Русский переплет - литературный интернет-журнал

Всякий, кто живёт в России не от воровства и обмана, прекрасно понимает, что без развития промышленности и честного распределения природной ренты нам всем и стране никуда.

Ведь промышленность - это, прежде всего, общественно необходимый настоящий труд, системные трудовые усилия отдельных личностей, коллективов, обществ, народов и человечества, направленные на производство наивысшего качества жизни.

Альтернативой промышленному труду и усилию является продажно-паразитическое существование всей страны, то есть полная зависимость от финансовых спекулянтов и жизнь с продажи страны и уничтожения будущего наших детей и внуков, прокорм с целенаправленной африканизации России.

С этой точки зрения, промышленность не может быть альтернативой постиндустриальному или информационному обществу.

Активная деятельность зарубежных и отечественных идеологов последних сорока лет по обессмысливанию промышленного труда и пропаганде наступления <постиндустриального> или <информационного> общества привела сегодня в России и во многих странах мира только к одному: к разрушению национальных промышленных систем, к закрытию фабрик и заводов, к отлучению молодёжи от труда и трудового сообщества. Россия с точки этих выдуманных <обществ грядущего века> является сегодня безусловным лидером: индустрий у нас уже почти не осталось, а информация в виде телеящика с раннего утра до поздней ночи занимает жизнь отлучённых или освобождённых (кому как нравится) от сложного труда индивидов.

В принципиальном плане очевидно, что теоретики постиндустриального или информационного обществ раздувают одну из третьестепенных черт отдельных островов хозяйствования в мире и полностью абстрагируются от систем деятельности, само существование которых и даёт возможность информации и идеологам постиндустриальности существовать[i].

В любом случае, кризис и уменьшение доли индустриальной экономики и возрастание доли услуг, вокруг чего и выстраиваются рассуждения о пост-индустриальности, или возрастание роли знания, откуда растут ноги фантазий об <информационном обществе>, все эти тенденции не имеют никакого отношения к <преодолению> центральной роли самого промышленного труда.

Промышленное не сводится к индустриальному и не является беззнаниевым.

Если индустрии производят продукты и услуги, то промышленность производит планируемое качество жизни и саму социальность.

Если знание и мышление обеспечивает идеальные модели того, что должно быть, то промышленность превращает эти модели в реальность.

Поэтому возрастание роли услуг и знаний требует не отказа от промышленного развития, а, прямо наоборот, опережающего проектирования для России принципиально новой национальной промышленной системы, включающей в себя все элементы промышленного труда, как <постиндустриальные> знания с услугами, так и множество новых <материальных> индустрий[ii].

Не означает отказа от промышленности и промышленного развития и столь модная сегодня <инновационная экономика>. Если всерьёз относиться к инновационной экономике, то она означает чрезвычайно важную вещь - необходимость исходной связи промышленности с наукой и образованием, создание системы реализации научного знания в материале природы и воспроизводство этой реализации через сферу образования[iii]. Но правильно понимаемая инновационная экономика, опять же, ни в коем случае не отрицает промышленное, а, наоборот, в условиях разрушения промышленности вырождается всего лишь в паразитическую тусовку болтунов про инновации.

Тут важно понимать, что пока наши туземные <кухарки> от госуправления и политики обсуждают <проблемы> рынка, займов, здравого смысла, бездефицитного бюджета, упрощения образования и орфографии и т.п., интеллектуальный цвет оборонного, промышленного и внешнеполитического сообщества США из РЭНД-корпорейшн (RAND's) активно обсуждает стратегию ноосферной мировой революции с Соединенными Штатами Америки в качестве лидера (см. http://www.rand.org/publications/MR/MR1033/ , а также сайт Академии ноополитики - http://www.noopolitika.paideia.ru/ ).

В основе разрабатываемой ими ноополитики (Noopolitik) лежит попытка выйти на решение конкретно промышленных и военных задач североамериканской государственности.

В рамках ноополитики ставится задача кардинальной трансформации условий и качества жизни в США, фактически производство новой социальности и государственности. Речь фактически идет о принципиально новой промышленности и смене промышленной формы как таковой, когда предметом систематического и кодифицированного преобразования становится сама социальность, социальная <природа>.

У нас же, к несчастью, сегодня очень мало людей, которые вообще понимают, что такое промышленность и промышленное развитие, которые способны отойти, с одной стороны, от индустриального стереотипа больших заводских территорий и дымных труб, а, с другой стороны, преодолеть еще более стереотипно-штампованный и пустой, вредный образ <постиндустриального, информационного общества>, сводящего всё к безответственным и игривым кликам в Интернете вне покорения природы и стихий, вне реальной жизни и усердного, потного труда.

Эксплуатация металлургических и алюминиевых, нефтянных и газовых комбинатов, выжимание последних соков из недолго живущих работников этих ужасных памятников индустриальной эпохи - это уже не промышленность, а эксплуатация остатков советской промышленности. В лучшем случае, это ресурс. Но для чего - вот в чем вопрос? Для выживания - или для промысливания и создания новой, общезначимой для страны и мира инфраструктуры высокого качества жизни?

В конечном счёте, промышленность - это системы преодоления ограничений природы и стихий во имя достоинства личности каждого человека.

Промышленность - это лучший и единственно достоверный труд.

Задачей промышленности в российской традиции хозяйствования является производство достойной жизни для личности каждого человека, пространства и условий <самостоянья человека>, как <залог достоинства его> (А.С. Пушкин). Основа российской идеи промышленности и промышленного принципа - в русской литературе и русском слове (это прекрасно показывает во всех своих трудах, особенно в книге <История Руси и Русского Слова>, выдающийся историософ и писатель В.В. Кожинов), в материальной организации и реализации принципа свободы и власти духа, прямая привязка преобразования вещества природы к духовно-смысловой стороне жизни, практическое освобождение человека от природных и социальных пут.

И, конечно, такого рода подход никак не противоречит христианству и никак не ведет к уничтожению природы, не является антиэкологическим.

Христианский смысл подобного понимания промышленности очень наглядно представлен в статье патриарха Алексия II: <Человек, в соответствии с Замыслом Творца является его предстоятелем, рождённым по образу Его и подобию, и предназначен для превращения всего Космоса в сад Эдема. Возделывая мир, и в своём возделывании познавая сроднённость мира-твари с Богом-Творцом, раскрывая эту связь, человек преображает космос Потеряв укоренённость в надмирном, человек оказался поглощён стихиями мира... Но и мир, не будучи усовершен и приведен к Богу, начал меняться. <Космос> стал расползаться в <хаос>. Второе начало термодинамики, не сдерживаемое усилиями человека, стало универсальным законом жизни мироздания, вектором же развития мира стало нарастание энтропии, приближение к смерти. Смерть, которую, по словам Писания, Бог не сотворил, стала втягивать в себя всё сущее...>[iv].

Именно через восстановление и развитие самого промышленного принципа и промышленности Россия могла бы выдвинуть и возглавить мировую программу превращения всего Космоса в сад Эдема, в частности, превращение в сад Эдема российского села, российского Севера и Дальнего Востока и других ныне запущенных и неустроенных регионов.

Только такое правильное понимание промышленного и только такая программа позволят России выйти из экономического тупика и на практике стать нефиктивной мировой державой.

Современный смысл промышленного развития в России первой половины 21 века состоит в производстве в каждом конкретном месте нашей страны и для личности каждого гражданина России полноценной, достойной, перспективной мировой жизни, выраженной в показателях наивысшего или мирового качества жизни.

