Немногим более двух лет назад газета «Сакмарские вести» (с. Сакмара Оренбургской области) опубликовала две заметки о находке в райцентре камня с загадочным символом. Я узнал о ней через социальную сеть «Одноклассники» со страниц моих школьных товарищей. Правда, кроме нескольких фотографий, другой информации было крайне мало, и они остались в качестве фотоархива.

Через какое-то время профессиональный интерес и неординарность события побудили меня обратиться к своему однокласснику Виктору Погадаеву с просьбой поделиться известными ему сведениями. Он оперативно откликнулся и сообщил не только о статьях в газете, но и о попытках выяснить у специалистов смысл изображения.

Однако его обращения в Государственный музей Востока и Государственный исторический музей положительного результата не дали. Остался без ответа и запрос к двум рекомендованным специалистам из Башкирии. Я тоже попытался написать одному из них - исследователю-археологу из Уфы, возглавляющему НИЦ «Наследие», но итог оказался тем же самым.

Таким образом, люди, профессионально занимающиеся данными вопросами, не смогли, а может просто не захотели предоставить свои мысли и соображения, которые интересовали сакмарских краеведов.

Кое - что на этот счёт оказалось в присланных газетных статьях. В одной приведено предположение исследователя Ярослава Захарьева о принадлежности символа к киммерийской эпохе (начале первого тысячелетия до новой эры).

Конечно, каждое предположение имеет право на существование, но оно должно соответствовать историческим реалиям. Здесь же была некоторая нестыковка. Кочевые племена, известные под именем киммерийцы, в указанный период действительно существовали, но обитали в Северном Причерноморье, откуда затем были вытеснены скифами на Ближний Восток. Когда и из каких мест появились они здесь, неизвестно. Сведений о них крайне мало. К примеру, дан­ные о язы­ке ог­ра­ни­чи­ва­ют­ся лишь са­мим эт­но­ни­мом и тремя име­на­ми во­ж­дей. Поэтому связывать киммерийцев с Оренбуржьем, мягко говоря, нелогично.

Степи Южного Приуралья в первом тысячелетии до н.э. занимали многочисленные кочевые племена сарматов. Термин сарматы и более ранний «савроматы» - собирательные, обозначающие значительную группу родственных объединений ранних кочевников.

При всей обширности занимаемой ими территории наиболее обжитой и заселённой была область южноуральских и северо-казахстанских степей. Только по берегам реки Илек в среднем и нижнем течении выявлено более 150 курганных погребений (6-2 вв. до н.э.). Об их пребывании говорят не только безмолвные курганы, но и некоторые данные топонимики: названия рек, озёр, гор, урочищ. Как указывает в книге «История Оренбуржья» её автор, преподаватель Оренбургского пединститута Л.И. Футорянский, у которого я в своё время учился, «ираноязычное, сарматское происхождение имеют названия таких рек, как Самара, Сакмара, Касмарка и др.».

Самобытная культура сарматов оказала влияние на другие племена и народы. В большой степени это относится к так называемым кланово - семейным знакам, которые сегодня именуют тюрским термином – «тамга». По мнению учёных, подобный культурно-образующий признак появился в средне и позднесарматский период и получил широкое распространение. В раннюю «савроматскую» эпоху он практически не встречался.

У меня тогда появились мысли о принадлежности сакмарской находки этому кочевому народу. Требовалось расширить познания о родовых сарматских знаках, и я обратился к кубанскому археологу Д.Э. Василиненко, с которым сотрудничаю много лет. Он порекомендовал мне специальную литературу, сделав упор на монографию С.А. Яценко «Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья».

Знакомство с ней показало наличие в этой области множества трудноразрешимых проблем. До сих пор не до конца выяснены функции родовых знаков, критерии отличия от орнаментов и т.д. Порой трудноразрешимым вопросом становится расшифровка изображений. Автор приводит примеры, когда одна и та же тамга одним исследователем может восприниматься как птица, другим как голова рогатого животного, третьим как петух на шесте и т.д. Применительно к таким ситуациям справедливо замечание известного исследователя кавказских тамг Л.И. Лаврова о том, что изначальный смысл такого рода рисунков «невозможно определить без риска перейти границы разумного».

