Мария Шефнер, стихослагательница
В своё время ваш слуга опубликовал в своих "Сердитых Стрелах"
рецензию на изыскано-тонкоструйные поэзы Татьяны Калашниковой. "O, womens!" - вот как эта "Стрела" называлась. Она вызвала бурную реакцию со
стороны жриц изящного слова, ибо, на свою беду, автор высказался в ней не
только о женской поэзии, но и о вообще женщинах. Как говорил и пел Высоцкий,
"тут такое началось, не сказать
словами". Почтовый ящик автора затрещал от изобличений и анафем.
Прелестные жрицы стали крыть вашего слугу только что не матом. Многократно
избитый и исцарапанный, зарёкся писать о женщинах до конца дней.
Но вот получаю от некоей редакции некоего журнала предложение написать оплаченную статью о фигурантке, чьё имя
красуется в названии. Будучи нищ, аки церковная крыса, или как украинский
доктор наук (что одно и тоже), воодушевился и залудил в упомянутое издание
статью "Говорящие стихами". Через некоторое время получил
категорический отказ в публикации. Текст отказа стоит того, чтобы его буквально
воспроизвести:
"Schefner
skasala, chto ti naswal ee duroj i platit' den'gi sa eto ona
otkasiwaetsa."
Каково, читатель! Впрочем, предлагаю
постояльцам "Русского Переплёта" ознакомиться с некоторыми абзацами
этой статьи и решить, подписались ли бы они под нижеприведёнными цитатами из Пушкина и Льва
Толстого.
Пушкин: "Поэзия, мой Бог,
должна быть немного глуповатой."
Лев Толстой: "Наташа Ростова не удостаивала быть умной."
Но вот сама статья, отвергнутая редакцией упомянутого издания:
--------------------------------------------------------------------------------------
" /┘/ Есть и третие. Назовём их "Говорящие стихами". Они
не вступают в высоколобые дискуссии по поводу библейских древностей и будущего
планеты. Их не влекут лавры Маргрет Тэтчер и Магрет Олбрайт. Уложив детей,
супругов или возлюбленных спать, перемыв посуду и отключив телефон, они
усаживаются за компьютер, подпирают щеку рукой и начинают другой рукой набирать
что-нибудь, например, вроде:
Да, я верую.
И глубоко, и истово.
Бью челом перед Богом,
Чьи святые глаза
Так мне в душу глядят
Пронзительно-пристально,
Что от них мне нигде
Укрыться нельзя.
Знаете, кого мы сейчас
процитировали? Марию Шефнер. Недавно ваш покорный слуга стал обладателем её
поэтического сборника "Високосный год" (изд-тво "Алетейя",
С.-Петербург, 2004). Скажу сразу: более тонкоструйной poetry мне не приходилось читать. Будь автором этого
сборника мужчина, его можно было бы заподозрить чёрт знает в чём, вплоть до гомосексуализма.
Но Мария Шефнер женщина до мозга костей - и именно её стихи свидетельствуют об
этом больше и лучше всего прочего. Это такой парад изысканных импровизаций на
вечные женские темы. Её духовное "я" парит в парнасском поднебесье
имени Игоря Северянина и изъясняется соответствующим образом:
Жена поэта неприкрыта,
Нага и незащищена,
И ненавидима открыто
За то лишь, что она - жена.
Красавец ли, урод - но даден
Певцу любому свой Дантес.
Народ ревнив и кровожаден.
И как же мило, если есть
Такой земной, пикантный повод
Зарыть землёю гордеца!
С другой бы он достиг другого,
Не столь позорного конца.
Несправедливый сделал выбор!
Так поделом ему! Ату!
За счастье всеми быть любимым,
А воспевать свою жену.
Или вот, например:
Менял подруг поэт неверный -
Та - красивей, та - горячей,
У той характер слишком скверный,
А та не слушает речей...
Менялся почерк у поэта,
Лились поэмы и стихи.
