27.11.2020
23:34

Против трёпа

26.11.2020
14:33

Чехов против Васнецова

24.11.2020
13:42

В науке об искусстве легко не заметить собственную глупость

23.11.2020
13:28

Столько разговоров, что я запомню фамилию Дугаржапова

22.11.2020
14:25

"Фэ" Фешину

21.11.2020
15:34

Про символизм

20.11.2020
17:46

В помощь ныне белорусскому народу

19.11.2020
11:46

Некрасов некрасив

18.11.2020
20:33

Случилось!

15.11.2020
11:43

Патриотизм и патриотизм

14.11.2020
13:48

Какой стыд!..

13.11.2020
20:55

Единство власти и народа: массам - темноту

12.11.2020
13:22

Нарываюсь снова

09.11.2020
13:25

Зависимость

07.11.2020
14:58

А не пора ли опуститься до художника нашего Шилова

06.11.2020
16:22

Корина – даже фонетическая укоризна, что взяли её в Третьяковку

05.11.2020
21:04

Ну чем не Левитан?

04.11.2020
12:01

Ух, накажет меня Бог за гордыню...

Поражаюсь я, как это меня когда-то озарило… (Дальше аж страшно подумать, как я разочарую сейчас читателя, прельствшегося названием, ибо перейду на какую-то доморощенную теорию, что ли, искусствоведческую.) Формулу символизма я когда-то прозрел (а сейчас, читая о Ремизове, смотрю – подтверждается она). Формула эта – пословица: не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасёшься. Короче: через грех к спасению. Ох и кудряво… Вот так иные символисты думали возродить впавшее в сухость и бездушие православие на границе 19 и 20 столетий. Не зря официальная церковь так на них злилась. Я, когда упомянутое озарение мне было, злость эту почувствовал непосредственно, ибо пошёл по священникам что-то уточнять, они меня перепасовывали друг другу (не все, оказалось, имеют право об этом говорить), пока не пришёл к указанному мне одному в монастырь. Так он так взъелся на меня, потребовал от меня немедленного отказа от своего атеизма, что я еле дождался, когда прилично будет от него убежать, и убежал.

А сейчас вся эта столетней давности история с символистом Ремизовым напоминает мне этих дней историю моего гарыкания с племянником, питерцем, душой погрязшем в либеральной стороне войны либералов против патриотов России. Сам он очень здорово извернулся в 90-годы и теперь преуспевает. И катит бочку на путинскую власть за всё, что б та сделала или не сделала. – Вчерашний случай. Через несколько лет после того, как я от него впервые услышал, что подо Ржевом была страшная мясорубка в ВОВ, а о ней власти (прежняя и теперешняя) молчали, раз там не было победы. Так вчера я наткнулся на воспоминания Жукова (а он имел отношение ко власти), где описана та операция. – Я послал эл. адрес своему племяннику со словами, что слова о замалчивании оказались либеральным враньём на власть (прежнюю и теперешнюю). А он отказывается признавать, что имело место либеральное враньё. (И какая-то правда у него есть: я, смотрящий центральное российское ТВ, многие годы не знал о тяжёлой Ржевской битве.) Я кляну племянника за закрывание глаз на факт присылки мною ему эл. адреса. А тот ни в какую. Не пробиваем.

И мне подумалось, что я бьюсь, как муха об стекло с этим либералом-племянником, как тот Ремизов в вещи "Лимонарь, сиречь: Луг Духовный” (1907), - как Ремизов-богомил, пишут, бился против засушенной православной церкви и плохого православного народа тогдашней России. Я – за патриотизм, он – за уверенность богомилов, "что добро победит зло” (https://bigenc.ru/religious_studies/text/1871906).

Плохой племянник опирается на своё материальное преуспевание в своей заточенности в последнем счёте против политики Путина “социальное государство” при колоссальной бедности населения. А плохой народ для Ремизова – это надо вдумчиво прочесть такую цитату:

