26.02.2010
12:56

Чтение в сердцах (Продолжение)

03.02.2010
18:49

Чтение в сердцах или Что сгодилось бы для доноса в КГБ, будь сейчас СССР, а в нём - тоталитаризм.

27.01.2010
08:27

Даёшь сверхчеловеков!

25.10.2009
19:42

Што-то щемящее.

15.09.2009
14:21

Исчезновение ещё двух ругательных слов (малевич и кручёных) из моего лексикона и появление ещё одного похвального (Гомер).

23.03.2009
13:51

ПП и ПП

26.07.2008
10:54

От противного

24.06.2008
09:25

Поршнев на ум пошёл

03.10.2007
17:26

Ещё о Лермонтове

27.09.2007
18:55

Михаил Юрьевич Лермонтов

20.08.2007
11:41

Владимир Березин

13.08.2007
11:50

Художественный смысл первого ожерелья

06.08.2007
17:21

Хлумов

04.08.2007
15:38

Нехудожественный смысл применения багрового цвета

02.08.2007
19:24

Не о чём говорить

30.07.2007
11:43

Надежда Горлова

04.07.2007
08:12

Грех Сахарова перед Россией

29.06.2007
14:33

Зачем применена парцелляция

27.06.2007
10:29

Еще о Борхесе

26.06.2007
09:52

Идея младшего Буша в художественном исполнении

Менар там √ напоминаю √ заявлял, что осуждение

или похвала √ это проявление сантиментов,

не имеющих ничего общего с критикой.

 

╚Пьер Менар, автор ╚Дон Кихота╩╩. Борхес.

 

Стихи для многих это текст из коротких строчек с ритмом и рифмой. Такое отношение начиная с какого-то времени оболванивает. И порождает бунт чутких.

А теория говорит, что, - не без участия, по-моему, внешних относительно искусства причин, - в ХХ веке начались и авангардизм и идеологизированное письмо, которые, оба, ударились в ╚эффективность воздействия на воспринимающее сознание╩ (В. И. Тюпа).

В этой связи я поведу речь о Борхесе. А слова и мысли, взятые мною у Б. Дубина, автора Предисловия к борхесовскому трехтомнику (М., Полярис, 1997), я буду набирать курсивом без кавычек и на страницы ссылаться не буду. Таким образом я развяжу себе руки, ибо Дубин вряд ли согласится с моим использованием его слов и мыслей.

Борхес начал писательство своё в 20 лет со стихов. И внешним толчком послужила смерть бабушки (1919). Ну и 1-я мировая война, наверно, свою роль сыграла. Не могло понравиться ощущение нереальности окружающего, зазор между реальным и идеальным, разрыв, который открывается с особой глубиной, когда земной путь человека заканчивается.

Борхес, правда, пережил войну в нейтральной Швейцарии. А послевоенный порыв модернизации строителей ╚новой Европы╩ зарядил, наверно, его позитивно. ╚Начало формирования той парадигмы социально-экономического развития, которое позже, в 50-х, получит выразительное название ╚общество потребления╩╩ (О. О. Савельева), - это начало внушило Борхесу метафизическое переживание повышенной реальности, сцены мира, гераклитового изменения, где перекрестком вневременного мгновения была Англия. (Домашний язык Борхеса √ английский, лучший писатель √ Шекспир, да еще он═ - с ускользающей биографией, другие английские писатели подарили ему Грецию и Испанию, Италию и Скандинавию, Индию и персидский Восток; едва ли не весь свой значимый мир он принял из рук англичан, англичан, за одну свою английскость характеризующихся всеохватностью, происходящей от непорушимой самоопределяющейся личности.) И правда: как раз же начиналась эпоха расцвета среднего класса.

Идея Пан-Британии и вообще с начала Нового времени засияла в европоцентристском мире (аналогично идее Пан-Македонии в Древнем мире; с перехватом названия Римом, как теперь у Британии √ Соединенными Штатами Америки).

Но физически после войны и Швейцарии Борхес оказался в Испании. Авангардистский бег впереди локомотива модерной теперь Истории перед ним развернулся на Майорке, в Севилье и Мадриде. Авангардистское окружение заразило его своей парадоксальностью, трансформацией фактов. Вернувшись же в родной дом, в полуфеодальную и чреватую революцией Аргентину, в этот зерновой и мясной придаток Запада, Борхес всю энергетику своего творчества тех (и, может быть, не только тех) лет направил против любимой, но недостойной родины, против ее провинциализма и самоумиления, противопоставляя ей единый для европейцев и американцев строй жизни и мысли, т.е. воображаемую реальность удерживаемого сознанием порядка, помогающего поднять голову просто-напросто самоопределяющейся личности. То есть самОй, мол, естественности, личности-антиподу той, которой извне внушают или как-то иначе навязывают порядок.