Россия в 21 веке на всей своей территории, повсюду может и должна стать местом, где стоит жить в 21 веке.

К сожалению, однобокие показатели уровня жизни, стандартизованные и отнормированные по отдельным характеристикам так называемых развитых стран мира (и, прежде всего, США и Европы) и выраженные исключительно в абстрактном количестве американских долларов, совершенно закрыли тот факт, что качество жизни является комплексным и ни в коей мере не сводимым к отдельным техноорганизационным характеристикам понятием[v].

Качество жизни и разнообразные его индексы используются для характеристики благосостояния и благополучия общества. В отличие от <уровня жизни>, который характеризует только экономические и внешние условия существования человека, <качество жизни> отражает состояние самого человека в хозяйственно-социальной реальности его фактической жизни.

Суть различия между этими понятиями показывают следующие примеры.

Когда в бытность СССР эскимосов переселили из чумов в комфортабельные квартиры, уровень их жизни повысился, но уровень смертности резко повысился и, как сформулировал один из социологов, <они стали вымирать от тоски>. В ГДР после присоединения к ФРГ материальные условия улучшились в 3-5 раз, однако, уровни самоубийств, преступности и смертности выросли.

Российскими учеными, (демографами, медиками, философами, североведами, регионоведами, экономистами, социальными политиками, педагогами) разработаны различные комплексные индикаторы, включающий три блока параметров. Включаемые параметры должны отвечать следующим требованиям:

- отражать наиболее важные социальные параметры, имеющие интегральное значение для общества и отражающие его собственное ощущение себя благополучным или неблагополучным;

- однозначно восприниматься любым гражданином на всей территории России, объединяя всех единым пониманием;

- обладать достаточной чувствительностью и способностью быстрого реагирования на факторы, изменяющие условия жизнедеятельности;

- иметь доступные для стандартного измерения количественные характеристики, обеспечивающие возможность сравнительной оценки и слежения за динамикой.

Первый блок параметров качества жизни характеризует здоровье населения и демографическое благополучие, которые оцениваются по уровням рождаемости, продолжительности жизни, естественного воспроизводства.

Второй блок отражает удовлетворенность населения индивидуальными условиями жизни (достаток, жилища, питание, работа и др.), а также социальная удовлетворенность положением дел в государстве (справедливость власти, доступность образования и здравоохранения, безопасность существования, экологическое благополучие). Для их оценки используются социологические опросы представительных выборок из населения. Объективным индикатором крайней неудовлетворенности служит уровень самоубийств.

Третий блок параметров оценивает духовное состояние общества. Уровень духовности определяется по частоте нарушений общечеловеческих нравственных заповедей: <не убий>, <не укради> , <почитай отца и мать своих>, <не сотвори себе кумира> и др. В качестве единиц измерения используются данные официальной статистики о социальных аномалиях, которые считаются <грехом> против соответствующих заповедей: убийства, грабежи, тяжкие телесные повреждения, брошенные пожилые родители и дети, алкогольные психозы. Там, где такие проступки встречаются чаще, уровень нравственного состояния хуже.

Для проведения международных стандартизованных сравнений предлагается различные упрощенные показатели качества жизни. Он включает три основных параметра: продолжительность жизни взрослого населения, самоубийства и убийства. Важной стороной качества жизни является уровень миграции.

Эти показатели близки к принятому в ООН с 1990 года Индексу человеческого развития (ИЧР), который вычисляется как среднее взвешенное долголетия, образованности и материального благосостояния и позволяет ранжировать страны на основе сравнения фактической ситуации с наилучшими и наихудшими достижениями и другим существующим и уже достаточно хорошо опробованным в мировой практике индексам и критериям.

Очень важно, что качество жизни задает содержательные основания для хозяйствования и экономики, является важнейшим внеэкономическим показателем правильности и основательности региональной и локальной экономической политики[vi].

Одновременно качество жизни является интегральным показателем организации жизни в регионе в целом, во всех её сферах. Это позволяет говорить о целесообразности использования параметров и стандартов качества жизни для организации региональной страховой политики крупных страховых компаний. Под стандартами качества жизни имеются в виду предельно вариативные стандарты, крайне разнообразные, многоадресные и типологически организованные для разных групп населения и под разные схемы работы. Такие стандарты включают следующие показатели:

Реализуемость права ребенка жить и воспитываться в семье

Доступность объектов культурного назначения

Развитость социальной инфраструктуры и социальных служб

Развитость системы социального обеспечения неимущих и пожилых

Доступность медицинских услуг и их качество

Подобная стандартизация впервые позволяет организовывать российскую систему страхования, включающую адресную работу с самыми различными группами населения, при этом риск страховых операций сводится к минимуму, а круг потенциальных потребителей адресных, <точечных> страховых услуг значительно расширяется.

Важнейшим шагом по пути к мировой державе станет создание системы обеспечения лучшего в мире качества жизни в России и индекса <Российского качества жизни>, определяющего соотношение качества жизни в России и в других территориях мира. Такой российских индекс и стандарт качества жизни мог бы стать особым <брэндом>, символом и показателем того, как в наше время жить полноценно, достойно, перспективно и на мировом уровне.

Технологией реализации курса на непрерывное улучшение качества жизни станет создание сети лабораторий качества жизни (ЛКЖ) - особых рефлексивно-коммуникативных площадок, на которых активные и разнопрофессиональные граждане периодически обсуждают проблемы и вырабатывают решения и при этом обмениваются своими проблемами и решениями в сети федерального и мирового масштаба. Вокруг ЛКЖ могли бы создаваться профильные (безопасность, здоровье, самообразование, профессионализация, взаимная финансовая поддержка - кредиты помощи, взаимопомощь и пр.) кружки качества жизни. В каждом кружке могли бы работать по 3-5-7 активистов, а вокруг каждой лаборатории - по 3-5-7 представителей кружков (совет руководителей кружков).

Главной задачей ЛКЖ станет полноценное включение жителей территории в решение наиболее острых местных проблем.

Такое включение возможно тогда, когда, с одной стороны, самые активные жители систематически обсуждают ситуацию, выявляют и формулируют главные проблемы, определяют приоритеты и необходимые средства решения проблем, и, с другой стороны, когда сами эти обсуждения и полагание приоритетов и целей имеет комплексное инфраструктурное обеспечение системными кадрами, знаниями, аналитикой, экспертными системами, организационно-технологической и финансовой помощью, а также присвоением вырабатываемому решению необходимого статуса (поддержкой <сверху>).

При правильной организации сеть местных лабораторий (кружков) качества жизни могла бы стать мощным общественным движением к мировому качеству жизни. Такое движение можно определить как ПРОТОобщественное, т.е. то, из которого вырастает развитое гражданское общество российской традиции.

В настоящее время уже есть первый опыт создания похожих лабораторий[vii], а также опыт законодательного обеспечения курса на улучшение качества жизни в региональных законах, программах и концепциях.

