|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Мэри
Пока Валентин шел ко мне, у него трижды сменилось выражение лица. Сначала он сосредоточено высматривал меня среди посетителей кафе, потом, когда заметил за столиком, но надеялся, что я его еще не вижу (я близорука), радостно улыбнулся и, наконец, когда подошел ко мне, сделал недовольное и хмурое лицо. Собственно, только последнее мне и предназначалось┘
- Зачем ты вызвала меня? Что за срочность?
- Лукавишь, как всегда. Ты вовсе не против увидеться со мной┘
- Слушаю. Говори. У меня всего пятнадцать минут.
- Успеем. Тут недалеко.
- Что недалеко?
- То, для чего я тебя вызвала┘
Я встала и пошла к двери, не оглядываясь. Он нагнал меня. - Твои ужимки устарели. На меня это не действует. Я шла и считала шаги √ мне хотелось, чтобы на счет 51 он вскрикнул┘
- Мэри!
Так и есть √ увидел. В витрине какой-то галереи был выставлен портрет.
- Это Мэри? √ почти шепотом спросил Валентин.
- Откуда мне знать. Я тебя для этого и привела. Определяй √ эксперт┘
- Узнать┘ Как узнать? Навести справки┘ У кого? Как быть? Мне было интересно наблюдать за ним √ высокая худая фигура, растерянные глаза. Он перекладывал портфель из руки в руку, пытался что-то нащупать в кармане; то приближался к стеклу, то отскакивал. Словом, вел себя, как мне и хотелось, странно.
Мы знакомы тридцать лет, все трое: он, я и Мэри. В восемнадцать лет у нас с Валькой отгорел короткий роман, с тех пор прочно установилась дружба-вражда √ надежнее этого вряд ли что-то бывает┘
Ну вот, все в порядке √ традиционный выпад против моего мужа сделан, я раскритикована, теперь можно начать общаться по-человечески.
- Валь, - в моем голосе и нежность, и ирония, √ давай зайдем в галерею, там справимся, дела твои подождут.Он кивнул, потом достал из портфеля блокнот, ручку и быстро зарисовал портрет. Он копировал умело, я заглядывала через плечо и видела линии, бегущие по листку. Вот появился нос с горбинкой, широко поставленные глаза, острый подбородок. На Валином рисунке появлялась Мэри!
- Ну? √ показал он мне листок, не вырывая его из блокнота.
-Она, - кивнула я, - здесь, у тебя, - я показала на рисунок, √ она; а там, √ я махнула рукой на витрину, - я не уверена.
Мы стояли с Валентином на улице уже довольно долго, и я замерзла в своем новом пальто. Сейчас я уже и сама не знала, зачем затеяла эту игру. Даже если это и Мэри, что дальше? Начнем разыскивать, звонить √ писать?
Валентин тронул меня за руку, √ пойдем, Ветка...
- Куда?
- Я провожу тебя до метро.
- А-а┘
- Нет, в галерею мы не пойдем. Незачем. А тебе спасибо √ встряхнула старика.
Я почему-то вздохнула с облегчением и взяла Валентина под руку, примериваясь, чтобы идти в ногу. Сейчас мы опять были родными друг другу, и мне приятно было ощущать его теплую руку на своей и видеть его карий глаз в коротких ресницах.
Попрощались мы как всегда торопливо, и уже сидя в метро рядом с полной дамой, читающей Пелевина, я подумала, что Мэри подала нам знак.
И вот зазвенели бубенчики воспоминаний┘
Мэри уехала в 78.┘ До этого три года она была женой Валентина и его проклятием. Но именно эти годы я сейчас вспоминать не стану, а вот 71, 72, 73, когда мы только-только начинали осознавать свою взрослость, и она не успела еще нам наскучить своими однообразными неразрешимыми проблемами. Вспоминать эти годы мнелегко еще и потому, что я осталась жить в той же квартире, и дети мои закончили ту же школу, где началась когда-то наша дружба.
Я шла по скверу, где мы когда-то гуляли с собакой, у Мэри была лохматая белая беспородная псина и мы могли подолгу бродить с ней по дорожкам, обсуждая ╚вечные╩ проблемы.