"…при изучении повседневной жизни человека “Святой Руси” складывается впечатление, что наши предки боялись вечных мук ада меньше, чем их западноевропейские современники временных мук чистилища. Это отмечал в своем докладе “Русский грех и русское спасение” на форуме “Полит.ру” В.М. Живов [Живов], ссылаясь, в частности, на то, что древнерусские проповедники нередко упрекали свою паству в небрежении таинством исповеди, когда покаяние откладывалось чуть ли не до смертного часа. Эту особенность русской религиозной жизни можно сопоставить с национальной самохарактеристикой известной пословицы “Пока гром не грянет, русский не перекрестится”. Так что характерное для отечественной культуры восприятие мифа о великом грешнике как нравственной парадигмы народной души имеет давние корни. Русская Церковь переняла из Византии все основные постулаты и догмы восточного христианства, однако в “бытовое богословие” наших соотечественников вошли из них лишь наиболее близкие особенностям национальной психологии. А в этой психологии тоска по дикой, ничем не ограниченной воле и стремление во всем доходить до крайнего предела [Лихачев, 1990] хорошо уживались со снисходительным добродушием и упованием на “русский авось”. Иногда кажется, что из двух неоспоримых атрибутов христианского Бога - Справедливости и Милосердия, “русская вера” лучше запомнила и приняла второй… Справедливой кажется нам и мысль С.С. Аверинцева о том, что, приняв христианство позднее большинства народов Европы [в 988 г.], русские ощущали себя евангельскими “работниками одиннадцатого часа”, с которыми Хозяин заключил договор на особых условиях (ведь христианский мир жил тогда ожиданием скорого Конца Света [в 1000 г.])” (https://cyberleninka.ru/article/n/ob-apokrifah-drevnih-i-novyh-hozhdenie-bogoroditsy-po-mukam-i-amnistiya-yu-o-dombrovskogo).

А богомилы (и Ремизов), видя ужас безверия вокруг, аж считали что…

"…вначале существовал только благой Высочайший Бог, который создал огромную невидимую Вселенную до Седьмого Неба и основные стихии; Он управлял ими вместе со своим сыном Сатанаилом. Завидуя Отцу, Сатанаил решил стать независимым от Него и поставить трон на Седьмом Небе. Он привлёк на свою сторону и часть ангелов. Высочайший Бог узнал об этом и низверг их с неба. Но Сатанаил с помощью неотнятого у него божественного дара создал из хаоса видимые небо и землю с морями и океанами, небесные светила, растения и животных, а затем сотворил Адама и Еву, но не смог вдохнуть в них душу и был вынужден обратиться к Отцу с просьбой послать своё божественное дыхание для оживления их. Высочайший Бог сжалился и оживил первых людей. Постепенно Сатанаил полностью подчинил себе род человеческий, так что лишь немногие из людей знали о своём первоначальном назначении – заменить падших ангелов. Высочайший Бог решил освободить человечество от власти Сатанаила. Он произвёл из Себя второго (младшего) Cына, Иисуса, или Слово, который явился в мир в эфирном теле, имевшем только вид человеческого. Через три дня после своей призрачной смерти Иисус явился во всём величии перед Сатанаилом, отсёк от его имени слог “ил”, тем са­мым лишив его божественной природы, и оковал цепями, теперь уже как злого духа – Сатану. Затем Иисус вознёсся на небо, занял 2-е после Отца место и получил власть над всеми ангелами. После этого Высочайший Бог произвёл из Себя Св. Дух, который воздействует на души людей” (Там же).

То есть Ремизову, чтоб воевать словом на стороне Высочайшего, надо было опозорить Ветхий завет. Что он и стал делать, исправляя его.

Если по Писанию при известии о рождении Христа "Ирод царь встревожился” (Мф. 2:3); потом "тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему” (Мф. 2:7,8); потом, когда волхвы к нему не пошли, нам просто становится известно о сне Иосифа, что "Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его” (Мф. 2:13); и "Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов” (Мф. 2:16).

То у Ремизова не просто "увидев себя осмеянным” (может, и зря увидев, ведь волхвы молча исчезли) и "весьма разгневался”:

"Вошел гнев в сердце, разлился по сердцу Ирода.

Обманутый и осмеянный [явно, а не предположительно].

Тоска, тревога, страх медяницей жалят сердце.

Тоска, тревога, страх вороном клюют царское сердце, ибо народился царь Иудейский.

И помрачилась смущенная душа…”.

Ремизов возводит Ирода до инициативного злодея по случаю, как я племянника обзываю в письме предателем России по случаю. И Ремизов, и я доводим мир до состояния, когда в мире царит Зло. Оба в надежде, что читающий нас ужаснётся, покается в своих грехах и будет спасён. – Вот она, формула символизма!

То же самое – с Иродиадой. За что она захотела голову Иоанна Крестителя? За то, что тот порицал царя Ирода Антипу, за отнятие её у брата своего (ей-де более лестно быть женой царя, чем частного человека).

"…дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду,

посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит.

Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя.” (Мф. 14:6-8).

Только гадать можно, что это матери в голову взбрело. И дочка какая-то марионетка.

А что у Ремизова?

"Красная панна Иродиада, дочь царя, пляшет.

Белая тополь, белая лебедь, красная панна.

Стелют волной, золотые волнуются волосы — так в грозу колосятся колосья белоярой пшеницы.

