Феномен светской культуры.

 

В понятии "культура" заключено как минимум два смысла: культура духовная (говоря точнее, психологическая), и культура материальная как воплощение культуры духовной. Очевидно, что суть понятия культуры - это первый из указанных смыслов. Материальная культура -- это ощутимый результат, видимый плод, материальное следствие культуры духовой. Но не только. Духовная культура нуждается в материальной как в средстве передачи, механизме наследования, воспроизводства культуры. В сущности, произнесенное слово, "мысль изреченная" - это уже феномен материальной культуры, даже если оно не записано. Тем более, файл в памяти компьютера -- это очевидно материальная культура. Но Робинзон какое-то время остается культурным человеком и будучи лишен какого бы то ни было наследия человеческой материальной культуры, человек остается человеком и в безмолвии пустыни. А вот город, опустошенный взрывом нейтронной бомбы, во мгновение лишается своего культурного смысла и содержания, пока его не наполнят новым смыслом и содержанием носители новой культуры, наследники погибшей культуры. Словом, культура - это прежде всего феномен психологический, а значит, СУБЪЕКТИВНЫЙ, а потом уже материальный, социальный, исторический - словом, объективный.

 

Что такое "культура" в первичном, психологическом смысле этого слова? КУЛЬТУРА - это то, чему человека НАДО ОБУЧАТЬ, это - ПЛОД ВОСПИТАНИЯ!

Отсюда очевидно, что культура НЕ ЕСТЕСТВЕННА, не заложена в самом ЕСТЕСТВЕ, в природе человека, как и программное обеспечение, например, не заложено в "железе" компьютера. Человек сам по себе является лишь НОСИТЕЛЕМ культуры, как автомобиль является носителем человека, компьютер -- носителем программного обеспечения, как больной организм является носителем вируса, как бумага -- носителем текста. Человек передает культуру своим потомкам как эстафетную палочку.

Что относится к культуре? Почти ВСЕ. Обучать человека надо почти всему. Потому культура - это понятие почти всеобъемлющее. За пределами понятия "культура" оказывается только чистая биология -- да есть ли в человеке чистая биология? Прямохождение, даже просто умение стоять не держась ни за что руками - это феномен культуры. Известные нам "маугли", воспитанные зверями, бегали на четвереньках. Покачивающийся и уже готовый упасть без сознания пьяница - это пока еще феномен культуры, хотя и в меньшей мере, чем прикованный к одру писатель. Даже дрессированное животное - это феномен культуры, материальной культуры человечества. Но именно дрессированное животное, то есть, обученное человеком. Кстати, а почему бы не назвать культурой те элементы поведения животных, которые необходимо требуют обучения со стороны животных-родителей? Только потому, что поведение животных бессознательно, а мы увязываем понятие о культуре с феноменом сознания! Где нет сознания -- там трудно говорить о культуре, по крайней мере в психологическом смысле этого слова. Человек в глубоком гипнотическом трансе, действующий бессознательно, тоже является в этот миг ЛИШЬ МАТЕРИАЛЬНЫМ феноменом человеческой культуры, ее объектом, но не субъектом! И все-таки наблюдение за "культурой" животных полезно для осмысления феномена культуры человеческой.

 

Если культура - это все, что усваивается лишь через ОБУЧЕНИЕ, и если ОБУЧЕНИЕ по самому смыслу понятия требует учителя - живого носителя культуры, то с кого же тогда НАЧАЛАСЬ культура, кто был ее ПЕРВОИСТОЧНИКОМ?

Религиозный человек не затруднится с ответом: очевидно, культура имеет БОЖЕСТВЕННОЕ происхождение. Кто, если не Бог, дал Адаму дар Слова, как и дар прямохождения?

 

Светская, да не всякая светская, а конкретно МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ культура в этом, как и во многих других, случаях, избегает простых ответов и ищет сложные объяснения. Культура де возникает постепенно, в ходе эволюции. Туманно. Остается непонятно: откуда берется информация? На это есть заученный еще в школе бездумный ответ: случайным перебором, методом проб и ошибок, в результате естественного отбора. Неужели, так-таки случайно и естественным отбором?! Лично мне данная версия кажется маловероятной. Но спорить с материалистом бесполезно. У него не так уж много святынь, и он будет до крови драться за то немногое, что осталось... Вера в великую творческую потенцию голого случая -- кредо материалиста! Поистине, Голый Случай - единый бог его, единственный источник его вдохновения. Но спор о том, в какого бога верить, бесполезен, так как это вопрос не ума, но сердца, не рассудка, но чувства. Вера в Случай, в его творческую гениальность -- это материалистический предрассудок; как и любая вера, она предшествует рассудку, суду ума. И это понятно -- человек не может ни во что не верить, так как, имея нужду в цельной картине мироздания, он имеет соответствующего этой нужде всеведения. Верить во что-то - лишь естественно.

 

Материалист -- человек верующий, хотя он и не сознает своей веры как ВЕРЫ, почитая ее постулаты как бы само собой разумеющимися, вытекающими из наблюдения. (Хотя, казалось бы, очевидно, что из наблюдения невозможно напрямую вывести никаких постулатов. Постулаты -- это всегда плод обобщения наблюдений. Но обобщать наблюдения можно по-разному, а как именно -- это уже вопрос культуры. Уметь обобщать -- а значит, и уметь делать выводы из наблюдений! -- это культура, и высокая культура. Материализм -- это вовсе не очевидное следствие наблюдений, а элемент определенной культуры. Плод воспитания.) Между тем, полезно осознавать свои постулаты как именно ПОСТУЛАТЫ, чтобы иметь возможность критического отношения к своим постулатам. Нетрудно понять, что совсем без постулатов никак не обойтись, если мы хотим рассуждать. Любое рассуждение опирается на какие-то постулаты, аксиомы, догмы. Содержание оных вовсе не "естественно и самоочевидно", оно ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ КУЛЬТУРОЙ человека, является плодом воспитания! Всякому человеку, в том числе и материалисту, основы его личной культуры, какими бы они ни были, представляются самоочевидными и несомненными, кажутся неопровержимыми, напрямую выводимыми из той картины мира, которая разворачивается пред ним. Хотя на самом деле и самое наше умение видеть то, что мы видим -- это тоже всего лишь плод воспитания. Катина мироздания, которой живет всякий человек -- это главный элемент его культуры!

 

"Нет бога, кроме случая, и Дарвин - пророк его", спорить с этой чеканной формулой небезопасно, да и глуповато. За последние 2 века русский материализм превратился в солидную конфессию со своим мучеником (Дж.Бруно, правда, иностранцем), своей иерархией (АН РФ) и даже со своей инквизицией (КГБ - к нашему счастью, инквизиция ныне вроде бы не занимается вопросами философии). Материализм построил свою картину мироздания -- хотя и не без изъянов, но в общем цельную и пригодную для эксплуатации в науке и в быту. А раз так -- он выполняет главную функцию любой религии (как истинной, так и ложной) -- формирует сознание человека, то есть, является полноценной культурой. Главный элемент человеческой культуры - это и есть СОЗНАНИЕ человека, если называть "сознанием" то представление о реальности, ту картину, модель мира, которую человек и называет "реальностью". Наше СОЗНАНИЕ - это плод нашего воспитания, ГЛАВНЫЙ его плод!

 

Парадокс любого рассуждения об уме, о мировоззрении или о сознании в том, что любое рассуждение само есть плод ума, мировоззрения и сознания. Рассуждая о культуре или о сознании, невозможно быть "объективным", хотя можно казаться объективным, если мировоззрение слушателя совпадает с нашим. Аксиомы культуры передаются в ходе воспитания ПРЕД- РАССУДОЧНО и могут подвергаются сомнению только при соприкосновении с источником иной культуры. Определяясь в своем отношении к религии, светская культура дала свою оценку религиозной культуры, увидев ее как культуру ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ.

 

Там, где религия видит МИСТИКУ, светская культура видит ОШИБКИ МЫШЛЕНИЯ, принимающего внутренние психические феномены психики человека за явления якобы объективно существующего "духовного мира". Действительно, почему бы не считать мистические феномены всего лишь проекциями вовне того, что на самом деле находится у нас же самих внутри? С этой концепцией трудно спорить! Это же вопрос оценки, спор о словах. Здесь я не ставлю невозможную задачу опровергнуть это воззрение, которое покоится на своих аксиомах. Моя задача иная. Я собираюсь отплатить светской культуре той же монетой: дать РЕЛИГИОЗНУЮ оценку СВЕТСКОЙ культуры. Говоря о светской культуре, я имею в виду, конечно, не только материализм. Признаком собственно СВЕТСКОСТИ является не материализм, а ГУМАНИЗМ -- то есть, представление о человеке как смысловом центре мироздания. "Человек -- мера всех вещей". Материализм является лишь венцом, вершиной целого культурного течения европейской мысли - культуры СВЕТСКОЙ, НЕрелигиозной, история которой начинается в Средневековье.

 

Именно Средневековье полагает начало феномену культуры осознанно нерелигиозной, осознающей себя плодом человеческого творчества. Это утверждение может показаться странным, так как у современного европейца (в том числе, русского) "религия", понятное дело, означает прежде всего "христианство", а "средневековье" обозначает как раз эпоху вроде бы безальтернативного господства христианства.

И тем не менее, именно от Средневековья надо отсчитывать начало того феномена, который называется светской, нерелигиозной культурой.

Светская культура -- это культура гуманистическая.

Столкнувшись однажды с необходимостью как-то определиться в своем отношении к гуманизму, я вынужден был для себя определить это понятие. И определение вышло таким: ГУМАНИЗМ -- ЭТО ПРИПИСЫВАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ТОГО, ЧТО В ЧЕЛОВЕКЕ ЯВЛЯЕТСЯ ДЕЙСТВИЕМ БОГА. Это определение гуманизма с точки зрения христианства. Сегодня я сознаю ошибочность этого определения. Действие Бога называется на языке Богословия БЛАГОДАТЬЮ. (По-гречески, "действие" звучит как "энергия". Потому, говоря строго, Благодать есть ЭНЕРГИЯ Божества.) И тогда получается, что гуманизм -- это склонность приписывать человеческой природе то, что в действительности является действием Благодати. Вообще-то, это по-своему хорошее определение, так как оно позволяет осознать тонкий привкус гуманизма во взглядах церковных православных людей.

Однако вообще гуманизм гораздо шире и может не иметь никакого отношения к действию Благодати. С таким же успехом можно определить гуманизм и как ПРИПИСЫВАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ТОГО, ЧТО В ЧЕЛОВЕКЕ ОТ ДЬЯВОЛА. Именно таков гуманизм антихристианский, гуманизм, восстающий против христианства во имя человека.

"Человек -- это звучит гордо!" А гордость (гордыня) -- по учению Церкви, это страсть, и как всякая страсть она есть следствие демонических внушений, игра бесовских энергий в душе человека. Горделивый человек имеет нечто демоническое даже в своем облике, в манерах.

Но речь идет не только о гордости! Гуманистическая психология считает вообще все СТРАСТИ естественными, присущими природе человека. А православие считает греховные страсти неестественными, привнесенными в человека извне!

Обобщая, определим ГУМАНИЗМ как ПРИПИСЫВАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ТОГО, ЧТО В ЧЕЛОВЕКЕ ИЗВНЕ!

Если бы мы не знали, что инфекционные заболевания передаются микроорганизмами (например, вирусами), то и концепции древней медицины, объясняющие эти заболевания эндогенными расстройствами естественных энергий человеческого тела тоже надо было бы признать "гуманистическими". Это можно признать недостатком моего определения. Но можно считать, что европейская медицина с самой глубокой древности носила на себе печать гуманизма, была предтечей гуманистической философии. (Китайская медицина, к примеру, никогда не страдала гуманизмом, объясняя ВСЕ болезни действием на организм человека внешнего вредоносного "ци".)