Мы с Мэри, как мне теперь кажется, были похожи на две хрустальные рюмочки, от соприкосновения с вечностью мы издавали тихий мелодичный звон; откликались на все: на шелест листьев, на бегущие облака, на тени, на снег и скрип качелей. За всем нам виделась тайна. Все и все подавали нам знаки, показывали тропинки к разгадке, ибо, разгадав, мы должны были понять, стоит ли жить на этой земле. Без смысла жизнь нам не представлялась интересной┘ Конечно же, мы постоянно говорили о любви┘
Мы задавали себе главный вопрос, как точно узнать, что это она, ведь мы же не знаем, какая она. В конце концов, про все можно рассказать, ответив на вопрос ╚какой?╩ Зеркало √ какое? Круглое, мутное. Смех √ звонкий, заразительный. А тут┘ Мы, конечно, пытались научиться вглядываться в лица, изучать, как смотрят друг на друга, на предметы, озарены ли они любовью. Мы шептали друг другу: это √ да, а это √ нет┘ Мы были удивительно подготовлены к любви √ теоретически┘
Но Бог нам тогда любви не послал; только все все получали мы приветы от нее √ легкие влюбленности в нас сверстников, или внимание к нам взрослых - умных и образованных. Мы все это отмечали, ценили, но прислушивались к себе чутко и знали √ не то┘
Валя был нашим одноклассником и другом, √ с ним можно было и на каток, и в поход, и на выставки. Он нередко бродил с нами по скверу, иногда даже комментировал наши вдохновенные монологи. Мы бормотали и бормотали, внушая себе, √ пусть во мне проснется все лучшее, что дали мне Бог и судьба, когда я полюблю; пусть я стану зоркой, как орлица, когда ко мне приблизится тот, кого мне суждено полюбить, пусть зазвенят колокольчики, запоет флейта, когда любовь откроет дверь в мое сердце. Как я понимаю теперь, мы затверживали что-то похожее на мантры.
Вали мы не стеснялись, потому что успели подружиться с ним еще когда у нас всех были одинаковые взгляды на дружбу: вредный √ невредный, добрый √ недобрый, ябеда √ не ябеда┘ В общем, Валя был свой и наша детская дружба переросла в отроческую, и в наши 16 √ 17 лет нам было с н,им просто┘ Но в рассуждения о любви Валя не пускался, думаю, что нам с Мэри это показалось бы неуместным, странным, и, скорее всего, как-нибудь рассорило бы всех.
Валя иногда нас обеих журил, иногда хвалил, это нас смешило и радовало: мы чувствовали заботу.
Осенью 74 вдруг все изменилось, буквально все! К тому моменту, когда облетели все листья, был уже позади мой роман с Валентином, и уже началась какая-то странная, изматывающая борьба между Мэри и Валькой┘
Именно сегодня, после несостоявшейся ╚встречи╩ с Мэри, я решила попытаться уловить, нащупать тот миг, когда все наши мантры были забыты, поиски любви закончены┘
Конечно же, за эти годы я не раз вспоминала ту осень 74, но всегда воспоминания казались мне сухими, плоскими и обыденными, а тогда √ я это точно знаю √ был пир стихий, карнавал страстей. Такое впечатление, что все страсти тогда нацепили маски и водили хороводы, скакали и кувыркались, а подчас, за спиной друг друга, этими масками еще и менялись. То есть творилась явная чертовщина┘ Попробую все же выделить свою линию √ я тогда провела лето в экспедиции; после первого курса целых два месяца была вне дома. Я писала, конечно, и Мэри, и Вальке, но была неискренна. Мэри я писала письма в старом стиле, и так выходило, будто я по-прежнему ищу ответ на вопрос √ любовь √ она какая? А я в это лето все узнала┘ Узнала, что бывает такое, что взгляд некоего человека, рядом с которым ты сидишь у костра, доставляет физическое точно и локально ориентируемое и практически неконтролируемое наслаждение. Я узнала, что тот человек, чей взгляд тебя взял в плен,е на секунду не сомневается в законности, и более того √ в неизбежности ограничения твоей свободы. Я узнала, а потом и опытным путем проверила, что и мой взгляд, руки, волосы такие же точно завоеватели, и у меня появились свои пленники┘
Итак, к моему возвращению в Москву, я была раздергана на несколько ╚любовей╩ и потеряла ощущение хоть какой-то устойчивости в жизни; меня качало на волнах страстей и, конечно, больше не влекло ставить вопросы. У меня в руках тогда были свои ответы, и такой явилась я как-то Вале┘ Мэри отсутствовала, родители увезли ее на часть ╚бархатного╩ сезона к морю, вернулась она только 15 сентября, когда в институтах наших уже вовсю шли занятия, а у нас с Валей крутилсяроман. Я Валю тогда ошеломила, обезоружила, можно сказать, сбила с ног. Я ведь правда тогда еще не знала, какие опасности нас подстерегают. Я размахивала игрушечной саблей, любила ╚понарошку╩, а сердца кровоточили тогда настоящие √ мое и Валино. Именно в этот период √ период легкой победы я поняла, как оглушает, сводит с ума пустота в душе. Валька был свой √ близкий и понятный, он был так податлив в этой новой игре, так искренен. Мне же почему-то было горько, холодно, одиноко┘ Мы задыхались от восторга, отярких новых эмоций, но я видела, что иногда Валька как-то так смотрит на фонари, листья, качели, что мне хочется плакать. Поговорить об этом между собой мы не могли √ не знали, как все наши эмоции уложить в слова, а главное слово ╚любовь╩ для меня к тому времени стало запретным.