И стелют волной, золотые подымаются косы, сплетаясь вершинами, сходятся, — две высокие ветви высокой и дивной яблони.

А на ветвях в бело-алых цветах горят светочи, и горят и жгучим оловом слезы капают.

А руки ее — реки текут. Из мира мировые, из прозрачных вод — бело-алые.

А сердце ее — криница, полная вина красного и пьяного.

А в сердце ее — один — Он один —

Он один, Он в пустыне, Он в пустыне оленем рыщет.

Белая тополь, белая лебедь, красная панна.

Он один, Он в пустыне, Он в пустыне оленем рыщет.

А руки ее — реки текут. Из мира — мировые, из прозрачных вод — бело-алые.

А сердце ее — криница, полная вина красного и пьяного.

И восходит над миром навстречу солнце пустыни, раскаленной пригоршней взрывает песчаные нивы, — и идут лучи через долины и горы, через долины и горы по курганам, по могилам, по могильным холмам, по могильникам — — Закидывает солнце лучи через железный тын в белый терем.

Быстры, как стрелы, и остры глаза царевны, — она проникает в пустыню.

Он в пустыне, облеченный в верблюжью кожу, Он крестит небо и землю, солнце и месяц, горы и воды —

Белая тополь, белая лебедь, красная панна.

Он в пустыне. Он крестит небо и землю, солнце и месяц, — красную панну.

Он крестит в кринице, ее сердце — криница — красная, пьяная, и кипит и просит — Не надо ей царей, королей, королевичей, Он — единственный жених ее, она — невеста.

И сердце ее отвергнуто.

Осень. Осенины. Синие вечеры.

Синим вечером одна тайком, одна тайком из терема она на Иордане.

Во Иордане крестилась, там полюбила.

И сердце ее отвергнуто.

Не надо Ему дворцов, золота, царской дочери. Не надо сердца сердцу обрученному со Христом — женихом небесным.

И вопленницы не станут причитать над ней, не посетует плачея, не заголосит певуля, не завопит вытница.

Осень. Осенины. Синие вечеры.

Ой рано, рано —

— птицы из Ирья по небу плывут —

Ой рано, рано —

Таусень! Таусень!

Красная панна Иродиада, дочь царя, пляшет.

И пляшет неистово, быстро и бешено — панна стрела.

Пляшет метелицу, пляшет завейницу.

Навечерие — свят-вечер, ночи сквозь, ночь.

И встал царь.

Не дуют дуды, не кличут Плугу, замолкли сурны, домры; зачерненные сажей жутко шмыгают удоноши; сопят медведи.

Сказал царь:

— Чего ты хочешь, Иродиада, — и клянется, — чего ни попросишь, я все тебе дам.

Прожорливо пламя — огнь желаний, тоска — тоска любви неутоленной, неутолимой жжет…

— Хочу, чтобы ты дал мне голову Ивана Крестителя”.

У Ремизова – чудовищная мстительность отвергнутой влюблённой женщины.

Как у меня племянник, повторяю, предатель родины, не меньше.

 

Остаётся определиться с моей идеей-фикс.

Эта странность архаизмов: "белая лебедь”, “Осенины”, “Синие вечеры”, “белоярой”… Что она: след подсознательного идеала? Дескать в древние времена люди были лучшими православными, чем теперь…

"Зырянскую и другие названные им мифологии писатель по признаку дуализма “основного мифа” соотносит с гностическими представлениями, с “богомильско-христианским мифом о совокупном творчестве Бога и Дьявола (Сатанаила). Здесь видны “следы” работы писателя над апокрифическими материалами для книги “Лимонарь, сиречь Луг духовный”, прежде всего результаты знакомства с трудами академика А. Н. Веселовского. Изучением дуалистических воззрений в области космогонии и антропологии Веселовский занимался практически всю жизнь. Если в ранних его работах дуалистические представления соотносились исключительно с южным славянством в связи с богомильским движением, то в знаменитых “Разысканиях в области русского духовного стиха” Веселовский показывает их в более древних пластах индоевропейской и азиатской культур. Для Ремизова также было важно замечание ученого о том, что форма выражения дуализма достаточно свободна, она всегда носит местный этнический характер” (https://www.booksite.ru/fulltext/rozanov/text.pdf).

То есть богомильство было вполне известно Ремизову. То есть его “Лимонарь” просто иллюстрация к богомильству. То есть даже и вообще не произведение искусства.

8 октября 2020 г.

03.11.2020
15:47

Очередная сомнительность приобретения Третьяковской галереи.

31.10.2020
12:15

Горькая судьбина патриотизма