Но в общепринятом смысле этого слова "ГУМАНИЗМ" возник сравнительно недавно, в недавно завершившемся тысячелетии. Разбирая историю вопроса, необходимо признать, что СВЕТСКАЯ культура -- это феномен более ранний, чем "гуманизм" в общепринятом понимании. Я намеренно даю тенденциозное, РЕЛИГИОЗНОЕ определение понятия "гуманизм", при котором "гуманизм" становится просто синонимом "светской культуры". Я сознаю, что если понимать "гуманизм" так, как я его понимаю, то придется признать, что вполне определенные черты гуманизма обнаруживаются уже и в культуре, и в философии античной(!) Византии. Ну, так что же? А кто сказал, что гуманизм придуман в Западной Европе?

Исследуя феномен светской культуры, придется пристально всмотреться в самые источники светской культуры, вспомнить об ипподромах и театрах, о "мимах" и статуях языческих богов на площадях Царьграда. Надо будет, кстати, припомнить и тот неприятный для многих факт, что ВЕСЬМА МНОГИЕ культурные ценности, украшающие ныне музеи и улицы Европы являются ТРОФЕЯМИ, вывезенными из Византии после IV Крестового Похода.

Впрочем, можно ли относить статуи языческих БОГОВ к феномену СВЕТСКОЙ культуры? Не относятся ли они гораздо более к феномену культуры религиозной?

Нет, не относятся!

 

Говорить о СВЕТСКОМ в противопоставлении РЕЛИГИОЗНОМУ в отношении античности совершенно бессмысленно! С седой древности до поздней античности светское и религиозное начало в культуре были едины. Никому и не приходило в голову противопоставлять "религиозную" жизнь "светской" - это было одно! Такое противопоставление зарождается именно в Средние Века. Именно тогда возникли ПЕРВЫЕ попытки построить в культуре что-нибудь ПРОСТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, посюстороннее, светское, чтобы как-то "разбавить" тотальное господство Христианства. Все время ДО окончательной победы христианства (и даже еще некоторое время ПОСЛЕ этой победы) люди осознавали ВСЕ феномены своей человеческой культуры как дар (или, допустим, проклятье) неких высших сил, высшего разума, богов, демонов, духов и т.п. Прометей принес нам огонь с неба, Эскулап научил нас врачеванию и так далее.

Успех человека в его повседневных светских делах, его удача или несчастье напрямую зависели от содействия или противодействия некоторого хотя и НЕПОСТИЖИМОГО уму человека, но РАЗУМНОГО фактора. Культура и КУЛЬТ были неразделимы. Воспитание ребенка подразумевало и приобщение его к этим высшим силам, обучение "технике" правильного подхода к этому мощнейшему фактору человеческой судьбы. Люди понимали, что в созидании своей собственной, человеческой культуры они играли и играют по-своему важную роль -- но все-таки подчиненную роль. ПЕРЕДАЧА культуры -- это дело человека. А вот создание культуры -- это дело откровения. Сама культура осознавала себя как плод вдохновения человека, осененного наитием Свыше.

Поэт записывает строки, которые шепнула ему муза. Цари строят города (мавзолеи, пирамиды...), повинуясь повелениям богов. Власть царская есть власть божественная, богами данная! В те времена никому и в голову не приходило оспаривать это положение! Полководец заимствует твердость и волю к победе от непоколебимых жителей Олимпа. Если говорить о христианстве -- от Единого Бога.

Светская и религиозная жизнь едино суть! Так понималось, так и понимается некоторыми и по сей день! Даже европейское Просвещение далеко не полностью "просветило" человечество "светом" нового, гуманистического светского видения реальности. Даже Коммунистическая партия и Советское Правительство не достигли полной и окончательной победы материалистического понимания жизни как игры Голого Случая по безличным "законам природы". И сегодня многие люди верят в богов и духов -- особенно за пределами Европы и Америки. Да и среди нормальных европейцев гораздо больше, чем это принято думать, людей втайне верит, что случайность все-таки не совсем случайна, не так уж и неразумна; хотя ее законы уму непостижимы, но сердце-то чувствует, что есть они, эти законы... Поверьте, это убеждение разделяют не только профессиональные игроки, но и вообще многие из тех, в чьей жизни и судьбе случай порой играет определяющую, довлеющую роль. Например, военные...

 

Новая религия, христианство, глубоко ПОРАЗИЛА, ШОКИРОВАЛА античное человечество прежде всего своим тотальным ОТРИЦАНИЕМ ВСЕХ КУЛЬТОВ того времени. "Все боги всех народов - демоны", - вот безусловный постулат христианства. Для человека античности это означало СМЕРТЬ ВСЕЙ КУЛЬТУРЫ, а значит, и гибель цивилизации. Христианство было встречено так враждебно, потому что оно отрицало, как казалось античным людям, ВСЕ, относящееся к их культуре. Признавая единственно правильной только свою новорожденную христианскую культуру, христиане тотально отрицали всех богов, кроме Бога. А на языке того времени это означало отрицание практически всего, что ценил человек, потому что все ценное он приписывал своим богам. Кстати, почти так оно и вышло. Все страны, которые действительно восприняли христианство, пережили полное культурное обновление, некую растянутую во времени "культурную революцию". Конечно, принятие христианства не означало смерти культуры, но все-таки означало неизбежную смерть ПРЕЖНЕЙ культуры.

Конечно, само-то христианство относилось к языческой культуре далеко не так однозначно - оно отрицало лишь богов и любые формы их культа, однако охотно заимствовало любые элементы языческой культуры, которые удавалось осмыслить и использовать как дар Истинного Бога, либо адаптировать к христианству как формы почитания Иисуса Христа. Например, ЯЗЫК принявшего христианство народа (например, греческий) был использован для перевода Священного Писания, а затем на этом языке создавалась новая, христианская литература. Власть (например, римская власть в Империи, которую сами римляне понимали как дар богов) осмысливалась христианами как Божественное установление Единого Бога. Эта власть, сама ДОБРОВОЛЬНО покорившись Церкви, затем покоряло Церкви и народ, мало помалу уничтожая остатки язычества. Церковь никогда НЕ СОБИРАЛОСЬ тотально УНИЧТОЖАТЬ ЯЗЫЧЕСКУЮ КУЛЬТУРУ, но собиралась ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ и ВОЦЕРКОВИТЬ ее.

И это было предопределено самым началом, самым Первоисточником христианства.

Вспомним, что Господа нашего Иисуса Христа распяли НЕ ИУДЕИ. Иисус Христос был распят римскими солдатами по приговору римского прокуратора.

Крест - это важнейший символ христианской культуры. Однако этот символ мы имеем в результате ВОЦЕРКОВЛЕНИЯ иного культурного феномена, относящегося к языческой культуре. Римский крест - инструмент и символ позорной и мучительной казни, предназначенный для злейших преступников. Это - пример подлинного воцерковления. Церковь в первые века своего существования не затруднялась в своем отношении к языческой культуре. Эта культура осознавалась как ложная, однако в ней были элементы подлинного, смутные намеки на Истину. (Вспомним апостола Павла с его проповедью перед жертвенником Неведомого Бога.) Эти намеки следовало использовать для того, чтобы тотально ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ языческую культуру. Однако язычнику от такой перспективы было ничуть не легче! Переосмысление -- это ассимиляция, это пережевывание, переваривание одного культурного организма другим с презрительным отбрасыванием тех элементов, которые не усваиваются. Ассимиляция всегда болезненно переживается носителем пожираемой культуры. Радостная готовность христиан на свой лад перетолковывать и переиначивать любые языческие понятия и ценности только стимулировало накал ненависти.

 

Переосмысление -- это изменение сознания, изменение модели мира. Та же или почти та же материальная культура может быть наполнена совершенно иным смыслом, ее феномены могут вызывать совершенно иные ассоциации, когда эта материальная культура ассимилируется иной духовной культурой. С точки зрения язычника, христианское переосмысление действительности было ужасной ПОДМЕНОЙ ПОНЯТИЙ. Христиане были готовы почитать римскую власть -- но отказывались приносить жертвы тем богам, которые были, по понятиям римлян, источником и основанием этой власти. Власть получена вами от нашего Бога, заявляли христиане. Проповедуя, что Бог един, христиане вместе с тем не просто ОТРИЦАЛИ существование иных богов -- гораздо хуже! Христиане называли их демонами и всячески поносили как демонов. Это было для верующего язычника крайне досадно. У язычника ведь было и есть СВОЕ ПОНЯТИЕ о демонах.

Демоны -- это вредоносные духи, от которых можно защититься, прибегая к помощи великих богов. Колдовство, то есть, обращение к демонам за содействием, жестоко преследовалось древними римскими законами. (Так что вовсе не христиане положили начало "охоте на ведьм"!) Язычники понимали, что демоны (бесы) -- это плохие, гадкие существа. Но отчего же боги -- тоже демоны?! Неужели и врачеватель болезней добрый Эскулап тоже является демоном?!

Да, говорили христиане, ваши "боги" только притворяются благими, будучи на самом деле теми же демонами, только в более привлекательной, рекламной обертке.

Кому могла понравиться такая концепция? Христиане рисовали слишком неутешительную картину мира, чтобы ее было так уж легко принять. Они учили покаянию -- то есть, тотальному переосмыслению всей жизни. То, что язычник считал добродетелью, теперь вдруг оказывалось замаскированным грехом.

Принять такое понимание было просто невозможно! Более двух веков Римское общество пыталось уничтожить Церковь, придавая жесточайшим пыткам всех, кто отказывался почтить римских богов. Христиане как отрицатели и хулители богов сами были объявлены служителями богопротивных демонов - и совершаемые христианскими святыми чудеса объявлялись КОЛДОВСТВОМ. Это, кстати, очень важный факт, позволяющий в ином свете увидеть историю колдовства и преследований колдовства. Христианство преследовалось как колдовская секта, обольщающая людей. Мучеников сжигали на кострах как колдунов.

Если судить по видимости, языческий мир нападал, христианство оборонялось. Однако если судить по сути, по результату, именно Церковь в этой мучительной борьбе была нападающей стороной! Религия Рима, по сути сама культура Рима боролась за свое выживание - и ПРОИГРАЛА. Триста лет христиан считали БЕСКУЛЬТУРНЫМИ и малограмотными сектантами -- но кончилось это тем, что римский Император Константин Великий в начале IV века сам стал христианином. Древние боги были оплеваны и выброшены в утиль.

 

Однако заступившая место поверженной религии христианская культура была НЕ МЕНЕЕ тотально религиозной, чем языческая культура. Единый Бог упразднил в сознании людей всех богов древности. Но христианин поздней античности, как и современный ему язычник, ПО ПРЕЖНЕМУ НЕ РАЗДЕЛЯЛ ЦЕРКОВНОГО И СВЕТСКОГО в своей жизни. Иначе тогда и не умели, и не мыслили. Не было тогда разделения церковного и светского! Смена религии в этом отношении ничего не переменила. Общество как было, так и осталось тотально религиозным. Тогда тоталитаризм вообще почитался достоинством, а не недостатком культуры! Только теперь это стал христианский тоталитаризм. На какое-то время Церковь практически целиком поглотила общество. Все аспекты культуры ЛИБО должны были воцерковиться, осмыслиться как часть тотального Богослужения - ЛИБО их надлежало отбросить как сатанинские. Третьего было не дано! Все, что не желает служить Богу, тем самым показывает, что служит дьяволу - вот нравственная максима ВОЦЕРКОВЛЕННОЙ АНТИЧНОСТИ.

Эта максима не была изобретением христианства. Однако тотальная христианизация античного общества так-таки не удалась! Вершиной процесса воцерковления Римской Империи надо признать VI век, царствование Юстиниана. Однако как раз в этом веке христианизация начала давать какие-то систематические сбои. В отличие от привычного и "нормального" тоталитаризма язычества, ХРИСТИАНСКИЙ ТОТАЛИТАРИЗМ ВДРУГ ПОКАЗАЛСЯ ТЯЖКИМ для общества. Однако и возвращение к язычеству было уже невозможно, слишком решительным был разрыв с прошлым. И вот возникает новый культурный феномен, зародыш культуры нового типа, как будто и не совсем христианской, однако как будто и не языческой. Не христианской и не языческой, а просто человеческой. Такова логика возникновения светской культуры. Светская культура возникает как протест!