Тогда-то приехала Мэри √ она по-прежнему делала тончайшие наблюдения, углубляла теоретические познания, спешила скорее поделиться со мной, но оказалось, что здесь это никому не нужно, тут все разрушено, искорежено, а на развалинах цветут роскошные пряно пахнущие огромные чертополохи. Мэри вцепилась в меня жадно √ ей требовалось получить подробнейший анализ моих ощущений, подробнейший пересказ событий со всеми оттенками. Ей нужно было, чтобы я, не повредив, передала в ее руки тончайшую паутину моих переживаний. И я сумела это сделать┘ Мы провели с десяток бессонных ночей у нее на кухне и добрались до сути. К этому-то моменту √ к середине октября √ между мной и Валей все постепенно сошло на нет, меня очень сильно отвлекало напряженноеобщение с Мэри, а его, кажется, настигло и захлестнуло что-то новое. Вскоре, конечно же, я поняла: новое √ это Мэри! Мэри пыталась тогда на Вале (как и я несколько раньше) опробовать √ по-своему, конечно, приобретенный в беседах со мной опыт. Она звонила ему каждый день, вела с ним долгие беседы и сумела привязать к себе накрепко. Там, в этих беседах, был какой-то сладчайший настой греха, который медленно входил в душу, пьянил и полностью преображал┘
Когда облетели все листья, я с пустой душой и вялыми мыслями в голове скучно училась, Мэри и Валентин сцепились в каком-то бесконечном споре, но, тем не менее, мы виделись довольно часто: где-то бывали, как-то веселились. Игры с огнем для меня закончились: я потерпела фиаско, но еще не понимала, как это случилось, разумеется, я по-прежнему слово ╚любовь╩ считала запретным.
Зимой Валентин и Мэри поженились. Мне они представлялись какими-то алхимиками √ пытались в тигле выплавить золото и прилагали все свои знания и необыкновенную волю. Главным алхимиком была Мэри┘ Валю мне тогда бывало жалко √ за что страдает парень, ╚любит╩ как умеет Мэри, муж как муж, в конце концов, не он же мечтал о колокольчиках и флейте, возвещающих приход любви. Мэри меня и бесила, и восхищала. Она виртуозно плела интриги, постоянно сталкивала Валю с его обыденных нормальных установок; загоняла в углы, заставляла выпутываться из некрасивых историй, виновницей которых являлась.
К несчастью, они были еще и коллеги √ оба художники. Учились в разных институтах, но профессия заставляла соперничать √ оба не без способностей, и оба ждали признания. Постепенно Мэри входила в моду, становилась хозяйкой салона┘ У них бывало занятно. О любви давно уже никто не думал, они сражались между собой не на шутку, но за что? Сейчас уже трудно ощутить горечь тех лет. Но и это время кончилось. Однажды пришел человек и увел Мэри┘
Провожали мы ее, повторяю, в 78┘ Напоследок она успела мне шепнуть: ╚А все-таки она вертится!╩. Я поняла √ глаза у нее были уж слишком красивые и в них таилось, в самой глубине, √ радостное удивление. Вслух говорить она несмела, но совсем ничего уж не сказать мне было бы нечестно┘
Она уехала. Навсегда. Мы остались с Валей в Москве и, как-то облегченно вздохнув, стали на свой лад дружить. Вскоре я вышла замуж, он женился. Но это уже другая история. Увиденный случайно портрет разбудил во мне что-то живое, что-то требующее воплощения. Одной было не справиться с нахлынувшими противоречивыми эмоциями, вот я и втянула Вальку. Но он молодец √ осторожный! И себя, и меня уберег от ненужных поступкови даже разговоров┘ Сдержанный какой √ только минутное замешательство┘
А что все это дало мне? Я укрепилась в мысли, что так и не знаю, бывает ╚она╩ или нет? И какая все же ╚она╩? Мне кажется, что мне-то все еще передают приветы и, может быть, если я не позволю себе забыть, что есть тайный смысл в скользящих тенях, улыбках и шорохах, мне однажды позволят удостовериться.┘