Так, в Челябинской области принят Закон <О согласованном регулировании уровня жизни населения в Челябинской области>, в котором есть статья 7-я, безусловно, связанная с правовым определением показателей не столько уровня, сколько именно жизни <Показатели уровня жизни населения Челябинской области>: <Уровень жизни населения Челябинской области определяется следующими социально-экономическими индикаторами, их динамикой при выборе отдельных показателей в качестве объекта регулирования:

просроченная задолженность по выплате заработной платы;

динамика реальных располагаемых денежных доходов;

динамика среднедушевого дохода, прожиточного минимума, численности населения, имеющего доходы ниже прожиточного минимума;

уровень, динамика и структура потребительских расходов населения;

объем социального страхования, пенсий, социальной помощи, пособий и стипендий;

индекс розничных цен на потребительские товары и услуги;

обеспеченность основными предметами длительного пользования (автомобилями, телевизорами, холодильниками и морозильниками, стиральными машинами);

государственные расходы на жилье (рост зарплаты и стоимости жилищных услуг);

общий уровень безработицы (число временно незанятой части экономически активного населения);

безработица среди молодежи (до двадцати четырех лет);

доля бюджетных расходов, направляемых на образование, здравоохранение, социальное обеспечение и культуру (в процентах);

потребление основных продуктов питания на душу населения;

обеспеченность населения услугами здравоохранения (число врачей и больничных коек на тысячу человек);

образовательный уровень населения (число неграмотных, имеющих среднее, высшее образование на тысячу человек, число учащихся школ и студентов высших учебных заведений на тысячу человек);

младенческая смертность (число детей, умерших в возрасте до года на тысячу родившихся);

количество и душевой показатель отдельных правонарушений (в городах и сельских населенных пунктах);

динамика объема благотворительной деятельности>.

Крайне оригинальная и перспективная концепция регионального развития вокруг стандартов уровня качества жизни была разработана в Ханты-Мансийском автономном округе (см. Приложение 1). Такой смелый и дальновидный подход выступает прекрасной платформой для работ в этом направлении в других регионах и на уровне России в целом.

Как я пытаюсь показать в этом приложении, авторы данной концепции сумели в новых условиях сформулировать новые идеи и механизмы организации постсоветского воспроизводства.

Ведь на фоне чудовищной деградации производства мы до сих пор совершенно упускаем катастрофическое и полное разрушение в России и СНГ систем воспроизводства и развития.

В ноябре 2001 года академик РАН Николай Петраков заявил по центральному российскому телевидению: <Да, наблюдается экономический рост. Но этот некоторый экономический рост построен на костях населения. Дело не в том, какие у нас доходы, а в том, что расходы - маленькие>.

В этом заявлении указано на самый существенный элемент не только российской, но и мировой ситуации. Вложения в общественное воспроизводство являются ничтожно малыми по отношению к необходимым. Как результат - в настоящее время в мире не обеспечивается даже простого воспроизводства, наблюдается устойчивая деградация, упадок[viii].

При этом в качестве главного показателя ситуации и благосостояния миру демонстрируются кривые так называемого экономического роста - в общем-то, пустого и неэффективного для управления представления. А реальные и абсолютные показатели фактического качества и уровня жизни пропадают за арифметической казуистикой роста или рецессии.

Для математики нет ничего странного в том, что в мире в целом, среднеарифметически, и, особенно, в отдельных развитых странах наблюдается экономический рост, а у отдельных людей, регионов, стран, континентов происходит фактический спад.

И для экономики тоже выходит вполне нормальным, когда она растёт-растёт, а реальная жизнь падает.

К сожалению, соединение экономики с математикой привели не только и не столько к выдающимся научным результатам, но и к появлению <экономикс>, которая на практике выступила удобным инструментом замещения реальных процессов желаемой отчетностью, в чистом виде средством массовой информации, призванном не производить стоимость и накапливать всеобщее богатство, а сообщать разные сведения разным категориям мирового населения[ix].

Таким образом, с изобретением <экономикс> обозначилась сила, которая оказалась неспособной осуществлять или, скажем еще жестче, даже производить мировое воспроизводство и поэтому сделавшей ставку исключительно на собственное воспроизводство за счёт других стран, людей и природы.

Отсюда сегодня в мире может быть только две <партии>: партия воспроизводства человечности и человечества - и партия закрытого, устроенного по принципу касты, элитарного клуба, использующего существующие ресурсы и механизмы для обеспечения собственного воспроизводства (подробнее см. мою работу <Как Россия сможет предотвратить Пятую мировую войну>).

При этом вторая партия не может рассматриваться в качестве политической, в качестве субъекта мировой политики, поскольку она не преобразует мир в целях обеспечения всеобщего, для всех и для каждого блага, а приспособляет существующий мир к своим потребностям и привычкам и, следовательно, вынуждена отгораживаться от мира, строить разного рода санитарные кордоны и во много раз более мощные советский <железные занавесы>.

Проблема эксплуатации и извлечения в свою пользу прибавочного продукта уступает в настоящее время место проблеме организации производства прибавочного продукта в достаточном количестве для воспроизводства человечности.

С этой точки зрения, глобальным финансовым спекулянтам можно предъявить претензию (и даже выставить счет, сформулировать внятный иск) не в том, что они богатые и своими переорганизациями финансовых потоков, своекорыстными переливами капиталов уничтожают экономику и даже жизнь региона или, как теперь это уже нередко оказывается, и целых стран и цивилизаций - но в том, что держатели финансового капитала, находясь в более благоприятной ситуации, чем другие представители человечества отказываются от ответственности за организацию мирового развития и общественного воспроизводства.

Это снятие ответственности за организацию получения прибавочного продукта в общечеловеческом масштабе и есть путь к уничтожению человечества. Это явление фактически и является основой того, что сегодня называется глобализацией.

Из данного положения вовсе не следует, что надо теперь присоединяться к <антиглобалистам> и <искоренять тех, кто отказывается от труда в пользу человечества.

Нет. Из этого следует только то, что ситуация на несколько порядков катастрофичнее и безысходнее, чем мы себе представляем.

Ситуация сегодня состоит в том, что процессы мирового развития сегодня являются исключительно предметом возможного, они никем не организуются и даже не программируются. Другими словами, сегодня в мире отсутствует субъект, который бы хотел и был в состоянии, был бы способен производить достаточный для воспроизводства и производства прибавочный продукт в масштабах всего человечества.

Наказав <глобалистов> мы никак не приблизимся к тому, чтобы у человечества появился субъект организации его воспроизводства и мирового развития.

Оставив всё так, как есть, дав волю <глобализации> - весь мир также окажется у разбитого корыта.

В этой ситуации нельзя надеяться на появление одного большого субъекта, который примет на себя заботы всего человечества.

Целенаправленное планирование и производство воспроизводства и развития должны стать сквозными политиками на всех уровнях власти и жизни.

В условиях реальной и чрезвычайно жесткой глобализации для России с ее историей и тысячелетней традицией невозможно выступать конкурентоспособной державой на основе экономизма и без обеспечения систем воспроизводства и развития. Как неоднократно отмечал в своих работах замечательный российский экономист М. Голанский, у России есть достойные шансы в мировом соревновании только в том случае, если Россия избежит экономического способа мирового движения в виде обустройства среды и сделает ставку на внеэкономические способы мирового движения в форме задачи обживания среды или мира[x].

И категория качества жизни оказывается здесь современной формой организации воспроизводства.

С одной стороны, качество жизни, представленное в показателях и индексах, определённое правовым образом в стандартах качества жизни, является прямым инструментом экономики.

С другой стороны, в отличие от <экономикс>, качество жизни задается не столько уровнем жизни и понятиями монетарной экономики, сколько сложностью и цветением разнообразных форм организации жизни и труда, развивающими формами общения.

С третьей стороны, использование категории качества жизни позволяет принять новую парадигму цивилизационного освоения жизни на территориях - парадигму обживания на территориях вместо более неприемлемой завоевательной и освоенческой парадигмы (<освоение территорий>).