 

Что это такое? Что это за протест, и откуда он берется? К примеру, тотальная религиозность культуры языческой никогда не вызывала и по сей день не вызывает никакого протеста в среде носителей этой культуры. А вот внутри христианской культуры часто можно замечать знаки протеста против чрезмерной требовательности заповедей Христа. Причем этот протест исходит от самих же христиан! Особенность христианства, приведшая к возникновению феномена светской культуры двояка. Во-первых, христианство отрицает все остальные религии, объявляя всех богов, кроме Единого, просто-напросто бесами. Во-вторых -- и это главное! -- новая, недавно принятая религия оказалась на проверку СЛИШКОМ ТРЕБОВАТЕЛЬНОЙ. Как ни странно, но именно поэтому АТЕИЗМ и материализм родились в лоне христианской культуры. Древнеримские мучители, которые казнили христиан как безбожников (буквально, АТЕИСТОВ), оказались невольными пророками!

Но почему же христианство показалось народу слишком тяжким? Почему язычество с его порой дикими и кровавыми культами не вызывало протеста? Как это явление совместить с утверждением Тертуллиана, что "душа человеческая по природе христианка"?

Сама Церковь этот феномен объясняет тем, что природа человека повреждена грехом. ДУША ПАДШЕГО человека по своей падшей природе- ЯЗЫЧНИЦА, ее сильно утесняет необходимость безусловного послушания воле Единого Бога. Язычество даже в своих аскетических крайностях по сути ищет удовлетворения бессознательных желаний человека; Православие даже самыми мягкими требованиями церковного Устава, адресованными мирянам, вызывает бессознательный протест у любого нормального ПАДШЕГО человека. Каждый мирянин по личному опыту знает, как трудно год за годом исполнять вроде бы минимальное обрядовое правило -- читать утренние и вечерние молитвы. Какие-то полчаса в день, а какие муки, какие усилия требуются. Чтобы исполнять это правило -- по понятиям нормального язычника, если ты жалеешь для своего бога эти несчастные полчаса в день, то имеешь ли шансы рассчитывать на какую-то помощь? Да что там утренние и вечерние молитвы -- сегодня приходится убеждать христианина и в том, что надо посещать храм Божий хотя бы раз в неделю! Ритуалы язычества вроде бы куда труднее для человека -- и ничего, исполняют. Видимо, душа наша по своей падшей природе более склонна к языческой аскезе, чем к православной. Взять ту же йогу...

Установления Церкви рассчитаны как будто на святых; складывается впечатление, что в отношении обычного грешника их задача - преднамеренно спровоцировать сопротивление страстей, чтобы иметь случай и повод безжалостно подавить эти страсти действием Божественной благодати. Заставляя себя все-таки читать положенные молитвы, мы реально противодействуем страсти. Это хорошо и возвышенно, но совсем не легко. Может, этого-то и боялись, это-то и предчувствовали римляне, сразу встретившие христианство в штыки! Они понимали, что их жизнь -- это вообще-то НОРМАЛЬНАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ, их боги -- это вообще-то нормальные и естественные боги. И религия, которая отрицает этих богов, не может не войти В ПРОТИВОРЕЧИЕ С ЖИЗНЬЮ человеческой. Сам по себе тот факт, что христиане обычного нормального человека обзывают "падшим" и собираются его избавить от... его нормальности -- это ли не безумие христианства? Разве это нормально? А в ответ христиане цитировали послание своего Апостола: "Мудрость мира сего -- безумие пред Богом... кто хочет быть мудрым веке сем, тот пусть будет безумным" - вот так, ни больше, ни меньше!

 

Да что далеко ходить! Только самые ленивые не упрекали христианство в том, что его требования "противоестественны". Йогу в этом никто и не думает упрекать. Естественно, ведь когда речь в Церкви идет о том, чтобы "восставить" "падшего" человека, подразумевается, что человек не то чтобы просто поскользнулся и упал. Кабы так -- нетрудно было бы подняться! Но не так все просто в христианстве. Пал-то ведь Адам! А мы, потомки Адама, прямо сразу рождаемся падшими. "Восстать" от падения значит совершенно перемениться, обновить саму природу свою, данную от рождения, от родителей. В отношении ПАДШЕГО естества требования христианства и правда противоестественны. А йога -- естественна, как естественно и вообще язычество.

Вот корень проблемы.

"Начало Премудрости - СТРАХ Господень", - учит Писание. И оно же учит, что надо непрестанно помнить о Господе, "ходить пред Ним". Но как можно вынести непрестанный страх?! Надо заметить, что это неудобное свойство Истины Православия фундаментально и изначально, оно даже не является следствием грехопадения. Ведь и Адаму была дана заповедь, исполнение которой мотивировалось СТРАХОМ СМЕРТИ! "В день, в который вкусишь -- смертью умрешь!" Ясное дело, что нормальный (падший!) человек начинал как-то невольно искать утешения, послабления, лазейки какой-то... не то, чтобы возвращения к оплеванному язычеству, но все же, все же... И вот явилась СВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА. Господь заповедует любить Его всем сердцем, всем помышлением. Всею крепостью человеческого естества. Любить даже до смерти. Но кто же это исполняет? Только святые.

А ты святой? Нет, не святой? Значит, не всем сердцем любишь Бога? Значит, тебе иногда надо и отдохнуть от любви к Богу? А лучший отдых -- смена занятий, не так ли? А чем человеку заняться -- это вопрос культуры. Этому человека учат - в школе, во дворе и дома. Отдохновение христианина от Христа (звучит грубо, но зато точно описывает суть дела) -- вот источник, вот изначальное предназначение светской культуры. Нет-нет, это не язычество!.. это человеческое, просто человеческое.

Вот первоисточник гуманизма.

Чтобы как-то себя оправдать в глазах Церкви, чтобы просто дышать, чтобы постепенно расти и развиваться, светская культура выставила новую нравственную максиму -- гуманистическую. Все во имя человека, все для блага человека! Ну, кто станет возражать?! Не ради этого самого ПАДШЕГО человека ли, не ради ли его спасения взошел на Крест Христос? Ради него, да! Так не замай, так дай человеку поразвлечься!

 

Однако не для РАЗВЛЕЧЕНИЯ падшего человека умер Воплотившийся Бог.

А ради спасения, ради того, чтобы ПОДНЯТЬ падшего. А если падший хочет, чтобы его оставили лежать?! Устал человек. Шел, устал, упал. Хочет полежать. Что, будем поднимать силой? Разве Бог так делает? Бог не подымает силой, говорит гуманист, он только заповедует встать. Просит...

Просит?! Нет, господин гуманист, Бог не "просит" - Бог угрожает! Угрожает вечным мучением тем, кто не хочет вставать. И здесь -- смысловая граница, далее которой гуманист идти не может.

Бог заповедует, а не просит. Бог -- требует, и требует строго, УГРОЖАЯ. Разве не так? Так. Бог требует послушания.

Послушание Богу, как вообще послушание, может быть следствием одной из ДВУХ причин: или следствием страха, или следствием Любви. Христиане идут путем познания Непознаваемого Бога. Парадокс любви к этому Богу в том, что ведь невозможно любить Того, Кого не знаешь, а познать такого Бога можно только следуя Его воле. Как полюбить Того, кого не знаешь? Как познать того, кого не слушаешься? Как слушаться, если не любишь? Это замкнутый круг! И если нет другого способа познать Непознаваемое, то Его вообще нельзя познать.

Любовь к Богу обретается ТОЛЬКО через познание Бога, познание Бога - ТОЛЬКО через послушание, а послушание ПОНАЧАЛУ может обосновываться только СТРАХОМ, а не любовью! Где нет опасности наказания, там нет и причины искать Любви. Такова логика, делавшая возможным приобщение Адама сверхъестественной жизни в Боге, но делавшая возможным и грехопадение Адама. Такова же логика христианства - и логика появления феномена светской культуры. Светская культура появляется в лоне Церкви как отдушина, как единственная возможность утешения и отдыха от тотального, всеохватывающего Богослужения.

 

Кажется парадоксом, что СВЕТСКАЯ культура появляется в лоне ЦЕРКВИ, да еще христианской Церкви. Но у светской культуры и не могло быть никакого иного лона, кроме как лона какой-то религии, потому что из древности религия тотально охватывала все стороны человеческой жизни. А языческая религия не могла породить светскую культуру, так как САМА является по сути "светской культурой", если смотреть на язычество, применяя к нему строгую мерку христианства!

Строгое христианство, например, православное монашество, усматривает "светскость" во всяком проявлении СВОЕВОЛИЯ. Монах, настоящий монах, должен все делать только по послушанию! Ничего -- по собственной воле. Отдыхать -- и то только по послушанию, и ТОЛЬКО в такой форме, как это ПРЕДПИСАНО (уставом монастыря, указанием игумена, старца). Где нет послушания -- там нет монашества. Без послушания монашество бессмысленно, что бы там ни говорили некоторые современные умники.

Но послушание вовсе не естественно! Послушание -- это культура. Говоря точнее, послушание -- основа ВОСПРОИЗВЕДЕНИЯ любой культуры. Чтобы перенять иную культуру, надо слушаться специалиста по данной культуре. Культура передается и через подражание, но подражание недостаточно для передачи культуры. Ребенок НЕ ВСЕГДА и не во всем должен подражать родителям, так как любая культура подразумевает последовательность, этапы усвоения этой культуры.

Своеволие для человека естественно, но христианство -- религия послушания. Христианство -- это следование за Христом, Который был "послушен Отцу даже до смерти, и смерти крестной". Своеволие - это такое качество души человека, которое одновременно и естественно для человека, и противно христианству.

Тут христианство идет против природы человека! И не только против ПАДШЕЙ природы!

Своеволие естественно: ведь и Адам был своеволен, он делал, что хотел, во всем, кроме одного. Для Адама своеволие вовсе и не было греховным ни в чем, кроме одного. Бог ни в чем (кроме одного) не ограничил Адама. Адам был сотворен чистым, он хотел только добра, он просто не знал зла как феномена собственной психики. Ничто лукавое просто не приходило ему в голову. Однако он и не имел той тотальной Любви к Богу, образцом которой является Иисус Христос, Новый Адам христианства. Христианская любовь к Богу -- это полное самоотречение. Любовь к Богу несовместима со своеволием, любящий Бога во всем ищет только Божественной воли, совершенно отвергая свою естественную волю. Это - СВЕРХЪестественно.

 

По учению Церкви, Сам Христос как Человек никогда и ни в чем не следует Своей человеческой воле, хотя как раз Его-то воля свята и непорочна. Христос чужд греха, Он чист. Казалось бы, для чего Ему отвергать Себя?! И все же Христос - образец самоотвержения! Таков главный парадокс психологии христианства. Этот-то парадокс и является "виновником" рождения светской культуры. В этом пункте христианство действительно идет против человеческой природы, следуя за Человеком Христом.

Адаму надлежало отвергать свою волю только в отношении одной единственной Заповеди. Эта Заповедь была знаком любви и послушания Богу, ее исполнение не было "заложено" в естестве Адама, как и вообще любовь к Богу не заложена в естестве. Она сверхъестественна! Адам был призван превзойти естественную ограниченность своего естества. Для того ему и дана была заповедь, исполнение которой не было "автоматически" заложено в его естестве. Эта цель -- превзойти естество! - суть христианства; уклонение от этой цели -- суть грехопадения Адама, суть язычества и суть светской культуры.

Уклонившись от послушания Богу, вкусив плод ПОЗНАНИЯ, Адам вступил в глубинный контакт с демонами, ПОЗНАВ зло как активную действующую силу в его собственной психике. Явилась нелегкая необходимость уклоняться от зла, живущего как будто в нас самих, интимно соединившегося с нашим естеством.

Язычество удовлетворяет страсти падшего естества человека, предоставляя ему возможность общения с "богами", повелителями страстей. Христианство объявляет вроде бы естественные "греховные страсти" НЕ естественными и настаивает на необходимости очищения и преображения естества, отказываясь потакать его страстям. Светская культура вначале возникает как компромисс между требованиями христианства и естественной волей падшего человека; и вначале она кажется естественным культурным продолжением, расширением христианства. Но постепенно, век за веком осознавая саму себя, светская культура становится отрицанием христианства.

