Автор сего уже устал докладывать аудитории
"Русского переплёта", что никаких книг, кроме Библии, "Правил
дорожного движения" и "Книги о вкусной и здоровой пище", давно
не читает. Тем не менее повреждённые на голову графоманы продолжают обрушивать
в его почтовый ящик десятки оффлайн-инлайовских кирпичей в надменной
уверенности, что их-то
прочтут обязательно.
Обращусь, к ним напрямую, пожалуй:
- Друзья, не позорьтесь в глазах у
знакомых, сослуживцев, возлюбленных, жён и детей. Художественная литература
сегодня - на три буквы никому не нужна.
Выбросьте к чёртовой матери свои писания и займитесь чем-нибудь более полезным:
ремонтом квартиры, например, или приведением в порядок дачного участка.
┘Не слушают. Накренив черепа, продолжают
молотить по клавиатуре двадцать пять часов в сутки под вздохи домочадцев,
крутящих за их спиной пальцем у виска, и плач некормленных детишек. "Писательство - это болезнь" - назвал автор одну
из своих статей. "Писатель - это подозрительно" - предпослал он ей собственный эпиграф. Как и
следовало ожидать, здоровое рабоче-крестьянское большинство зарукоплескало,
пишущее меньшинство осталось при своих чернильницах и клавиатурах. Воистину, таких
хлебом не корми, на бабу не клади, "бей, но дай высказаться".
Но где высказываться-то? Советский ГУЛАГ
рухнул, Век Просвещения наступил, но принёс совсем не те плоды, которых
ожидалось. Борцы за свободу литературного слова оказались у разбитого корыта,
соблазнённые и покинутые, с фотографией академика Сахарова на голой стене. Жалко
их? Пишущему эти строки нисколько. За что боролись, на то и напоролись. Нужно
было поменьше вякать, а побольше дорожить ялтинско-переделкинскими Домами
творчества, званиями и членскими билетами СП.
Тем большее изумление вызывают те, кто
выживает.
Знакомьтесь: Борис Марковский. На руинах
рухнувшего советского Рима он создал и по сей день продолжает возглавлять литературный
ежеквартальник "Крещатик". Зайдите на электронную версию альманаха, и
вы вытаращите глаза. Десятки, сотни имён, жанровых наименований, названий!
Пишут прозу и стихи, гривуазные эссе и многодумные диссертации. Каждый выпуск
альманаха - 400 (!) печатных страниц. Чувство сострадания начинает бороться с
восхищением. Ведь Марковский воздвиг эту литературную скрижаль не благодаря, но
вопреки всякому здравому смыслу и обстоятельствам.
Кто же он, предпоследний из могикан?
Из краткой биографической справки:
"Борис Марковский,
р. 1949, Киев. После окончания школы поступил в Киевский педагогический
институт на русский филфак, на котором проучился 3 года, после чего институт
бросил. Работал грузчиком, полотером, ювелиром. При советской власти не печатался.
В 1994 году уехал жить в Германию на постоянное место жительства. С 1997 года √
главный редактор журнала "Крещатик".
Вот
и всё об этом подвижнике, "грузчике, полотёре, ювелире". Непостижимо
уму, как он смог подняться до высоколобых вершин профессионального
литературного Парнаса и стать одним из его распорядителей. Но прошу поверить
старой филологической крысе: "Крещатик" - безупречная, настоящая литература. На фоне косноязычнй белиберды, которой
пробавляются сегодня "Новые миры" и прочие литжурналы,
"Крещатик" смотрится гессианской Касталией. Никаких тебе сексуально-постмодернистских
непотребств, никакой пелевинщины-сорокинщины. Вот, впрочем, характеристика,
данная журналу "Литературной газетой":
"Это парадоксальное издание, названное по имени главной
улицы "матери городов русских", выходящее в Германии, с международным,
по всему земному шару раскиданным редакционным советом и представительствами в
Москве и Киеве, взяло на себя благородную задачу √ объединять затерянных на
постсоветском пространстве писателей и поэтов. В архивах альманаха √ авторы из
Уфы и Северодонецка, Сыктывкара и Новосибирска, Киева и Парижа┘"
Воздадим
хвалу бывшему грузчику, пристроившему под своё крыло перечисленных "детей
слова". Начав этот очерк со скорпионов и тарантулов, мы, кажется, переходим
на песнопения, но, ей-Богу, сей Марковский заставляет вспомнить бесмертные строки
бессмертной дилогии И. Ильфа и Е. Петрова: "Таких людей сейчас уже нет, и
скоро совсем не будет". Он пригрел на своей груди целую фалангу
прозябающих литераторов из бывшего СССР. Он дал им возможность ощутить себя не
казанскими сиротами, но правопреемниками Льва Толстого, Александра Блока,
Достоевского. География благотворительно-просветительской деятельности
"Крещатика" заставляет признать, что это действительно всемирное литературное издание.
Каковы
же его идейно-эстетические прегоративы?
Идейных
вообще не наблюдается. Да и откуда им взяться, если абсолютная
"крещатиковская" автура - гонимое по миру перекати-поле. У него одна
родина: литература. Даёшься диву, насколько неизменен и неуничтожим процент
графоманов в любом человеческом поколении. Ты когда-нибудь сочинил в своей
жизни хоть одну художественно-литературную строчку, читатель? Хочу надеяться,
что нет. Ты слишком трезв и деловит для этого. А "у них" это в крови.
Другое дело, что на девяносто процентов они горестно бездарны, но таких в
"Крещатик" за любые посулы не пускают. Просто удивительно, как редакция
альманаха ухитряется держать набоковскую планку публикуемых в нём материалов.
Два
дня, чертыхаясь, раскладывал по компьютерным папкам роман Петра Храмова "Инок", но был вознаграждён читательскими
радостями, каких давно не испытывал. Пётр Храмов написал
пронзительно-ностальгическую эпопею о детстве, при чтении которой невольно
приходят на память "Детство и отрочество" Льва Толстого,
"Детские годы Багрова-внука" Аксакова-старшего, "Детство"
Максима Горького" и "Детство Никиты" Алексея Толстого. О, наши
собственные детства, отрочества и юнпости! О, эта пора краснощёкого, цельного и
беззаботного возраста жизни! Было и скрылось за поворотом, и уж никогда,
никогда не вернётся снова, как не повторятся первые пламенно-целомудренные
касания к женской груди, восторги утренней рыбалки в косых лучах восходящего
солнца, святые герценовские клятвы на Воробьёвых горах и многое другое, из чего
сложился роман Петра Храмова "Инок". Честное слово, стану умирать,
возьму его с собою.
Остальная проза "Крещатика" тоже смотрится прекрасно. Тут и Давид Шраер-Петров с романом
"Савелий Ронкин" о нищенствующем, спивающемся эмигрантском писателе,
и изысканно-неврастеничная композиция "Триада рая" Елены Свенцицкой
примерно о том же, и Юрий Холодов со своим "Da capo" о таких же, проклятых
богом и природой графоманах.
Некоторые авторы альманаха пишут свои поэзо-прозы в свободное от работы
время. Другие погружены в сочинительский транс круглосуточно. Прошерстив по диагонали
тех и других, хочу рекомендовать для прочтения┘ весь альманах. Ибо и сам просидел
добрую неделю над его 24-мя выпусками, и не был разочарован.
"Бориса
Марковского - в президенты новой литературной Касталии!"
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