Волос Венеры, или Роман о┘
Михаил Шишкин. Венерин Волос.
Роман. М., Издательство ╚Вагриус╩,
2005. 480 С. Тираж 5000 экз.
Третий роман Михаила Шишкина удостоен в этом году престижной литературной премии ╚Национальный бестселлер╩. Несколько слов об авторе. Писатель родился в Москве в 1961 г., окончил романо-германское отделение педагогического ВУЗа, работал учителем, дорожным рабочим-асфальтоукладчиком, занимался журналистикой и т.д. Отменная биография для литератора. Последнее десятилетие прожил в уютном Цюрихе. Известность М.Шишкину принес первый роман ╚Всех ожидает одна ночь╩, а вторая книга ╚Взятие Измаила╩ в 2000 г. получила две литературные премии: ╚Глобус╩ и русский ╚Букер╩. Писатель за несколько лет проделал трудный путь от известности к славе (пусть пока еще среди профессионалов), смею думать, что и широкому читателю сложнейшая и элегантно решаемая проблематика творчества Шишкина придется по сердцу.
Роман о┘ А, действительно, о чем увесистый том? Да все о том же! Большая (очень большая) литература представляет собой, как полагают многие ╚авторитетные╩ люди, единый, внутренне непротиворечивый, трехтысячелетний текст о ╚человеке, любви и смерти╩ (З.Н.Гиппиус). Думает о них Бог. Всю писаную и устную литературу можно трактовать как ╚вечно возвращающуюся╩ мысль Бога или дьявола о ╚Том же Самом╩ (Ницше). Вот и книгу Шишкина можно истолковать как новаторский, вольный, густой, как сургуч, богословский трактат. В начале прошлого века в России на краткие годы процвело, а после революции каленым железом было выжжено философско-литературное направление √ Богоискательство. А в литературе начавшегося третьего тысячелетия чуть слышно, робко зарождается ╚Богонаходительство╩ (великолепная словесная находка Виктора Пелевина). В ╚Венерином волосе╩ Творцом всего сущего, пантократором, демиургом является ╚старослужащий Серый╩ и Толмач √ истинный пророк его. Бог во всем и все в Боге. ╚Божья мысль о реке есть сама река╩ (С. 25). В семи словах выражена главная тема романа. Книгу хочется цитировать безостановочно: ╚К безверию нужно прийти самому, а русским безверие достается даром, поэтому его не ценят, а ценят веру╩ (С. 427).
Писатель невероятно умен и культурен, как Пелевин, но они √ антиподы: Пелевин парит под солнцем восточной эсотерики, Шишкин √ кружит в лунном свете восточного христианства. Разумеется, между писателем-╚Богонаходителем╩ и ортодоксальным православием зияет непреодолимая бездна. Мир модифицируется, люди меняются, надеюсь, что когда-нибудь она будет преодолена (╚Золотой век╩ Достоевского √ не в прошлом, а в будущем).
В книге нет деления на части и главы. Она представляет собой некий ручеек сознания, который, журча, звенит по камушкам, разливается в плоские озерца, наращивает мощь, превращается в холодную, с глубокими омутами и неожиданными мелями реку, которая покорно впадает в океан чистого духа (так скажем). О сюжете, как всегда, коротко и целомудренно.
Толмач √ главный герой романа √ в реальности служит переводчиком с русского в швейцарской миграционной службе, а в сверхреальности он √ многолик, как Протей. В романе немало страниц уделено великой любви Толмача к Изольде, потерявшей своего первого возлюбленного Тристана, которая любит-ненавидит героя, страдая от┘ Простая житейская обыденная ситуация, вечная, как китайская Поднебесная.
Книга содержит множество скрытых цитат из древних книг, истории персов, эллинов, римлян, письменной мифологии тунгусов и орочей (пугающее и притягивающее ╚Млыво╩; что это? Не скажу! Вот он √ постмодернизм: кушать подано).
Итак, в таинственном романе Михаила Шишкина ╚Венерин волос╩ идет задушевный, негромкий диалог автора с читателем о Боге и любви , о якобы не поддающейся осмыслению никчемности и случайности жизни, ее запутанности в извивах, тенетах, и сетях. На самом деле любая жизнь в любом изводе судьбы незатейлива и конкретна, как штык. Просто продуцировать ее дано только Провидению и художнику, воссоздающему в своем творчестве жизни и судьбы героев.
Сотня страниц в книге отведена великолепному описанию Вечного Города √ Рима, некогда столицы вселенской империи, а ныне всемирному туристическому аттракциону. Автор безмерно влюблен в великий Город, его римские зарисовки не только топографически точны, но окрашены в тона пронзительной грусти и изящной элегичности: Рим √ вечен, мы √ нет. Город (если честно, в мире есть один Город √ ╚Рим Великий╩) вдохновлял многих русских писателей. Прекрасные страницы о нем оставили писатели от Гоголя до Блока. У нашего автора √ свой Рим, другой, перетекающий из века в век, уставший, истончающийся и равнодушный. Вот в таких ╚декорациях╩ в романе идет вставная пьеса о любви-ненависти главных героев √ Толмача и Изольды.