Для этого надо проектировать системы полного жизнеобеспечения, продвигаясь к освоению экстремальных условий хозяйствования и жизни и, тем самым, раздвигая представления о возможностях человека и, через производство необходимого качества жизни, восстанавливая саму свободу человека.

Тотальная включение всего населения - сверху донизу - в работу по улучшению собственного качества жизни, по новому освоению и переосвоению или реколонизации страны - вот новый российский курс и российская внутренняя геополитика.

Определение курса на качество жизни российского населения как основу его промышленной и хозяйственной политики позволяет подойти к решению проблемы того, как России преодолевать отсталость страны и набирать в ближайшие десятилетия необходимую для мировой державы экономическую мощь.

Мы впервые тут имеем возможность развивать производство и промышленность не за счёт населения, а, наоборот, напрямую для улучшения жизни всего населения.

Здесь очень важно не идти на поводу у модных теорий деиндустриализации и преодоления <устаревшей> индустриализации. То, что известное нам по СССР 30 - 70-х гг. <индустриальное общество> сегодня уже не отвечает требованиям времени, очевидно. Но новое - более мощное общество - может быть создано, следует понимать, не за счёт отказа от индустриализации, а, наоборот, за счёт сверхиндустриализации и реализации программы такой сверхиндустриализации.

В современном научно-аналитическом языке сверхиндустриализация означает, как правило, большую долю промышленности в производстве ВВП.

<Сверхиндустриализация> была характерна не только для экономики позднего СССР, но и является сегодня всё ещё пока характерной, как указывается во всех учебниках экономической географии, для экономики той же Германии, поскольку её признанной специализацией в мировой экономике является производство промышленной и особенно машиностроительной продукции. На сегодня в мире только Япония и Ирландия являются в большей степени индустриальными, чем ФРГ.

И разве может быть что-то зазорного в том, чтобы России с её исконно трудовыми, а не ростовщическо-спекулятивными традициями, быть среди Германии и Японии?

Очень интересно понимает сверхиндустриализацию известный экономист, один из авторов нашумевшей в 70-е годы книги <Экономика услуг> сотрудник Гудзоновского института Ирвинг Левесон: <Под сверхиндустриальным обществом я понимаю окружающую среду с высокоэнергетическим и мощностным обеспечением, в котором базовые черты индустриальной Революции специальным образом усилены и продолжены двумя долгосрочными стратегиями: всё более автоматизируемыми фабриками и заводами и модернизацией услуговых индустрий. В технологиях, капитале, трудовой квалификации и управлении будут достигаться новые уровни усложнения и развития систем деятельности. Получат широкое распространение комплексные системы компьютеризации и связи, применение интеллектуальных систем и иных технологических завоеваний. Будет осуществляться быстрый рост традиционного бизнеса услуг и услуг на основе персональных бизнесов - финансовых, медицинских, коммуникационных и т.д. Всё это находится в разительном контрасте с тем акцентом на досуг и удовольствие, который составляет понятия постиндустриального общества>[xi].

Более того, американский футуролог и аналитик Олвин Тоффлер ещё в 1980-м году вводил идею <сверхиндустриального общества> (в имеющихся переводах на русский язык обычно используется менее удачный, с моей точки зрения, термин <супериндустриальное>) в целях различения с концепцией постиндустриального общества.

В своей знаменитой работе <Шок от будущего> О. Тоффлер так описывал сверхиндустриальное общество в оппозицию постиндустриальному: <Главное различие между индустриальной и сверхиндустриальной эпохами заключается, однако, не в переходе от материальных к постэкономическим критериям, а в дроблении ценностей, сопутствующем процессу социальной дестандартизации. Компании не смогут полагаться на общественный консенсус, а будут вынуждены действовать в обстановке обостряющегося конфликта ценностей между общественными группами.

Таким образом, новая технология ведет нас не в оруэлловский мир роботизированного, стандартизированного одномерного общества, но к социальным структурам, в небывалой степени дифференцированным, причем каждая из них, оставаясь в широких рамках всего общества, будет создавать свои подсистемы ценностей. Корпорациям придется адаптироваться к небольшим и недолговечным группам субкультур, активно демонстрирующим, пропагандирующим и пытающимся реализовать свой уникальный набор ценностей. Частично совпадающие, иной раз усиливающие друг друга, но чаще противоречащие одна другой, эти системы ценностей поставят персонал компаний перед труднейшей проблемой выбора и окажут сильнейшее давление на интеграцию как личного, так и корпоративного самосознания с соответствующей им ролью.

Никто не в состоянии детально описать нарождающееся сверхиндустриальное общество. Если моя модель верна хотя бы частично, можно сформулировать несколько положений, о которых будут знать руководители компаний завтрашнего дня, и которые будут восприниматься ими как само собой разумеющееся. Когда основные, минимальные нужды людей будут удовлетворены, жизненные запросы большинства из них не будут совпадать, и для многих одного материального вознаграждения будет не достаточно для мотивации труда.

∙ Существуют пределы экономии, получаемой за счет масштабов деятельности - как корпорации, так и государственного учреждения.

∙ Информация играет столь же важную, если не большую, роль, как земля, рабочая сила, капитал и сырье.

∙ Мы движемся от массовой фабричной системы в направлении "кустарного" производства, "штучного" интеллектуального труда, в основе которых лежат информация и супертехнологии. Конечным продуктом этого движения будут не миллионы стандартизированных законченных изделий, а индивидуализированные товары и услуги.

∙ Организационная форма наиболее эффективна, если строится не по бюрократическому принципу, а по принципу адхократии. Каждый организационный компонент в этом случае представляет собой модуль, созданный для решения одной конкретной задачи, и взаимодействует со многими другими по горизонтали, а не только в соответствии с вертикальной иерархией. Решения, принимаемые в компании, подобно товарам и услугам, не стандартны, а индивидуальны.

∙ Развитие технологии не обязательно равнозначно "прогрессу" и, если не будет постоянно контролироваться, может фактически уничтожить уже достигнутые результаты.

∙ Для большинства людей работа должна быть разнообразной и ответственной, требующей способности принимать решения, выносить собственные суждения и оценки>.

Крайне важно, что принятие курса на наращивание качества жизни или на сверхиндустриализацию на основе качества жизни означает восстановление приоритета внутреннего рынка России и начало нового освоения жизни на территории страны как основе российской экономики.

Именно такая <внутренняя геополитика> позволяет реализовывать не только нужно импортзамещение, но и достоверно определить необходимую степень открытости нашего рынка, создать основу социальной и политической устойчивости страны, начать реально связывать труд и производительные силы с управлением страной.

Подчеркну ещё раз, принятие концепции постиндустриальности является опасным, поскольку за этим невнятным словом маячит, прежде всего, сознательный отказ от индустриализации и направленная деиндустриализация страны - что и было осуществлено в 90-е годы в России и ещё нескольких странах мира.

Реализовать курс на постоянное улучшение качества нашей жизни и на мировое качество жизни невозможно без форсированной новой сверхиндустриализации - я предлагаю называть её в целях обеспечения преемственности со сверхиндустриализацией 30-х гг.

Постановка качества жизни как цели нашей сверхиндустриализации начала 21 века позволяет избежать ложной дихотомии, которая сегодня безраздельно царствует в сознании нашего населения, как <элиты>, так и <неэлиты>.

