26.01.2015
16:00

Я попал?

26.01.2015
11:47

Хорошо, когда сходится.

21.01.2015
11:15

История и Бунин, изнасилованные Михалковым.

19.01.2015
17:30

Получится ли?

08.01.2015
10:56

Заметка зануды.

07.01.2015
14:14

С рыжим дружбы не води...

03.01.2015
22:20

Из-под палки.

01.01.2015
15:46

Что сказал Кончаловский и что сказалось.

28.12.2014
11:45

Ты что, с Урала?

25.12.2014
11:11

Что есть правда, а что - ложь.

21.12.2014
10:16

Бедный Врубель.

20.12.2014
18:49

Могу ли я?

20.12.2014
13:42

Недопостижимое.

19.12.2014
20:10

Поддаюсь на провокацию.

19.12.2014
11:33

Загадка в квадрате.

17.12.2014
18:52

Разгадка.

15.12.2014
15:12

Жизнь духа и жизнь тела. (Продолжение)

11.12.2014
14:20

Жизнь духа и жизнь тела.

10.12.2014
21:07

Горловские рассказы.

Я боюсь, чтоб эти рассказы не затерялись. Но так как не моё дело произведения искусства перепечатывать, я их сопровожу кратчайшим комментарием, касающимся скрытого. Только не художественного смысла (он не скрыт, хоть образы – рубленый или задыхающийся стиль – происходят из подсознания). Если узнаю, кто автор – впишу.

А может и есть художественный смысл, который скрыт, и если его назвать одним словом, он – безумие. Выраженное столкновением отстранённости тона с чудовищностью содержания.

Итак.

Тут скрыта истина: ставят или не ставят ополченцы свою дальнобойную артиллерию среди жилого массива в центре Донецка, по которому в перемирие (так называемое) лупят украинские военные, т. к., - утверждает Хьюман Райтс Вотч (спонсируемая на 75% североамериканцами и на 25% западноевропейцами), - ополченцы стреляют из этих жилых массивов по украинским военным. Поэтому украинские не есть, мол, военные преступники.

Впишу так же и мотивировку в пользу украинских военных американца, не верящего никому, но уверенного, что виноваты ополченцы (да простится мне его транслит; я не перевожу его в кириллицу, чтоб лучше чувствовалась его чуждость, – не только нам, кто за Русский мир, – чуждость истине донбасской).

Ja kogda-to, esche buduchi v Finljandii, chital tolstennuju knigu odnogo voennogo istorika, kotorii pisal o mnogih veschah, I, v chastnosti,  privodja raznie primeri voin – glavnim obrazom grazhdanskih (seichas uzhe ne pomnju kakih – no, kazhetsja, grazhdanskaja voina v Ispanii upominalasj, prichem po otnosheniju k oboim storonam, I, esli ja ne oshibajusj, grazhdanskaja voina v Amerike ), pokazival, kak storoni razmeschali artilleriju v zhilih raionah gorodov I sel, kotorie im vrode bi simpatizirovali, no v lojalnosti kotorih oni ne bili polnostju uvereni – vo vseh sluchajah naselenie v rezultate obvinjalo teh, kto otvechal na ogonj I bil po gorodu, no ne tu storonu, kotoraja etu artilleriju razmeschala v gorode – I inogda zverelo esche bolshe chem te, kto ih takim obrazom “zaschischali”.

Итак, перепечатываю. Исправляю лишь явные опечатки. Пунктуацию не меняю. Она часто выражает срывающееся дыхание.

Мелкий шрифт для того, чтоб выдержать графику первоисточника (каждое предложение – на одной строчке.)

Возможно незнакомые слова:

АТО – сокращение: АнтиТеррористическая Операция. В смысле, что есть террористы и непричастное к ним население. Ирония в том, что непричастного к восставшим населения почти нет: на референдуме подавляющее большинство на Донбассе проголосовало за независимость от Украины.

Баклашка – фляжка.