В монографии С.А. Яценко и других материалах на подобную тему приведено множество древних родовых знаков. При всём большом разнообразии, по моему мнению, у них есть одно общее, которое я для себя определил, как начертание. Обычно это тонкие линии самых замысловатых форм и конфигураций, понятных древним кочевникам. Наносились они чаще всего на оружие, глиняную посуду, домашние вещи, украшения, их использовали в погребальных обрядах и клеймении скота.

Сравнение этих изображений с символом на камне из Сакмары всё больше убеждало меня в том, что оно вряд ли может быть просто тамгой. Его содержание было гораздо глубже, имело какое-то культовое значение, но, тем не менее, включало в себя и родовой сарматский знак.

В ходе дальнейших поисков мне встретилась интересная статья Сергея Агульникова и Валерия Бубулича «Сарматская стела с тамгой из окрестностей п. Тараклия». Место находится в Республике Молдова, но в этом нет ничего удивительного, если знаешь историю древнего кочевого народа.

В III веке до н.э. сарматский мир пришёл в движение и начал военное наступление на Скифию, постепенно покидая заволжские, южноуральские и казахстанские степи. Его воины, в т.ч. и тяжеловооружённая конница катафрактариев, завоевали и расселились на территории Северного Причерноморья, Днепро-Днестровского бассейна и Предкавказья. Но образ жизни, культура, традиции, верования и погребальные обряды народа остались прежними.

В южноуральских степях савроматские и сарматские курганы, служившие местом захоронения, располагались на высоких местах, вершинах холмов, сыртов, откуда открывалась широкая панорама необъятных степей. Такая же практика погребений оставалась и в новых местах обитания сарматов.

Остатки курганов среди пашенных полей около с. Сакмары

Каменная стела в Молдавии была -найдена у подножия самого высокого -кургана, доминировавшего в находящемся в этой местности курганном могильнике.

Исследования показали, что, возможно, она была вертикально вкопана на вершине и могла далеко просматриваться. Об этом свидетельствует найденные здесь в ходе раскопок следы углубления до 1,2 м, шириной 1,7 м, куда мог помещаться каменный блок.

Он был прямоугольной формы, вырубленный без особой обработки из серо-желтого песчаника. Высота изваяния – почти два метра, а ширина посередине – более метра. Но самое главное, что заинтересовало меня, у левого «плечевого» выступа, на - внешней поверхности изваяния, имелось изображение тамги в виде двух волют (основной мотив орнаментики бронзового века). Верхняя была с несомкнутыми и загнутыми внутрь краями, а нижняя с также несомкнутыми, разведенными в разные стороны окончаниями. Обе детали соединялись прямой линией.

Такой же элемент, только в несколько другой форме, находился в составе загадочного сакмарского символа, что с большой долей вероятности говорит о его сарматском происхождении.

По сообщению Виктора Погадаева, камень с рисунком был обнаружен во дворе дома по ул. Телеграфной, где раньше жил директор районной киносети М.П. Павлов со своей женой, ныне здравствующей нашей учительницей географии Ниной Васильевной. Чья-то семья уже после них переезжала на новое место, и кто-то случайно перевернул камень. Благодаря такому стечению обстоятельств в Сакмаре появился удивительный археологический артефакт.

Наш дом находится неподалёку от дома, где жили Павловы. В мои детские годы там был пустырь, и я хорошо помню то место. Это был бугор с широким основанием, за которым начинался склон, обращённый к правому берегу реки Сакмара. Отсюда открывалась широкая панорама степных далей, и у меня возникла мысль о возможном нахождении здесь в древности кургана, с каменной стелой наверху. Крупные обработанные плиты с родовой символикой в то время могли отмечать места кочевий отдельных племен, либо участки клановых могильников.

По моему мнению, когда два года назад камень с изображением готовили для съёмки в газету, его неправильно установили. Место с небольшим сколом в левой стороне указывает на верхнюю часть стелы, которая носит следы обработки. В этом случае изображение на камне приобретает более рациональный вид. Наверху тамга-волюта, с несомкнутыми и загнутыми внутрь краями, как на стеле из п. Тараклия. Внизу дугообразная линия с пятью отростками и маленькой головкой, по внешнему виду напоминающая «сороконожку», может быть подразумевающая какое-то мифологическое животное. Хотя говоря словами Л.И. Лаврова, этот элемент и ещё два других вряд ли когда удастся «определить без риска перейти границы разумного».