Говорят, выбирайте: мобилизационная экономика по Сталину или Пиночету - или прозябание и застой в виде стабильности и покоя. Или: надрывайтесь ради сильного государства, которое вам обеспечит минимальный уровень благосостояния - или вертитесь в свободе самообеспечения. Выбирайте: мировую державу - или <нормальное государство> и жизненный комфорт

Нет и не должно быть у нас в 21 веке подобных ложных и давно устаревших противопоставлений.

С одной стороны, надо ясно понимать, что без восстановления своего законного статуса Россия никогда не получит не только комфортной и удобной во всех отношениях жизни, но и просто спокойного, пусть и несытого, бытия. Только восстановление страны в качестве мировой державы позволяет вообще говорить о какой-то минимальной нормальности жизни.

С другой стороны, наш промышленно-технологический прорыв должен идти как раз в направлении преодоления и решения этой ложной дихотомии через курс на качество жизни средствами сверхиндустриализации.

Только в этом случае нам удастся решить проблему соотнесения <городского потребительства> с <крестьянским трудолюбием>, трудовой мобилизации - с разнообразием потребностей, сформулированную профессором С.Г. Кара-Мурзой: <Советский проект потерпел поражение как выражение крестьянского мессианизма в уже городском обществе <среднего класса>. Сконцентрированный на идее <сокращения страданий>, в осуществлении которой советский строй достиг замечательных успехов, он авторитарными способами нормировал <структуру потребностей>. Быстрая смена в ходе урбанизации <универсума символов> и потребностей (особенно в среде молодежи) вошла в конфликт с идеологически предписанными нормами. Узость этих норм при резком увеличении разнообразия потребностей сделала <частично обездоленными> едва ли не большинство граждан. Крамольное недовольство общественным строем стало массовым. Хотя это недовольство не означало антисоветизма и не приводило к требованию сменить его фундаментальные основания, его смогли использовать те социальные группы, которые были заинтересованы именно в ликвидации советского строя (прежде всего ради присвоения собственности).

У нас уже преобладают люди сложного городского общества. Новый социализм, если удастся миновать катастрофу, будет строиться с пониманием той роли, которую играет в жизни общества разнообразие. Спектр морально оправданных и экономически обеспеченных потребностей будет не просто расширен, он станет регулироваться иными и гораздо более гибкими нормами. Принципиального конфликта с базисом социализма это не создает. Жесткость заданного в СССР образа жизни была унаследована от длительной жизни в мобилизационных условиях (общинная деревня, а затем "казарменный социализм") и не вытекает ни из принципов социализма, ни из типа культуры. Реформа была травмирующим и разрушительным выходом из мобилизационного состояния - но выходом>[xii].

Только курс на мировое качество жизни на основе сверхиндустриализации и позволит создать действенную и созидательную социальность России.

О разработке социальной политики Ханты-Мансийского автономного округа на 2001 - 2005 гг. на основе пятилетнего планирования стандартов уровня качества жизни населения

Главным результатом полного краха и провала так называемых "рыночных реформ" в условиях мировых процессов глобализации стало принципиально новое понимание причин и следствий организации общественной жизни.

Оказалось, что старый тезис вульгарного марксизма - <базис> (производственная сфера) определяет <надстройку> (социальную сферу) - в конце 20 века полностью потерял свою актуальность и смысл, поскольку реальная практика организации общественной жизни в развитых странах мира и в России продемонстрировала прямо обратное: данный уровень социальности определяет и производит общественные производительные силы как способность систематически создавать реальное общественное богатство и заданное качество жизни, саму способность самодеятельно и неиждивенчески строить свою жизнь.

Во всем мире сегодня этот феномен обсуждается в рамках "новой парадигмы экономики" (например, Амитаи Этциони) или так называемого "постиндустриального общества". Так или иначе, но за разными названиями стоит одно: в мире стали понимать, что основанием общественной успешности и экономической эффективности является не сама "экономика", а фактическая производительная способность населения, сама способность населения производить необходимую для жизни стоимость, вести самообеспечивающее хозяйство.

Иными словами, современное производство не просто уходит от массово-поточного индустриального производства вещей начала 20-го века, от производства "дымных фабричных труб и прокатных станов", но кардинально изменяется и перемещается в сферу производства воспроизводства, т.е. самой способности производить и осуществлять систематическую капитализацию, создание и организацию запасов общественного богатства.

Производство товаров и услуг перемещается в уровень автоматической социальности, основной проблемой общественного развития становится проектирование и реализация самих способов производства и на их основании множества конкретных производств.

Очень хорошо сказано об этом в проекте <Концепции социально-экономического развития Ханты-Мансийского автономного округа> под редакцией первого заместителя Председателя Правительства округа О.Л. Чемезова: <Для разрядки к 2005 г. кризисной ситуации, прослеживаемой в 1989 - 1999 гг. в первую очередь, необходимо добиться подъема уровня и качества жизни населения и эффективной занятости трудовых ресурсов. Достигнуть этого возможно только за счет роста производства и его диверсификации. Все это требует жесткого государственного регулирования, основой которого и должна стать настоящая <Концепция > (стр. 108).

В соответствии с этой концепцией, впервые в Российской Федерации за последние десять лет обсуждающее производство как инструмент, средство, а не самоцель, <на первый план в государственной региональной политике России выходит финансовое обеспечение социально-экономического развития субъектов РФ и муниципальных образований> и <наиважнейшей задачей> становится <реформирование бюджетного процесса>, причем в округе <под бюджетом надо понимать создаваемые государством, в лице органов государственной власти и местного самоуправления, финансовый механизм для достижения конкретного, определенного уровня качества жизни граждан> (стр. 131).

Необходимо указать на первостепенность для социальной политики округа и России в целом этой универсальной категории <уровень качества жизни граждан>. Она является настолько современной и точной и, одновременно, настолько технологически конкретной, что вполне может и должна быть положена в основание создания мощного социального комплекса Ханты-Мансийского автономного округа.

В этом случае кардинально меняется отношение к социальной сфере: из "непроизводственной" сферы, традиционно рассматриваемой как исключительно тратной и иногда даже чуть ли не паразитической на теле производства сферой, социальная сфера становится абсолютно производственной сферой, поскольку производит общественное воспроизводство, а для органов государственного и муниципального управления, в условиях автономного существования бизнеса и коммерции, <рынка>, - социальная сфера и социальная политика становятся базой, целевой основой интеграции и координации всех усилий окружной власти.

Но, в случае принятия нового понимания производства как производства воспроизводства кардинально меняет привычные схемы рассуждения и саму логику организации жизни в округе.

Так создание новых рабочих мест и создание новых предприятий и иных хозяйственных единиц перестает выступать целью социальной политики, оставаясь, безусловно, одним из ведущих механизмов реализации социальной политики.

Другими словами, в случае последовательного проведения базовых идей "Концепции ..." о роли и назначении социальной сферы и о принципиальном изменении характера современного производства и о необходимости привязки социальной сферы к общественным производительным силам кардинально меняется вся логика управления: не человек для производства, а производство для человека.

Как об этом четко сказано в <Концепции >: <в основе социально-экономических процессов находится человек, его понимание, умение и активное отношение к жизни >. Более того, в данной <Концепции > на основании вышеуказанной бюджетной цели (<уровень качества жизни граждан>) выдвигается революционная задача по реализации данной бюджетной цели: необходимо <задать во времени (например, на четыре года) конкретные ежегодные значения уровня качества жизни граждан. Эти значения должны быть подтверждены (узаконены) законодательными органами власти Для достижения каждого конкретного уровня качества жизни граждан, проживающих на территории округа, Правительством ХМАО определяются необходимые финансовые, материальные, сырьевые (в том числе количество добываемой нефти) и трудовые ресурсы, т.е. в управлении экономикой вводится метод <балансового планирования>. Именно такой подход был применен в СССР при подготовке первого пятилетнего плана (1928/1929 - 1932/1933 годы)> (стр. 132).

