СВЯТЕЙШИЙ СИНОД РОССИЙСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И СВЕРЖЕНИЕ МОНАРХИИ В 1917 Г.
М.А. Бабкин
В конце февраля 1917 г., несмотря на стремительно разворачивавшиеся в Петрограде политические события, в Святейшем правительствующем синоде Российской Православной церкви (РПЦ), по словам протопресвитера военного и морского духовенства Г. Шавельского, ╚царил покой кладбища╩. Высший орган церковной власти занимался текущей работой, решая большей частью различные бракоразводные и пенсионные дела. За этим молчанием скрывались антимонархические настроения. Они проявились в реакции членов синода на поступавшие к ним в те дни от граждан и государственных чиновников России обращения с просьбами о поддержке монархии. Так, подобную просьбу содержала телеграмма Екатеринославского отдела Союза русского народа от 23 февраля 1917 г. О необходимости поддержать царский престол говорил и товарищ (заместитель) синодального обер-прокурора князь Н.Д. Жевахов. В разгар забастовок, 26 февраля, он предложил первоприсутствующему члену (председателю) синода √ митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому) выпустить воззвание к населению в защиту монарха √ ╚вразумляющее, грозное предупреждение Церкви, влекущее, в случае ослушания, церковную кару╩. Воззвание предлагалось не только зачитать с церковных амвонов, но и расклеить по городу. Митрополит Владимир отказался помочь падающей монархии, невзирая на настоятельные просьбы Жевахова. 27 февраля с предложением к синоду осудить революционное движение обратился и обер-прокурор Н.П. Раев, отметив, что возмутители спокойствия ╚состоят из изменников, начиная с членов Государственной Думы и кончая рабочими╩. Синод отклонил и это предложение, ответив обер-прокурору, что ещё неизвестно откуда идёт измена √ сверху или снизу.
2 марта 1917 г. в покоях Московского митрополита состоялось частное собрание членов синода и представителей столичного духовенства. На нём присутствовали шесть членов Св. синода √ митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский) и Московский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископы Финляндский Сергий (Страгородский), Новгородский Арсений (Стадницкий), Нижегородский Иоаким (Левицкий) и протопресвитер А. Дернов, а также настоятель Казанского собора протоиерей Ф. Орнатский. Было заслушано поданное митрополитом Петроградским Питиримом (Окновым) прошение об увольнении на покой (которое 6 марта было синодом удовлетворено). Тогда же члены синода признали необходимым немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Государственной Думы. Этот факт даёт основание утверждать, что Св. синод РПЦ признал Временное правительство ещё до отречения Николая II от престола, которое состоялось в ночь со 2 на 3 марта.
(Временный Комитет Государственной Думы был образован в ночь с 27 на 28 февраля 1917 г.; 1 марта им было сформировано Временное правительство. В первые дни марта их заседания проходили совместно).
На совещании синодальных архиереев, проходившем 3 марта в покоях Киевского митрополита, было решено направить в Государственную Думу нарочного (священника одной из кладбищенских церквей) с сообщением о резолюциях, принятых церковной властью. В тот же день вступил в должность новый синодальный обер-прокурор В.Н. Львов, вошедший во Временное правительство на правах министра.
Первое после государственного переворота официально-торжественное заседание Св. синода состоялось 4 марта. На нём председательствовал митрополит Киевский Владимир и присутствовал новый синодальный обер-прокурор. От лица Временного правительства В.Н. Львов объявил об освобождении РПЦ от опеки государства, губительно влиявшей на церковно-общественную жизнь. Члены синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима) выразили искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни Православной церкви. С приветственным словом к обер-прокурору и сопастырям обратились митрополит Владимир (Богоявленский), архиепископы Черниговский Василий (Богоявленский) и Новгородский Арсений (Стадницкий). Последний говорил о больших перспективах для Российской церкви, открывшихся после того, как ╚революция дала нам (РПЦ. √ М.Б.) свободу от цезарепапизма╩. Тогда же из зала заседаний синода по инициативе обер-прокурора было вынесено в архив царское кресло, которое в глазах иерархов являлось ╚символом цезарепапизма в Церкви Русской╩, то есть символом порабощения церкви государством. Достаточно знаменательно, что вынести его обер-прокурору помог первоприсутствующий член Синода √ митрополит Владимир. Кресло было решено передать в музей.
На следующий день, 5 марта, синод распорядился, чтобы во всех церквах Петроградской епархии многолетие Царствующему Дому ╚отныне не провозглашалось╩.
Непосредственно на ╚Акт об отречении Николая II от престола Государства Российского за себя и за сына в пользу Великого Князя Михаила Александровича╩ от 2 марта 1917 г. и на ╚Акт об отказе Великого Князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти╩ от 3 марта синод отреагировал нейтрально: 6 марта он вынес определение принять их ╚к сведению и исполнению╩ и во всех храмах империи отслужить молебны с возглашением многолетия ╚Богохранимой Державе Российской и Благоверному Временному Правительству ея╩.
В ╚Акте ┘╩ вел. кн. Михаила Александровича, в частности, говорилось: ╚Принял Я твёрдое решение в том лишь случае воспринять верховную (царскую) власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит ┘в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, ┘прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, ┘впредь до того, как ┘Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа╩. Речь шла не об отречении великого князя от престола, а о невозможности занятия им царского престола без ясно выраженной на это воли всего народа России. Михаил Александрович предоставлял право выбора формы государственного правления Учредительному Собранию. До его созыва же он доверил управление страной созданному по инициативе Государственной Думы Временному правительству. Его намерение основывалось на имевших место в российском обществе мнениях о желательности установления в России конституционной монархии. (В планы Комитета Государственной Думы входило добиться отречения Николая II и передать престол наследнику Алексею при регентстве вел. кн. Михаила Александровича, о чем говорил в своем выступлении 2 марта в Таврическом дворце П.Н. Милюков. Также и одна из наиболее влиятельных в российской политической жизни партий √ конституционно-демократическая (кадетская, или Народной свободы) √ выступала за установление в стране конституционной монархии).
Члены Св. синода понимали неоднозначность политической ситуации в стране и возможность альтернативного решения вопроса о выборе формы государственной власти в России, что было зафиксировано в синодальных определениях от 6 и 9 марта. В них говорилось, что вел. кн. Михаил Александрович отказался от принятия верховной власти ╚впредь до установления в Учредительном Собрании образа правления╩. Однако это не свидетельствовало о колебаниях в рядах синода по поводу будущего государственного устройства. Вероятно, авторы упомянутых определений стремились лишь к максимальной юридической точности формулировок. Решения, принятые в те же и в последующие дни и подписанные всем составом Св. синода, уже однозначно свидетельствовали о его выборе в пользу народовластия.
9 марта синод обратился с посланием ╚К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий╩. В нём был призыв довериться Временному правительству. ╚Свершилась воля Божия, √ начиналось послание, √ Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути╩. Тем самым синод фактически признал государственный переворот правомерным, официально провозгласил начало новой государственной жизни России, а революционные события объявил как свершившуюся ╚волю Божию╩. Это послание было охарактеризовано профессором Петроградской духовной академии Б.В. Титлиновым как ╚послание, благословившее новую свободную Россию╩, а генералом А.И. Деникиным, √ как ╚санкционировавшее совершившийся переворот╩. Под посланием поставили подписи епископы императорского состава синода. Причём даже имевшие репутацию монархистов и черносотенцев: например, митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) и митрополит Московский Макарий (Парвицкий-Невский). Их согласие с происшедшей революцией наводит на мысль, что ранее монархическая парадигма поддерживалась ими скорее по традиции, чем по причине своей реакционности.