ГРАД – орудие, поражающее площадь множеством одновремённо выпущенных ракет, летящих компактно.

ВСУ – Вооружённые Силы Украины.

УКРОП – сокращение: Украинский Патриот; дразнилка донечан сторонников Киева.

ГАИ – ГосАвтоИнспекция; какой власти служит, не знаю.

ВДВ – Воздушно-Десантные Войска (Украины).

АЗОВский крюк – в прошлом нацистский, в нынешнем – неонацистский знак.

Рагнарек – гибель богов и всего мира.

Молоток.

Конец июля - время жаркое. И 27 июля две тыщщи четырнадцатого ничем не отличалось.

Разве звуками канонады, где-то там. Все знали, что война, скромно называемая газетчиками - АТО.

Она рядом, но где-то там.

В телевизоре, в рассказах соседей, очевидцев.

Ужасные истории вызывали щемящее чувство, но никак не ужас.

Традиций сиесты у нас нет, и народ в обед не исчезает с улиц. Просто жмется к теневой стороне, под каштаны и липы.

Собачки, высунув язык, устраиваются в кустах клена и жасмина. Детвора с баклашек брызгается.

Бах.БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!

8 разрывов.

8 Снарядов ГРАД, вдоль по улице.

Метров 300.

Гарь. Запах гари и пыль.

Крик.

Крики.

Все как в замедленном фильме, но со скоростными вставками.

Тут человек озирается, медленно, не понимая. А рядом, как мотовеник убегает другой.

Пыль в воздухе. Воздух оглашается сиренами.

Сколько прошло от взрыва до сирены - непонятно. Или 30 секунд, или пол часа.

Время не участвует в событиях. Оно, как и все, в шоке и вертит головой.

Бабульки, на ящичках, торгующие семочками и абрикосами - лежат. В крови.

Мужик, возле ларька мычит, и пытается встать.

Вместо правой ноги - дикая смесь джинсов, мяса и костей.

Челюсти нет.

Подъезжает скорая. Мужика под руки тянут к ней. А он упирается. Сказать он ничего не может, мычит.

Из разорваного осколками пакета, выпал свежекупленый молоток.

И чувак упирается,тянется к валяющемуся на асфальте молотку и мычит.

Его в машину, а он без молотка нивкакую.

Никому не приходит в голову сунуть этот молоток в скорую.

Все кричат.

- Оставь молоток, дурак.Скорее в больницу.

Мужик смиряется с потерей молотка, и теряет сознание.

Пыль оседает.

Страх.

Сотня людей в замкнутом пространстве.

Снаружи взрывы, внутри страх.

Он ужасно ползучий и заразливый, этот страх.

Люди гомонят между собой, прислушиваясь к сотрясению здания.

Кого-то черт надоумил брякнуть - Надо мобилки отключить, по ним снаряды наводятся.

Всё. Кто с мобилой - тот враг народа.

Я с тоской гляжу на ноут, где закачаны голивудские блокбастеры, которые должны были помочь скоротать время.

Включить ноут - подписаться наводчиком украинской артиллерии.

Время от времени, у кого-то, да раздается сигнал.

Народ заводится. Запугивает себя уже сам.

- Выключите мобилу. Вы хотите нас убить?

Зрачки расширены. Разговор только криком.

Ихний страх становится осязаемым.

- Не кричите, говорю женщине. Вы пугаете людей.

Говорю специально громко и четко.

- Сейчас, можно выйти на улицу, на пять минут, подышать, посмотреть на окна. У кого выбиты.

Все смотрят с облегчением.

Вот человек который знает, что делать.

Потому что, что-то делать надо, а что непонятно.

Вышли из подвала, перекуриваем.

Осознаю, что ждут от меня, когда же скажу возвращаться.

Я типо, стал тем стержнем, вокруг которого надо сцементироваться.

Щас скажу, разрисовать в клеточку стены, помагает при обстрелах - разрисуют.

Еще пять минут, народ расслабился.

