|
05.06.2004
06:53 |
Русская самоненависть Салтыкова-Щедрина
В помощь любителю изящной словесности.
Русская самоненависть Салтыкова-Щедрина .
Среди читателей РП есть русофобы? Тогда слушайте сюда. Ручаюсь, вам станет интересно.
В русской литературе Салтыков-Щедрин стоит особняком. Его творчество от первой до последней строки - сатира. Естественно поэтому, что на его страницах мы не встретим не только положительного, но хоть сколько-нибудь симпатичного персонажа. Салтыков-Щедрин не умел писать иначе, как ненавидя. История России, её современность, правители прошлого и настоящего, народ, интеллигенция, буржуазия, дворянство, славянофильство - всё это становилось у него объектом брутального осмеяния. Даже Дмитрий Писарев, величайшая литературно-критическая ехидна 19-го века, посчитал сарказмы Щедрина чрезмерными и написал статью "Цветы невинного юмора", где объявил творчество писателя издевательством ради издевательства.
Но такова специфика сатиры. Как только сатирик начинает говорить о чем-нибудь с симпатией, он перестает быть таковым. "Русский смех" Салтыкова-Щедрина уничтожает, ненавидит и не оставляет никаких надежд. Читать его большими порциями - занятие мучительное и даже опасное, можно превратиться в мизантропа, болеющего разлитием желчи и язвой желудка. Возьмем ли мы его дневниковые записи, письма - они тоже переполнены анафемами и зубовным скрежетом. Просто поразительно, как этот человек умел постоянно отравлять себе настроение, делать самого себя несчастным, обнаруживать ложку дёгтю в любой бочке меда.
Этому сумеречному, негативному восприятию русской действительности во многом способствовала его биография.
Свою самостоятельную жизнь он начал чиновником в канцелярии военного министра. За первую же повесть "Запутанное дело" его выслали из столицы, и целых семь лет он прозябал в заштатной канцелярии провинциальной Вятки. Затем снова чиновничья лямка в Петербурге - и неожиданный карьерный успех. Дело в том, что находясь в Вятке, Салтыков-Щедрин сумел настолько увлечь дочь тамошнего вице-губернатора, что дело закончилось браком, и влиятельный тесть устроил ему место рязанского, а потом тверского вице-губернатора.
Нужно признать, что не только для русской, но и любой литературы это уникальный случай: писатель, да еще сатирик - в вице-губернаторском мундире! По материалам своей вятской ссылки Салтыков-Щедрин написал книгу "Губернские очерки", где подверг сатирическому бичеванию именно провинциальную бюрократию. И вот он сам оказывается во главе провинциально-бюрократического аппарата, причем находится там целых шесть лет! Читатель, ты можешь представить себе начальника, пишущего злейшие памфлеты на своих подчиненных и на самого себя? Но именно таков Салтыков-Щедрин. Когда он оставил административное поприще и перешел на литературные хлеба, он дал своей сатирической страсти полную волю.
Салтыков-Щедрин был чрезвычайно плодовит. Больше него в русской литературе не написал, пожалуй, никто. Войдя в редакционный совет оппозиционного "Современника", он стал из номера в номер публиковать хронику "Наша общественная жизнь", сатирическую энциклопедию общественных пороков и скверн. Журнал в конце концов закрыли, Салтыков-Щедрин вновь оказался на государственной службе, ни мало ни много председателем Казенной палаты упомянутой Вятки. Затем неуживчивого администратора перевели в Тулу, из Тулы снова в Рязань и, наконец, власть избавилась от него раз и навсегда. По высочайшему распоряжению он был отправлен в отставку без права поступления на казенную службу.
Из своей очередной провинциально-административной одиссеи Салтыков-Щедрин привез цикл "Письма из провинции". Опубликовал он их, разумеется же, в очередном оппоционном журнале "Отечественные записки", через некоторое время стал соредактором, а потом и единственным руководителем журнала и получил, таким образом, идеальные условия для осмеяния всех и вся.
"Помпадуры и помпадурши" - вот очередное его произведение. Воспользовавшись вице-губернаторскими реалиями собственной биографии, Салтыков-Щедрин создал портретную галерею русских губернаторов, их жен и наложниц. Те, кто не читал этого произведения, могут судить о нем по его названию. Уже в нём самом заложено авторское отношение к своим персонажам. Перед нами приспособленцы, самодуры, взяточники, карьеристы - короче говоря, все пороки, какие только могут быть присущи не только российской, но и любой власти.