Возможно, знак являлся не только родовым, но и культовым символом. Ведущую роль в религиозных верованиях сарматов занимал культ огня, связанный с почитанием солнца как главного божества. И выбитый на поверхности камня круг вызывает такие ассоциации. Но это чисто умозрительное представление.

Ответ на данный вопрос могли дать каменные стелы, найденные в южноуральских или казахстанских степях. И тогда я позвонил в Анапу ещё одному своему знакомому специалисту, кандидату исторических наук, археологу А.М. Новичихину и попросил его порекомендовать мне подходящую литературу. Сарматская тематика ему была знакома, и он назвал имя известного учёного В.С.Ольховского, много лет работавшего в этой области. И не только назвал, но и выслал в мой адрес электронные версии двух книг. Одна из них посвящена скифским изваяниям, а вот вторая - «Монументальная скульптура западной части евразийских степей» содержала нужную информацию.

В ней последовательно раскрывалось монументальное древнее искусство киммерийцев, скифов и сарматов периода поздней бронзы и раннего железа. Здесь же я нашёл правоту своего предположения, что «сакмарский» символ не может быть киммерийцам так, как они в этих краях не обитали.

Выяснилось также, что большинство изделий древних мастеров имеют антропоморфные признаки или отдалённо напоминают человека, а массивные отёсанные каменные плиты с рисунками называются «оленными камнями». На них обычно изображался олень, но встречаются изображения  солярных символов, предметов вооружения, тамгообразных знаков и др. Возможно, к такой категории относится и сакмарская находка.

Много нового было в сарматском разделе монографии. Но меня особенно заинтересовали каменные стелы, чем-то похожие на предмет нашего исследования. Две из них я выделил особо, причём одна найдена в ходе раскопок в бассейне реки Илек, т.е. недалеко от Сакмары.

Она обнаружена в засыпи основного погребения кургана на притоке Илека - Жаксы-Каргала и имеет вид прямоугольной плиты высотой 0,54 м с высеченным на ее широкой грани тамгообразным знаком. Сопровождающим инвентарем погребение датируется серединой 5-го века до н.э.

Ещё одна стела принадлежит археологическому комплексу Дыкылтас, расположенному на полуострове Мангышлак в прикаспийских степях. Первая из десяти найденных находилась в 40 м к юго-западу от центрального погребального сооружения, причём сохранилась в первоначальном положении, вкопанной на глубину 0,4 м вертикально и узкой лицевой гранью ориентированной на запад.

Это была крупная плита высотою 2,4 м, ширина 0,65-0,55 м и толщиною 0,2-0,27 м. По мнению учёного, «её верхняя часть трапециевидными очертаниями напоминает морду животного; сходство усиливает и скошенная верхняя грань. Верхняя часть условной левой грани стелы гладко затёсана, на ней гравировкой обозначены два полукольца (изображения повреждены выветриванием)».

Что особенно важно, непосредственно у основания стелы, с северной стороны, на небольшой глубине найден фрагментированный лепной круглодонный сосуд, по абрису и пропорциям близкий керамике сарматского времени поволжско-приуральского региона.

Данное обстоятельство, а также внешний вид стел в виде прямоугольных в сечении известняковых блоков привели меня к мысли попросить сакмарского краеведа Людмилу Абрамову, с которой знаком со школьных лет, прислать мне размеры сакмарской находки.

Она при ширине в 31 см, в длину с правой стороны достигала 36 см, а с левой – 21см. Этих данных в сочетании со строгой прямоугольной формой и следами обработки вполне хватало, чтобы сделать вывод о цельности в прошлом конструкции. Никто бы не стал в глубокой древности и при кочевом и кочевом образе жизни тратить время на обработку каменного обломка и нанесение на него родового или культового символа.

Как показало изучение научной литературы, длина сарматских стел колеблется в пределах от двух метров до полуметра при толщине 20-27 см. Ориентировочные расчёты показывают, что сакмарский столб имел длину около 1,5 метров и выглядел примерно так, как на прилагаемом эскизном варианте.

Но в этом случае возникает вопрос, а когда и при каких обстоятельствах от него остался небольшой обломок? Причины могли быть самыми разными, от природных, до антропогенных. Мне почему-то кажется, что в нашем случае присутствовал первый вариант. Резко континентальный климат Оренбуржья с его перепадами температур мог спровоцировать раскол плиты в наиболее слабой точке сопряжения. В таком состоянии в безлюдной местности на возвышении он мог стоять или лежать сотни лет до начала 19-го века.