В связи с изменившейся формой государственной власти в России, Православная церковь была поставлена перед необходимостью отразить в богослужебных чинах факт отречения от престола императора Николая II, отказ (временный) от принятия верховной власти великого князя Михаила Александровича и приход к власти Временного правительства. В связи с чем перед РПЦ возникла проблема: как и какую государственную власть следует поминать в церковных молитвах? Дело в том, что по установленным церковным чинопоследованиям на каждом богослужении должны возноситься моления о государственной власти. Это очень важный момент в деятельности церкви, в ее взаимоотношениях с правительством и верующими.
4 марта 1917 г. синод получил многочисленные телеграммы от российских архиереев с запросом о форме моления за власть. В ответ, два дня спустя, первоприсутствующий член синода митрополит Киевский Владимир разослал от своего имени по всем епархиям РПЦ телеграммы (66 внутри России и 1 √ в Нью-Йорк) с распоряжением о том, что ╚моления следует возносить за Богохранимую Державу Российскую и Благоверное Временное правительство ея╩. Таким образом, уже 6 марта российский епископат перестал возносить молитвы о царе.
Впервые вопрос о молитве за власть Св. синод рассматривал 7 марта 1917 г. Его решением синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) поручалось внести изменения в богослужебные чины и молитвословия в связи с происшедшей переменой в государственном управлении. Но не дожидаясь решения этой комиссии, уже 7√8 марта синод издал определение, согласно которому всему российскому духовенству предписывалось ╚во всех случаях за богослужениями вместо поминовения царствовавшего дома возносить моление ⌠о Богохранимой Державе Российской и Благоверном Временном Правительстве ея■╩.
Анализ этого определения показывает, что, во-первых, в нём Дом Романовых уже 7 марта был провозглашён ╚царствовавшим╩: до решения Учредительного Собрания и при фактическом отсутствии отречения от царского престола вел. кн. Михаила Александровича он стал поминаться в прошедшем времени. Во-вторых, до революции существовала некоторая очерёдность в поминовении государственной и церковной властей. На мирных ектениях первым молитвенно поминался синод, а после него √ император и Царствующий Дом, а на сугубых ектениях, на великом входе и многолетиях √ в первую очередь император и Царствующий Дом, а во-вторую √ синод. В определении синода от 7 марта устанавливалась новая последовательность: на всех основных службах государственная власть (Временное правительство) стала поминаться после церковной. То есть ╚первенство по чести╩ в изменённых церковных богослужениях отдавалось церкви, а не государству. На наш взгляд, методологическое объяснение этого факта находится в русле рассмотрения проблемы ╚священства √ царства╩.
Третьей особенностью синодального решения об отмене молитвословий за царскую власть является фактическое упразднение ╚царских дней╩. ╚Царские дни╩ имели статус государственных праздников и объединяли собой дни рождения и тезоименитств императора, его супруги и наследника, дни восшествия на престол и коронования. Эти праздники носили ярко выраженный религиозный характер: во время них совершались крестные ходы, служились торжественные службы о ╚здравии и благоденствии╩ Царствующего Дома. Официально ╚царские дни╩ были отменены постановлением Временного правительства 16 марта 1917 г. Однако синод хронологически опередил и предвосхитил постановление Временного правительства об отмене этих государственно-церковных праздников, серией своих определений объявив революционные события необратимыми, упразднив поминовение ╚царствовавшего╩ дома и распорядившись не поминать на богослужениях Царскую семью.
Составленный синодальной Комиссией по исправлению богослужебных книг подробный перечень богослужебных изменений был рассмотрен и утверждён синодом 18 марта 1917 г. Новшества свелись к замене молитв о царской власти молитвами о ⌠благоверном Временном правительстве■. Причём, в этом синодальном определении Царский Дом вновь был упомянут в прошедшем времени, то есть в качестве как бы уже ушедшего в прошлое.
Вследствие нововведений, ревизии подверглось церковно-монархическое учение о государственной власти, которое исторически утвердилось в богослужебных книгах Русской церкви и до марта 1917 г. было созвучно державно-триединой формуле ╚за Веру, Царя и Отечество╩. Отказавшись молитвенно поминать царскую власть, церковь исключила одну из составляющих триады √ ╚за Царя╩. Тем самым духовенство фактически изменило исторически сложившуюся государственно-монархическую идеологию.
Изменение смысла молитвословий заключалось в богословском ⌠оправдании■ революции, то есть в богослужебной формулировке тезиса о том, что ⌠всякая власть от Бога■: как царская власть, так и народовластие. Этим в богослужебной практике проводилась мысль, что смена формы власти как в государстве, так и в церкви (в смысле молитвенного исповедания определённого государственного учения) √ явление не концептуального характера и вовсе не принципиальное. Вопрос же об ╚альтернативе╩ власти, то есть о должном выборе Учредительным Собранием между народовластием и царством, был синодом решён и богословски, и практически в пользу народовластия.
Своими действиями по замене молитвословий члены Св. синода дали понять, что принципиальных отличий между царской властью и властью Временного правительства для них нет, то есть нет и не должно быть места императора в церкви, не может быть царской церковной власти. Иными словами, власть царя преходяща и относительна. Вечна, надмирна и абсолютна лишь власть священства, первосвященника. Отсюда и тезис воинствующего клерикализма √ ╚священство выше царства╩.
Поскольку в церковных богослужебных книгах определениями синода было произведено упразднение молитв о царской власти, то тем самым Дом Романовых фактически был объявлен ╚отцарствовавшим╩. Следовательно, уже 9 марта, после выхода вышеупомянутого послания синода, во-первых, завершился процесс перехода РПЦ на сторону Временного правительства, на сторону революции и, во-вторых, Св. синод фактически осуществил вмешательство в политический строй государства: революционные события были официально объявлены безальтернативными и необратимыми.
По словам о. Сергия Булгакова, ╚Россия вступила на свой крестный путь в день, когда перестала открыто молиться за Царя╩.
Действия высшего духовенства по изменению богослужений были, на первый взгляд, вполне последовательны и логичны: поскольку до революции церковное поминовение царя носило личностный, персонифицированный характер (в большинстве случаев император упоминался в молитвах по имени и отчеству), то упразднение молитвословий о царе казалось вполне закономерным. Однако вследствие отмены Св. синодом поминовения ╚имярека╩ автоматически исчезла и молитва о самой царской Богом данной власти [1 Царств. 8, 4√22], освящённой церковью в особом таинстве миропомазания. Тем самым, при сохранении молитвы о государственной власти вообще, в богослужебных чинах произошло принципиальное изменение: царская власть оказалась ╚десакрализована╩ и уравнена с народовластием, чем фактически был утверждён и провозглашён тезис: ╚всякая власть √ от Бога╩; а значит и смена формы государственной власти, революция √ тоже ╚от Бога╩.
