20.08.2002
18:18

ПОДВИГ КАТУЛЛА

11.08.2001
17:52

Сумасшестивие мировой воли

12.07.2001
17:52

Встреча в Тамбове

12.07.2001
14:12

Книга для комментариев на скрипке

Мне всегда представлялось, что в мире объявится книга, которая разгадает тайну искусства Андрея Платонова. Разумеетя, эта книга не может быть сочинением какого-нибудь ученого или литератора. Ученые и литраторы уже сообщили нам все, что они могли собщить о Платонове ≈ что он гений, безумец, авангардист, эксперементатор, пророк, странный и великий писатель. Это должна быть книга либо самого Платонова, либо книга подобная той, о которой беспрестанно толковал Борхес ≈ книга написанная непосредственно Богом. Книга в которой раскрыты цель и смысл Творения, все загадки мироздания. В каком-то из ее бесчислнных параграфов должна быть растолкована и проза Платонова. Появление такой книги почти невероятно. Книга же Платонова о Платонове появилась. Она доступна. Но, прочитав ее, понимаешь: было бы лучше, если бы ее не существовало в природе.

 

Достаточно и того, что Платонов оставил в мире прозу, которая принадлежит к разряду самых непостижимых явлений духа. Теперь к этой привычной непостижимости, терзающей и вдохновляющей разноязыких исследователей, прибавлена новая непостижимость.

Двадцать четыре записные книжки Платонова 1921 ≈ 1944 годов, изданные в полном объеме, не прекратят споров вокруг романов Платонова. Потому что и сами эти книжки, собранные в один том, читаются как роман, ≈ предельно откровенный роман Платонова о Платонове.

Предельно здесь не означает очень. Речь идет именно о пределе. Со дня выхода в свет этой книги, вероятно, уже не остается источника, который бы подвел нас ближе к Платонову, приоткрыл бы в большей степени тайны его мышления, мироощущения и языка. Граница обозначена. Записные книжки содержат в себе всё, что мы можем знать о Платонове ≈ его сны и детские воспоминания, мимолетные и неотступные мысли, свернутые в кокон сюжеты, экспозиции и наброски к написанным и не написанным произведениям, заметки о поездках по стране, технические чертежи и схемы, размышления о Боге и революции.

И тем не менее ≈ всё нужно понимать в том смысле, что ничего другого уже не будет. Подлинную летопись жизни и творчества писателя, утверждают исследователи, мы не сможем восстановить никогда. Не сможем, потому что, во-первых, Платонов не вел дневников. Во-вторых, у Платонова не было своего Душана Петровича Маковицкого, то есть такого добродетельного и аккуратного гения, который бы составлял по горячим следам хронику жизни писателя наподобие ⌠Яснополянских записок■. И в-третьих, никакие воспоминания современников не способны сообщить о Платонове ничего существенного, если, конечно, не считать в высшей степени существенным тот факт, что все современники, писавшие о Платонове, твердили в один голос об одном и том же ≈ о его ⌠поражающей воображение неразговорчивости■.

Что ж, если бы Платонов заговорил с потенциальными воспоминателями в том духе, в каком он говорил наедине с собою в записных книжках, то это, вероятно, не только поразило, но и парализовало бы их воображение.

Во всяком случае, воображение перестает работать в обычном режиме, когда читаешь, например, вот эту запись, сделанную Платоновым в 1942 году:

 

⌠Щенок Филька в Уфе:

один, без имущества, лежит на полу на холоде. Все, что можно сделать в таком состоянии, ≈ весь инструмент должен заключаться лишь в собственном живом туловище: ни бумаги, ни пера!!■

 