До этого времени казачье население Сакмарского городка, не относящееся к беглому люду, жило в крепости. За её стенами с западной стороны расстилалась бесконечная степь, не имевшая ни одного значительного возвышения. Однако случившийся в 1806 году пожар из-за скученности построек за короткое время уничтожил всё до основания. Целыми остались только дома, выстроенные за крепостной стеной. Набеги беспокойных соседей остались в прошлом, поэтому станичники стали переселяться на степную сторону, т.е. на то место, где находится нынешняя Сакмара.

Естественно, вначале осваивалась ближайшая территории, где и находилась на возвышении в треснутом состоянии древняя стела. Тогда-то её большая часть кому-то понадобилась, а малая осталась на прежнем месте «знаком» к земле, пока её случайно не перевернули в наше время. Косвенным подтверждением подобной ситуации могут служить сглаженные края излома. Если бы это событие произошло при вмешательстве человека несколько десятилетий назад, его форма имела бы совсем другой характер.

В Сакмаре, в мои детские годы около многих домов лежали крупные каменные плиты или блоки. Они использовались для разных целей. У нас, например, было два. Один из них связан с памятью о прадеде Михаиле. По рассказам отца, он не обладал присущей своим предкам ловкостью и сноровкой. Не мог с хода вскочить на коня, и если собирался куда-то ехать верхом, то подводил жеребца к большому, врытому в землю камню, вставал на него, а уже потом садился на лошадь. Этот камень более полторы сотни лет был чем-то вроде семейной реликвии. Его сохранили при строительстве нового дома взамен сгоревшего в сакмарском пожаре летом 1913 года. И мы, ещё детьми, играя около двора, хорошо знали его цель и назначение в прошлом.

Так, что потребность у сакмарцев в крупных камнях тогда имелась, и она широко реализовывалась. Насколько мне известно, и сейчас кое-где можно встретить такие памятные для хозяев домов знаки.

Прислав мне сведения о размерах каменной находки, Людмила Абрамова в ответе добавила, что краеведы «будут рады любой версии».

В версии, которую я представил на суд читателей – моих земляков, я постарался найти свидетельства, подтверждающие принадлежность остатков каменного блока с таинственным символом к сарматам. Думаю, что в определённой степени мне это удалось сделать. К сожалению, загадочный знак не открыл полностью свой смысл, поскольку данный вопрос требует ещё более профессионального подхода.

Возможно, с помощью местных органов власти к работе по расшифровке каменного петроглифа удастся привлечь специалистов историков и археологов из областного центра, которые смогут дать компетентное заключение. И тогда с древним и могучим народом нас будет связывать не только название реки, на которой стоит бывшая казачья станица, но и родовой знак одного из сарматских племён, кочевавших в ранний железный век по сакмарским просторам.

II

Любая поисковая работа, как правило, не заканчивается изданием научного исследования или публикацией в средствах массовой информации. В ходе поиска появляются новые сведения, факты, гипотезы, требующие проверки или дальнейшего изучения.

После того, как газета «Сакмарские вести» поместила в двух номерах мою статью о загадочном символе на камне, я обратился в Оренбургский государственный педагогический университет (мой бывший пединститут) с просьбой проверить, насколько верна моя версия о его сарматском происхождении.

В письме, к которому прилагалась газетная статья, на имя ректора Алешиной Светланы Александровны была высказана просьба передать материал на кафедру истории или археологии, чтобы кто-то из специалистов выехал в Сакмару и изучил находку. Если предположение подтвердится, то он может стать подлинным музейным экспонатом.

Надо отдать должное моей «альма-матер», там с пониманием отнеслись к обращению. Через некоторое время пришёл ответ от научного сотрудник археологической лаборатории университета Купцова Евгения Александровича, который сообщил, что им «подана заявка на получение Открытого листа  на проведение археологических полевых работ, в том числе, и на территории Сакмарского района Оренбургской области».

Принимая во внимание административные сроки процедуры рассмотрения документов и погодные условия в Оренбургской области, выезд в Сакмару, предварительно, планируется на апрель-май месяц 2020 г.

Таким образом, весной с.г. ситуация с загадочным символом на камне может получить более научное обоснование.