Суммируем сказанное. Церковь запретила людям общаться с "богами" - но будучи изгнанными за дверь религии, "боги" влезли в окно психологии, притворились естественными психическими силами самого человека. В результате возникла гуманистическая культура - уже не христианская, но вроде и не языческая. Вроде вовсе нерелигиозная! Она-то и называется "светской культурой".

Если попытаться выразить ту же мысль на языке самой светской культуры, она будет звучать так.

Древние проектировали скрытые в глубинах человеческой психики потенции вовне, обожествляя их под видом сверхъестественных существ. Христианство со своим религиозным максимализмом запретило эту проекцию вовне, потребовав от человека служения лишь Единому Богу. Это требование христианства гуманист считает противным естеству человека, так как страсти гуманист считает естественными. Но нет худа без добра! Что же получилось в результате? Человек волей-неволей должен был осознать свое внутреннее как именно ВНУТРЕННЕЕ, не имеющее никакого отношения ни к каким "богам", полностью отказавшись от ложной проекции древних. Так христианство невольно поспособствовало "отрезвлению", "просвещению" человека, сыграв свою "прогрессивную роль" в истории человечества, помогло человеку избавиться от "богов". Впрочем, само-то христианство все же делало исключение для своего Единого Бога. Все, что оставалось "прогрессивному человечеству", чтобы окончательно сокрушить ВСЕ религиозные иллюзии, это только объявить и Самого Единого Бога одной из "частей" души человека.

Как и говорит сегодняшний (лояльный к религии) гуманист -- не моргнув глазом: "А Бог у меня в душе!"

Выразим ту же мысль и на немодном ныне языке диалектики. Естественная для человека религиозная мысль, ища откровения Истины, доходит до самоотрицания в Откровении Христа. Потому-то далее, естественно стремясь к самосохранению, она приходит к отрицанию религии вообще! Такова диалектика возникновения светской культуры. Суть дела в том, что светская - нерелигиозная и даже отрицающая религию! - культура есть по сути своей ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ "естественных религии" древности. Если христианство было отрицанием язычества, то светская культура -- второе отрицание, отрицание христианства. Это отрицание религии вообще и вместе с тем возвращение к отринутому христианством язычеству в "снятом" виде. Минус на минус дает плюс. Светская культура есть ЯЗЫЧЕСКАЯ культура, под давлением христианства изменившаяся, принявшая совершенно неузнаваемый облик. Вот ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ данной работы.

 

Моя задача теперь -- конкретнее, точнее разглядеть в светской культуре черты язычества. Это не так легко! Светская культура КАК БУДТО ВОВСЕ НЕ РЕЛИГИОЗНА, она свысока рассуждает о религии, сводя всю мистику всех религий к чисто ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ феноменам. И ведь убедительно сводит!

Светская культура не сводится к материализму, она может вовсе и не отрицать религии, так как по-своему убедительно объясняет мистические феномены любой религии специфическими аберрациями психики. Мистика -- это проекция глубинных феноменов психики вовне. "Боги" и "демоны" суть силы нашей собственной психики! Это объяснение по-своему остроумно и последовательно, и с ним бесполезно спорить.

Однако можно попытаться повернуть это оружие против его создателей! Вы объясняете религию через психологию, господа? Отлично! Давайте посмотрим: нельзя ли, напротив, объяснить психологию через религию?!

Можно, и еще как!

 

Удобнее всего оттолкнуться от двух фундаментальных понятий ПРАВОСЛАВНОЙ психологии: помысел и страсть. Найдем их эквиваленты в светской психологии.

Но вначале определим смысл этих понятий. Что такое "помысел", что такое "страсть"? Целью аскезы в Церкви является очищение души человека от "греховных страстей". Хотя греховные страсти свойственны ВСЕМ падшим людям, за исключением святых, достигших "чистоты сердца", Церковь не считает греховные страсти свойственными человеческой природе!

Это очень странно -- считать ненормальным то, что свойственно практически всем. Но Церковь так и делает! Страсть греховная - это БОЛЕЗНЬ души, притом болезнь ИНФЕКЦИОННАЯ. Одержимость страстью - это одержимость ДЕМОНОМ страсти. Великий святой древности преподобный Варсонофий даже написал буквально: "Страсти суть демоны". Точнее, ГРЕХОВНАЯ СТРАСТЬ - ЭТО ДЕМОНИЧЕСКАЯ ЭНЕРГИЯ, действующая в душе человека. Энергия страсти действует в душе человека. Но она не принадлежит естеству человека, ПОТОМУ и не зависит от воли человека, но напротив, подавляет и подчиняет волю человека.

(Впрочем, точности ради надо заметить, что слово "страсть" имеет несколько смыслов. "Страсть" -- это и просто "страдание". Отсюда и "страсти Христовы".)

Душе человека несвойственны страсти, насилующие свободную волю человека, так как душа, по учению Церкви, проста, нетленна и притом разумна. Душа человека, имеющего чистое сердце, свободна от страстей, то есть, она хочет лишь то, что считает нужным хотеть.

Однако существуют так называемые ЕСТЕСТВЕННЫЕ страсти, обусловленные потребностями ТЕЛА. Душа человека проста, однако человек по своей природе сложен -- он имеет и душу, и тело. Телесные страсти свойственны и святым, бесстрастным людям. Но ДУША бесстрастного человека не одержима этими потребностями ТЕЛА. Ради духовных целей он готов претерпеть голод, холод, мучения и самую смерть. Беспомощная покорность ДУШИ человека перед естественными страстями ТЕЛА -- это симптом одержимости страстями самой души. Душа бесстрастного человека имеет страстное тело, но не одержима этими страстями.

Душа страстного человека может, в свою очередь, быть одержима страстями, которые не имеют никакого отношения к потребностям тела (например, страсть к азартной игре). Но и телесные страсти имеют над ней власть, превращаясь из ЕСТЕСТВЕННЫХ страстей ТЕЛА в ГРЕХОВНЫЕ страсти ДУШИ. Душа ведь может использовать тело как игрушку для своего удовольствия, как инструмент удовлетворения своих душевных страстей? Может, почему бы нет.

Тело тленно и сложно, ему свойственны немощи, потребности, называемые естественными страстями, которые сами по себе не греховны. Душа нетленна и проста, ей несвойственны страсти. Страсти для души неестественны! Не заложены в естестве души. Они в нас привнесены извне, как ДУХОВНАЯ ИНФЕКЦИЯ. Стараясь удовлетворить страсти, человек работает демону, который и "питает" его энергией этой страсти. Таково понимание "страсти" в Православии.

 

Святые подробно описывают и механизм возникновения страсти!

Страсть начинается с ПОМЫСЛА - с МЫСЛИ, "приходящей в голову" человеку ИЗВНЕ.

Содержание помысла может быть каким угодно. Зрительный образ, мелодия, идея, намерение, формула, смутное подозрение или "ощущение" - словом, все что угодно. Любая мысль.

Доверяясь помыслу, принимая его к исполнению, человек и становится ОДЕРЖИМ тем духом, который вложил в его воображение эту мысль.. Начало страсти -- ВДОХНОВЕНИЕ помыслом. Вдохновение -- это некая энергия, духовная энергия. "Вдохновение" -- это и есть светский эквивалент понятия "страсть".

Когда я принимаю демонский помысел как свою собственную мысль, я отождествляю себя с демоном, который вложил в меня этот помысел, становлюсь одержим им. Его энергия живет во мне, влечет меня к действию. Охваченный вдохновением человек может не осознавать смысла своих деяний -- но эти деяния могут поражать глубиной вложенного в них смысла. Этот смысл не от меня, но через меня. Страсть -- это энергия, но это разумная энергия. Она не только движет мною, она еще и направляет меня, подсказывает мне, что надо сделать для удовлетворения страсти. В пользовании этой чужой энергией есть неповторимое упоение, какая-то сладость.

Одержимый страстью человек сам не свой, но зато он в чем-то превосходит сам себя. Он уже не просто человек, не только человек, не совсем человек. Он способен на то, на что без энергетической подпитки страсти неспособен! Когда такая одержимость становится привычной, человек начинает тосковать, если вдохновение его оставляет. Теперь он уже сам ищет знакомого вдохновения, теперь дух уже может пользоваться зависимостью человека, заставляет его творить свою волю, лишь ища вдохновения. Теперь уже не постоянно, а время от времени демон подпитывает человека своими вдохновенными помыслами, утешает его упоением страсти. Ну, а в пределе - человек трудится на "подсадившего" его духа уже даже не ради наслаждения, сопряженного с вдохновением, а лишь бы чуть ослабить страдание, вызванное отсутствием вдохновения.

 

За последнее десятилетие в связи с появлением нового медицинского феномена - разных форм компьютерной зависимости - и в светской культуре созрело понимание того, что телесная, химическая зависимость, которая раньше считалась причиной, например, алкоголизма, является НЕ ПРИЧИНОЙ, А СЛЕДСТВИЕМ психологической зависимости. Те же физиологические механизмы запускаются у игроков без всякого внешнего химического агента. Впрочем, хорошие наркологи давно указывали, что объективная ТЕЛЕСНАЯ потребность алкоголика в спирте ничтожна в сравнении с переживаемыми им субъективно муками, неодолимо острой ДУШЕВНОЙ потребностью выпить. Это же можно с уверенностью утверждать относительно ЛЮБОЙ страсти. Страсть - это психологический феномен! В том числе и страсть к алкоголю, и курению. Химическая зависимость -- это только осложнение психической зависимости. Это наука уже начала осознавать. Однако ясно, что в светской культуре феномены страсти, помысла и вдохновения объясняются без привлечения представлений о "духах"!

В самом деле, если взять из учения Святых самую суть, если смотреть на описанный феномен возникновения страсти непредвзято, речь идет о просто-напросто о некоторой МЫСЛИ, ПРИХОДЯЩЕЙ В ГОЛОВУ. При чем здесь "духи"?!

 

Роль "духов" в светской психологии играют "глубинные слои психики". Первым в европейской науке исследователем этих "слоев" стал австрийский психотерапевт Зигмунд Фрейд. Он изобрел новый метод лечения неврозов, названный "психоанализом". Метод как раз и заключался в НАБЛЮДЕНИИ ЗА ПОМЫСЛАМИ.

Фрейд предлагал своим пациентам спокойно наблюдать за "приходящими в голову" мыслями, не принимая и не отвергая их, а просто констатируя факт их появления. В России этот метод получил неудачное название "метода свободных ассоциаций". Но Фрейд не требовал "ассоциаций", он подчеркивал, что помыслы могут быть и не относящимися к делу, не "ассоциирующимся". Пациент не должен был ничего "ассоциировать", а только наблюдать за тем, что приходит ему на ум непроизвольно, само. Должен был наблюдать, никак не вмешиваясь в этот процесс. То есть, не думать произвольно, а наблюдать за спонтанным, непроизвольным движением мысли.

Казалось бы, какая польза от наблюдения за всякой ерундой, случайно приходящей в голову?

Терапевтическая ценность психоанализа и правда оказалась не так высока, как хотелось верить Фрейду, однако как метод исследования "глубин человеческой психики" психоанализ блестяще оправдал себя!

Этот нехитрый прием открыл современной психологии целый мир со своей логикой и своими законами. Этот мир был назван "бессознательным". (В русском языке вместо фрейдовского "бессознательного" чаще используется термин "подсознание".) "Случайные" помыслы, как оказалось, вовсе неслучайны, а просто не подчинены ОБЫДЕННЫМ законам логики. Здесь-то Фрейд и обрел объяснение тех феноменов, которые религия издавна относила к области мистического! вдохновение, помыслы и страсти - это внешние проявления глубинной психологии человека, психологии бессознательного. Эта идея Фрейда вполне усвоена светской культурой.