На основании вышеизложенного становится понятно, что основой окружной социальной политики, построенной на современных, а не устаревших представлениях, мог бы стать Пятилетний план социального развития Ханты-Мансийского автономного округа. Эта первая пятилетка социального развития, разумеется, требует проектирования и создания мощного единого социального комплекса в Правительстве ХМАО как локомотива окружного развития.

В основу окружного социального комплекса имело бы смысл положить идею единства социальности и общественных производительных сил, что создаёт уникальные предпосылки для решения фундаментальной проблемы еще советского общества, которая так и не была даже грамотно поставлена ни организаторами перестройки, ни организаторами "рыночных реформ" - проблемы регионального общественного развития. Выход на пятилетний план и на построение единого социального комплекса в округе станет первой в России реализованной возможностью постепенно создавать социальное государство, принципиально, технологически, а не идеологически, поставить проблему организации жизни заданного качества на территории округа как всеобщую проблему, проблему власти, промышленности, бизнеса и населения округа во всех территориях.

Таким образом, центральным механизмом организации нормальной жизни в округе является капитализация ресурсов на основании правильно построенной социальной политики как производства воспроизводства, причем, само воспроизводство должно сегодня пониматься как область разнообразных способов производства. У округа должен существовать своя система капитализации и воспроизводства, основываемая на полностью самостоятельных и полностью независимых способах производства. Этот центральный механизм воспроизводства как способы производства должен быть включён в российское и мировое целое, но он должен обладать своей собственной сверхзадачей и должен иметь свой собственный контур.

У ХМАО должна быть выработана и сохраняться форма и способ действия, который, с одной стороны, во имя достижения заданного уровня качества жизни кардинально и планомерно изменяет жизнь в округе, а, с другой стороны, фундаментально воспроизводит саму форму существования населения округа. Разумеется, этот базовый способ действия и различные способы производства могут быть связаны сегодня только с промышленностью, с непрерывным наращиванием технологического уровня организации собственного промышленного производства, обеспечиваемого кадрами, новыми знания и новыми технологиями. Более того, очевидно, что промышленность округа уже сегодня может быть задана как три вполне сопоставимых и самостоятельных сектора: транспортно-инфраструктурный[xiii], местная промышленность, ресурсодобыча. Но в интегральном и целевом виде подобный способ действия как основание воспроизводства должен быть представлен единой и сквозной межтерриториальной инфраструктурой социальной защиты округа.

Когда нефтянники или хозяйственники продолжают задавать свои отрасли в качестве округообразующих и, соответственно, предлагают считать собственную активность самой важной и автономной в округе, то они в своих рассуждениях и демонстрациях неявно убирают за скобки базовые условия воспроизводства своей ведущей роли в округе: наличие созданных в советское время основных фондов и советской социальной инфраструктуры, систематический вывод значительной доли доходов из окружного налогообложения и, следовательно, от фактического дохода и благосостояния жителей округа, а также благоприятная конъюнктура цен на нефть, которая всецело определяется текущей договоренностью руководителей стран "семерки" и ОПЕК.

Задача правильной и грамотной социальной политики округа заключается в том, чтобы восстановить в своих правах базовость ключевых условий ресурсодобычи в округе и однозначно зафиксировать в качестве ведущего административно-политического принципа: качество хозяйства и производства определяется качеством социальной сферы, качество социальной сферы и социальной политики определяется качеством человеческих ресурсов и интеллекта. Это заявление тем более важно, что в настоящее время широко распространены две прямо противоположные, но неправильные точки зрения.

Во-первых, предлагается рассматривать социальную сферу в качестве если не паразитической, то в качестве бессмысленной нагрузки на экономику нефтедобычи и лесодобычи. Фактически, предлагается превратить округ в поле производственной эксплуатации, а первичные воспроизводственные характеристики вынести за границы округа, социальность превратить в платный импортируемый социальный ресурс.

Такая логика является совершенно неперспективной и крайне опасной, поскольку на ее основании население округа рассматривается исключительно в качестве трудового ресурса, эксплуатируемого в рамках существующих старых индустриальных производств, а поэтому вся реальная социальная политика будет строиться на вывозе из округа "избыточного" населения, рассматриваемого в качестве бремени и нагрузки на экономику нефте-лесодобычи, в качестве масштабных и исключительно ненужных издержек производства.

Данная логика полностью основывается на отживающем сегодня экономизме и не может создавать основу ориентированной на население округа социальной политики.

Но, как ни парадоксально, даже эта, чудовищная и абсолютно неправильная логика канибализма и самоедства, поскольку в результате ее реализации уничтожается существующая общественная жизнь на территории в ее старожильческих укладах ханты-мансийского, русского и татарского населения, советского населения периода <освоение северных территорий>, - даже эта самоедская логика и практика доказывает реальность нового понимания производства.

Ведь даже сами производственники, выступающие за выселение <избыточного> и <нагрузочного> населения округа, этой своей политикой подчеркивают, что центральным основанием их экономической успешности являются не новые средства производства нефтедобычи, а социальный ресурс, в данном случае выносимый за границы округа и импортируемый вместе с трудовым ресурсом.

Существует и вторая, на первый взгляд, прямо противоположная логика: все решают человеческие ресурсы, поэтому надо создать хорошие условия жизни для нужных профессионалов интеллектуального труда и тогда всегда можно обеспечить экономическую жизнь округа вахтовым методом. При этом иногда даже приводят в пример США, искусственный характер воспроизводства в которых и огромная зависимость от <импорта> интеллектуальных и человеческих ресурсов выражена в необходимости организации всемирной <утечки мозгов>.

Такая логика, однако, построена на столь же вопиющем экономизме, что и первая: в основе всего лежит производство, а человек - вторичен. Ни на первой, ни на второй логике строить социальную политику округа нельзя.

Альтернативой двум этим логикам является логика активной окружной социальной политики.

Данная логика может строиться на следующих принципах:

1. Опора на существующее население округа, отказ от политики вывоза "социального балласта" и импорта трудовых и интеллектуальных ресурсов.

2. Опора на самодеятельность и инициативность наиболее активной и перспективной части населения, отказ от иждивенческого (<давальческого>) принципа, отказ от ложно понимаемой <бесплатности> пользования социальной инфраструктурой.

3. Превращение детства и семьи в "ядро", системное основание социальной политики.

4. Переход от технологии "адресной помощи населению" к технологии "персональной социальной защите каждого гражданина округа, каждой семьи и каждого ребенка>.

5. Переход от отдельных мер к инфраструктуре.

6. Создание единого окружного социального комплекса, объединяющего все 22 территории округа в единую, динамично развивающуюся систему.

Конечно, для того, чтобы началась практическая разработка и реализация новой социальной политики необходимо создание на уровне округа мощного социально комплекса, опирающегося на межтерриториальную окружную инфраструктуру социальной защиты. Удачное превращение социальной защиты в системного интегратора работы разнообразных социальных ведомств отмечается в <Концепции > (стр. 118) и там же предлагается довести эту тенденцию до единой окружной инфраструктуры социальной защиты, на которые может и должны быть привязаны все существующие ведомства и службы.