Поясняют логику синода и его определения от 18 и 20 марта об изменении надписей на выходных листах вновь издаваемых богослужебных книг и надписи на антиминсах. Суть этих изменений была одна. Так, надпись на антиминсе, кроме даты его освящения, ранее содержала и пояснение: в царствование какого императора (╚имярек╩) он освящён. Синод для антиминса утвердил новый текст: ╚По благословению Святейшего Правительствующего Синода, при Временном Правительстве всея России священнодействован╩. В данном случае замены были оправданы временным характером поминовения государственной власти. В других случаях, касающихся богослужения, поминовение царя носило более вероучительный (то есть идеологический) смысл. Так, в Богородичном тропаре утрени после произведённой богослужебной замены поминовения царя, во всех церквах РПЦ должны были произноситься такие слова: ╚Всепетая Богородице, ┘спаси благоверное Временное правительство наше, емуже повелела еси правити (выдел. нами. √ М.Б.), и подаждь ему с небесе победу╩. Этим ╚вероучительным╩ молитвословием синод фактически провозгласил тезис о божественном происхождении власти Временного правительства.
(Позже отдельные представители духовенства на местах самостоятельно начали вносить аналогичные, почти догматического характера нововведения не только в установленные молитвы, но и в Священное Писание. Так, слова 20-го псалма: ╚Господи, силою Твоею да возвеселится царь╩ в некоторых храмах читались как ╚┘силою Твоею да возвеселится Временное правительство╩).
Таким образом, через несколько дней после начала Февральской революции Российская церковь перестала быть ⌠монархической■, фактически став ⌠республиканской■: не дожидаясь решения Учредительном Собрании об образе правления, Св. синод РПЦ, повсеместно заменив поминовение царской власти молитвенным поминовением народовластия, провозгласил в богослужебных чинах Россию республикой. Вследствие ╚духовных╩ действий церковной иерархии Россия была объявлена А.Ф. Керенским 1 сентября 1917 г. республикой, ибо (по вере) действие ╚духа╩ предшествует и обусловливает действие ╚плоти╩.
Узурпацию правительством Керенского прав будущего Учредительного Собрания и фактическую противоправность объявления России республикой отмечали, например, В.Н. Воейков и епископ Никон (Рклицкий). Соответственно, и действия синода были вызваны стремлением представителей высшего духовенства путём уничтожения царской власти разрешить многовековой теократический вопрос о ╚священстве √ царстве╩, о том, кто главнее: первосвященник царя или царь √ первосвященника.
Если различные политические партии и социальные группы общества, двигавшие революционный процесс, были заинтересованы в свержении авторитарной власти российского самодержца, то духовенство было заинтересовано не только в уничтожении монархии, но и, в первую очередь, в ╚десакрализации╩ царской власти. Духовенство (в частности, синод РПЦ) стремилось обосновать, что между царской властью и какой-либо формой народовластия нет никаких отличий: ╚всякая власть √ от Бога╩. Именно выполнение условия ╚десакрализации╩ царской власти было одним из основных этапов в разрешении вопроса ╚священства √ царства╩ в пользу превосходства церкви над государственной властью, по тому времени √ императорской. В необходимости ╚десакрализации╩ монархии, (в создании ╚доказательства╩ того, что земное царство подобно ╚бренной плоти╩, а священство подобно ╚вечному духу╩; обоснование тезиса: ╚дух выше плоти и должен подчинить её себе╩), заключался один из основных мотивов революционности духовенства.
Монархический строй давал царю как помазаннику Божьему определённые полномочия в церкви. Но вместе с тем этой форме правления была присуща и неопределённость в разграничении прав государственных и церковных. В результате создавался повод для постоянного недовольства духовенства своим якобы бесправием и ╚угнетённым╩ положением из-за прямого или косвенного участия царя в делах церкви. Подробнее об этом говорится в монографии профессора Н. Суворова в историческом экскурсе, выделенном петитом. Светская власть (народовластие), не вмешивающаяся в дела внутреннего управления церкви, дающая ей свободу действий и тем самым являющая свою благосклонность к религии, √ более привлекательная форма государственной власти для стремившегося к независимости духовенства.
Несмотря на благосклонное официальное отношение высшей иерархии к смене формы государственной власти в России, члены Петроградского религиозно-философского общества, обсуждая на своих заседаниях 11√12 марта церковно-государственные отношения и говоря о харизматической природе царской власти, сочли действия синода недостаточно правомерными. Они постановили довести до сведения Временного правительства следующее: ╚Принятие Синодом акта отречения царя от престола по обычной канцелярской форме ╚к сведению и исполнению╩ совершенно не соответствует тому огромной религиозной важности факту, которым церковь признала царя в священнодействии коронования помазанником Божиим. Необходимо издать для раскрепощения народной совести и предотвращения возможности реставрации соответственный акт от лица церковной иерархии, упраздняющий силу таинства царского миропомазания, по аналогии с церковными актами, упраздняющими силу таинств брака и священства╩.
По сути своей, действия членов Св. синода весной 1917 г. не обрели логического завершения, на что указали члены Петроградского религиозно-философского общества. Но тем не менее актом, предотвращавшим возможность реставрации монархии в России, фактически стала замена богослужебных чинов и молитвословий.
Однако альтернатива действиям синода по отношению к смене формы государственной власти в марте 1917 г. существовала. Она была изложена в действиях и проповедях епископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского). 4 марта он обратился с архипастырским призывом ╚ко всем русским православным христианам╩. Изложив суть Высочайших ╚Актов╩ от 2 и 3 марта, он охарактеризовал сложившуюся ситуацию в России как ╚междуцарствие╩. Призвав всех оказывать всякое послушание Временному правительству, он сказал: ╚Будем умолять Его Всещедрого (Бога), да устроит Сам Он власть и мир на земле нашей, да не оставит Он нас надолго без Царя, как детей без матери. ┘Да поможет Он нам, как триста лет назад нашим предкам, всем единодушно и воодушевлённо получить родного Царя от Него Всеблагого Промыслителя╩.
19 марта епископ Андроник и пермское духовенство в кафедральном соборе и во всех городских церквах сами присягнули и привели народ к установленной Временным правительством присяге на верность служения государству Российскому. Но, принеся в качестве законопослушного гражданина присягу Временному правительству, епископ Андроник активно вёл монархическую агитацию, связывая с Учредительным Собранием надежды на восстановление царского правления.
╚Опасная деятельность╩ пермского архипастыря (именно так она была расценена местной светской властью и в ведомстве синода) привлекла внимание Комитета общественной безопасности и Совета солдатских и рабочих депутатов г. Перми, от которых 21 марта на имя обер-прокурора Св. синода была отправлена телеграмма с жалобой, что ╚епископ Андроник в проповеди сравнивал Николая Второго с пострадавшим Христом, взывал к пастве о жалости к нему╩. В ответ 22 марта обер-прокурор потребовал от мятежного епископа разъяснений и отчёта о его деятельности, направленной на защиту старого строя и ╚на восстановление духовенства против нового строя╩.