Это, - если страшно утрировать, - Борхес повел себя, как нынешний, желающий демократию всему миру, Буш: Америка, мол, из Ирака уйдет, но демократия там останется, ибо она √ естественное состояние общества, как вода, стекающая вниз.

КОНЕЦ ГОДА

Не символическая

смена цифр,

не жалкий троп,

связующий два мига,

не завершенье оборота звезд

взрывают тривиальность этой ночи

и заставляет ждать

тех роковых двенадцати ударов.

Причина здесь иная:

всеобщая и смутная догадка

о тайне Времени,

смятенье перед чудом √

наперекор превратностям судьбы

и вопреки тому, что мы всего лишь капли

неверной Гераклитовой реки,

в нас остается нечто

незыблемое.

1923

Казалось бы, ╚в лоб╩ аргентинский исторический застой Борхес воспевает, ╚незыблемость╩, Буэнос-Айрес своих родителей. Вон, и сама книга, где были эти стихи, называется ╚Страсть к Буэнос-Айресу╩. И изменчивость Гераклитовой реки определена словом с негативной аурой √ ╚неверной╩. И метки движения, двенадцать ударов часов в новогоднюю ночь, названы роковыми. Вроде, чем-то нехорошим для застоя является Новый Год. Застой √ естествен.

Но. Есть же в естестве и что-то противоположное. Как оцениваемые Борхесом положительно (в 1976, правда, году) такие моменты истории Аргентины, как ее ведущая роль в 1810 √ 1826 годах в войне Южной Америки против Испании за независимость, как свержение в 1852 году помещичье-клерикальной диктатуры Росаса. И как факт √ в стихотворении есть и положительная лингвистическая аура по отношению к бегу времени: ╚взрывают тривиальность этой ночи и заставляют ждать╩ обретения нового относительно тривиальности.

Что из того, что этой положительной ауре противоречит тройное ╚не╩! Что из того, что ассоциации противоречат грамматике! √ На то и искусство, чтоб работать противоречиями. Индивидуума ж должен озарить его собственный катарсис от противочувствий, а не навязана ему автором должна быть идея произведения.

Правда, и навести ж автору на свой идеал надо читателя как-то. Особенно √ в эпоху, когда в почете ╚эффективность воздействия на воспринимающее сознание╩. √ И во всесторонне отсталой стране эту задачу навести взялся авангардистский верлибр, свободный стих, противостоящий строгим стихам чередованием строк разной длины, отсутствием рифм, неупорядоченностью ударений.

Казалось бы, верлибр ╚в лоб╩ указывает на свободу, на борхесовский идеал общества самоопределяющихся личностей. И как тогда с художественностью? Или это далеко не ╚в лоб╩ - верлибр? И тогда все хорошо.

Возможно, не удается прочесть раннего Борхеса так, как будто не было последующего. Возможно, отсюда чувство то ли узнавания, то ли предвкушения будущих мотивов (а я уже изрядно огорошен зрелым Борхесом). Сам Борхес три первые книги от последующих отделял. Впрочем, на своем пути к медитации книгу ╚Страсть к Буэнос-Айресу╩ он все-таки выделял. И, может, у меня не высасывание из пальца получилось с ╚Концом года╩. Хоть, с другой стороны, эта авангардистская ╚в лоб╩ свобода┘ Это, в общем, самоизлияние, несмотря на множественное число ╚в нас╩┘ Эта риторика: ╚оборота звезд╩, ╚о тайне Времени╩, ╚Гераклитовой реки╩, ╚превратностям судьбы╩┘ И тогда не зря Борхес стихи √ на время √ бросил писать.

Да его и не читали. И вообще ему было по-всякому плохо. От душепротивной чехарды классовых боев и военных хунт до смертей близких и чуть ли не собственной (попытки самоубийства в 1934 году и опасного ранения в 1938-м). К прозе он шел трудно. Три первые эссеистические книги впоследствии не переиздавались. А когда Борхес к прозе пришел, то выбрал детектив и фантастику. Выбор, во-первых, скандальный, потому что коренная черта аргентинцев, как не раз писал Борхес, - отсутствие воображения, во-вторых, выбор был в открытую игровой, поскольку он оставил от детектива и фантастики лишь начальный посыл √ столкновение с неожиданным, но развитие сюжета вело читателя не к разгадке, а к тайне.

Демонстрировать это на примере не буду. Только замечу, что в этом опять чувствуется идеал личной свободы: нельзя вести читателя за руку, а если он не готов, то сам виноват.

Но зря Борхеса считают едва ли не писателем для литературоведов. Он обычный, не подстилающийся под читателя нечуткого. И он просто был враг упомянутого вначале идеологизированного письма.