Высмеяв в "Письмах из провинции" чиновничью Россию, а в "Помпадурах и помпадуршах" её высших сановников, Салтыков-Щедрин обратился к русской истории и тоже не нашел в ней ничего утешительного:
"Был в древности народ, головотяпами именуемый, и жил он далеко на севере, там, где греческие и римские историки предполагали существование Гиперборейского моря. Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку "тяпать" головами обо всё, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется - об стену тяпают; Богу молиться начнут - об пол тяпают. По соседству с головотяпами жило множество независимых племен, но только замечательнейшие из них поименованы летописцем, а именно: моржееды, лукоеды, гущееды, клюковники, куралесы, вертячие бобы, лягушечники, лапотники, чернонёбые, долбежники, проломленные головы, слепороды, губошлепы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники, заугольники, крошевники и рукосуи. Ни вероисповедования, ни образа правления эти племена не имели, заменяя всё сие тем, что постоянно враждовали между собою. Заключали союзы, объявляли войны, мирились, клялись друг другу в дружбе и верности. Когда же лгали, то прибавляли "да будет мне стыдно", и были наперед уверены, что "стыд глаза не выест".
┘И так далее, и тому подобное, и всё это на трех сотнях страниц самого злобного антироссийского пасквиля всех поколений и времён под красноречивым названием "История города Глупова".
Вслед за этим писатель создает цикл "Господа ташкентцы" о колонизации Российской империей Средней Азии, Украины, Прибалтики, Украины, Кавказа. Эта колонизация подается сатириком, как беззастенчивое насилие и грабеж: "Ташкент есть страна, лежащая всюду, где бьют по зубам".
В 1876 году появляется очередное произведение Салтыкова-Щедрина. Оно носит эзоповское название "Благонамеренные речи" и содержит взгляд на буржуазные перспективы России. Автор находит это буржуазно-капиталистическое будущее еще более безрадостным, чем патриархальные "глуповские" времена. Герой "Речей" - некто Дерунов, начавший со спекуляций деревенской продукцией, а заканчивающий миллионными поставками в русскую армию и приглашающий на свои званые вечера самого Тургенева (!). У автора "Речей" нет никаких заблуждений относительно русского предпринимателя. Это варвар, вор, хищник; рыночная экономика "по-славянски" - грабеж всего и вся без всяких патриотических сентиментов; русский капитализм - пародия и нелепость; и т. д. и т. п.
Расправившись с прошлым, настоящим и даже будущим России, писатель обращает внимание на Запад. Что же он там обнаруживает?
Такое же безобразие! Появляются на свет его записки "За рубежом", в которых Германия и Франция оказываются такими же безнадежными странами, как и Россия. Запад меркантилен, пошло буржуазен, его президенты и политики глупы, немцы бездарны, французы ничтожны - таковы впечатления сатирика о "передовой" в кавычках Европе.
Следующим объектом писательского внимания становится российская дворянская семья. На эту тему Салтыков-Щедрин создает знаменитый роман "Господа Головлевы".
Жанр семейного романа - один из наиболее популярных жанров в мировой литературе. Это и семейные хроники Эмиля Золя, и "Мадам Бовари" Флобера, и "Сага о Форсайтах" Голсуорси, и "Семья Лаутензак" Фейхтвангера, и "Очарованная душа" Ромена Роллана, и "Анна Каренина" Толстого, и "Дело Артамоновых" Горького и т. д.
Подключившись к этой традиции, Салтыков-Щедрин нарисовал картину постепенного вырождения российского дворянства. Его первое поколение представлено властной и жестокой накопительницей Ариной Петровной и ее безвольным спивающимся мужем. Немотря на свои дворянские звания и богатство, вся головлевская семейка постепенно вымирает. У читателя не возникает по этому поводу никакой жалости, потому что её нету у самого автора. Открывая "Господ Головлевых", мы погружаемся в какой-то проклятый мир, населенный сплошными нравственными уродами. В этом романе Салтыков-Щедрин даже не смеется. Он задыхается от отвращения. Воистину, более безнадежных страниц не знает история русской и, наверное, мировой литературы.
Завершающий этап литературно-сатирической биографии Салтыкова-Щедрина - его "Сказки". Автор "Сказок" воспользовался фольклорной формой, чтобы в очередной раз заклеймить пороки соотечественников-россиян. "Медведь на воеводстве", "Орел-меценат", "Карась-идеалист", "Здравомысленный заяц", "Премудрый пескарь" - весь арсенал персонажей русской сказки использован сатириком для того, чтобы представить российское прошлое, настоящее и будущее как театр абсурда, кафкианский кошмар. Тому из иностранных читателей РП, кто приступает к чтению Салтыкова-Щедрина в первый раз, рекомендуем обвязать голову мокрым полотенцем, выпить бутыль валерьянки и опустить ноги в таз с холодной водой.
|
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