 

"Глубинные слои психики" отождествляются светской культурой с процессами где-то в глубинах мозга, недоступных осознанию. Отсюда якобы и выплывают на поверхность те помыслы, источником которых Церковь считает демонов. Возникает вопрос, почему из глубин мозга исходит порой нечто, вредное для здоровья? Светская психология объясняет этот феномен ИЗВРАЩЕНИЕМ естественных влечений ПОД ДАВЛЕНИЕМ ТРЕБОВАНИЙ КУЛЬТУРЫ. Когда эта концепция была выдвинута, виновницей извращений посчитали христианскую культуру с ее чрезмерной требовательностью. Чтобы оздоровить культуру, объявили христианство вредным для душевного здоровья и провели "сексуальную революцию". Тогда это казалось правильным движением. Но вот теперь, когда христианство вроде бы уже "преодолено" - теперь и выяснилось со всей очевидностью, что разрушительные тенденции как ни в чем ни бывало исходят от "мозга" в условиях любой культуры, даже самой либеральной в отношении сексуальности.

Сам Фрейд, опередив свое время, пришел к пессимистическому выводу, что в нас живет "влечение к смерти", разрушительный "Танатос". Ведь смерть, рассуждал Фрейд, является частью биологической "программы" всего живого. Эта идея не понравилась и не была усвоена светской культурой.

Светская культура не слишком противилась идеям Фрейда, направленным против христианской морали. В конечном итоге, прогрессивное человечество признало, к примеру, что половые извращения - естественны. В этом есть своя логика. Действительно, если верить, что все наши помыслы - это естественная продукция нашего мозга, то данного вывода не избежать. Но поверить, будто для нас естественно "влечение к смерти", "прогрессивному человечеству" оказалось не так-то просто...

Потому в качестве рабочей гипотезы была принята ЭВОЛЮЦИОННАЯ идея, будто культура, ЛЮБАЯ культура вообще (не только христианская, но и сексуально-либеральная...) неестественна для человека как таковая. Чтобы объяснить "вредность" культуры, человек теперь мыслится как недавно окультуренное животное, этакая одетая и слегка загипнотизированная обезьяна. "Бессознательное" - это моя внутренняя, подавленная культурой "обезьяна". Зверь во мне. Вроде, правдоподобно? Но вот беда: оказалось, что эта "обезьяна" мыслит не по-обезьяньи. Она мыслит символами, знаками.

Наше "подсознание" знает намеки, оттенки смысла, полутона. Оно остроумно и обладает чувством юмора. Но ведь это все феномены культуры! Какая же это "обезьяна"?! Неужели в самой глубине мозга человека все-таки "встроена" культура? А иначе как объяснить, например, что народные СКАЗКИ в самых удаленных друг от друга уголках планеты ПО СУТИ одни и те же, несмотря на огромное разнообразие и изменчивость конкретных форм? Это же не биологией определяется!

 

Ярче всего разумность, "человечность" (а вовсе не животность) бессознательного выявляется в гипнозе. В глубоком трансе сознание у человека отсутствует, однако он продолжает действовать и говорить, может отвечать на вопросы. Более того, он обнаруживает порой такие ТВОРЧЕСКИЕ способности, которых не имеет в обычном состоянии. (Опыты В.Л.Райкова.) Например, если внушить обычному человеку в сомнамбулическом трансе, что он -- великий художник, то он будет рисовать не то чтобы как великий, но вполне профессионально. По выходе из гипноза эта способность утрачивается.

Когда человек в глубоком трансе, его телом управляет какое-то иное сознание, иной разум, иная личность, обладающая иными возможностями. Это именно РАЗУМ, а вовсе не "обезьяна". И это -- не личность гипнотизера, который сам, может быть. и рисовать-то не умеет. Нет, гипнотизер вступает в контакт с кем-то, кто НЕПЛОХО УМЕЕТ рисовать при нужде (хотя сам человек, его сознательное "я" -- не умеет). Контакт с этой ИНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ называется в теории гипноза "раппорт". Доказано, что раппорт можно устанавливать и тогда, когда человек находится вне транса, в обычном состоянии сознания. (Так называемый Эриксоновский гипноз. Там умение гипнотизировать зависит от умения видеть в человеке ОДНОВРЕМЕННО ДВЕ личности, сознательное "я" и иное, бессознательное.) Эта-то иная личность, иной разум и проявляет себя постоянно в помыслах, ежеминутно приходящих в голову человеку. Помыслы -- это продукция "бессознательного". Разумная, а вовсе не животная продукция. Хотя логика этого разума отличается от обычной человеческой логики.

Между прочим, сам Фрейд, европейский первопроходец в стране "бессознательного", в ходе своих исследований открыл, что там имеются ДВЕ различных противостоящих друг другу силы. Разнузданному асоциальному "Оно" (от которого исходят хулиганские помыслы, толкающие человека к блуду, гневу, жадности и вообще к асоциальному поведению) противостоит высокоморальное, требовательное до жестокости "Сверх-Я", от которого исходят помыслы вины и помыслы сопротивления психоанализу.

"Сверх-Я" осуществляет цензуру помыслов "Оно". Благодаря "Сверх-Я" человек просто ничего не знает о творящихся в его подсознании безобразиях "Оно". Это фрейдовское противопоставление "Сверх-Я" и "Оно" совершенно аналогично общему для всех религий мира противопоставлению "богов" и "демонов" или "светлых" и "темных" духов, "верхнего" и "нижнего" мира и так далее.

С точки зрения христианства, та и другая силы, действующие в "бессознательном" являются демоническими. Фрейд, конечно, ошибся, когда свел понятие "совести" к деятельности "Сверх-Я". Совесть, как ее понимают Отцы, есть голос Божий в душе человека. Этот голос обращен к самому человеку, он не бессознательный! Для того, чтобы человек покаялся в грехе, чтобы мог избавиться от страсти, он должен как минимум осознать грех, страсть. А "Сверх-Я" препятствует осознанию, отсекая саму возможность воспоминания совершенного греха. Это, конечно, совсем не то, что в Церкви именуется совестью.

Впрочем, Фрейд писал для "своих"! А в светской культуре "совестью" называют как раз то, что Фрейд назвал "Сверх-Я". (Если искать параллели с психоанализом, при гипнозе устанавливается "раппорт" именно со "Сверх-Я". А гипноз издавна понимался в Церкви как колдовство, то есть, контакт с демоном, курирующим данного человека. Вспомним Катерину из "Страшной мести" Гоголя. То есть, опять-таки все сходится -- то ли мистики проектируют инстанцию "Сверх-Я" человеческой психики вовне, называя ее демоном? То ли психоаналитики интроектируют демона-куратора внутрь человеческой психики, называя его "Сверх-Я"? Можно сказать и так, и этак. Это всего лишь два разных способа выразить одну и ту же мысль. А что так называемая "совесть" светского человека оказывается, по моей логике, всего лишь демоном-куратором -- так ведь о том и речь: не даром римляне нас, христиан, жгли на кострах. Обидно, понимаешь!..)

Не вдаваясь в детальные подробности этой важной, но отдельной темы (психологии бессознательного), я указываю здесь на "Сверх-Я" как на пример ЯВНО НЕ ЖИВОТНОГО содержания бессознательного. Если в "Оно" и можно усмотреть много признаков "зверя", то "Сверх-Я" - это жестокий языческий божок, требующий жертв -- но это уж никак не обезьяна!

 

Исследователи мозга говорят, что мозг человека работает так же, как мозг приматов. Нет принципиальных, качественных различий. Между тем психика животного не обнаруживает ничего схожего с "логикой мифа", согласно которой мыслит человеческое бессознательное. Например, возьмем обычное сновидение обычного человека (обычный продукт бессознательного). Это целый "фильм", при внимательном анализе обнаруживающий удивительную глубину смысла, множество тончайших намеков, параллелей и оттенков. Рассматривать его как полноценный миф мешает только изобилие личных деталей, которые могут быть поняты и правильно истолкованы только самим сновидцем. И это - продукция "животного"? Весьма сомнительно.

Приходится признать, что материалистическое объяснение бессознательного как животных, дочеловеческих слоев психики неудачно. Это - не животное, но именно человеческое, даже "слишком человеческое, чтобы быть просто человеческим". Но как бы то ни было, бессознательное существует и активно проявляет себя в нашей обыденной жизни. Оттуда приходят нам в голову помыслы, оттуда рождаются идеи, творческие находки, внезапные озарения. Словом, все то, что в древности понималось как действие духов или богов на душу человека. "Мир духов" и фрейдовское "бессознательное" - ПРОСТО ОДНО И ТО ЖЕ, это просто разные обозначения (и разное осмысление) одного и того же феномена. То, что в религиозной культуре называется "духовным миром", в светской -- "бессознательным" или "подсознанием".

 

Слово "бессознательное" в русском языке имеет несколько иной смысл, чем у Фрейда. Фрейд называл "бессознательным" не все вообще процессы, происходящие в нервной системе человека помимо сознания, но нечто конкретное -- а именно, тот "этаж" психики, откуда исходят ПОМЫСЛЫ. В России это принято называть "подсознанием". (Я придерживаюсь фрейдовской терминологии, так как она в некотором отношении более точна.) Но дело не в словах, а в феномене. Итак, помыслы.

Святые Православия указывали три возможных источника помыслов: помыслы могут исходить "от сердца" человека, от Бога и от лукавого.

Различить три типа помыслов бывает непросто. Проще всего обстоит дело с помыслами, исходящими "от сердца". От сердца человека, если исключить все сторонние влияния, исходят лишь воспоминания -- сердце есть прежде всего хранилище воспоминаний. "Вдохновенные" страстные помыслы могут также исходить от сердца, обремененного памятью о грехе, но бывает это лишь при участии бесов, провоцирующих человека на повторение греха.

Когда же на ум человеку приходит нечто новое, чего нет в памяти - новые образы, новые идеи и замыслы -- это явно продукция извне! Те мысли, которые порождаются собственно умом человека, не "приходят на ум", а складываются там, в уме, "в голове", комбинированием воспоминаний и пришедших извне помыслов. Свои собственные мысли человек легко опознает как свои.

Но различить свои мысли от внешних помыслов все-таки непросто, ибо тонкие помыслы, приходящие извне, но приходящиеся в резонанс с собственными мыслями, мы обычно также некритически принимаем за свои. Отличить свои мысли от помыслов, маскирующихся под свои мысли, необыкновенно трудно. Еще труднее отличить помыслы, приходящие свыше, от дьявольски убедительных подделок. В Православии способность человека к такому различению рассматривается как особый дар свыше, от Бога -- "дар рассуждения". И этот дар в монашестве почитается одним из наиболее важных для спасения человека! Именно он делает человека "старцем" в духовном смысле этого слова.

 

"Основное правило" психоанализа Фрейда по-своему гениально именно тем, что Фрейд (неявно) снял трудную духовную проблему, как различить внешние помыслы от собственных мыслей. Фрейд просто-напросто накладывает временный запрет на произвольное мышление, предлагая пациенту ни о чем не думать, а просто следить за помыслами.

В сущности, ту же цель преследует монашеское "трезвение", суть которого состоит в том, чтобы ОТВЕРГАТЬ все мысли, приходящие в голову во время молитвы. Это правило основано на том, что любая мысль, которая отвлекает от молитвы, непременно исходит от лукавого, так как молитва есть главное дело монаха. "Трезвение" в действительности трезвее, чем психоанализ, так как во время психоанализа пациент все-таки должен работать своим умом, поддерживая контакт с врачом, сообщая ему о содержании приходящих помыслов. При этом возникают побочные эффекты (так называемый "трансфер"), которые используются психоаналитиком для того, чтобы оказать влияние на пациента. Однако эти эффекты искажают картину "духовного мира", как она строится в теории психоанализа. Работа же монаха максимально упрощена: она заключается всего лишь в том, чтобы внимательно произносить умом слова молитвы -- и отвергать все приходящие помыслы. Монаху незачем размышлять о чем бы то ни было внешнем, так как внешняя его жизнь полностью определяется "послушанием". Это избавляет его от необходимости выполнять непосильную (для падшего человека) духовную работу, пытаясь отличить внешние помыслы от своих собственных мыслей. Так человек, не имеющий дара рассуждения, может избежать прельщения помыслами. НЕ принимать НИКАКИХ помыслов -- вот как православное монашество разрубает "гордиев узел" глубинной психологии.