Поэтому в своей зрелой прозе он идет путем наибольшего сопротивления своему, можно сказать, избитому идеалу самоопределяющейся личности.

Что он делает?

Он в антиподах своих (если актуально: в национал-социализме и в советском социализме) разглядывает самое фундаментальное √ идеалистическое, нереальное, но сплачивающее в кучу. Он даже сборник 1944 года назвал соответствующе √ ╚Выдуманные истории╩. И посмотрите на первую из них, отдельно изданную в 1940 году, - ╚Тлён, Укбар, Орбис Терциус╩ (http://www.serann.ru/t/t260_0.html).

Только пусть вас не испугает интеллектуализм этой прозы.

Там действительно трудно врубиться в вывернутый мир Тлёна:

╚Этот тотальный монизм [название философских систем, - например, идеализма или материализма, - которые принимают для объяснений только один принцип┘ Противопол.: дуализм, плюрализм. Брокгауз и Эфрон], или идеализм, делает всякую науку неполноценной. Чтобы объяснить (или определить) некий факт, надо связать его с другим; такая связь, по воззрениям жителей Тлёна, является последующим состоянием объекта, которое не может изменить или пояснить состояние предшествующее╩.

Ну в самом деле. Если всё не материя, а игра ума, то какая ж наука возможна? Наука ж объективна.

Читая текст Борхеса, это надо-таки понять. Потому что дальше оказывается, что в Тлёне┘

╚Парадокс заключается в том, что науки существуют┘╩

И вы должны понять, что они √ туфта. И гипнотизируют всех (всех!) своей системностью. А все √ марионетки с точки зрения Борхеса, автора данного рассказа.

ЭТО надо понять, а не все-все детали вывернутости туфты.

То есть интеллектуализм-то есть, но не в нем перец. Ибо интеллектуализмом Борхес просто не дает дремать вам как читателю, чуткому именно к художественному смыслу, а не явленному в-лоб-интеллектуализму.

Правда, чем больше вы в подробнейше описываемой туфте поймете, т.е., чем больше вы потратите умственных усилий, тем яростней будет ваша реакция на упомянутые социализмы. Тем в большее противочувствие относительно невозмутимого ╚я╩-рассказчика вы впадете. И эта ярость и невозмутимость, в вас столкнувшись и взаимоуничтожившись, породят тот самый катарсис, осознаваемый как идеал самоопределяющейся личности лавочника, скажем, или владельца бензоколонки, или сумевшего сохранить независимость писателя. То бишь тех, на КОМ теперь базируется идея Пан-Британии со США во главе.

В реальности те люди, конечно, не чуткие улавливатели художественного смысла, всегда сколько-то скрытого, хоть и пронизывающего каждый кусочек текста. В реальности те люди, в массе своей, подвержены массовому искусству, действующему, - скажу пока безответственно, - проще, чем катарсис через противочувствия. Но есть в тех людях и что-то от борхесовского идеала и идеального читателя √ презумпция порядка, найденного САМОЙ личностью и удовлетворяющего её.

Борхес не утопист и ценит любовь к затаенному будущему и его еще пока неведомому, в какой-то степени, лику. Не достигнуто ж еще совершенство в Пан-Британии. Что писатель сам оказывается же идеологом, как ненавидимые им противники, то он, видно, не замечает.

А поскольку он фактически не уступчив к склонности разума лениться на сложном, поскольку сложное пишет, отдавая читателя на произвол случая: поймет / не поймет, приобщится / не приобщится, - поскольку НЕ в художественных произведениях (бессознательно-притворно, по-моему) заявляет, что пусть читатель как хочет, так и понимает┘ Постольку решили, что Борхес постмодернист, что смыслов в его художественных произведениях столько, сколько читателей.

На самом же деле Борхес для того и делал в каждом рассказе заворот мозгов читателю, что вел его путем наибольшего сопротивления к избитому. Борхес как бы так и остался авангардистом, ударившимся в ╚эффективность воздействия на воспринимающее сознание╩.

*

Я полагаю, что русскоцентристскому, так сказать, читателю полезно посмотреть на своего как бы антипода, географического и идейного.

*

После того, как я вышеприведенную заметку написал, я дочитал до конца Предисловие Б. Дубина. И в самом конце его есть такие слова:

╚┘Почти ни одно из новых изданий Борхеса и книг о Борхесе до наших палестин не дошло. (В этом, как и во многих других, отношениях отрезанность России от мира √ при прокламированной ему ╚открытости╩ - в последние годы стремительно и грозно растет┘) Так или иначе, полнозначный ╚отклик╩ на борхесовский ╚вызов╩ - пользуясь известной формулой Тойнби √ долг настоятельный и неизвинительный╩.

 

26 июня 2007 г.