Переписка между Пермским епископом и обер-прокурором завершилась 16 апреля подробным объяснительным письмом Андроника, в котором говорилось: ╚Узаконяющий Временное правительство акт об отказе Михаила Александровича объявлял, что после Учредительного Собрания у нас может быть и царское правление, как и всякое другое, смотря по тому, как выскажется об этом Учредительное Собрание. ┘Подчинился я Временному правительству, подчинюсь и республике, если она будет объявлена Учредительным Собранием. До того же времени ни один гражданин не лишён свободы высказываться о всяком образе правления для России; в противном случае излишне будет и Учредительное Собрание, если кто-то уже бесповоротно вырешил вопрос об образе правления в России. Как уже неоднократно и заявлял, Временному правительству я подчинился, подчиняюсь и всех призываю подчиняться. ┘Недоумеваю √ на каком основании Вы находите нужным ┘обвинять меня ╚в возбуждении народа не только против Временного правительства, но и против духовной власти вообще╩╩.
Таким образом, действия епископа Андроника по признанию власти Временного правительства, по ╚временному╩ признанию народовластия не были односторонне направленными и не исключали возможности реставрации монархии, вследствие теоретически возможного решения об этом Учредительного Собрания. Аналогичные проповеди о ╚междуцарствии╩, о необходимости возврата монархии вели и другие, хотя и немногочисленные представители духовенства: например, священник А. Долгошевский из села Синие Липеги Нижне-Девицкой волости Воронежского уезда. Он призывал паству: ╚Молитесь Богу о царе. Бог поможет нам опять царя восстановить на царство. Без царя немыслимо нам жить╩.
Альтернатива действиям Св. синода была и по отношению к исправлению содержания богослужебных чинов и молитвословий. Так, священник Алексий (Вешняков) Троицкой Устьевской церкви Вологодской епархии на протяжении весны 1917 г. совмещал молитвы и о Временном правительстве, и о царской власти, подчёркивая в богослужениях временный характер новой формы правления. Молитва о царе вплоть до конца марта и даже до середины апреля 1917 г. возглашалась и в отдельных приходах различных епархий, в пригородах Петрограда и в действующей армии.
Возможность возврата России к монархии рассматривал и основанный в Петрограде 7 марта 1917 г. так называемый ╚обновленческий╩ ╚Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян╩. В его программе отмечалось, что союз ╚с ней (монархией) дела никогда иметь не может и не будет╩, что ╚союз хочет быть за народ, а не против народа╩. То есть и ╚обновленцы╩, определённо высказываясь о желаемой для них республиканской форме правления, открыто выступали против монархического государственного строя, чем фактически указывали на сложившееся в России ╚междуцарствие╩.
Таким образом, весной 1917 г. в Православной церкви со стороны отдельных (единичных) представителей духовенства звучали проповеди и молитвословия, в которых отражалось сложившееся в стране ╚междуцарствие╩. Деятельность этих священнослужителей соответствовала положениям ╚Акта┘╩ вел. кн. Михаила Александровича о временной ╚неопределённости╩ формы власти в России. Но, расходясь с действиями Св. синода, сводившимися к поддержке ╚укрепления и углубления╩ революционных преобразований в государстве, эта промонархическая проповедническая деятельность являлась не более, как выражением частного мнения отдельных представителей духовенства. Соответственно, в синодальном ведомстве она автоматически расценивалась как ╚возбуждение народа против духовной власти╩.
В первых числах марта 1917 г. среди духовенства существовали и отличающиеся от установленной синодом формы поминовения государственной власти: ╚О Богохранимой Державе Российской и правительстве ея╩, ╚О благоверных предержащих властях╩ и др. Эти молитвы были довольно расплывчаты по своему содержанию. Однако это было вызвано неопределённостью самой российской власти до окончательного решения Учредительного Собрания. Некоторые священнослужители вообще опускали молитвенное поминовение государственной власти. Постановления же Св. синода об упразднении молитв о царе и о необходимости на богослужениях молиться только о народовластии (о Временном правительстве), по сути не оставляли шанса для возвращения Учредительным Собранием российской монархии хотя бы даже в конституционной форме.
О стремлении синода РПЦ к сотрудничеству с новой властью свидетельствует участие его членов в финансовой программе Временного правительства ╚Заём Свободы 1917 г.╩. Её целью была компенсация государственных расходов на военные нужды. Согласно синодального определения от 29 марта, всем юридическим лицам РПЦ (церквам, монастырям, различным епархиальным учреждениям и проч.) предписывалось вкладывать все свободные деньги в приобретение облигаций выпускаемого внутреннего 5%-го займа. А духовенство своей проповеднической деятельностью обязывалось содействовать его успешному распространению среди населения. Причём соответствующие обращения пастырей к народу должны были предваряться чтением двух ╚Поучений╩, прилагаемых к тому же определению.
(Заметим, что участие РПЦ в пятипроцентом займе, как и содержание данных ╚Поучений╩, расходятся с нормами канонического права. Так, согласно 17-го правила I Вселенского собора, священно- и церковнослужители, дающие деньги в рост, подлежат ╚извержению из клира╩ и считаются ╚чуждыми духовного сословия╩. Эту же норму подтверждают 10-е правило VI Вселенского собора, 4-е правило Лаодикийского собора и 21-е √ Карфагенского собора).
В первом ╚Поучении с церковного амвона╩ царское правительство (упоминаемое как ╚негодные люди╩) подвергалось жёсткой критике едва ли не за провокацию кризиса в стране, за срыв снабжения армии боеприпасами и продовольствием, за передачу планов военных действий немцам, обвинялось в упадке всех государственных дел. Свержение монархии объявлялось закономерным и происшедшим по божественной санкции. В ╚Поучении╩, в частности, говорилось: ╚Старое правительство довело Россию до края гибели. /┘/ Народ восстал за правду, за Россию, свергнул старую власть, которую Бог через народ покарал за все её тяжкие и великие грехи╩. При этом Временное правительство легитимировалось: оно объявлялось ╚избранным народом √ тем самым народом, который завоевал себе свободу и свергнул поработителей этой свободы╩. Паства призывалась жертвовать деньги на производство вооружений и амуниции. Причём, согласно ╚Поучения╩, продолжать войну следовало, чтобы не допустить возвращения старого порядка, который-де мог вернуться в случае победы Германии и воцарения в России какого-либо немецкого принца. В целом, участие в ╚Займе Свободы╩ всенародно объявлялось духовенством ╚нашим прямым и святым долгом перед матерью нашей Россией╩.
Аналогичным было и второе ╚Поучение╩. В нем, в частности, констатировалось дарование новой властью всем российским гражданам ╚светлых прав свободы, равенства и братства╩ и содержались призывы к пастве своим участием в займе отстоять завоёванную свободу и помочь Временному правительству довести войну до конца.
Призывы к гражданам об участии в ╚Займе Свободы╩, согласно распоряжению высшей духовной власти, весной и летом 1917 г. многократно звучали с десятков тысяч церковных амвонов и со страниц центральных и епархиальных изданий.
Об отношении Св. синода к революции свидетельствует и его роль в принятии народом России новой государственной присяги. Учитывая, что основную массу населения страны составляли верующие, то участие священнослужителей в церемонии принятия присяги давало Временному правительству возможность укрепить свои позиции и привлечь население на свою сторону.