Приезд специалистов-археологов потребует точного знания не только места его обнаружения, но и связанных с ним обстоятельств. Когда два года назад газета опубликовала две первые статьи, данный вопрос почему-то не освещался, и мне пришлось пользоваться информацией своего бывшего одноклассника. Поэтому уверенности в правильности изложенного не было. Ясность появилась лишь недавно, благодаря фактору, называемому мною «сакмарским феноменом».

В старое время Сакмара в силу своей старообрядческой замкнутости была тесно пронизана родственными связями. В результате можно было жить с человеком неподалёку друг от друга и не знать, что он состоит с тобой в той или иной степени родства. Я, к примеру, лишь недавно узнал, что жена нашего знатного комбайнёра Василия Макаровича Чердинцева Аграфена Ивановна является моей троюродной тётей. И таких примеров по Сакмаре можно привести немало.

Именно родственные отношения сыграли главную роль в установлении места и времени находки загадочного камня с рисунком. Сообщила мне о них живущая в Орске двоюродная племянница Вера Климова (Маркова). Она проявляет интерес к истории нашего рода, и свои статьи на данную тему в районной газете я обязательно направляю ей. Статью о камне, хотя и не имевшую прямого отношения к предкам, послал тоже и, как оказалось, не зря.

Вера написала, что каменный обломок с непонятным знаком нашла семья её родного дяди Владимира Чердинцева на территории своего двора, и произошло это событие много лет назад, ещё в начале 90-х годов прошлого века. Дом, в котором он жил, находится в конце Телеграфной улицы, на её левой стороне, там, где начинается спуск к перешейку, соединяющему верхнюю часть села с горой Могильной.

О находке Вера узнала из письма его супруги Натальи с приложенной фотографией. После осмотра рисунка, она вначале подумала, что это может быть осколок от могильного камня со старого кладбища. Оно располагается не так далеко от дома, и там до сих пор можно встретить каменные надгробья. Но затем пришла к выводу, что такое вряд ли возможно, и посоветовала родственнице обратиться в музей.

Известие о том, что к обнаружению «сюрприза» из глубины веков, исследованием которого я занимаюсь, имеет отношение Володя Чердинцев, стало для меня и доброй вестью, и поводом довести начатое до конца. Он был не только родным братом сестры Марии, бывшей замужем за моим двоюродным братом Георгием, но и одноклассником, другом детства и даже свидетелем на свадьбе.

Нас связывали долгие годы общения в детстве и юношестве. Во взрослую пору мы тоже не забывали друг друга. Во время моих приездов в Сакмару обычно встречались по его новому месту жительства на улице Телеграфной.

Дом, который он приобрёл с супругой Натальей, ранее принадлежал коммунальному хозяйству. Люди там по большей части жили временные, дожидаясь получения более благоустроенных квартир. Из-за этого жилое строение находилось в сильно изношенном состоянии и требовало немалых усилий и средств для приведения в нормальное состояние. Володя с большой гордостью показывал мне сделанное, и я вместе с ним радовался, как они с женой обустраиваются на новом месте.

К сожалению, болезнь не оставила ему много времени на спокойную жизнь и творческую работу. Он слишком рано покинул нас, оставив о себе добрую память и голос, которым долгие годы восхищалась вся Сакмара и не только она.

После получения известия о месте находки фрагмента камня с рисунком меня постоянно мучил вопрос, почему Володя, зная, что я историк и занимаюсь памятниками древности, ничего не рассказывал о том событии. За ответом решил обратиться к его супруге Наталье, которая сейчас живёт в Оренбурге и с которой до сих пор, хотя и изредка, поддерживаю связь, благодаря сайту Одноклассники.

Она в добром здравии и вскоре более конкретно описала историю камня с петроглифом. До её ответа мне почему-то казалось, что Чердинцевы нашли его во время земляных работ в огороде, либо во дворе при рытье ям или лунок для подсобных построек. Всё оказалось несколько проще. Огород, правда, был, но только как место, куда упала разрушившаяся соседская каменная стена.

Это сейчас на границах участков люди строят деревянные, пластмассовые или металлические заборы. А раньше в нашем степном краю основной пограничной межой между соседями были стены из камня. Материал для них казаки обычно добывали на двух близких горах: Араповой и Виселичной. До сих пор там можно увидеть следы разработок с выходами плитняка.