Хрен уже, не то что стены раскрашивать, в подвал вернуться не уговоришь.

Страх ушел - все свободны.

Смешная история

Вас подвезти?

Смешную историю в нынешнее время, сложно подобрать.

Хотя обычно, с юмором проблем не возникает, но кому рассказываю, начинают сочувствовать. В принципе, рассказывая историю, рассчитываешь вызвать эмоцию у слушателя, удивляешься, что не та.

Но мы смеялись, среди местных.

Все просто.

30 октября, в среду, когда обычно я мотаюсь в Артемовск за товаром, ВСУ штурманули Горловку в районе Майорска. И дорога перекрыта.

По телеку рассказывали про танковую атаку, кто кого победил определяется чувством личной симпатии, но бой был.

Дорога перекрыта, а товар то оплачен. И машины с Харькова повезли лекарства в Артемовск, куда я должен подскочить, взять свое и назад.

Если я не подскочу и не заберу, то товар уедет назад.

И в мирное время, хрен бы с ним, завтра назад вернут деньги или опять привезут.

А сегодня, не все могут смотреть в завтрашний день(с).

Может его и не будет.

Закрыта одна дорога, значит открыта другая.

Вперед. В объезд.

Ща думаю, по проселочным, через Дзержинск.

Сказано-сделано.

Дзержинск, под Киевом.

Странное дело.

Горловка-ДНР, Дзержинск - Украина.

Проезжаю без блокпостов.

Дзержинск, Артемовск-украина, 5 блокпостов между.

Думаю солдатиков занимают хоть какой-то деятельностью. А в Дзержинске указатель, на Артемовск.

Дорога, не починена еще с великой отечественной, разобраться, где тогда бомбили, где сейчас - токо к экспертам.

Но, пусть и карявая дорога, но ведет она меня туда, куда надо.

К товару.

Музычка в авто.

Танюха мне говорит, что-то мы одни едем. Надо бы спросить.

- Да мы ща должны на трассу выскочить, её не обминешь.

- Но тут никого нет. Подозрительно.

- Ну, сейчас, какие-нибудь дома, люди будут - спросим.

И по тормозам.

Дорога перегорожена поваленным тополем серебристым.

Музыку выключаю, стекло пускаю.

А вокруг.

Тра-та-та.Тра-та-та.

Взрывы. Буханье.

На разворот.

Из зеленки выбегают солдаты с автоматами на перевес.

Метрах в ста. Идут к машине.

Ясен пень, наводчика поймали.

Понимаю, что начну уезжать, пустят вдогонку парочку очередей.

Потому что тут, в это время могут быть только или наводчики, или идиоты.

Солдаты крадутся медленно, зыркая по сторонам, водят дулами кругами, опщем смотрите фильмы про отряды, попавшие в засаду.

И идут медленно.

Рядом разрывы.

Очко (извините ) не железное.

Я им машу рукой.

- Давай быстрее. Шо вы ползете? Стреляют. Вас куда-то подвезти?

Солдаты поняли,что я не наводчик, а идиот, который заблудился.

Подошли быстро.

Объяснили кто я, и сказали где я не там повернул.

Понятно, что я не стал уточнять, где конкретнее, а прыг за руль и по газам.

В общем, когда я выехал на трассу, бой закончился уже, и транспорт по дороге пустили.

Мы с пацанами смеялись, когда я им рассказывал.

Блокпосты.

И хотя блокпосты зародились во время майдана, в Киеве и западных областях, но расцвета и физической завершенности они достигли в Донбассе.

Регион такой, у нас все лучше.

Детвора играет в блокпосты.

Шин натаскают во двор, и давай друг у друга документы проверять и обыск проводить.

Они разные, эти блокпосты.

И по дизайну и по духу.

Ерундовый Краснопартизанский, где два нацгвардейца усиленно отворачиваются от проходящих машин, лишь бы их не трогали.

Весь изрешеченный пост, на Ясиноватском развороте. Нет блоков, но много солдат.