 

Не различая всех этих тонкостей "духовного мира", Фрейд назвал все вкупе "бессознательным". Фрейдовская теория бессознательного заполнила в светской культуре огромную брешь, образовавшуюся в результате отрицания "духовного мира", его важнейшей роли в повседневной жизни и особенно в творчестве! Оттолкнувшись от христианства с его тотальным отрицанием всего языческого, светская культура издавна испытывала тоску и настойчивую потребность как-то объяснить себе, откуда же у человека берется то, что непроизвольно приходит ему на ум? Вдохновение, которое религией издавна рассматривалось как духовное явление, теперь светской культурой рассматривается как манифестация "бессознательного" (или "подсознания", как это принято говорить в России).

Можно спорить о том, какое из объяснений феномена помыслов правильнее, "научнее", убедительнее. "Бессознательное" или просто "бесы", "подсознание" или просто "преисподняя"? Конечно, в конце концов Истина восторжествует. Ну, а пока достаточно констатировать: речь идет о разных обозначениях одного и того же феномена! Религия и психология говорят об одном и том же феномене. Тогда остается только расставить точки над "i" и четко разделить два схожих понятия: "ДУША" человека, как ее понимает Церковь, и его "ПСИХИКА", как ее понимает современная психология - это не одно и то же. "Душа" человека - это лишь ЧАСТЬ того, что называют сегодня "психикой"! Другая часть "психики" - это то, что в древности называлось "духовный мир".

Простой пример. Сновидения человека -- это явно продукция его "психики", бессознательного, но они вовсе не обязательно являются ТОЛЬКО продукцией его души. Что такое "душа" в понимании Церкви? Это то, что остается от человека, когда он умирает. По смерти человеческого тела у человека остается сознание. Но, конечно, душа -- это не только сознание. Естественное "бессознательное" души человека -- это ПАМЯТЬ, совокупность всех забытых, но хранящихся где-то в глубине души воспоминаний обо всех впечатлениях, когда-либо полученных человеком. Как показал Фрейд, сон в большинстве своих элементов составлен из обрывков воспоминаний (хотя есть элементы сна, несводимые к воспоминаниям)). Но сон не сводится к воспоминаниям, как текст не сводится к буквам, из которых он составлен. Архитектура сна, его сюжет и своеобразная "логика", использующая обрывки воспоминаний как художественный материал -- это, безусловно, не есть продукция души человека. Это продукция какого-то иного, "бессознательного" разума. Но у души человека нет никакого иного разума, кроме собственного человеческого разума! Приписывать ДУШЕ человека какой-то второй, тайный, глубинный, бессознательный разум -- это пример гуманизма в психологии. Душа проста! А "психика" сложна. И если сам человек не сочиняет себе сны. значит. их сочиняет кто-то другой -- и этого автора не назовешь бездарным.

У большинства современников понятия "психика" и "духовный мир" вызывают совсем разные ассоциации.

"Психика" -- это нечто интимно-близкое, хорошо знакомое всякому современному человеку. А "духовный мир" - это нечто далекое, мистическое... Но ведь для древнего-то человека как раз "духовный мир" был интимно близок. То, что мы называем "капризы настроения", было для него веянием разных "духов". Современник именно потому и считает "мистику" чем-то далеким от его обыденной жизни, что исключает из понятия "мистика" те феномены, которые древний человек считал вполне мистическими. Например, храбрость или трусость, талант или бездарность, вдохновение или "депрессию", галлюцинации и сновидения. Для древних все это была живая мистика, вольная или невольная обыденная практика общения любого человека с духами, бесами, богами...

Современный человек так же живет мистикой, как и древний, но он описывает мистические феноменах в терминах гуманистической психологии, как капризы собственной "психики". Между прочим, все же ведь есть нечто абсурдное в понятии "психические конфликты". Ну, какие конфликты могут быть у человека С САМИМ СОБОЙ? Вообще-то понятие "конфликт" подразумевает как минимум двух участников... Нет, что такое "психика" было бы очень трудно объяснить непосвященному.

 

Психология вообще и "глубинная психология" в особенности де-факто имеют предметом своего исследования ИМЕННО мистические, духовные феномены. Здесь самая что ни есть мистика проявляется с такой простотой и непосредственностью, что никому и в голову не приходит говорить о мистике. Светская культура привыкла относиться к мистике как к чему-то далекому от реальной обыденной жизни, чему-то редкостному или даже вообще невозможному.

Однако люди древности относились к мистике именно как к обыденной повседневной реальности. Они сознавали, что многие их помыслы - это действие богов, духов. Обычное мышление обычного человека по большей части есть собеседование с помыслами. И наше мироощущение очень сильно изменится от того, будем ли мы считать помыслы продукцией нашей собственной "психики" или же станем относить к их к области мистического! Что может быть более актуальным для человека, чем ежеминутное мышление, в котором коренятся все его поступки, слова и мнения? Осознав это, легко понять, почему древние были настолько же РЕЛИГИОЗНЫ, насколько мы сегодня "ПСИХОЛОГИЧНЫ". Просто для нас психология заменила религию, точнее, ПСИХОЛОГИЯ СДЕЛАЛАСЬ СУРРОГАТОМ РЕЛИГИИ.

 

Конечно, современный человек предпочел бы сказать наоборот - что РЕЛИГИЯ БЫЛА В ДРЕВНОСТИ СУРРОГАТОМ ПСИХОЛОГИИ. Можно сказать и так - с точки зрения христианства, одно другого стоит.

Древний человек верил в богов и уповал на них, а современный верит в "скрытые возможности" собственной "психики", уповая на "самого себя". По сути это - одно и то же упование, только выраженное в разных терминах. Впрочем, есть и принципиальное преимущество у древней интерпретации: целый ряд феноменов "бессознательного" ну никак не помещаются в прокрустово ложе концепции ИНДИВИДУАЛЬНОЙ "психики".

"Психика" ведь -- она вроде как у каждого своя, персональная! Но вот, не говоря уже о явно мистических феноменах вроде "ясновидения", вспомним о "коллективном бессознательном" Юнга. Действительно, в "бессознательном" любого человека непременно обнаруживается некое мощное и богатое содержание, никак не сводимое к его индивидуальному опыту. Оно вроде бы и индивидуально, но не связано с индивидуальным опытом!

Опыт влияет только на то, какие конкретные формы примет в его "психике" это самое "коллективное бессознательное", к каким воспоминаниям оно привяжется, насыщая их особой страстной, неукротимой энергией. Как это может быть? Человек как будто получает "коллективное бессознательное" по наследству. Во всяком случае, у разных народов оно как будто немного разное. Но никаких механизмов НАСЛЕДОВАНИЯ ПСИХИКИ наука не знает - в генах не записываются ни символы, ни "архетипы". Ведь это феномены КУЛЬТУРЫ, а не тела, не сОмы. (А Православие, в свою очередь, отрицает идею наследования души. Тело от родителей, душа -- от Бога!) Что же это такое -- "коллективное бессознательное"?

В контексте вопросе о культуре "коллективное бессознательное" - это тема неизбежная, потому что культурное творчество, хотя и является делом индивидуальным, однако предназначено для всех! Если бы наши писатели и художники творили лишь из своего индивидуального опыта, их произведения были бы интересны лишь для них самих, да еще разве для их знакомых. Но они, отталкиваясь от индивидуального опыта, создают образы в известном смысле "архетипические", универсальные, интимно относящиеся к "коллективному бессознательному" и потому глубоко задевающие КАЖДОГО из нас. Если творчество -- дело "подсознания" и если "подсознание" индивидуально, то откуда там это универсальное содержание? Неужто от "обезьяны"?!

 

Здесь пора вернуться к вопросу о происхождении культуры, от которого нас отвлекла необходимость критики некоторых предрассудков, свойственных современному человеку.

Культура - это все, что усваивается человеком в процессе воспитания. Культура не заложена в естестве человека, но привносится извне. Вопрос, откуда? От других людей. Но откуда усвоили культуру, в свою очередь, эти другие? Светская культура осознает саму себя как плод ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО творчества. Предположим, что это правда. Но творчество человека имеет своим источником бессознательное (если угодно, "подсознание"). Именно оттуда человек черпает "креатив", эвристику, вдохновение своего творчества. Признав это, мы замечаем, что в вопросе о природе творчества и об источнике культуры обнаруживается ПО СУТИ (не по форме выражения!) удивительное ЕДИНОМЫСЛИЕ. Если принять, что "духовный мир" и "бессознательное" суть разные обозначения одного и того же феномена, то ответ на поставленные вопросы не имеет альтернативы: источник человеческой культуры, как и источник человеческого вдохновения - духи, открывшиеся науке как "бессознательное".

Или, если угодно, наоборот: источник человеческого вдохновения вообще и человеческой культуры в частности есть фрейдовское "бессознательное", проявления которое древние по простоте душевной принимали за "духов".

Светская культура предпочитает именно такую интерпретацию. Не "духов", а "психику". Почему же такое предпочтение? Как ни странно, по наследству от христианства!

 

Отвергнув древних богов, вдохновителей языческой культуры, христианство оставило полузадушенному язычеству только один шанс - концепцию ЧИСТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО, не имеющего ни к каким богам и духам никакого отношения! Светская культура есть язычество, принявшее форму ГУМАНИЗМА. Суть гуманизма - это приписывание человеку того, что раньше приписывалось богам. В этом суть гуманизма. А уже следствие - что человек есть мера всех вещей, что человек звучит гордо, и что все во имя человека, все для блага человека и прочие знаки гуманизма.

Ну, неприлично для христианина принимать откровения богов или вдохновение духов! А как хочется порой чего-нибудь этакого. И опять, надо же где-то брать "креатив"! И вот, к нашим услугам вполне приличное "подсознание" - комар носа не подточит.

То, что СОВРЕМЕННИК ПОЧИТАЕТ ДЕМОНОВ как глубинную и, быть может, самую дорогую ЧАСТЬ САМОГО СЕБЯ ЛЮБИМОГО - это и есть главный пафос, характерная черта и специфическое безумие нашей эпохи.

Гуманист почитает ТЕХ ЖЕ ЯЗЫЧЕСКИХ БОГОВ, думая, что он почитает некую таинственную глубину природы самого человека.

Или, если хотите угодить гуманисту, скажите наоборот: язычник по глупости своей почитал, в сущности, некую глубинную сущность самого себя (человека) под видом своих языческих богов.

Это два способа выражения одной и той же мысли. ГУМАНИЗМ -- НЕ САМОПОКЛОНЕНИЕ, как кажется при поверхностном взгляде. На самом деле гуманист преклоняется перед некоторой глубиной, которую он только ПРИПИСЫВАЕТ своей "психике". А язычники ТУ ЖЕ САМУЮ глубину приписывали своим богам, полагая, что она только проявляется ЧЕРЕЗ человека. Гуманистическое описание мира звучит гордо, однако сути дела оно не меняет!

Светская гуманистическая культура -- это ЯЗЫЧЕСТВО, принявшее такой вид, чтобы своим видом НЕ УЯЗВЛЯТЬ ХРИСТИАНСКОЙ СОВЕСТИ. И волки сыты, и овцы мнят себя целыми!

 

Некогда "боги", которых христиане называют бесами, добились того, что практически все человечество склонилось пред ними. Практически вся человеческая культура, изначально дарованная нам Богом, "извратила путь свой", превратившись в демонопоклонство. Только еврейский народ еще хранил культуру, основные формы которой были даны Синайским Откровением Моисея. Впрочем, храня формы этой культуры, многие евреи в то время уже утратили подлинный Дух древнего еврейства, Дух Авраама, Моисея, Давида и Илии. И вот, пришедший Мессия не был узнан ими. Лишь часть народа приняла Иисуса Христа и, соединившись с уверовавшими из язычников, образовала новозаветную Церковь. Прочие, сохранив национальную самобытность, окончательно отвергли благодать Творца, сделавшись гонителями христианства.

Между тем христианство неожиданно и непредвиденно для всех (в том числе и для самих христиан) одержало полную победу в Римской Империи. Обращение Константина Великого стало началом новой эпохи, которая продолжалась целую тысячу лет. Возникла христианская Империя! Чтобы устранить это нежелательное для "богов" явление (христианскую государственность) и была разработана в "божественных лабораториях" принципиально новая форма взаимоотношений между демонами и людьми, называемая гуманизмом. "Боги", чтобы вновь обрести утраченный было контроль над человечеством, должны были укрыться в туманных глубинах "бессознательного", выдавая себя за естественные потенции человеческой природы.