Пора сказать, почему роман называется ╚Венерин волос╩. Все чрезвычайно просто. В эпилоге Шишкин поясняет: римские развалины увиты ╚богом легким и курчавым┘ У нас √ комнатное растение.., а здесь сорняк. Так вот, это на мертвом языке, обозначающем живое, √ Adiantum capillus veneris. Травка-муравка из рода адиантум. Венерин волос. Бог жизни┘ Трава трав. Росла здесь до Вечного Города и буду расти после╩ (С. 473). ╚Бог жизни╩, но ни в коем случае не человеческой. Мрачный символ. ╚Жизнь √ это струна, а смерть √ это воздух. Без воздуха струна не может звучать╩ (С. 143). И еще о смерти: ╚Страшно ведь не то, что жизнь кончится, а то, что она может больше никогда снова не начаться╩ (С. 45). Финальная строка романа: ╚Где вы? Идите за мной! Я покажу вам травку-муравку!╩ (С. 478).
В романе ╚Венерин волос╩ есть и ╚вставной роман╩: дневники певицы Изабеллы, прожившей сто лет и умершей, не знаю, какое слово подобрать, ╚раблезианской╩-карнавальной смертью. В конце романа ее кончина несказанно преображается (молчок). Читайте сами. Конечно, читатель сразу вспомнит непревзойденную исполнительницу романсов Изабеллу Даниловну Юрьеву (1899-1999). Эти ╚дневники╩ настолько информативны, что некоторые критики упрекнули писателя в заимствовании подлинных записей певицы. Чушь собачья: она не оставила дневников. Михаил Шишкин сказал в интервью: ╚От нее ничего не осталось, и я даю ей жизнь, я ей говорю, как Лазарю: ⌠Иди вон■. Я показываю, что Бог может воскресить нас, используя слово, потому что этот мир был создан словом и словом воскреснем √ это эпиграф к моему тексту╩. С недоброй иронией автор утверждает: ╚Женщины бывают трех типов: кухарки, гувернантки и принцессы╩ (С. 198). Намеренно незамысловато, но дельно. От себя прибавлю, что еще бывают кухарки-суки, гувернантки-суки и принцессы-суки.
Дневники отменно стилизованы: интеллектуальный быт Ростова-на-Дону во время Империалистической и Гражданской войн, Москвы и Парижа двадцатых годов воссоздан с убедительной и пугающей точностью. Как специалист по старой России смею утверждать, что в своих разысканиях Шишкин опирался не только на свидетельства очевидцев, возможно, полученные в детстве, но на архивные документы и, главное, на ростовские белогвардейские газеты (полный комплект до пожара хранился в питерской Библиотеке Академии наук).
Автор мастерски моделирует, перевоплощаясь, как актер театра Кабуки, в барышню-женщину, дамскую (в самом высоком смысле) психику, пленительную, невинную, очаровательную, эгоистическую, никак не осознаваемую, неумную жестокость героини, которая, как паучиха, пожирает своих ╚самцов╩. Певица проходит через десятилетия, тяготы, испытания с наивным девизом-рефреном: ╚Жизнь становится лучше╩.
Вот такая книга. Есть в ней смешные неточности. К примеру, в ╚белый╩ Ростов приезжает на гастроли МХАТ (неверная аббревиатура; никакого ╚а╩ быть не должно: Московский Художественный театр (МХТ); ╚академический╩ придумали ╚товарищи╩ много позже) (С. 302). Или еще: ╚┘раньше хотели упрощаться, уходить в народ╩ (С. 337). Здесь нужен насыщенный смысловыми обертонами глагол ╚опрощаться╩ (опрощение Льва Толстого).
И последнее. Роман написан стилистически безупречно, автор √ новатор-языкотворец. Язык книги √ выдающее достижение автора. Новейшая русская литература давно оплакана и похоронена критиками всех мастей-направлений: мол, советская литература была ╚доброй╩ и ╚человечной╩, а нынешняя √ злая и бесчеловечная. Вранье это все: литература может быть или хорошей, или плохой. Третьего не дано. В литературном языке происходят тектонические сдвиги, подсознательные языковые, речевые вулканы производят мощные словесные выбросы в океан художественной прозы. Литературный язык медленно и неотвратимо изменяется. Новаторство таких прозаиков-речетворцев, как Т.Толстая, В.Пелевин, В.Сорокин, П.Крусанов, М.Шишкин, победоносно и неоспоримо (только мелкие завистники-дилетанты могут это опровергать). Ох, не люблю я цитировать критиков-братков-сестричек жестокосердия. Однако не удержусь. М.Кучерская совершенно справедливо констатирует: ╚■Венерин волос■ √ великий роман о речи и языке, который в руках мастера мягок и послушен, как глина, творит любую реальность, всегда более оглушительную и достоверную, чем то, что происходило на самом деле╩. Dixi!
Василий Пригодич.
8 сентября 2005 г.
Петергоф.