И высушеная тыква с нарисоваными глазами, ртом и надписью - УКРОП.

Сурово обставленный пост на Курдюмовке, где дежурит и скорая помощь, и машина ГАИ, и куча блиндажей.

Устрашающий въезд в Горловку со стороны Донецка, с приветственным плакатом "Добро пожаловать в АД!"

В донецке венчают посты флаги ДНР и Новороссии.

В Горловке флаги ДНР и России.

На украинских - все меняется.

Ротации.

Рядом с жовто-блакитным, реет то красно-черный, то ВДВ, то АЗОВский крюк, и еще какие то,какие я не знаю.

Народ, соответственно разный.

Самые нормальные:

- Предъявите паспорт. Откройте багажник. Счастливого пути.

Эти постовые, просто делают работу.

Быстро и четко.

- Пассажиры, покажите паспорта. Сзади, выше поднимите! Ага, спасибо.

- Девушка, у вас нет паспорта?

- Есть! Два!

- Покажите украинский.

Есть нудные постовые. Они чувствуют некую неловкость.

Пытаются разговаривать на нелепые темы, тупо шутить, вносят суету.

Им невдомек, что люди хотят побыстрее козырнуть паспортом и поехать дальше.

Абсолютно не интересно, чем живет этот парень с автоматом.

-О! А як же видпустылы таку гарну дивчину саму?- флиртует постовой.

- Та шел бы ты в блиндаж помечтал. Пропускай уже - мысленно комментируют остальные 20 пассажиров.

Есть мудаки, сшибающие бабки.

Редкость.

За все время только на 1-го нарвался.

Упоминаю, чтоб показать, что редкость.

А самый злобный блокпост, в Светлодаре.

Там мне покурить не дали.

Меньшие братья.

Эту историю, я хотел рассказать раз двадцать.

Печатал и стирал.

Делал введение, подбирал эпитеты.

Все не то.

Не то.

А потом я понял.

Не надо разрисовывать, достаточно просто рассказать.

У моих ног умерла собачка.

С висячими ушами, запаршивившея, бельмо на глазу.

Она умирая, жалась к моим ногам.

Брошена при эвакуации.

- Гав?

спрашивала она у меня, своим собачьим языком.

Их много, брошенных при эвакуации.

Спасали детей, собак не спасали.

А они ходят и смотрят.

- Где мой хозяин.

И я не могу им рассказать, что хохлы звери, а мы жертвы.

Собаки не понимают в национальнастях.

они

- Гав!

И хвостами машут.

Эта белая в крапинку собачка, подошла на остановке.

Глянула на меня, к ногам прижалась и затихла.

Можно, тут что то приукрасить?

Нужно ли?

 

Все таки нужно пояснение, имхо.

У нас куча брошеных собак.

Они умирают сотнями, ибо домашние.

Неприспособленные.

Только в фильмах, ОНИ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ В СТАИ.

Они не выживают.

Не приспособлены.

Звуки.

Ночью я проснулся, от того, что рядом пролетела ракета.

Рокот был секунд 10.

Звук взялся ниоткуда и ушел в никуда.

Что это было, не понятно, но до утра прислушивались.

Со звуками, интересная история.

Во время войны, имхо, максимально развивается слух.

Там громыхнуло, там лязгнуло.

Пых-Пых-Пых-------Бух-Бух-Бух - стреляют от нас.

Бух-Бух-Бух-------Пых-Пых-Пых - стреляют по нам.

Глазами-то, не видишь, даже если на соседней улице.

И нет никакого свиста.

В фильмах, почему-то, перед взрывом свист по нарастающей.

вот этого

ВВв-ззз-сссс-с-БАХ!

нет.

Есть БАХ.

И поэтому, когда грузовик попадает в яму, громыхая, люди втягивают голову в плечи немного приседают и вертят головой, выбирая направление куда бежать.

Звуки входят в жизнь, как информометры опасности.

Еще пару лет, и уши станут локаторами.