Весна прошла, отпело лето -
Он не замаливал грехи.
А вот ещё, например:
Мой старый друг
Опять исчез надолго.
Мне нынче не с кем
Разделить печаль.
Пишу письмо.
Да только что в нём толку?
Пока прочтут его,
Умчится время вдаль.
Тому, кто назовёт это пародиями, автор плюнет в глаза. Перед нами
завершённно-совершенный эталон женского ощущения мира. Те из женщин, что
чувствуют этот мир не так, или не совсем так - не женщины, или не вполне
женщины. Интеллектуальным гермафродитам типа автора этих строк не снилось
подобных изысков. Они воспринимают "себя и вокруг" в
ядовито-прозаической призме. От свежего воздуха они угорают, посланные в лес за
пропитанием, возвращаются оттуда, укушенные вороной, с охапкой жимолости в
руках и пакетом мухоморов подмышкой. Органолептические центры у них
атрофированы, гениталии недоразвиты, головы забиты учёной трухой, а вместо
сердечного чувствилища капустный кочан. "Яйцеголовые" - вот как мы
ещё называемся. Чёрт бы побрал эту неспособность видеть мир таким, каким он
предстаёт в стихах Марии Шефнер, или в индийском кинематографе, что одно и то
же. Наша порода раз и навсегда описана
Владимиром Набоковым:
" /.../ Всегда плохо выбритый, в
больших очках, за которыми, как в двух аквариу-мах, плавали два маленьких,
прозрачных глаза, совершенно равнодушных к зрительным впечатлениям. Он был слеп
как Мильтон, глух как Бетховен и глуп как бетон. Святая ненаблюдательность (а
отсюда полная неосведомленность об окружающем мире - и полная неспособность
что-либо именовать) - свойство почему-то довольно часто встречающееся у русского
писателя-середняка, словно тут действует некий благотворный рок, отказывающий
бесталанному в благодати чувственного познания, дабы он зря не изгадил
материала /.../
Лишиневский рассказывал, что Ширин
назначил ему деловое свидание в Зоологическом саду и, когда, после часового
разговора, Лишиневский обратил его внимание на клетку с гиеной, обнаружилось,
что тот едва ли сознавал, что в Зоологическом саду бывают звери, а вскользь
посмотрев на клетку, машинально заметил: "Плохо, плохо наш брат знает мир
животных", - и сразу продолжил
обсуждать то, что его особенно в жизни волновало: деятельность и состав
Правления литераторов в Германии." ("Дар")
Совсем не то прелестная Мария Шефнер. Хотя бы потому, что пишет стихи,
а не прозу. Вашему слуге, как и абсолютному человеческому большинству, не дано
"говорить в рифму", поэты же из одних только стихов и состоят.
"Поэзия, Бог мой, должна быть несколько глуповатой", - сказал Пушкин.
Стихи Марии Шефнер отвечают этому
требованию на сто процентов. Но есть просто глупость, а есть божественная глупость. Уверяем читателя,
поэзия Марии принадлежит именно к этому, второму разряду:
Ангел прозрачный!
Дух бестелесный!
Как же мне страшно
Спугнуть тебя песней!
Трепетным словом,
Нежным касаньем
Не оскорбить бы,
Не одурманить!
Взглядом горячим,
Дрожью в ресницах
Не опалить бы,
В ночь не присниться.
От бед и ошибок
Тебя уберечь бы!
А мне ≈ и улыбок
Хватило б для песни...
Ты что-нибудь во всём этом понял, читатель? Лично автор ничего, но
именно поэтому подписывается под каждой строчкой обеими завистливыми руками и
клянётся, что во всём вышенаписанном нет малейшей иронии, но искреннее
восхищение тем, что самому автору не дано и никогда уже не будет дано. Он
несчастен именно в той мере, в какой сам не является Марией Шефнер.
05.04.05. В. Сердюченко.
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