Данатос

Повесть "Данатос" с первых строчек удивляет бесподобным языком. Не первую уж работу Андрея Саломатова читаю, а, все равно, восхищаюсь неподражаемой образностью и необыкновенной точностью его языка. Казалось бы, что тут особенного? Просто писатель владеет языком. Да, вот именно, что владеет. К сожалению среди современных авторов это свойство следует выделять особо. И если не награждать медалью, то отмечать как сильную сторону. А у Саломатова язык качественный, самобытный, короче говоря, серьезный писательский язык. При том авторская ирония чувствуется в каждой строчке: "Пассажиры стояли нахохлившись, вяло поругивали водителя и несмотря на разную одежду, пол и возраст, были похожи друг на друга, как пингвины". Внешне элементарные слова и, казалось бы, незатейливые сравнения передают самую суть, глубинную духовную субстанцию человека: поездка скопом в тесном автобусе порождает одни и те же переживания не только у описанных вскользь пассажиров, но также у читателей. И не только люди, но вещи в повести Саломатова имеют живые черты: "диван, напоминавший забитое животное, с которого сняли шкуру".

Порой Саломатов препарирует человеческую душу, как патологоанатом - труп, с некоторой даже жестокостью: "Финансовое положение этого человека всегда легко прочитывалось на лице: пусто - собачье подобострастие, не хватает на бутылку - готовность объединить усилия, хватает - выражение независимости, а далее - все оттенки самодовольства и ничем не подкрепленного презрения к окружающим".

Читатель, уже вовлеченный в иронично-циничное созерцание окружающего героя мира, вдруг внезапно разворачивается уверенной рукой автора и ввергается в беспросветную жизненную трагедию, в тупик, в мир, в котором наружный зимний холод сливается в "континууме" с обледенелым состоянием души: "В этом пространстве все было враждебным, чужим, и это чужое выталкивало его из себя, пугало нагромождением гигантских железобетонных конструкций, грозило раздавить, распылить, смешать с шевелящейся чужеродной массой, которая текла мимо в виде шапок и темных одинаковых лиц под ними". 

Композиция повести исполнена мастерски. В самом начале на глаза герою попадается труп, точнее, целая сценка превращения живого человека в кучу буздушевного тряпья. Потом дважды почти уже совершается подобное превращение с двумя героями повести. А во время разговора двух несчастных Алтухов (такова фамилия главного действующего лица) пинает валяющуюся на полу безголовую куклу. Все эти детали не случайно оказались в назначенных местах, а были заботливо расставлены рукой автора.

Кстати, авторское присутствие ощущается постоянно. Про автора можно сказать, цитируя повесть: "Нюансы его не интересовали. Главным для него было то, что он уловил амплитуду колебаний человеческих интересов, и как ребенок, удовлетворивший свое любопытство ватной внутренностью куклы, перестал ею интересоваться". Поэтому-то, минуя частности, он интересуется сразу главным, - человеком, как существом смертным. Тема смерти и составляет глубинную основу повести.

Тему смерти изрядно затрагивают в русской литературе. Авторы менее опытные описывают характеры живых, переживающих страсти вокруг трупа. Из новинок это рассказ Павла Маслака "Порочная смерть". Но более опытные писатели чаще всего берутся за сам труп. Например, у классика русского зарубежья Гайто Газданова в романе "Призрак Александра Вольфа" главный герой был убит, чудом выжил (физически) и более десятилетия пребывал в живых (формально), как бы обращаясь к окружающим с того света, как лишенный души мертвец. Автор повести "Данатос", Андрей Саломатов берется исследовать душу человека, который уже решил, что жизнь его закончилась, но все не находит повода привести свое физическое состояние в соответствие. Помеху составляет какой-то неуловимый человек. Долог оказывается путь героя к пониманию, что же это за человек. И неизвестно, понял ли он.

Частное замечание: "сардонически расхохотался". Кажется, это неверное выражение. Античное имя Сардоникс дало название улыбке - сардоническая улыбка. Это такая, в которой губы сильно растянуты в стороны, а их кончики чуть приподняты. У медиков сардоническая улыбка является признаком начинающегося столюняка: бактерии уже начали свою разрушительную деятельность, и первыми из зловредное воздействие почувствовали мышцы лицы, их стало немного сводить. А смеяться, одновременно улыбаясь сардонической улыбкой, практически невозможно.