Это и есть причина необыкновенного усиления человечества, взрывного прогресса, наблюдаемого в последнем тысячелетии! Неслучайно, что географически так называемый "прогресс" локализуется в той части человечества, которая БЫЛА христианской, но ОТПАЛА от Православия. Прогресс -- это способ лишить отпавшее от Православия христианское человечество какой бы то ни было нужды в "этой гипотезе".

До сих пор "прогресс" носил в основном материалистический характер, касался в основном развития науки и техники. Такого рода прогресс очень легко замаскировать под естественные, но скрытые потенции человеческой природы. Весь фокус, момент "чуда" в научно-техническом прогрессе скрыт в ОЗАРЕНИИ, в ПОМЫСЛЕ, заключающем в себе то или иное научно-техническое открытие. После того как открытие УЖЕ совершено, его можно задним числом объяснить и обосновать человеческой логикой, изъяснить на принятом в науке языке! (Чем и занимается ученый после того, как открытие УЖЕ сделано. Не так трудно открыть, как трудно доказать...) Как в искусстве, так и в науке давно позабыты "музы" - вся честь открытия достается человеку. Открытие созревает в глубинах психики, в недрах мозга! Почти никто сегодня и не сомневается в правильности такой интерпретации.

Однако параллельно с научно-техническим прогрессом происходил другой прогресс -- незаметная эволюция традиционного магизма, каббалы, всевозможных "тайных доктрин"... За последнюю тысячу лет САМА МАГИЯ СТАЛА ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ. Традиционное, РЕЛИГИОЗНОЕ понимание магических возможностей человека как возможностей ОБЩЕНИЯ, КОНТАКТА с "богами" мало-помалу уступило место новой, СВЕТСКОЙ концепции магии как совокупности методов раскрытия скрытых - хотя и необычных, но вполне естественных! - человеческих способностей.

Даже в среде православных раздаются голоса, мол, магия была для Адама естественной -- только после грехопадения магические возможности стали скрытыми, запретными! Нам объясняют, что самостоятельно открывать эти "способности" грешно, они естественно открываются только у святых, достигших первоначальной адамовой чистоты. Доводя эту концепцию до абсурда, некоторые даже утверждают, что Христос исцелял и ходил по водам не сверхъестественной силой Божьей, а естественной для всякого человека "магией". Если подобный абсурд можно прочитать в православных брошюрах, то чего требовать от магов и каббалистов? Те уже давно вовлечены в общий идейный поток гуманизма. Похожую эволюцию претерпели за последние века и традиционные религии Индии, Китая и других языческих народов. Не будет ничего удивительного, если и современные ШАМАНИСТЫ наконец-то "научно" объяснят нам, что так называемые "духи" обитают в действительности в глубинах человеческого сердца, что именно там-то и находится "верхний и нижний миры", пронизанные стволом Мирового Древа. А само это "Древо" только метафора, скажем, позвоночника.

Человек -- это не просто "микрокосм", образ большого Космоса. Человек -- это по сути и есть сам духовный Космос! Такова общая глобальная тенденция сегодняшней религиозно-философской мысли человечества. В этом новизна и "свежесть" мысли нового времени.

 

В почитании демонов как таковом нет ничего нового и оригинального. Также не ново и обожествление страстей. Известно, что все боги Рима и Эллады были воплощением разнообразных страстей человеческих. Оригинально в эпоху гуманизма то, что страсти теперь считаются не только естественными и по-своему ценными феноменами, но ПРИРОДНЫМИ, ВНУТРЕННИМИ свойствами человека. Человеческое, слишком человеческое... Человек-творец, человек-бог, человек-вершитель - таков парадоксальный результат проповеди христианства в Европе.

Впрочем, если вдуматься, не такой уж и парадоксальный. Бог создал человека по образу Своему - Бог стал человеком для того, чтобы возвысить человека до подобия Своего. Идея возвышения человека (во Христе) до Божества -- это христианская идея. "Будьте совершенны, как Отец ваш совершенен", - сказал Христос.

Обидно только, что человек предпочел уподобиться своими "совершенствами" не Богу Истины, а богам языческим, попусту растратив возвышающий его дар Христа на создание светской культуры! Расчет дьявола понятен. Однако ему пришлось немало потрудиться, чтобы возвысить человека в его собственных глазах, приписать самому себе всякую гениальность, демонизм и божественность, чтобы сделать Бога излишним в картине его мироздания. Чтобы европейский человек уверовал в свою собственную, самобытную гениальность, "богам" пришлось сверх меры задарить европейца. Созданная ныне культура не имеет прецедентов в истории -- немудрено, что от успехов так кружится голова. Большая работа проделана!

А может, наоборот, древним мешала неуверенность в себе? Может, они тормозили "прогресс", по наивности приписывая "богам" то, что на деле принадлежало им самим? И туне растрачивали свой творческий потенциал на религию вместо того, чтобы повышать жизненный уровень народонаселения?

Это опять всего лишь два способа выразить одну и ту же мысль. Чтобы достичь полной симметрии этих двух интерпретаций, достаточно осознать (парадоксальную!) роль христианской культуры в повышении самооценки человечества. Отвергнув "богов" люди, дабы сохранить выгоды "дружбы" с "богами", стали приписывать свойственные "богам" энергии свой собственной природе. Отсюда и "карнавальная культура" Бахтина, и "новая каббала", и "Возрождение" и многие другие культурные феномены последнего тысячелетия...

Нетрудно догадаться и о конечной цели светской, гуманистической культуры. Она по сути свой столь же религиозна, как и язычество, хотя сама мнит себя нерелигиозной, приписывая человеку свойства богов. Что может быть ее наивысшим и последним достижением? Очевидно, это ЧЕЛОВЕК, в котором "скрытые способности", живущие в якобы человеческом "бессознательном" проявится В ПОЛНОЙ МЕРЕ, ЧЕЛОВЕКОБОГ, называемый в церковной культуре АНТИХРИСТОМ.

Действительно, простое возвращение к язычеству после того, как проповедь христианства уже прозвучала, представляется затруднительным. Если уж покланяться, служить кому-то, то, конечно, Всесильному Богу -- при такой постановке вопроса едва ли можно сделать иной выбор. Потому единственная УСТОЙЧИВАЯ возможность противодействия христианству -- это насаждение гуманизма. Человекобожие представляется закономерным результатом демонического противодействия христианству. Этим и должна увенчаться история светской культуры.

В свое время Лев Тихомиров в своих "Религиозно-философских основах истории" убедительно обосновал ту же мысль, исходя из других предпосылок. Однако он полагал, что за человекобожием последует прямое служение сатане. Но ведь фактически такое служение уже имело место в культах древности. Разве история идет по кругу? И в пророчестве Откровения мы видим в конце мира человека, который сядет в храме как Бог, выдавая себя за Бога. Господь предсказал, что христианская Церковь будет жить и действовать до конца времен. А значит, до конца не исчезнет та причина, по которой демоны вынуждены прятаться за ширмой "бессознательного". Мне представляется, что возникновение гуманизма и светской культуры -- необратимый процесс, конец которому будет положен только Вторым пришествием Христа.

Все-таки не сатанизм, а поклонение человеку-Антихристу будет завершением "прогресса". Сатанизм в этом смысле - "регрессивное" явление, возвращение назад. Благодатное влияние Церкви не прекратится до тех пор, пока сатана не будет вынужден предать ВСЮ свою власть и силу в распоряжение "сына погибели", "человека греха", вынужденно разделив с ним и господство, и гибельную для обоих ответственность пред Богом.

Таков парадоксальный результат воплощения, вочеловечения Единого Истинного Бога. Мы призваны уподобиться Христу, стать богами по благодати. Но что мы будем иметь в конце затеянного человечеством гуманистического "прогресса"? "Возвышение" человека -- до роли и "уровня" сатаны. И будет Суд.

 

Гуманистическое мировоззрение настолько глубоко пронизывает современную культуру, что усваивается нами "с молоком матери", как нечто само собой разумеющеюся. Даже в разговоре с православным человеком не приходится рассчитывать на трезвость, когда речь заходит о психологии творчества. Например, в качестве курьеза можно указать на бродячее мнение (озвученное недавно диаконом Андреем Кураевым), будто человек наделен особыми творческими способностями, которых лишены даже ангелы! Ангелы, дескать, бестелесны - и потому неспособны к творчеству. Это гуманистическое суеверие с наклеенной бородой якобы древности, наскоро причесанное в стиле Православия, на деле несовместимо с Преданием Церкви, ибо приводит к многим нелепым выводам. Если телесность человека является источником его творческих способностей, то по смерти наши святые, уподобляясь бесплотным, лишаются всех своих творческих способностей? И Сам Христос, будучи погребен во гробе, сойдя во ад душою, не имел в тот день "творческих способностей"? С другой стороны, значит, человеческое творчество есть предмет удивления со стороны ангелов? И главное, некоторая Божественность (способность к Творчеству) все-таки заложена в самой природе человека -- притом именно в его телесности?

Впрочем, прославление человеческой телесности, при всей кажущейся нелепости, по-своему вполне органично в гуманизме. По учению Церкви (общепризнанное сочинение Дионисия Ареопагита "О Божественной иерархии"), человек в отношении к Богу и прочим разумным существам в "духовном мире" занимает НИЗШУЮ ступень. Воплотившись и вочеловечившись, Бог максимально СНИЗОШЕЛ. Ниже нас только неразумные животные. Это учение, конечно, несовместимо с гуманизмом! Чтобы остаться гуманистом, не отрекаясь от православного учения о Небесной Иерархии, надо бы отыскать хоть какое-то преимущество человека перед ангелами.

Среди нас, людей, воплотился Сам Бог! Это, конечно, несравненное Преимущество! Но это личное, ипостасное преимущество только одного конкретного человека, Самого Иисуса Христа. Единственное же наше ОБЩЕЕ преимущество перед ангелами -- это то, что у нас есть тело. И если мы хотим в духе гуманизма приписывать себе все, что в нас не от нас, а от общения с высшими силами (например, нашу способность к творчеству), тогда давайте и будем считать именно тело, материю, творческим началом! Если уж нам чем-то превозноситься над ангелами, так это нашими мозгами, не так ли?! Ну, а если материя есть творческое начало, то зачем нам тогда вообще какой-то там "духовный мир". Вся суть -- в мозге! Извилины -- вот сила! Такой вот материализм можно при желании произвести от Православия.

 

Лучшим ответом на эту нелепицу являются слова Самого Богочеловека: "От Себя не могу творить ничего. Но когда вижу Отца творящего, и Сам творю так же". Здесь говорится не только о "творчестве" в смысле созидания культуры (конкретно, церковной культуры, которая есть плод Его творчества), но о всяком поступке, всяком деянии Иисуса Христа. Но кто дерзнет спорить, что всякий поступок Господа был творческим актом в самом глубоком смысле этого слова? Здесь Писание ясно показывает нам природу творчества как таковую. Подлинное творчество ВСЕГДА есть Откровение СВЫШЕ. В собственном смысле этого слова ТВОРЦОМ является ТОЛЬКО Творец. Всякое иное "творчество", если это действительно творчество, есть понятие иерархическое, творчество - лишь снисхождение, воплощение замысла Творца. Всякий подлинный творец есть лишь инструмент вдохновения Творца, вдохновения, нисходящего свыше. Собственно человеческий компонент в творчестве - это ВЫБОР одного из предложенных человеку вариантов. Христос же ВООБЩЕ ничего не выбирает, ничего на привносит "от Себя" как человек. Это и есть совершенство в подлинном творчестве!

Ни люди, ни ангелы сами по себе не способны к творчеству в собственном смысле этого слова. Весь секрет творческого акта - во ВДОХНОВЕНИИ свыше. Собственно говоря, тем творчество и интересно, тем оно и привлекает, что ЗДЕСЬ ЧЕЛОВЕК СОПРИКАСАЕТСЯ С НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМ, с высшим. В сущности, автор является первым, самым благодарным читателем (зрителем, слушателем), он первым переживает восторг открытия Нового и спешит поделиться этим открытием, этим восторгом с другими людьми.