Новая власть сохранила религиозный характер государственной присяги. Её новая форма была установлена 7 марта 1917 г. √ ╚присяга или клятвенное обещание на верность службы Российскому Государству для лиц христианских вероисповеданий╩. В присяге, в частности, говорилось: ╚┘Обещаюсь перед Богом и своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству. ┘Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления волею Народа при посредстве Учредительного Собрания. ┘В заключении данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподписуюсь╩. 9 марта определением синода эта присяга по духовному ведомству была объявлена ╚для исполнения╩, о чём по всем епархиям были разосланы соответствующие указы. Также было признано необходимым участие духовенства в церемониях принятия новой присяги. Отмены действия предыдущей присяги на верность императору, а также ╚освобождения╩ граждан от её действия со стороны Св. синода не последовало. Поэтому прежняя присяга, на верность царю, по сути, осталась действующей.
Показателен факт: синод повелел народу присягать новой власти до того, как призвал паству ей подчиниться. Об этом можно судить, исходя из сопоставления номеров его определений, принятых 9 марта. Так, определение об обращении ╚по поводу переживаемых ныне событий╩ имеет порядковый ╧ 1280, а об объявлении государственной присяги ╚для исполнения╩ √ ╧ 1277. Что, на наш взгляд, свидетельствует о наличии у членов синода желания быстрее, вопреки даже логике последовательности действий, привести православную паству к присяге новой власти. В первую очередь, синод не пытался объяснять народу суть происшедших изменений в политическом устройстве страны, а стремился быстрее привести его к присяге Временному правительству. Иными словами, он стремился закрепить завоевания революции и придать ей необратимый характер.
Российское духовенство спокойно пошло не только на изменение государственной присяги и на служение совершенно другой √ светской, немиропомазанной власти, но и на нарушение предыдущей своей присяги ╚на верноподданство╩, по сути √ на клятвопреступление.
(Присяга √ ╚клятва именем Божиим, произносимая в установленной законом форме, пред св. крестом и Евангелием╩. Духовенство РПЦ приносило присягу несколько раз: первый раз, согласно ╚Основных законов╩, √ всеобщую, по достижению двенадцатилетнего возраста, второй раз √ перед посвящением в стихарь псаломщика, третий √ при производстве в дьяконский чин, в четвёртый √ в иерейский чин. Отдельную, расширенную присягу давали при производстве в архиерейство, и отдельная была установлена для членов Св. синода).
Личным примером нарушения присяги на верность императору духовенство спровоцировало на это и остальных граждан России. Утверждать это позволяет тот факт, что присяга ╚на верноподданство╩ носила ярко выраженный религиозный характер, и духовенство в церемониях присяги играло едва ли не главную роль. Более того, согласно ╚Своду законов Российской империи╩ почтение к царю воспринималось скорее как обязанность веры, нежели как гражданский долг. Поэтому мнение Св. синода было решающим: его легковесное отношение к присяге на верность императору обусловило такое же отношение к ней и со стороны граждан.
(Некоторыми современниками событий 1917 г. поддержка российскими подданными февральско-мартовских революционных событий была характеризована как измена своей присяге на верность царю, данной на кресте и Евангелии. Например, о клятвопреступлении армии говорилось в те дни на страницах российской социалистической прессы. Об этом же в своём дневнике писал и посол Франции М. Палеолог.
Церковными законами для клятвопреступников предусмотрены суровые наказания: для священнослужителей и прочих членов причта √ извержение из сана /25-е правило св. Апостолов/; для мирян √ отлучение от церкви (от таинства св. причащения) на 10 лет /65-е правило св. Василия Великого/; невольно или по принуждению нарушившим клятву √ отлучение на 6 лет /82-е прав. св. Вас. Вел./ (Каноны или книга правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных и святых отец. Канада, Монреаль. 1974, с. 23, 256, 259). Но несмотря на это, российское духовенство (в первую очередь члены Св. синода) пошло на нарушение государственно-церковной присяги, сознавая, что оно само на себя и на народ взыскания за клятвопреступление накладывать не будет, а светская внеконфессиональная революционная власть делать этого также не собирается, да и не имеет права. Единственный, кто мог, руководствуясь церковным законодательством, применить к нарушителям присяги меры воздействия √ это ╚внешний епископ╩ церкви, который есть ╚хранитель догматов веры, блюститель правоверия и церковного благочиния╩ √ император).
В первые дни и недели революции, по причине введения новой государственной присяги без отмены старой, среди православной паствы возникла некоторая растерянность. В качестве примера можно привести слова из письма, подписанного ╚православными христианами╩ и адресованного членам Св. синода. Авторы обращались с просьбой разрешить их разногласия относительно сакрального характера принятия присяг. Если прежней клятвой на верноподданство царю, как якобы ничего не значащей, власти решили пренебречь, то такое же несерьёзное отношение у народа будет и к новой присяге на верность или новому царю, или же Временному правительству. Также отмечалось, что их вопросы как действовать в создавшейся обстановке приходские священники оставляют без ответа, в результате у паствы возникают сомнения. Поэтому миряне решили обратиться с вопросами непосредственно к членам синода: ⌠Как быть со старой присягой и с той, которую принимать заставят? Какая присяга должна быть милее Богу первая, аль вторая?■. Синод оставил письмо без ответа.
(По крайней мере одним архиереем √ епископом Омским и Павлодарским Сильвестром (Ольшевским) паства была освобождена от присяги на верноподданство императору. Произошло это 10 марта. Епископ призвал граждан принести присягу новой власти, а чтобы не допустить возмущения паствы, он отменил действие прежней верноподданнической присяги, публично прочитав особую молитву из Требника √ ╚На разрешение связующих себя клятвою╩. Использование этого чинопоследования во время церемоний присяги было рекомендовано для духовенства всей епархии).
Данное обращение к синоду свидетельствует не только о наличии монархических симпатий у определённой части православных христиан, но и о том, что те расценивали политическую ситуацию в России, по сути, как ⌠междуцарствие■. Молчание же иерархов в большей степени объясняется их нежеланием рассматривать положение России в послефевральский период 1917 г. как ⌠переходное■, грозившее возвратом монархии, а следовательно и возобновлением участия императора в церковных делах.
Остановимся на тексте присяги, установленной Временным правительством для своих министров 11 марта. В ней говорилось: ╚┘Обещаюсь и клянусь пред Всемогущим Богом и своею совестью служить верою и правдою народу Державы Российской, ┘и всеми предоставленными мне мерами подавлять всякие попытки, прямо или косвенно направленные к восстановлению старого строя. ┘Клянусь принять все меры для созыва ┘Учредительного Собрания, передать в руки его полноту власти, ┘и преклониться пред выраженною сим Собранием народною волею об образе правления и основных законах Российского Государства. В исполнении сей моей клятвы да поможет мне Бог╩.
Здесь содержится определённое противоречие: с одной стороны, члены Временного правительства обещали принять и признать выбранный народными представителями в Учредительном Собрании образ правления; с другой, √ всячески подавлять любые попытки к восстановлению прежнего монархического строя. Таким образом, в марте 1917 г. граждане России давали клятву верности правительству, члены которого явно превышали свои полномочия. Духовенство же Православной церкви (и, в первую очередь, члены Св. синода), приводя паству к присяге на верность новой власти, являлось добровольным помощником и верным союзником правительства в его начинаниях.