14 февраля 2000 г.

Вячеслав Румянцев

Кокаиновый сад.

Известная пишущей братии статистика: количество существующих в литературе сюжетов во все времена и у всех когда-либо живших на земном шаре народов не превышает тридцати шести. И то число многие искушенные в подобных делах люди считают завышенным. Все это и я знаю, не раз убеждался, но, все равно, по рассказу "Кокаиновый сад" первым моим порывом было воскликнуть: Да это же чисто русский сюжет! Идеологические расхождения в психиатрической больнице.

Основной конфликт в ткани рассказа возникает не по поводу, как нынче модно выражаться, экономических интересов, в стиле "люди гибнут за металл". И не за жизнь, свою или чужую, сражаются. И не за любовь. Борьба разворачивается исключительно в сфере идеи. Один герой, Иванов мечтает посадить кокаиновый сад. Да, мечта бредовая, может быть, как и все наши мечты последнего столетия, и, кто знает, будущие наши мечты. Не в том дело. Один мечтает, а другой ведет борьбу на уничтожение, самозабвенно, жертвенно… с мечтой. И неважно, что на самом деле нет никакого кокаинового сада. Тимохин мокрый, холодный посреди ночи в ливень вырубает семь садов, надрывает свое здоровье, то есть подвигается рассудком, но дело совершает. Почему? Ведь приказа ему не было. И наказания никакого, вроде бы, не грозило. Проявил инициативу "снизу". Но борьба двух титанов в сфере идеи закончилась тем, что оба оказались на соседних больничных койках.

Язык Саломатова заслуживает отдельных эпитетов. Ткнешь в любое место - образ, ассоциация, идущая гораздо глубже, чем, казалось бы, может содержать простое русское слово. Взять хотя бы резюме переводчика с немого языка: "Его языка я не понимаю. Может быть это иностранец. А может и шпион". Да тут не только белая горячка, оказывается, но и паранойя у тех, кому всего лишь переводить велено. Или: "веточка дерева неустановленного вида". Родной (а кому-то , буквально до боли родной) образ моей милиции, которая бережет.

Кажется, уж все основное о рассказе сказал, если бы не эпиграф. "Если каждый человек на куске земли своей сделал бы все, что он может, как прекрасна была бы земля наша!" А.П. Чехов. А оба героя сделали все, что могли. Сад вырубить тоже надо суметь. Грустно и смешно одновременно, на душе и весело и печально. Таков Андрей Саломатов. В одну цитату Чехова автор вложил издевку над персонажами и сожаление, что они именно такие, какие есть в жизни.

Текст рассказа находится по адресу:

http://www.pereplet.ru/text/koka.html

Праздник.

Начиная читать рассказ, я, как всегда, придирчиво всматривался в пробегающие перед моими глазами строки, но никаких огрехов на своем пути не встретил. Более того, авторский стиль мне сразу же понравился так, что я буквально видел в воображении эти фрагменты городского ландшафта с тенями от гаражей и с бесконечной высокой бетонной стеной. Предвкушение праздника, салаты и сам процесс сервировки стола способствовали слюновыделению, отвлекая от чтения. Завязка рассказа, казалось, только начиналась, и тут я получил сильнейший удар в солнечное сплетение. Из глаз брызнули слезы, дыхание прервалось приступом хохота. Да, одной завязки было бы достаточно для того, чтобы получить удовольствие от произведения. Но, оказывается, рассказ продолжается дальше…

Оказывается, образы, причем характерные представители рода человеческого, могут совершать всяческие действия сами по себе, то есть без своих носителей, без, собственно говоря, живых людей. Образ, так сказать, в чистом виде обладает даже рядом преимуществ перед тем, который порожден каким-либо реальным существом. Часто живой человек бывает неразвитым, неинтересным, никаким, короче говоря. А тут - что ни удар кисти по полотну, то попадание в цель, в десятку. Жена Трапезникова за столом все мужа в алкоголе ограничивает, локтем в бок его пихает. Генерал категоричен: "В газетах всегда все врут". Застольная беседа в классическом исполнении.

А история-то оказалась грустной. От того разбирать особенности композиции и языка совсем не хочется. Только одно в голове вертится: "Да это ж и про меня тоже…"

Текст рассказа находится по адресу:

http://www.pereplet.ru/text/urusov.html