Впрочем, чтобы вызвать в нас восторг и вдохновение, творчество вовсе не обязано быть подлинным. Достаточно, если дух (муза), посетившая автора, будет КАЗАТЬСЯ подлинно вдохновенной. А обмануть человека нетрудно -- именно потому, что мы низшие из разумных тварей. Боюсь, что многое из того, что кажется нам подлинным и великим, вызывает у наших "муз" одну лишь иронию.

Главное здесь -- поразить. Поразить человека сверхчеловеческим. А им это нетрудно!

В этом суть творчества. Тем-то оно и интересно, потому-то оно и вдохновляет, что здесь человек (автор) выступает как посредник (я бы сказал, медиум) между мной и гением. Автор - инструмент своего гения. Никто из подлинно творческих людей не решится с этим спорить, каждый знает сам в себе, что так оно и есть. Творчество поистине таинственно, потому что это - встреча с чем-то высшим, превосходящим возможности человека. Воистину, в вопросе о творчестве гуманизм более, чем где бы то ни было, вынужден прибегать к лицемерию!

 

Церковь имеет книгу, в которой подробно описана психология подлинного, Боговдохновенного творчества. Это уже упомянутое сочинение священномученика Дионисия Ареопагита "О Божественной иерархии". Сам этот текст создан по вдохновению Свыше. Святой Дионисий говорит о чинах Ангелов и о том, как высшие чины просвещают низших в Божественном, сами принимая просвещение и вдохновение от Бога. Подражая совершенству Владыки Христа, Ангелы сами от себя не творят ничего, их творчество вдохновляется Духом Святым. Люди составляют в иерархии разумных существ низший чин.

Вдумываясь в логику Дионисия, нетрудно понять, что демоны ПОТОМУ неспособны к творчеству в собственном смысле этого слова, что они лишены вдохновения от Бога (а вовсе не по недостатку плотности, что бы ни говорил диакон Андрей). Однако чтобы производить впечатление на почтеннейшую публику, подлинное творчество необязательно (даже и не всегда желательно!).

Будучи ангелами по своей природе, бесы способны так тонко и неожиданно комбинировать известные им идеи, что с легкостью могут производить на людей впечатление подлинного творчества, новизны. У демонов есть своя иерархия, в которой высшие мечтательно вдохновляют низших, имитируя творчество. Эта имитация способна удовлетворить потребность низших в творчестве и вдохновении. Лишен вдохновения лишь сам сатана, верховный вдохновитель падших духов -- такова цена его самостийности. Сатана не творит ничего, а только комбинирует уже известное ему. Эти комбинации, тривиальные для него самого, вполне способны поражать простаков вроде нас. Такова подлинная цена светской культуры.

Имеет вдохновение лишь тот, кто кому-то служит! Такова природа вдохновения. Это прекрасно понимали древние, это смутно чувствуют, но все же чувствуют и современные люди, по роду занятий нуждающиеся во вдохновении. Люди в этом смысле действительно могут себя считать наиболее творческими существами именно потому, что они низшие- у них есть кому послужить, большой выбор... Остается сделать ПРАВИЛЬНЫЙ выбор.

Помимо того, люди действительно имеют некоторое ПРИРОДНОЕ превосходство над ангелами, и преимущество это состоит именно в том, что мы имеем тело, плоть. А значит, люди способны ВОПЛОЩАТЬ идеи в материи, превращать идеи в предметы материальной культуры (а том числе, например, в ФАЙЛЫ в памяти компьютера). Вот оно -- превосходство человека над демоном! Уже упомянутым неамериканским миссионером была высказана идея, будто демоны порой вдохновляют людей на творчество потому, что сами к творчеству неспособны и нуждаются в творческом "рупоре" для воплощения своих демонских идей. Думаю, на самом деле как раз наоборот. Демоны нуждаются в людях только для того, чтобы ВОПЛОЩАТЬ свои демонические идеи! Сами они ничего воплотить не могут, будучи бесплотными и не имея власти в материальном мире, созданном ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА. Материальный мир -- это мир изначально человеческий. Мы знаем, что изначально, до грехопадения, действие дьявола в этом мире ограничивалось только возможностью КОСВЕННО влиять на поведение животных (библейский змей, по учению Отцов, был лишь МЕДИУМОМ в беседе Евы с дьяволом).

Полноценное независимое действие в материальном мире требует телесности! Мы знаем, что бесы порой образуют "тонко-материальные" тела, наблюдаемые на экранах сенсоров подводных лодок, на радарах самолетов, а порой и воочию (НЛО и другие "аномальные явления"). Однако мне представляется, что для такого рода вторжения бесам необходимо заручиться содействием человека. Чтобы дьявол получил право непосредственно воздействовать на материю, он должен заручиться поддержкой какого-то человека - на этом держится магия, в том числе и "гуманистическая" магия, приписывающая магические способности самому человеку. Маг-гуманист, совершая магические манипуляции, берет на себя "юридический" аспект магии, ответственность перед Богом за материальные действия дьявола, получая в обмен "право" считать эти действия своими и пользоваться их последствиями. Думается, если бы соучастия человека в магии не требовалось, если бы бесы могли независимо от людей хозяйничать в материи, то люди бы вообще не принимались бы ими во внимание!

 

Дьявол умеет прельщать людей иллюзией подлинного творчества. На этом прельщении и держится в значительной мере обаяние светской культуры! Дьявол пользуется превосходством своего ума, чтобы выдать свои стекляшки за драгоценность - и мы верим, и прельщаемся.

Итак, есть ДВА ИСТОЧНИКА человеческой культуры, и оба они нечеловеческие. Подлинная культура исходит от Бога, псевдокультура - от лукавого. (Впрочем, светская культура является "псевдо" только с точки зрения подлинного христианства, знающего подлинное Вдохновение, благодать Духа Святого!) Каково же участие самого человека в создании человеческой культуры? Человек ВЫБИРАЕТ вдохновение или отвергает его. Человек выбирает, какой дух ПРИНЯТЬ и какой ОТВЕРГНУТЬ. Само вдохновение приходит независимо от воли человека, однако ДУХ может требовать от человека и многого труда, и немалых жертв.

Жертвоприношение -- это классическая культурная форма общения с духами.

Жертвоприношение хорошо известно светской культуре, хотя и в замаскированном виде. Наука, а тем более искусство, "требуют жертв". Известно, что гений много трудится - эта мысль важна для гуманиста, так как дает иллюзию гуманистического "объяснения" гениальности. Но гениальность адекватно объясняется только за пределами светской культуры, только с позиций религии. Светская культура тут не может предложить ничего более остроумного, чем "удачное сумасшествие". Это то же, что объяснять эволюцию через мутации, а жизнь через смерть. Это глупо, но модно до самоочевидности.

 

Итак, я положительно утверждаю, что человеческая культура имеет нечеловеческое происхождение! Строго доказать это утверждение я могу только опираясь на Откровение: Сам Творец, став человеком, свидетельствует нам: как человек, Он "от Себя не может творить ничего". Что это значит? Очевидно, что никакой человек (ни ангел) не может творить ничего "от себя" в строгом смысле. От Себя творить может только Бог. Что же значит в этом контексте "творить от Себя"? Творить "от себя", своевольно, означает становиться инструментом творчества НЕ Божественного, которое по сути творчеством и не является, пользоваться вдохновением духа, который сам-то не имеет вдохновения. Это НЕ-ТВОРЧЕСТВО, имитирующее самобытное творчество. Христу оно несвойственно. Он ничего не творит от Себя как человек, потому-то и является живым Откровением Божества. А раз так, то надо признать, что ВСЯ человеческая культура лишь КАЖЕТСЯ нам плодом человеческого творчества, но по сути своей является НАДчеловеческим феноменом. Естественно, это рассуждение может быть убедительным только для человека, верующего свидетельству Иисуса.

 

Конечно, для человека светской культуры это не аргумент. Но я не претендую на роль апостола, способного обращать неверующих к вере. Это делается при помощи иных аргументов: чудес и знамений. Я всего лишь рассматриваю феномен светской культуры с позиций Православия. Религиозная культура осознает себя как плод Откровения. Светская культура осознает себя как продукт человеческого творчества. Должны ли мы, верующие, верить свидетельству светской культуры о себе самой? Нет, мы имеем право на независимую позицию. Другое дело, что мы и сами, УВЫ, являемся пока еще плодом светской культуры. Мы еще не стяжали Духа Святого, еще не стали в полном смысле носителями Вдохновения Церковной культуры. Но и не будучи святыми мы должны ПРАВО ВЕРОВАТЬ. Мнение, что светская культура есть продукт некоторого самобытного человеческого творчества, не имеющего отношения к духовной жизни, это мнение по-своему убедительно, но недостоверно. Оно не согласуется со святоотеческой антропологией, в частности, с учением о ПОМЫСЛАХ.

Высказываемое мною понимание происхождения культуры отнюдь не ново. Иное понимание весьма неудобно поместить в строгие рамки учения Святых Отцов Православия. Однако я ожидаю встретить непримиримый отпор со стороны православных любителей светской культуры, имеющих свои авторитеты и свою солидную традицию, восходящую к западному неправославному христианству. Современная светская культура сложилась на Западе, Россия была вовлечена в культурное строительство Западной цивилизации внезапно и скоропостижно. На то были свои объективные причины. Русская Церковь была вынуждена как-то приспосабливаться к переменам, будучи поставлена перед фактом. И не секрет, что ища какого-то осмысления этого факта, многие церковные деятели той эпохи прибегали к авторитетам Запада, католическим или протестантским. Достаточно сказать, что до середины XIX века преподавание в семинариях велось на ЛАТЫНИ. Возникла целая традиция не вполне православного богословствования, вполне проявившая себя в "имяборчестве".

 

Едва ли у меня хватило бы смелости высказаться в защиту почитания имени Иисуса, если бы не вышло замечательное исследование епископа Илариона "Священная тайна Церкви", в котором НАКОНЕЦ-ТО архипастырем Церкви убедительно доказывается, что ПО УЧЕНИЮ ОТЦОВ Церкви на имени Божьем почивает благодать Бога, КАК И НА СВЯТЫХ ИКОНАХ. Имя Божие есть икона Бога. Борьба против почитания имени Иисуса, которую затеял митрополит Антоний Храповицкий накануне революции, есть это прямое продолжение Иконоборчества.

Эпоха Иконоборчества есть колыбель современной светской культуры. Вся современная Европа родилась от иконоборчества. Впитывая западную культуру, Россия незаметно и неосознанно впитала и дух иконоборчества, проявившийся в ИМЯборчестве авторитетнейшего члена предреволюционного Синода, осудившего "имябожие".

Епископ Иларион раскрывает и догматические ошибки, допущенные "имяславцами", которые дали достаточно поводов к их осуждению. Но даже и не оправдывая "имяславия" афонских монахов в том виде, в каком оно заявило себя в те роковые годы (1913), невозможно принять позицию, которую занял тогда Синод. Имя Божие есть икона Бога. Икона - не Сам Бог, но Бог присутствует на иконе. Так же Бог присутствует и в имени Своем. Спорить с этим значит спорить с иконопочитанием.

 

Для нашей темы этот вопрос принципиально важен, так как тут ведь речь и идет о вдохновении, о ДУХЕ ОБРАЗА, да и вообще всякого предмета культуры! Речь идет о том, что с образом, символом, знаком, словом всегда сопряжена некоторая духовная энергия, которую непременно ощущает всякий, кто понимает данный образ, символ, слово. На этом стоит искусство! На этом стоит литература. Слово - это НЕ продукт человеческого творчества! Люди не выдумывают слова, а пользуются ими как данностью. Конечно, можно скомбинировать новое слово из элементов уже данных слов. Но если кто захочет ВЫДУМАТЬ НОВОЕ, НЕВИДАННОЕ слово (ИМЯ), у него нет иного способа, кроме как обратить внимание НА ПОМЫСЛЫ.

Когда человек желает СОТВОРИТЬ НОВОЕ, он ВСЕГДА обращается к "бессознательному" за подсказкой. Слово НЕСЛУЧАