає.

- Я не про зміну.

- А нащо ти мене тоді кликав?

- Від лампи в мене в очах різь, і сльози течуть. Дозвольте мені стрільнути в неї, пане бунчужний.

- Та стріляй, чорт із нею

Стреляет. Фонарь разлетается. Окрестность потемнела.

- Ой, як добре! А ну дай мені.

Теперь стреляет бунчужный по другому фонарю. Становится ещё темней.

- Господин бунчужный?

- Давай.

Третий петлюровец стреляет по ещё одному фанарю. Становится совсем темно.

- Ах ти чортів син! Як же ми тепер патруль триматимемо?

Кто такой Вермеер? – Сын ткача и хозяина постоялого двора, который продолжал заниматься шелкоткачеством, а также был зарегистрирован в делфтской гильдии Святого Луки в качестве торговца предметами искусства. У кого он учился живописи, не известно. Может, у кого-то не гордого. Может, и не диво, что он заимел высокое мнение об искусстве вообще и низкое – о голландском, темы которого были очень уж низкими сравнительно со странами-соседями, чей пафос: "драматический, патетический, романтический, исторический и сентиментальный” (Фромантен. Старые мастера.), - был намного величественней. А у него самого, у Вермеера, ещё и насмешничанье…].

В то же время “Географ” как бы вообще не очень понятно, о чем написан. Тут даже фигура главного героя вызывает кучу вопросов: название “географ” не авторское, оно окончательно прилипло к картине не так и давно, в каталогах XVIII века она проходила под названиями “Математик”, “Философ”, “Архитектор”, “Геометр”.

Портрет молодого человека в домашнем платье, на минуту отвлекшегося от своей работы явно технического (измерительного?) свойства. Об этом циркуль в его руке, фолиант перед ним, свернутые чертежи (карты?) под окном. Об этом же глобус на шкафу за его спиной и часть карты на стене. Последние никоим образом не соотносятся напрямую с географическими занятиями – наличие земного (а чаще всего и второго – зодиакального) глобуса в композиции у голландцев XVII века могло напрямую отсылать к жанру vanitas [о суете сует], а могло быть частью интерьера состоятельного горожанина, социальным означающим. Тут важно также, что весь XVIII век эта картина шла в паре с другой, названной “Астроном” (1668, Лувр), на которой похожий (а может быть, и тот же самый) молодой человек в домашнем платье сидит у того же окна, на фоне того же шкафа, а перед ним зодиакальный глобус (как бы недостающий предмет первой композиции).

Ускользающее понимание сюжета тем не менее совершенно не мешает созерцанию этого шедевра. Это тот случай, когда понимание могло бы добавить, но никак не в корне изменить впечатление от картины. [Ускользание вполне могло быть маскировкой: иначе – при более явной насмешке – заказчик мог вообще отказаться покупать вещь] Да и был ли особый сюжет? Или это парный портрет? Век модернизма [эпоха модернизма начинается у Долининой с импрессионизма, с чем я тоже не могу согласиться: вполне себе мирным был импрессионизм] любил в Вермеере не конкретику, а именно что то самое впечатление (impression), которое удавалось ему чуть ли не лучше всех импрессионистов вместе взятых. Это когда глаз не оторвать, когда в картину входишь с головой, когда улочки, комнаты и “Вид Делфта” всю жизнь будут казаться тебе символом земного рая, свет, льющийся из вермееровского окна, – идеальным, а каждая пылинка в его луче – отражением вселенной” (Долинина. С. 22- 23).

Собственно, можно уже не возражать. Все возражения представлены выше.

22 октября 2022 г.

25.10.2022
19:17

Небывальщина

19.10.2022
16:16

Яндыганов – звенеть этой фамилии

17.10.2022
14:10

Страдания по родине

16.10.2022
15:26

Интимность

15.10.2022
18:53

Проклятье формализма

13.10.2022
09:28

Честность и нечестность

11.10.2022
12:37

Разгадка двух загадок Альфонса Мухи