Действия как членов Временного правительства, так и Святейшего синода были направлены на создание республиканского государственного устройства в России. Подготовляя, предвосхищая и обусловливая республиканский выбор Учредительного Собрания и Св. синод, и Временное правительство стремились не допустить даже обсуждения политического вопроса о временно образовавшемся российском ╚междуцарствии╩, упоминая в своих официальных документах лишь необратимый характер произошедших в феврале √ марте 1917 г. событий. Большую роль в этом процессе сыграла не столько светская, сколько духовная власть: определение синода об изменении богослужебных чинов и молитвословий, а также его послание ╚по поводу переживаемых ныне событий╩ датированы 7-8 и 9 марта; декларирование же Временным правительством недопущения возврата старого строя состоялось 11 марта. То есть в снятии с повестки дня вопроса о возможности установления в России монархического правления духовная власть опередила светскую.
(Ранее, 3 марта, при своём приходе к власти Временное правительство декларировало, что свою главную задачу оно видит в созыве Учредительного Собрания, ╚которое установит форму правления и конституцию страны╩).
Ещё одним важным аспектом, характеризующим отношение высшей церковной иерархии РПЦ к революционным событиям, является внесение изменений в чинопоследования поставления и рукоположения церковно- и священнослужителей, осуществлённые в марте 1917 г.
Новшества затронули, во-первых, тексты так называемых ⌠ставленнических■ присяг, которые в обязательном порядке произносились посвящаемыми в псаломщика и рукополагаемыми в дьяконский и в иерейский чин. Во-вторых, трансформировалось содержание так называемых ⌠ставленнических допросов■, осуществляемых перед соответствующим посвящением и рукоположением.
(Церковные (ставленнические) присяги, помимо прочего, содержали практически дословно повторяемые слова клятвенного обещания в верноподданстве императору. Подтверждение о принятии государственной присяги письменно фиксировалось непосредственно на присяжном листе, а также в специальной анкете, заполняемой при совершении так называемого ╚ставленнического допроса╩.
Формы ставленнических допросов, производимые в Духовной консистории (епархиальном управлении) перед посвящением в стихарь псаломщика и рукоположением во дьякона или священника незначительно отличались друг от друга. Во время этих ╚допросов╩ ставленники сообщали о себе сведения, касающиеся года и места рождения, образования, семейного положения, вероисповедания, об отсутствии каких-либо причин, делающих рукоположение невозможным с точки зрения церковных канонов, о принесении верноподданнической присяги. Кроме того, ставленники принимали на себя обязательства благоговейно исполнять свои богослужебные обязанности, вести соответствующий сану образ жизни и соблюдать внутрицерковную дисциплину).
Ставленнические чины РПЦ, в отличии от основных, ежедневно совершаемых богослужебных чинов, имели ряд особенностей. Во-первых, они редко использовались. Все клирики проходили каждый ставленнический чин раз в жизни: перед соответствующим возведением в последующую степень церковно- или священнослужения. Другой особенностью было то, что ставленнические чины совершались не публично, а келейно, наедине с духовником (исповедь и присяга) или с членами Духовной консистории (╚допрос╩), то есть, в определённом смысле √ тайно.
Вопрос об изменении текстов ставленнических чинов Св. синод рассматривал 24 марта. Согласно принятому решению, их исправление осуществлял архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский). В тот же день новый текст допросов и присяг синодом был утверждён и введён для всех епархий РПЦ.
Изменения коснулись первой части всех трёх (для псаломщика, дьякона и священника) ставленнических присяг, в которых содержались обязанности рукополагаемых (поставляемых) как членов государства. Суть исправлений заключалась в следующем: из присяг полностью вычёркивалось пространное обещание верности императору. Вместо неё (после того, как ставленник именовал себя и говорил, что обещает и клянётся пред Богом и св. евангелием) вводилась фраза: ⌠быть верным подданным Богохранимой Державе Российской и во всём по закону послушный Временному Правительству ея■. Каких-либо других нововведений, касающихся отношений с государственной властью, произведено не было. В ставленнических ╚допросах╩ изменения свелись к упразднению упоминания императора.
(Достаточно характерно, что на фоне происшедших политических событий во всех ╚допросах╩ синод, с одной стороны, не отменил фразу, произносимую ставленником: ╚В преступных политических делах не замешан╩. С другой √ не включил в текст вопрос о прямом или косвенном участии ставленника в февральско-мартовских революционных событиях. То есть, по мнению иерархов, участие в них не являлось политическим преступлением и не служило препятствием к поставлению в степени церковно- и священнослужения).
Однако в практике РПЦ в марте 1917 г. существовали альтернативные формы ставленнических присяг. Например, архиепископ Донской и Новочеркасский Митрофан (Симашкевич) из ставленнической присяги полностью убрал начальную часть, содержащую присягу ⌠на верноподданство■. В заключительную часть он ввёл фразу, дословно заимствованную из ⌠клятвенного обещания на верность службы Российскому Государству■ (установленного новой властью 7 марта): ⌠Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления (выделено нами. √ М.Б.) волею народа при посредстве Учредительного Собрания■.
Таким образом, в присягах ставленников Донской епархии фактически указывалось на сохранявшуюся в России (вплоть до соответствующего решения Учредительного Собрания) неопределённость формы государственного правления. В аналогичных присягах, введённых синодом для использования во всех епархиях РПЦ, об этом не упоминалось: смена формы власти, согласно им, была как будто бы окончательной. На основании этого примера можно заключить, что члены синода (по крайней мере в данном случае) были политически настроены левее, чем подведомственное им духовенство.
Итак, исследование новых форм государственной и церковной присяг, а также ставленнических чинов позволяет сделать некоторое обобщение:
Все члены православного причта, готовящиеся к возведению в какие-либо степени церковно- или священнослужения, как члены государства и как ставленники давали две соответствующие присяги. В первой из них, установленной Временным правительством, говорилось о временной ╚неопределённости╩ образа правления в России (о предстоящем выборе формы правления). Во второй, установленной Св. синодом РПЦ, об этом не упоминалось, но говорилось о смене формы власти как о свершившемся факте. Поэтому присяга, установленная синодом, в политическом аспекте оказалась левее присяги, установленной Временным правительством.
Кроме того, анализ прежних и новых ставленнических, богослужебных и других церковных чинов позволяют заключить, что синод в марте 1917 г. производил упразднение поминовения императора и Царствующего Дома (как в смысле ╚имярек╩, так и в смысле поминовения самой царской власти) без учёта характера самого поминовения: будь оно всенародное или тайное, общее или поимённое.
На наш взгляд, объяснять действия синода в феврале √ марте 1917 г. привычками ╚послушания╩ и ╚раболепства╩ перед государственной властью не вполне корректно, потому что уже 7 √ 8 марта 1917 г. при возникновении между синодом и правительством определённых разногласий относительно перспектив государственно-церковных отношений, синодальные архиереи вели себя достаточно независимо по отношению к новой власти.
Так, Временное правительство 4 марта на заседании Св. синода через своего обер-прокурора декларировало предоставление Православной церкви полной свободы в управлении, сохранив за собой лишь право останавливать решения синода, в чём-либо не соответствующие закону и нежелательные с политической точки зрения. Новый обер-прокурор синода В.Н. Львов видел свою задачу в формировании лояльного отношения государства к церкви и обеспечении взаимного невмешательства церкви и государства во внутренние дела друг друга.