Если внешние стены, выходящие на улицу, обмазывали глиной, то между дворами делали намного проще. Выкладывали слой плит или обломков обычно средней величины, затем щели и неровности засыпали землёй. Потом операцию повторяли до определённой высоты, которая позволяла соседскому общению.

Такой метод «сухой» кладки был недолговечен. И однажды мне в детстве пришлось испытать это на себе. Забравшись на стену, я побежал по ней, но, вдруг, она начала сыпаться под ногами. Страшно испугавшись, я побежал вперёд и едва успел выбраться по узкой кромке.

В отличие от моего случая, обрушение стены, по всей вероятности, связано, со временем, а также не выполнением технологии кладки «всухую». Обследуя древние крепости, я давно заметил, что при таком методе в нижние слои укладываются крупные, а в верхние - более мелкие каменные блоки.

По словам Натальи Чердинцевой, «камень был большой и тяжёлый и один человек справиться с ним не мог». Оказаться в соседнем огороде он мог лишь в том случае, если его уложили в верхнюю часть ограждения, создав, тем самым точку напряжения, приведшую впоследствии к обрушению стены.

Необычная находка заинтересовала тогда всех, и взрослые решили пригласить осмотреть её известного в то время в районе краеведа Сосновцева Александра Васильевича. Я много слышал от своей сестры и её дочери об этом уникальном человеке, к сожалению, рано ушедшем из жизни.

Педагог, художник, поэт и неутомимый «походник», он много путешествовал со студентами и детьми и даже побывал с ними на знаменитом археологическом комплексе Аркаим в Челябинской области. В одном из последних номеров районной газеты редактор Валентина Овсейко говорила о нём, как и о борце за экологию, и хорошем товарище.

Тем не мене, будучи просвещённым во многих вопросах, этот человек, видимо, не обладал какими-то элементарными познаниями в археологии. Об этом можно судить по тому, что после осмотра камня с непонятным знаком-символом им было высказано суждение, «как о ничего не значащем» изображении.

После таких слов находку убрали в дальний угол, завалили досками и постепенно забыли. Вот почему во время моих посещений Чердинцевых о ней уже никто не вспоминал.

Хорошо, что в тот период они сделали фотоснимок, придав камню устойчивость, как снизу, так и сбоку.

Фото позволяет более объективно оценить его форму, которая скрыта качественной съёмкой и подсыпкой земли на месте нынешнего хранения. На самом деле он оказался довольно бесформенным обломком со следами механического воздействия почти со всех сторон.

В древнем мире военные столкновения шли постоянно, Воевали не только с чужими, но и между собой за территорию, воду, пастбища, добычу. И победитель зачастую стремился уничтожить или испортить следы материального присутствия прежних обитателей. К примеру, многие захоронения в дольменах являются вторичными. Пришедшие на новые места завоеватели часто выбрасывали кости умерших и хоронили в камерах своих покойников, утверждая право на территорию.

Подобное могло произойти и в нашем случае. Утвердившийся здесь другой род или племя мог разбить стоящий символ прежних обитателей, оставив на месте обломки, сохранившиеся до нашей поры.

Вопрос о загадочной находке возник у хозяйки дома вновь в связи с предстоящим переездом на жительство в Оренбург. В переписке с Верой Климовой она рассказала, что «камень никуда не применяли, и он до сих пор лежит на старом месте, и ей сейчас стало интересно, что же это (изображение) означает. Последую твоему совету». Речь идёт о прежнем совете Веры сообщить о находке в музей.

В дни, предшествовавшиеие отъезду, Наталья пригласила к себе бывшую сотрудницу районной газеты Лилию Роот, которая, сделав снимок, показала его нынешнему корреспонденту «Сакмарских вестей» Петру Чекмезову. Тот, в свою очередь, ознакомил с ним бывшую заведующую школьным музеем Людмилу Абрамову, а та - бывшего школьного учителя Бажанова, у которого на дворе устроен музей камней под открытым небом. К нему после коллективного обсуждения и поместили камень с загадочным символом.

Но всё же главную роль в этой истории сыграли две неравнодушные и обладающие чувством ответственности женщины - представители двух сакмарских фамилий: Чердинцевых и Марковых. Благодаря им и ныне покойному моему другу детства сохранён нанесенный на камне сакральный знак из глубины веков, который, вполне возможно, станет экспонатом серьёзного музея

  После того, как стали известны точное время, место и обстоятельства находки, с неизбежностью возник вопрос, почему именно здесь, а не в другом месте обнаружен реликт древней эпохи. Чтобы ответить на него потребовалось осмыслить особенности местности и вспомнить время более чем 60-летней давности.