Дети Новороссии.

Когда я гляжу на детвору, нашу детвору, сейчас, то возникает чуство вины.

Сначала, меня, ох как впечатляла реакция детворы.

Ах.

И блокпостики строят, и кричат маме на 9 этаж.

Я курил в окно и смотрел и слушал.

Лет по 10-13 .

- Мам! А Горловка это украина?

Дети, они непосредственны и искренни.

В любви, ненависти, предпочтениях и непринятии.

Они прямое зеркало.

- Я записалась на карате! Кий-йа!

Взмах ногой, падение на попку.

- Это, я только начала!

Выскакивают пацаны со снежками

- Мачи укропов!

- Сам укроп!

- Дурак!

- Я маме расскажу!

- А на трикатажке, вроди гильзы сбросили использованые в овраг. Погнали?

Я не могу допустить, чтоб дети поперлись в непонятки.

Говорю им в окно

- Шкеты! Никуда со двора. Гулять тут!

Дядька злой, дядька злой (прошел шепоток)

Рядом пятилетки играют в магазин.

Деньги у них - желтые кленовые листья.

Грохот.

Канонада.

Разрывы.

Вся стайка ребятни, под угол дома. Легла.

- Лечь под стеной, - кричу им я.

Я тормоз.

Они и без моих советов знают что делать.

Обстрел короткий, и вдалеке.

- Дядя трус! Обстрел вдалеке. Пугает!

- Маша! Саша! Даша! Ксюша! Домой!

Все по домам.

Я выкурил сигарету.

окурок не забычковал, а раздавил.

Родители.

Часть первая. Папа.

Мой папа боится взрывов.

Мой папа, про которого писали в газете статью "Сильнее стихии!"

Он шахтер, 40 лет в шахте.

Для него взрывы, это профессиональное.

Взрыв - смерть!

Мы, жители нагорные, трошки не понимаем этой аксиомы.

Для нас взрыв - это взрыв. Ну там звук, осколки. Кого то убило.

Для бати, взрыв - это смерть.

Завал, обавал, гудки тревожно загудели.

40 лет, треск породы, громкий треск, вызывает испарину.

Количество шрамов на его теле не счесть.

мама подсмеивается - Чуть только взрывы, папа уже одет, фонарик в руках, рюкзак, тормозок. Боится взрывов.

А он просто привык, выработал привычку, при взрывах поступать только так. Иначе умрешь.

И вот, в 75 лет, срабатывает шахтерская привычка.

Он не под землей, а как под землей.

Родители.

Часть вторая. Мама.

Смотрели фильм "стиляги"?

наверно, можно было бы на этом и закончить.

- Я не пойду в бомбоубежище! Пусть меня убьют!

- Мам!мама!Мамуля!мамулечка! Там хорошее бомбоубежище! Пошли туда!

- Я не хочу туда! Отстань!

- Мам! Тут опасно! Могут бомбой попасть!

- Не делай из меня дуру. Я не пойду.

- Блин. Мам. Как тебя уговорить?

- Да не надо меня уговаривать. Ты любишь украину, вот с ней и разговаривай.

- Мам, ну в Белгороде же ждут. Давай поедем туда!

- Езжай куда хочешь!

Рагнарек.

Я умирал три раза.

Ну как, умирал. Прощался с жизнью.

В восьмом классе, когда якорный канат, на глубине перекосило, и не мог вынырнуть.

В 18 лет, когда я был в трюме, а лопнул строп, и 20 газовых баллонов медленно падали мне на голову.

И вчера.

Вчера было долгое прощание.

Два часа я причитал

- Мама!Мамочка!Мамуля!Мама!

Не звал на помощь бога, а звал маму.

За окном огонь.

Дом качается от взрывной волны.

А мы прощаемся с жизнью.

Звоним. Моемся. Одеваем чистое.

Выжили.

Пережили.

Но мы вчера умерли.

10 декабря 2014 г.

01.12.2014
20:51

Злоба критика на критика.