Но вскоре Временное правительство стало действовать вопреки своим обещаниям. На заседании 7 марта 1917 г. оно заслушало сообщение обер-прокурора ╚о необходимых к оздоровлению╩ церкви мероприятиях. В.Н. Львову было поручено представить правительству проекты о преобразовании церковного прихода и о переустройстве епархиального управления на церковно-общественных началах. Этим постановлением церковь фактически лишалась надежды на обещанную 4 марта обер-прокурором свободу, то есть нарушался заявленный правительством принцип невмешательства государства в жизнь церкви.
В свою очередь, 4 марта Св. синод был удовлетворён программными обещаниями обер-прокурора, ⌠во всём пошёл им навстречу этим обещаниям, издал успокоительное послание к православному народу и совершил другие акты, необходимые, по мнению Правительства, для успокоения умов■. Это цитата из заявления шести архиепископов Св. синода, направленного Временному правительству 8 марта. Иерархи протестовали против намерения правительства вмешиваться во внутренние дела РПЦ. Из содержания приведённой фразы следует вывод, что между Временным правительством и Св. синодом существовала определённая договорённость, достигнутая, по-видимому, на заседании синода 4 марта. Суть её состояла в том, что Временное правительство предоставит РПЦ свободу в управлении в обмен на принятие церковью мер по успокоению населения страны и формированию в обществе представления о законной смене власти. Несмотря на то, что синод последовательно выполнял условия соглашения, Временное правительство нарушило свои обязательства, что и вызвало протест синодальных архиереев.
В заявлении членов синода также говорилось, что 7 марта обер-прокурор, вопреки сделанным 4 числа обещаниям о невмешательстве государства во внутренние дела РПЦ, объявил, что он и Временное правительство при решении церковных вопросов считают себя облечёнными полномочиями, которыми ранее обладала императорская власть. Поскольку же обер-прокурор, как и в царское время, остаётся вершителем церковных дел, то ╚в виду столь коренной перемены в отношениях государственной власти к Церкви╩, синодальные архиереи, во-первых, не считают возможным брать на себя ответственность за мероприятия по преобразованию церковного управления, которые решит проводить правительство и, во-вторых, не считают для себя возможным присутствовать на заседаниях Св. синода, хотя и остаются в послушании как ему, так и правительству. Таким образом, шесть из десяти членов синода в качестве протеста против действий Временного правительства объявили своеобразную забастовку.
Однако через несколько часов авторы заявления изменили своё решение относительно присутствия в синоде. В последующие дни они продолжали обсуждать сложившееся положение и указали правительству на ╚неканоничный и незакономерный╩ образ действий нового обер-прокурора. На этом конфликт между синодом и Временным правительством был исчерпан. Вскоре, 10 марта, на заседании правительства обер-прокурор высказал предложение обновить состав синода, однако этот процесс было решено осуществлять постепенно.
(Почти полное обновление высшего органа церковной власти завершилось 14 апреля 1917 г. Из прежнего, ╚императорского╩ состава в новом синоде остался работать лишь архиепископ Финляндский Сергий (ЦВ. 1917, ╧ 16√17, с. 83). Однако каких-либо изменений в отношении к свержению монархии в общецерковной политике при новом составе синода не произошло).
Итак, уже 7 марта стало ясно, что декларированная ранее новой властью ╚свобода церкви╩ √ фикция, и что Временное правительство оставляет за собой право распоряжаться церковными делами аналогично праву управления церковью императором. Иными словами, стало ясно, что принципиального отличия в отношении государства к церкви при новом строе не произойдёт.
Рассмотренное разногласие между церковной и государственной властью показывает, что синод имел своё суждение о действиях правительства, в определённой мере отстаивал свою позицию и защищал церковные интересы. Таким образом, объяснять последовавшие действия синода ╚раболепной привычкой к пассивному восприятию политических событий в собственной стране╩, на наш взгляд, не вполне правомочно.
Стремление высшего органа церковной власти вести независимую от государственной власти политику подтверждает и содержание его определения от 6 марта √ ╚Об установлении новой формы определений и указов Св. синода╩. Согласно ему, все постановления впредь должны были иметь следующий вид: ╚191┘ г. ╚┘╩ дня Святейший Правительствующий Синод Российской Православной Церкви слушали: ┘. Приказали: ┘. Подписи членов Св. синода, решавших дело, начиная с первенствующего╩. Однако до Февральской революции была принята такая форма: ╚По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: ┘(далее √ совпадает с новой. √ М.Б.)╩. Таким образом, церковные иерархи в ╚шапке╩ своих определений не только не заменили (в отличие от всех богослужебных чинов и молитвословий. √ М.Б.) упоминание Е. И. В. на ╚благоверное Временное правительство╩, но и вообще убрали упоминание о государственной власти. Данный факт свидетельствует о стремлении членов Св. синода управлять церковью самостоятельно и независимо от светской власти.
Позволим себе не согласиться и с князем Жеваховым, который постановления синода (по ╚углублению╩ революции) называл вынужденными и объяснял их ╚пленением╩ церковной иерархии Временным правительством. О положении церкви в марте 1917 г. Жевахов говорил, что за всю свою предыдущую историю церковь никогда не была столь запугана, никогда не подвергалась таким глумлениям и издевательствам, как в те дни.
Доводы Жевахова достаточно убедительны, но они не объясняют бездействие Св. синода во время революционных событий февраля 1917 г., когда Православная церковь ещё находилась под покровительством и защитой царя.
Кроме того, под всеми радикальными синодальными определениями, датированными 6 √ 9 и 18 марта, стоят подписи всех членов синода. Следовательно, остаётся одно из двух: или признать рассмотренные выше определения синода официальной точкой зрения РПЦ, или допустить, что в дни испытаний и опасности не нашлось ни одного достойного члена синода, который бы выступил в защиту достоинства церкви и, тем самым, допустить духовную смерть членов Святейшего правительствующего синода. Последнее нам представляется достаточно безрассудным. Тем более, что позже со стороны официального духовенства упомянутые определения синода не осуждались и не пересматривались. Остаётся принять мнение синода как авторитетное и официальное мнение РПЦ о событиях февраля и марта 1917 г.
Понять же мотивы деятельности членов императорского состава Св. синода можно с учётом проблемы ╚священства √ царства╩. Духовенство знало, что светская власть √ народовластие √ не обладает трансцендентной, харизматической природой, как власть царя и священства. (Божественный характер которых отражён, например, в чинопоследовании коронования и миропомазания императора на царство, в церковном таинстве рукоположения во священство и др.). Одобряя свержение самодержавия и приводя народ к присяге революционной власти, духовенство узаконивало упразднение харизматической государственной власти с той целью, чтобы обеспечить существование в стране, по сути, любой формы власти, лишь бы та не обладала Божественной харизмой.
То есть основной мотив революционности духовенства заключался даже не в получении каких-либо свобод от Временного правительства, в которых ранее отказывал император, не в ╚освобождении╩ церкви от государственного ╚порабощения╩, а в первую очередь √ в желании уничтожить, свергнуть царскую власть как харизматического ╚соперника╩. И осуществить это для того, чтобы священству быть единственной властью, обладающей Божественной природой, чтобы обеспечить себе монополию на ╚ведение╩, ╚обладание╩ и ╚распоряжение╩ ╚волей Божией╩. И, вместе с тем для того, чтобы на практике доказать свой тезис: ╚священство выше царства╩; ╚священство √ вечно, божественно и непреложно, а царство земное √ изменчиво, бренно и преходяще╩.