Воображение, если оно только мгновенно не станет на какой-то особый путь восприятия реальности, вынуждено будет задавать здесь на каждом шагу вопросы. Что значит ≈ ⌠в таком состоянии■? Щенок это ≈ что: состояние? В каком смысле? В том смысле, что щенок ≈ это проявление, воплощение чего-то или кого-то, находящегося теперь в состоянии (теле) щенка? Тогда ≈ кого и чего? Души животного? Или некоего тонкого невидимого духа, подобного Атману, который, согласно великой формуле Упанишад ≈ tat tvam asi (буквально: ⌠то ≈ ты еси■, или ⌠всё живущее ≈ это ты■), ≈ пронизывает, не меняя своей изначальной сущности, любое ⌠живое туловище■, какую бы зримую форму оно ни имело и кому бы ни принадлежало ≈ щенку Фильке, который ⌠лежит на полу на холоде■, или русскому писателю Платонову, который смотрит на этого щенка. Смотрит каким-то очень странным способом, видит его каким-то особым зрением ≈ не ощущая никакой разницы между ним и собой, кроме разницы в удобстве туловищ. У щенка туловище неудобное. Неудобное для чего? Для того, чтобы что-то ⌠сделать в таком состоянии■. А что, собственно говоря, должен делать Филька? Он должен пользоваться ⌠инструментом■. Каким, с какой целью? У Фильки нет ⌠ни бумаги, ни пера!!■ Об этих ≈ писательских ≈ инструментах идет речь. То есть щенку чрезвычайно трудно делать тоже самое, что делает, находясь в удобном для этого туловище, писатель Платонов. Щенок не может взять перо и писать им по бумаге. Но почему щенок Филька должен писать?! Почему в нем вообще должна подозреваться (или прозреваться) такая способность? Потому что ≈ tat tvam asi. Потому что ≈ всепроникающий дух. И потому что в ⌠живом туловище■ Платонова этот дух обладает неизбежным индивидуальным свойством, которое заключается в том, что дух постоянно совершает особую земную работу ≈ он мыслит и пишет, и более естественной работы в любом другом туловище ≈ пусть даже и щенка Фильки ≈ он для себя не представляет, хотя явственно видит себя в щенке. ⌠Этот Атман, скрытый во всех существах, не проявляется, но острым и тонким рассудком его видят проницательные■, ≈ говорит Катха-упанишада.

⌠Люди и животные одни существа: среди животных есть морально даже более высокие существа, чем люди.

Не лестница эволюции, а смешение живых существ, общий конгломерат■. ≈ Это уже слова Платонова из записной книжки 1939 года, и смысл их таков, что они могли бы беспрепятственно войти в любую из упнишад.

Комментировать некоторые записи Платонова, не выходя за рамки академического благоразумия, предполагаемого строго научным изданием, каковым является эта книга, невозможно. В самом деле, способен ли кто-нибудь уверенно объяснить, о чем думал, что чувствовал, что видел и что подразумевал Платонов, когда вписывал в записные книжки такие слова:

 

⌠Великая старуха руководит миром.■

⌠Сторож центра мира (ребенок на бумагах).■

⌠Мучение вещества.■

⌠Рыбы дышат ветром, останавливающимся в воде.■

⌠Для того, кто понимает, ≈ вселенная не существует.■

 

Лучшим комментарием к подобным изречениям была бы, пожалуй, пометка самого же Платонова, сделанная им в записной книжке 1931 ≈ 1932 годов по неизвестному поводу: ⌠Все это рассказать нельзя ≈ можно только на скрипке сыграть!■

Записей, о которых предпочтительней было бы не говорить, а играть на скрипке, в книге немало. К ним можно отнести и те, в которых зафиксированы обособленные образы.

 

⌠Стерва-белоглазка.■

⌠Мальчик-горбун.■

⌠Костлявая земля.■

⌠Кот, топающий ногами.■

 

Эти записи не комментируются по другой причине ≈ не потому, что комментарий невозможен, а потому, что они обладают такой же художественной самодостаточностью, какая свойственна, скажем, японским хокку:

 

⌠Мальчик целует свое отображение в стекле.■

⌠Идет древний старик и беспрерывно кланяется.■

⌠Звезды над темным лесом и белой, снежной землей.■

⌠Летчик в воздухе один с машиной, как монах, как святой техники.■

Иногда язык в записных книжках достигает у Платонова предельной плотности. И тогда в записях, как в сдавленном веществе, возникает потенция взрыва ≈ развертывания мгновенных образов в рассказы, повести, романы:

 

⌠Старуха 82 лет, ведьма, спит от голода, пьет от голода воду, увидя ребят, детей ≈ вся сияет!

Прекрасная, милая жизнь! Возраста нет!

А ребята от нее бегут.■

 

⌠Любовь: она на 4 этаже, он снизу.

Он: Плюнь, ну плюнь сюда!

Она плюет.

Он ловит плевок в ладонь и съедает его.■

 

⌠Слепой спит, обняв кошку, всю ночь. Утром ласкает цыпленка, живущего под загнеткой; он пищит от одиночества без слепого.■

 

⌠Баба, которая такая по характеру, что сама себе делает аборты.■

 

Пожалуй, отдельной исследовательской (а может быть, драматургической или кинематографической) работы заслуживают записи, в которых выражается дух и тональность времени. Это обрывки разговоров, слышанных Платоновым на улице, в трамвае, в пригородном поезде, в учреждениях; это ⌠агитки■ и лозунги; это фрагменты выступлений и отчетов на всевозможных собраниях, ≈ словом, это язык, на котором бредила, вскрикивала и бормотала эпоха, рожавшая страну Советов. Хорошо ли понимал Платонов язык этой роженицы? Был ли он вовлечен в поток той странной речи, которой сопровождалось свирепое и воодушевленное строительство социализма, или он стоял над потоком, улавливая все его колебания? Записные книжки не дают ответа и на эти вопросы, хотя в них есть достаточно много записей, которые таят в себе возможность ответа, как, например, вот эта запись начала 30-х годов:

 

⌠Лозунг:

⌠100%-ное участие работников в ⌠торжествах!■ ≈

в час с закуской пришли 12 1/2 %.

