Чем чаще бываешь в литературной Сети, тем больше поражаешься эстетической тугоухости ее персонажей. Знакомьтесь:
Совершенно верно, слева Сергей Костырко, справа -
Дмитрий Быков. Оба натурщика наверняка долго размышляли, в каком физическом
облике явить себя миру. Первый виделся себе этаким интеллектуальным
римлянином с медным профилем, второй - куртуазным маньеристом,
Оскаром Уайльдом, врагом условностей. Результат исполнения налицо.
У Веспассиана Костырко почему-то неотретушированный фингал под глазом,
а вместо curtuaz le Bykoff на нас смотрит толстый биндюжник.
Сеть забита фотографиями самих себя. Каждый норовит
засунуть туда свой фейс в надежде, что его полюбят женщины и народы.
Мы выбрали эти две потому, что их носители - известные фигуранты
современного российского парнаса, которым вроде бы по должности положено
демонстрировать образцы элегантности и вкуса. Костырко - известный
оффлайновский критик, издатель и редактор сетевой версии
"Нового мира", а Дмитрий Быков пишет, выступает, поет и танцует в
телевидении, "Собеседнике", "Литературной газете",
"Пресс-клубе", далее везде.
И вот оба они оставляют свои оффлайновские аппартаменты
и появляются в литературном Интернете - нищем, пролетарском, матерящемся.
С чего бы это?
А вот с того, что оба подкожным нюхом почувствовали
наступление трудных времен. Постороннему не видно, а завсегдатаю оффлайна
хорошо известно, что там уже царит всеобщий разор,
гонорарная маржа иссякает - именно поэтому, а не почему-либо другому
наши фотомодели возникли в Сети. Павел Басинский
злорадно
констатировал на страницах "Литгазеты", что в Интернет потянулись и
престарелые классики. Но те настрогали своих сайтов и сидят на них
молчаливыми филинами, а Быков с Костыркой начали выступать.
Костырко организовал при электронном "Новом мире" какие-то Рога и
Копыта под названием "Улов", а Быков принялся солировать в АртЛито.
У обоих была в запасе искусительная приманка: связи в газетно-журнальном мире.
Вот вы здесь организуйтесь, ребята, устройте нам пышное новоселье,
а мы, сами понимаете, в долгу не останемся. Напечатаем, заплатим и
еще раз напечатаем.
Не верь, наивный сетевик. Не заплатят и не напечатают.
Им самим нехватает. Это такая порода литературных наперсточников.
В пятидесятых годы они ходили в комсомольских поэтах,
а шестидясятые - в шестидесятниках, затем в диссидентах,
подписантах, куртуазных дуэлянтах, но, никогда, заметьте, их щек не
покидал благополучный румянец. Судьба Велемира Хлебникова, Платонова,
Венедикта Ерофеева - не для них; для тех литература была служением и
крестом, для этих халявной жизнью и тусовками. Когда Быкова называют
продажным, он до обижается до слез:
Совершенно правильно. Повторим с паузами и расстановкой:
каждый, кто получает за свои публикации деньги - продажен. Именно Интернет
выстрадал право утверждать это. Потому что он беспримесно чист перед
гонорарным тельцом. Находящиеся в нем искрятся и плавятся, и сжигают себя в
Гостевых книгах, но никому не приходит в голову требовать за это субсидий и
компенсаций. Если Быков поймет это, я первым пожму ему руку.
То, в чем подозревают Быкова, не продажность, а свойство
позвоночника, биологический рефлекс. У некоторых журналистов он безошибочен.
Они действительно никогда не пишут сервильных публикаций, потому что
сервильны они сами, их человеческий состав. Они могут богохульничать,
рвать рубаху, ходить в неблагонадежных, но это всегда будет очень
благонадежная неблагонадежность. Раньше о таких говорили:
"колебался вместе с линией партии". Быков распубликовал в
"Сетевой словесности" свою автобиографию. Тут тебе и диссида, и
должности, и героическое противостояние, и "Новый мир", и "Синтаксис",
и рукоплескания, и жена-единомышленница, а в целом баловень судьбы,
чемпион удачи. В этом смысле его фотопортрет получился неожиданно правдивым:
всмотритесь-ка в этого сытого вольтерьянца.
Ведь правда?