Такая постановка вопроса, разумеется, вовсе не исключает привлечение нефтяных и иных фирм, их социальных департаментов. Более того, впервые им предлагается активное сотрудничество со всеми ведомствами и службами формирующегося социального комплекса округа, впервые их необходимо приглашать на роль важнейших элементов единой инфраструктуры социальной защиты округа.

Если администрация округа желает организовывать и проводить в жизнь реальную социальную политику сегодняшнего, а не вчерашнего дня, то на основании современных представлений о производстве воспроизводства и о планируемой социальности необходимо принципиально по-другому понять роль социальной защиты.

Социальная защита в этих условиях перестает быть только механизмом реализации адресной помощи отдельным категориям населения и отдельным гражданам, а должна переходить на принцип персонально-ориентированных инфраструктур, в соответствии с которым каждый без исключения житель округа в каждой территории округа является объектом и субъектом социальной защиты.

Реализация данного принципа потребует создания окружной межтерриториальной системы патроната семьи и детства в виде окружного банка данных по каждой семье и каждому ребенку округа.

В целом же, разработка и реализация новой социальной политики ведет за собой:

1. Разработку концепции социальной политики Ханты-Мансийского округа.

2. Разработку пятилетнего плана реализации социальной политики и перевод охватываемой планом системы мер в кардинальный "социальный" указ (постановление) губернатора округа под условным названием "Лицом к семье".

3. Создание проекта окружного социального комплекса и окружной социальной инфраструктуры как базовых механизмов реализации новой социальной политики.

4. Переподготовку и подготовку новых кадров, способных организовывать и проводить новую социальную политику.

5. Организация условий для введения понятия регионального гражданства, особенно по отношению к детям округа.

6. Имущественные, страховые и ипотечные программы для семей округа.

Особое внимание следует обратить на детско-семейную политику.

Сегодня уже достаточно очевидна крайне низкая эффективность сложившихся в последние годы схем реализации семейной политики. Все профессионалы управления и аналитики согласованно отмечают, что привычные подходы и старые схемы больше не работают. Отсюда возникает настоятельная задача всерьез разобраться с государственными основаниями семейной политики и социальной политики в целом, а также выйти на новые подходы и новые схемы. Тем более, что в мире имеется крайне богатый и интересный опыт рыночной социальной политики в отношении семьи и детства, человеческого капитала в целом - достаточно упомянуть опыт таких разных стран как Швеция и другие скандинавские страны (Норвегия, Финляндия), Малайзия, Индия, США (особенно, штат Калифорния), Исландия и др.

В настоящее время, после парламентских и президентских выборов, на которых победили сторонники <сильного государства>, центральной проблемой развития России стал вопрос о том, какое именно сильное государство мы собираемся строить: социальное государство, принимающее на себя ответственность за организацию социального воспроизводства и развития - или экономическое государство, по максимуму снимающего с себя все социальные обязательства и саму проблему социального воспроизводства и развития, более того, использующего данную социальность исключительно в качестве ресурса для достижения показателей экономического роста.

При этом важно понимать, что последние десять лет мы имели плохо работающую смесь советского идеологического государства и начатков экономического государства. Социальное государство, образцом которого являются скандинавские страны, в нашей стране еще и не существовало. Поэтому очень важно не путать идеологическое советское государство, организуемое КПСС и задачей идеологического и военного соревнования стран социалистического и капиталистического лагерей, по существу безразличного к фактической социальности советских людей - и социальное государство, воспроизводство и развитие социальности в котором является целью и продуктом правильно организованной экономики. Как это ни парадоксально, но идеологическое государство СССР и возможное посткоммунистическое экономическое государство являются <близнецами-братьями>, поскольку являются машинами по реализации внесоциальных целей, что влечет за собой <остаточный принцип> финансирования и общее небрежение социальной сферой.

Социальное государство, как известно, ни в коей мере не отрицает экономических законов. Наоборот, оно исходит из того, что экономика есть способ производства общественного богатства в форме заданного качества жизни, поэтому экономика должна быть чрезвычайно эффективной и высокотехнологической. Экономическое же государство исходит из того, что целью экономики является экономический рост, во имя которого можно жертвовать всем, чем угодно, даже самой экономикой и ее эффективностью. В определенном смысле схему построения экономического государства можно сравнить с методами проведения сталинской индустриализации за счет деревни: только если в 30-е годы ценою огромного напряжения и большой крови возникло индустриальное государство, то теперь, в результате изничтожения остатков социальности и современного труда, возникнет ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ[xiv].

Объективно в России экономическое государство невозможно, поскольку его реальным результатом будет дальнейшее социально-имущественное расслоение населения и системная деградация качества человеческих ресурсов. Феномен <пропасти> социально-имущественного расслоения и превращение стран и регионов в разрушенные и нежизнеспособные образования наглядно показывают во всем мире результаты глобализации, основной идеей которой и является идея экономизма.

Впрочем, если предыдущие положения кажутся чересчур <политическими>, то обратим внимание на исключительно технологические вещи.

Так, если в ближайший месяц победу одержат сторонники социального государства (хотелось бы надеяться на это, более того, нужно срочно вбрасывать принципы такого государства и одновременно проводить беспощадную критику государства экономического), то встанет вопрос о том, что в новом социальном государстве может выступить в качестве ядра и системного интегратора социальной политики. Если же победит схема экономического государства, то, как это ни парадоксально, все равно, вопрос о ядре и системном интеграторе станет центральным - только теперь уже со стороны обеспечения некоторых минимальных показателей качества жизни, переход ниже которых может инициировать социальные потрясения и бунты.

С нашей точки зрения, таким технологическим ядром и системным интегратором российской социальной политики может и должна стать семейная политика или политика укрепления семьи и обеспечения перспективности детства.

В основу такой политики могла бы быть положена программная идея: <Крепкая семья - перспективное детство - мировая держава (сильная, могучая страна)>.

Данная идея, которая по статусу и содержанию является единственной, реально претендующей на статус национальной идеи, требует своего закрепления в фундаментальном документе, которым, как представляется, могла бы быть Семейная доктрина Российской Федерации, обеспеченная статусом первого вице-премьера по социальной политике в составе нового Правительства РФ и созданием постоянно действующей Комиссии при Президенте РФ и Совете Безопасности РФ по реализации семейной доктрины.

Главной политической задачей доктрины стало бы принятие семейной политики в качестве основы, ядра, базиса социальной политики российского государства и, возможно, в качестве ведущего механизма создания в России социального государства.

Технологическая задача доктрины могла бы заключаться в проектировании и реализации принципиально новых форм институализации семьи и детства, которые были бы адекватны реально сложившейся трехукладности жизни в России: бюджетный уклад, коммерческий уклад, социально-культурный (<негосударственный>) уклад.

В рамках такой доктрины могли бы быть поставлены следующие вопросы:

· Создание интерсекторальной коалиции по укреплению семьи в России с обязательным участием представителей главных конфессий и народов России

· Создание единой федеральной инфраструктуры сохранения и укрепления семьи

· Создание типологических (вариативных, диверсифицированных) стандартов благосостояния семьи и детства

· Создание экономики семьи и детства в России

· Создание межрегиональной системы персонального патроната перспективности детства и других форм социального обслуживания детей и семьи на муниципальном и региональном уровнях

· Разработка технологий семейного страхования и страхования перспективности детства

Особое внимание и место в доктрине должно будет уделено идее семьи как главного и прямого субъекта социальной политики, который через свою самодеятельность и активность в партнерстве с бизнесом и ведомствами и под патронажем государства выстраивает собственную сферу и границы.