Село Сакмара расположено на степной возвышенности, «подпираемой» с севера Виселичной, а с юго-востока – Араповой горой. Линии склонов, повторяя старое русло реки, сходятся в месте, которое автор историко-этнографического очерка «Городок Сакмарский» Пётр Юдин называл «незначительным ширины перешейком». Он соединял степную территорию с возвышенностью, где ранее находилось казачье укрепление. На моей памяти подъём на него назывался «Марок» предположительно из-за живших здесь наших сородичей из другой ветви рода.

Для большей наглядности восприятия я попросил своего родного племянника Дмитрия Давыдова съездить туда и с сделать панорамный снимок северного склона с расположенными на верхней площадке жилыми домами. Он выше противоположной стороны и не случайно именно на его оконечности и был найден фрагмент камня с выбитым символом.

На фотографии с правой стороны хорошо заметен спуск со склона. В детстве это место называли Горюновой горой по фамилии жившей здесь семьи. В ней рос мой ровесник Саша, с которым мы вместе облазили все окрестностям. В то время правая сторона улицы Колхозной была пустырём, и попасть летом на склон горы мы могли спокойно. Свободной площади там было достаточно, поскольку централизованное водоснабжение отсутствовало, и землю под огороды никто не использовал. Правда, ничего особенного там не было, всё густо заросло травой и бурьяном, и по этой причине здесь мало кто бывал.

Теперь я понимаю, что данный уголок являлся своего рода остатком «дикого поля», той бескрайней степи, которую наши предки-казаки видели со стен крепости, ожидая отсюда нападения кочевников. В таких условиях обломок камня с петроглифом спокойно лежал с древнейших времён до тех пор, пока при расширении земельных участков под огороды, его не уложили в стену ограждения.

По оценке учёных, крупные обработанные плиты с родовой символикой в то время могли отмечать места кочевий отдельных племен либо участки клановых могильников. Данное место как раз подходило для таких целей, поскольку отсюда открывалась широкая панорама степных далей и вид на долину реки.

Если причины размещения здесь каменной стелы с изображением как-то объяснимы, то его смысл и назначение до сих пор остаётся загадкой и поиск ответа на неё продолжается до сих пор.

В октябре текущего года мой младший сын Дмитрий, занимающийся, как и я, вопросами историко-культурного наследия, участвовал в ежегодной региональной научно-практической конференции «Фелицинские чтения».

В этом году она собрала музейных работников, краеведов, исследователей различных отраслей знаний – представителей ведущих научных центров из 29 городов Российской Федерации.

После доклада заведующего отделом археологии, палеонтологии и природы МБУК «Армавирский краеведческий музей» Лопатина Александра Петровича, в котором он упоминал о стеле с тамгой, мой сын в перерыве показал ему несколько фотографий сакмарского знака и попросил высказать свою точку зрения. По мнению специалиста, изображение на стеле могло быть знаком какого-то кочевого сообщества, установленного на границе занимаемой территории.

Учитывая особенности местности в виде степной возвышенности, упирающейся в гору-мыс и ограниченную с трёх сторон руслом реки Сакмары, такое суждение вполне имеет право на существование.

Что касается смысловой нагрузки изображения выбитого на камне, она то, по его мнению, может иметь несколько предназначений. Из них наиболее вероятны два. В первом случае символ имел сакральное значение, отражающее верования кочевников, связанные с поклонением Солнцу. Во втором – он мог быть сложной родовой тамгой, своего рода «фамильным» знаком, печатью. Как правило, потомок определённого рода заимствовал тамгу своего предка и добавлял к ней дополнительный элемент либо видоизменял её. 

Кроме не вызывающей сомнения тамги-волюте, о которой я уже писал ранее, в символе есть точка в маленьком круге, которая зафиксирована у поздних кочевников на Урале, а они часто заимствовали подобные знаки у более древних обитателей степи.

Но на эти вопросы должны дать ответ оренбургские специалисты-археологи, которые, как я надеюсь, выполнят своё обещание и приедут весной этого года в Сакмару.