Тогда объявили ⌠бедствие■ ≈ пришли 12 1/2 %.

Единый % ⌠действующих■.

Что это такое?■.

 

Да, что это такое? Что в этом вопросе Платонова ≈ искреннее желание вникнуть в смысл? Или обморочное изумление перед торжествующей бессмысленностью слов и знаков?

Другая запись того же времени как будто бы приближает нас к разгадке. Здесь даже чувствуется взгляд Платонова, выражение его лица. Вот он записывает, всматриваясь, вероятно, в газетную статью:

 

⌠⌠ГЛАВНОЕ теперь Организационно подойти к проблеме некоторого УЛУЧШЕНИЯ■.

(Смысл весь в шрифте)■, ≈ помечает в скобках.

Какой смысл? Смысл чего?

Ясный и мощный смысл вдруг обнаруживается сам собою там, где эпоха замолкает, где лозунги утрачивают свою силу, где говорит живущая вне времени, вне социального строя, обнаженная человеческая природа, ≈ где человек обнажен даже буквально, телесно, как в нижеследующей записи Платонова:

 

⌠Разговор в бане:

⌠Человек, как хуй ≈ он сбрасывает нечистоты и производит будущее.

Хуй ≈ самое яркое выражение жизни■■

 

Любил ли Платонов людей и их жизнь? Любил ли он людей так же, как созданные ими машины? Любил ли он вот этого вечного, неистребимого Человека Живущего, которого изобразил в записной книжке 1939 года: ⌠Академия, строгость, наука звания, а он живет кудрявый с гармоникой, поет, пьет, ебет ≈ другой мир, ничего общего и как будто более счастливый■? Презирал ли он это немудрствующее счастье? Удивлялся ли ему? Считал ли его высшим даром?

На все эти вопросы можно ответить лишь одно: Платонов выказывал задумчивое внимание, глядя на жизнь человеческого существа, которая при каком-то особом устройстве внутреннего глаза, выглядит как явление незнакомое и даже мистическое. Только такое, не смешанное с земной жизнью, видение мира могло порождать слова, которые как будто бы не принадлежат человеку:

⌠Человек ≈ плохое существо, но странно, что он, ничтожный, вдруг представляется значительным в своем каком-либо деянии, и тогда видишь, что через его существо действует что-то другое, ему несоответственное, ≈ это похоже на мистику, но так это нужно понять и объяснить.■

И тут же ≈ через пробел ≈ другая запись:

⌠Тупое чувство жизни.■

Смешанность взгляда с жизнью. С кудрявым гармонистом, гармоникой, пением... С отупляющим земным счастьем-несчастьем.

Записные книжки Платонова, быть может, в большей степени дают возможность развиться тому преобладающему впечатлению, которое вызывают его художественные творения, ≈ впечатлению, что Платонов это посторонний дух на Земле, постигающий способ жизни в теле, в материи. И все же эти разрозненные записи, собранные в одну книгу, всего лишь обломки, шлейф пролетевшей над миром сокрушительной кометы ≈ прозы Платонова. Принцип жизни этой прозы остается неразгаданным. Неразгаданной остается главная тайна Платонова, ≈ тайна его языка, которая является следствием тайны его мышления и устройства души.

Записи Платонова о собственном языке и письме ≈ самые драгоценные в этой книге. Их очень мало. Понять до конца их трудно:

⌠Сущностью, сухой струею, прямым путем надо писать. В этом мой новый путь.■

Но Платонов и не предполагал, что эти слова кто-то, кроме него, должен понимать. Записные книжки, к которым он относился без всякого трепета, называя их ⌠заготовительными пунктами литературного сырья■, не предназначались для печати; они даже не предназначались для дальнейшего хранения. Они должны были исчезнуть из мира, чтобы не умножать его тайны. Но не исчезли, сохранились и теперь обречены существовать.

 

11.07.2001
12:35

Гоголь и призрак точки

11.07.2001
12:33

Гоголь и воздух

11.07.2001
12:32

Гоголь и ад

11.07.2001
12:31

Гоголь и элементарные частицы

11.07.2001
12:28

Гоголь и рай

11.07.2001
12:24

Гоголь и паспорт

11.07.2001
12:23

Последняя метаморфоза Овидия

11.07.2001
12:21

Последнее озарение Пушкина

09.07.2001
14:10

Обозрение скоро начнет работу