На основании данного подхода возникает и новое поколение схем, построенных на представлении о том, что инвестиции в укрепление семьи и в обеспечение перспективности детства выступают непосредственным механизмом социально-ориентированного экономического развития России, что целевые вложения в семью и детство рассматриваются не как траты и <бремя>, а как локомотив долгосрочного экономического развития. Такие схемы строятся на учете многоукладности и рыночности современной российской экономике и на идее привлечения средств на социальное воспроизводство и развитие из разных укладов через сферы промышленности и образования.

[i] Глубокая критика постиндустриального и <информационного общества> представлена в книге Ю.В. Громыко <Стыки-2> (М., 2001, - http://mmk-mission.ru/joint.html ), в многочисленных работах Линдона Ларуша и его группы (в частности, см. сайт - http://www.larouchepub.com/russian/tvm/memor2.html#art3 ). У этих же авторов можно найти перспективные разработки сферы промышленного развития в современных условиях.

[ii] Над проблемой организации промышленных систем и промышленного развития в целом интересно работает межрегиональный коллектив И.В. Бойко - см. сайт <Инновационная экономика> - http://www.innovrussia.ru/second.html

[iii] Здесь важны работы Ю.В. Громыко и М.Д. Дворцина. Марку Давыдовичу принадлежит бесспорная заслуга научной постановки проблемы структуры полномасштабных производительных сил и создание своей школы по этому направлению - см. важную статью в <Независимой газете> (07.12.1993 г.) М. Дворцина, В. Юсима, А. Алешина, их работу того же 1993 года <Ключ к становлению реформ экономики России> (основы независимой программы реформ), а также фундаментальные работы М.Д. Дворцина <Технодинамика> (1986 г.) и <Основы теорий научно-технического развития производства> (1988 г.).

[iv] В сборнике <Православие и экология>, М., 1997 г., стр. 5 - 6.

[v] Общественным и научным лидером в этой практико-ориентированной научной области является И.А. Гундаров - см. его книги <Пробуждение: пути преодоления демографической катастрофы в России> (Москва, Центр творчества "Беловодье", 2001) и <Демографическая катастрофа в России: причины, механизм, пути преодоления> (М., Эдиториал УРСС; 2001).

, а также статьи <Духовное неблагополучие как причина демографической катастрофы> на сайте http://pms.orthodoxy.ru/demogra/00034.htm и <ГРЕХОВНОСТЬ> РЕФОРМ КАК ПРИЧИНА ЭПИДЕМИИ СВЕРХСМЕРТНОСТИ В РОССИИ> - http://www.larouchepub.com/russian/tvm/memor4.html#art1 . Очень важны здесь также работы Н. Римашевской, В.В. Давыдова, В.В. Коссова, В.П. Казначеева, П.Х. Зайдфудима, президента Академии проблем качества А.В. Гличева, профессора Ю.В. Крянева, покойного ныне замечательного экономиста М. Голанского и др.

[vi] <В создавшихся условиях было бы, наверное, правильно законодательно определить базовые цифры, своеобразные реперные точки для правительства на основе показателей качества жизни. И ежегодно оценку деятельности всех ветвей власти начинать бывшего и достигнутого. Скажем, если рождаемость не растет, продолжительность жизни падает, и число самоубийств не убывает - это означает, что политика, проводимая государством, не верная, обществу она не подходит и следует менять либо политику, либо органы управления>, - <Игорь Гундаров. <Россия может исчезнуть. Навсегда> - <Русское Воскресение>, http://www.voskres.ru/interview/gundarov.htm

[vii] В июне 2002 года в Белгородской области распоряжением главы администрации создана первая в России Научно-исследовательская лаборатория по проблемам качества жизни жителей Белгородской области (см. сайт - http://www.bel.edu.ru/lab/). В 2003 году лабораторией будет выпущен сборник, обобщающий работу в направлении улучшения качества жизни, <УПРАВЛЕНИЕ КАЧЕСТВОМ ЖИЗНИ РЕГИОНА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ>.

http://pms.orthodoxy.ru/demogra/00034.htm

[viii] Очень интересны в целом и с точки зрения организации воспроизводства государством США работы экономиста-международника В. Б. Супяна <Роль государства в реализации приоритетов социально-экономического развития США> - http://www.ptpu.ru/issues/5_00/9_5_00.htm , <РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В ЭКОНОМИКЕ. Американский опыт создания механизма национальных приоритетов развития страны> - <Независимая газета>, 26.12.2000, <Образование в США: состояние и приоритеты развития> - в <США и Канада: политика, экономика, идеология>, N 1, 2000 г.

[ix] Критика наиболее распространненной сегодня версии неолиберальной экономики с позиции альтернативной экономики наиболее разработано представлена в трудах представителей <физической экономики> (основатели - П.Г. Кузнецов и Линдон Ларуш), академика Д.С. Львова, члена-корреспондента РАН С.Ю. Глазьева, экономиста Г.Г. Пирогова, молодого экономиста А. Вишневского и др. Критика самого экономизма как господствующего, но неадекватного современным проблемам, способа мышления представлена в работах методолога, профессора Ю.В. Громыко <Стыки-2. Время вышло из пазов> и <Проектное сознание>.

[x] Огромное значение имеет, вероятно, тот факт, что Марк Голанский работал в Институте Африки АН СССР, то есть знал реалии глубоко рыночночных африканских стран.

См. работы М.М. Голанского: <Что нас ждет в 2015 г. (экономический прогноз против утопий)>, 1992 г., <Новые тенденции в мировой экономике>, М, 1992 (см. http://lib.ru/POLITOLOG/golansky.txt ), <Будущее мировой экономики и перспективы России>, 1993 г., Голанский М. М. Новые тенденции в мировой экономике и участь отставших стран: (Глобальный тоталитаризм) / РАН, Ин-т Африки. - М., 1995. - 107 с., <Современная политэкономия. Что век грядущий нам готовит?>, 1998, <Взлет и падение глобальной экономики: (Что ждет отставшие страны)>, 1999. - 131 с. - (Учен. зап. / РАН. Ин-т Африки; Вып.6) и др.

[xi] (Irving Leveson, American Challenges: Business and Government in the World of the 1990s, New York: Prater Publishers, 1991, pp.47-48).

[xii] Поражение советского проекта и возможность нового социализма> - http://www.e-journal.ru/p_diss-st1-6.html

[xiii] Исключительное значение для будущего округа, для организации стабильного воспроизводства и капитализации имеет автодорожная инфраструктура и транспорт в целом. Именно в ХМАО транспортная <отрасль> становится безусловно базовой формой промышленного развития, <локомотивом> развития округа в целом.

[xiv] Для нормальных людей в мире привычным и даже банальным пониманием смысла экономики является, как, к примеру, недавно мимоходом заметил обозреватель крайне либеральной <Нью-Йорк Таймс> Томас Фридман, <создание нового национального богатства>. А наши выдающиеся в своем роде сторонники экономического государства, что либеральные, что коммунистические, считают, что экономисты, это те, которые обеспечивают экономический рост. Почувствуйте разницу! Одни - новое богатство, а другие - рост, проценты. Пусть хоть в результате этого экономического роста вымрет полстраны; что ж, оно даже к лучшему, ведь подушевой доход от нефти и газа на оставшихся в живых возрастет в два раза!..

ОБОЗРЕНИЕ Юрия Крупнова

ОБОЗРЕНИЕ
Юрия Крупнова