Вот так же, как на этом портрете, он думал раскинуться
в Сети и учить детей подземелья куртуазному маньеризму.
Как вдруг выскакивает из-за угла какой-то отмороженный
Шаповалов и ка-ак засандалит ему в промежность матерным постом!
Оторопелый Дима с трудом восстановил свою мужскую честь и достоинство,
а тут еще один, такой же отмороженный Дан Дорфман - бац!
ему по уху таким же текстом.
Жестоко? По интернетовским понятиям не очень. Быков спохватился, сам
стал выражаться, как биндюжник, но какое там!..
Он, оказывается, напоролся на профи, которые любому в Сети сделают
вселенскую смазь. Терминаторы отправились пить пиво и искать
новую жертву, а наш гривуазный куртуаз остался наедине с любвеобильной
Фемъю, главной девушкой Интернета.
(Оффлайновскому читателю объясню, что это псевдоним одной киевской
журналистки. При случае мы еще расскажем об этом любопытном персонаже Сети.)
Левый литературный Интернет жесток. Чтобы выжить здесь,
нужно подписать бумагу о готовности утопить в ванной парализованную тещу,
выбросить на улицу дрожащих малюток, позавтракать собственными фекалиями,
а затем, закусив килограммом наркотиков, броситься вниз головой с девятого
этажа, распевая кришнаитские мантры. Да вот образец такой готовности,
вывешенный прямо на обложке "Тенет", рядом с римским Костырко:
Противно, не так ли? Но такова цена леворадикальной
сетевой инициации. Осмелится ли Быков заявить что-нибудь подобное?
Нет. Потому что дяди и тети, делегировавшие его в Интернет, могут
нахмуриться, а наш Дима точно знает, до каких кувыркания можно дойти,
чтобы не оказаться в лишенцах. Есть великолепная сцена в
"Иван Васильевич меняет профессию". Там, если помните,
Куравлев наклоняется вместе со всеми стрельцами, чтобы прыгнуть со стены.
Все прыгнули, а Куравлев остался.
Погиб и кормщик, и пловец,! -
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою
Интернет ущербен, злобен, обл, озорен, стозевен и лаяй,
но в то же время он искренен и чист. Эти ребята из Тенет, АртЛито,
Лимба с полуслова вычисляют любую фальшь, и не дай Бог появиться
там с задней мыслью. Произойдет ровно то, что происходит сейчас с
Быковым. Вот если он разобьет вдребезги свой компьютер, покинет сады
словесности и до конца дней запрется в гаражном подвале,
пиша и чертая на его стенах единственное слово "ненавижу" -
тогда интернетовские зелоты его зауважают.
Костырко повел себя по-другому. Этот опытный лис,
более известный литературному миру как "Зануда", расположился точно
посередине между оффлайном и инлайном и стал с безопасного расстояния
писать льстивые обзоры сетевой литературы, из которых становилось
ясным только то, что дважды два четыре, а Волга впадает в Каспийское море.
А также, что нужно жить дружно, ребята. "Я вам, вы мне, любого расхвалю,
только подскажите". Зачем ему это нужно? Тоже затем, чтобы повесить
лапшу на уши своим оффлайновским начальникам. Пишущему эти строки
хорошо известны тамошние разборки и воцарившаяся сутолока вокруг
мест и должностей. И так бы Костырко и благоденствовал между
"Новым миром" и Интернетом, если бы его не вычислил неистовый
Костя Шаповалов и не устроил ему ужасную головомойку в своих культовых
"Метаморфозах". Интересно, возьмется Костырко обозревать этот роман,
называя имена персонажей? И тем самым предстать гороховым шутом
у своего оффлайновскогоначальства?
В заключение процитирую еще раз любимого мною
апостола Павла. Может быть, до некоторых из интернетовского воинства
дойдет, наконец, к чему они призваны:
"Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много
из вас мудрых по плоти, не много благородных; Но Бог избрал немудрое мира,
чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить
сильное; И незнатное мира и уничиженное, и ничего не значущее
избрал Бог, чтобы упразднить значущее (Кор. 1, 26, 27, 28).
Дополнительная литература:
Дети подземелья на сайтах АртЛито
Дмитрий Быков, бонвиван Интернета
Homo Interneticus. Опыт диагноза
Константин Шаповалов, злодей Интернета
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