Именно по причине противостояния священства царству вопрос даже о теоретической возможности установления в России хотя бы конституционной монархии официальными органами церковной власти в 1917 г. не рассматривался. Но официальная политика синода РПЦ была с первых чисел марта направлена на приветствие и узаконивание народовластия.
Фактическое одобрение синодом свержения царской власти, поддержка им революционных событий марта 1917 г., а также факт избрания в ноябре 1917 г. на Поместном соборе РПЦ патриарха (первосвященника), дают основание для исследования российской революции с точки зрения проблемы ╚священства √ царства╩.
Рассмотренные выше факты позволяют сделать ряд выводов, при формулировке которых позволим себе повторить некоторые из наших тезисов.
С первых дней Февральской революции духовенство решило воспользоваться сложившейся в стране политической ситуацией для осуществления своих стремлений к независимости от государственной власти. При начале революционных волнений в Петрограде высший орган церковной власти √ Св. синод смотрел на них безучастно, не предприняв никаких шагов по защите монархии. Члены императорского состава Св. синода фактически признали Временное правительство уже 2 марта, до отречения от престола Николая II. В первых числах этого месяца они вели сепаратные переговоры с новой властью: поддержка духовенством Временного правительства обещалась в обмен на предоставление РПЦ свободы в самоуправлении. То есть до опубликования официальной позиции Св. синода в отношении совершившегося государственного переворота и церковная, и светская власть двигались друг другу навстречу при осознанном решении ликвидировать монархию в России.
Несмотря на фактическое отсутствие отречения от престола Дома Романовых, Св. синод РПЦ 6, 7√8 и 18 марта открыто распорядился изъять из богослужебных чинов поминовение царской власти. Царская власть в церкви (и, соответственно, в обществе, в государстве) оказалась уничтоженной ╚духовно╩, то есть фактически оказалась преданной церковно-молитвенному забвению, стала поминаться в прошедшем времени (хотя до решения Учредительного Собрания о форме власти в России говорить об упразднении царского правления можно было лишь теоретически).
Осуществлённая богослужебная замена поминовения царя на народовластие не соответствовала политическому положению страны, потому что образ правления в России должно было установить только Учредительное Собрание. Содержание изменённых церковных книг более соответствовало республиканскому устройству России как, якобы, свершившемуся факту.
Смена государственной власти, происшедшая в России 3 марта, носила временный характер и была, на наш взгляд, обратима (в том смысле, что самодержавие как авторитарную власть возможно было реформировать в конституционную монархию). За такой вариант выступала партия ╚Народной свободы╩, которая вплоть до конца марта 1917 г., являлась конституционно-монархической. Члены же Св. синода в своих ⌠республиканских устремлениях■ в марте 1917 г. фактически оказалось левее кадетов.
Действия синода в рассматриваемый период свидетельствовали об отсутствии у его членов стремления рассматривать политическое положение России как находящейся (до соответствующего решения Учредительного Собрания) в состоянии ╚неопределённости╩ образа правления. Его действия носили безапелляционный характер и указывали, что синодом сделал выбор в пользу народовластия, а не монархии. В результате такой позиции высшего органа церковной власти √ (с учётом влияния подведомственного ему духовенства на многомиллионную православную паству) √ была, по сути, ликвидирована вероятность монархической альтернативы народовластию, и революция получила необратимый характер. Иными словами, в те дни, когда вопрос о трансформировании самодержавия в конституционную монархию был актуален, синод не только не допускал возможность сохранения в стране монархии, но и предпринимал меры для предотвращения её реставрации, для закрепления завоевания революции и предания ей необратимого характера.
Духовенству РПЦ принадлежит временной приоритет в узаконении российской демократии (народовластия). Если Россия была провозглашена А.Ф. Керенским республикой через шесть месяцев после революционных событий февраля √ марта 1917 г., то синодом уже буквально через шесть дней.
Временное правительство декларировало о недопущении возврата монархии 11 марта, а Св. синод √ по меньшей мере на два дня раньше (7√9 числа).
Приоритет РПЦ также принадлежит и в изменении государственной, исторически сформировавшейся монархической идеологии Российской империи: Св. синод уже 7√9 марта официально отрешился от второй составляющей лозунга ╚за Веру, Царя и Отечество╩. Действия высшей церковной иерархии в период февральско-мартовских событий 1917 г., оказали заметное влияние на общественно-политическую жизнь страны. Они явились одной из причин ╚безмолвного╩ исчезновения с российской политической сцены правых партий, православно-монархическая идеология которых с первых чисел марта 1917 г. оказалась фактически лишена поддержки со стороны официальной церкви.
(По оценке историка Ю.И. Кирьянова, правые партии накануне Февральской революции являлись наиболее многочисленным партийным объединением в России (КИРЬЯНОВ Ю.И. Правые партии в России. 1911 √ 1917 гг. М. 2001, с. 417)).
Св. синод фактически упразднил государственно-религиозные праздники Российской империи √ ╚царские дни╩ √ до аналогичного постановления Временного правительства. Чем подчёркивался необратимый характер революционных процессов и предопределялось решение Учредительного Собрания о форме правления и, как следствие, √ решение о государственных праздниках.
Показателем революционности членов ╚царского╩ состава Св. синода служит и тот факт, что формы церковных (ставленнических) присяг, установленные им 24 марта 1917 г., по своему содержанию оказались левее государственной присяги, введённой 7 марта Временным правительством.
Мотивы членов Св. синода были обусловлены их стремлением разрешить известную историко-богословскую проблему ╚священства √ царства╩. Уничтожение монархической власти снимало и сам предмет многовекового спора о преобладании в государстве власти царя над властью первосвященника или власти первосвященника над царём.
(По словам профессора Б.А. Успенского, проблема взаимоотношений ╚священства √ царства╩ √ ╚ключевой вопрос русской истории╩.
Из вышесказанного, тезис современной историографии о том, что в первые дни революции ╚Святейший синод оказался в самом хвосте событий, плохо понимая происходившее╩ (ФИРСОВ С.Л. Русская Церковь накануне перемен. (Конец 1890-х √ 1918 гг.) М. 2002, с. 488.), нуждается в определённой корректировке. Поскольку его довольно трудно увязать с тем, что, во-первых, синод признал Временное правительство до отречения Николая II, во-вторых, что синодальные определения, принятые в марте 1917 г., оказались радикальнее соответствующих постановлений новой власти (отмена ╚царских дней╩, изменение государственной идеологии, провозглашение республиканского строя, поспешное введение государственной и ╚безальтернативной╩ церковной присяг) и программных установок кадетской партии (нежелание рассматривать конституционно-монархическую альтернативу развития России).
Таким образом, наряду с различными социальными группами общества и многочисленными политическими организациями, подготовлявшими и осуществлявшими Февральскую революцию, членам Святейшего правительствующего синода РПЦ принадлежит одна из ведущих ролей в свержении российской монархии, в закреплении завоеваний буржуазно-демократической революции.
С печатной версией этой статьи можно ознакомиться на страницах академического журнала ╚Вопросы истории╩ (2005. ╧ 2. С. 97√109). √ Примеч. автора.
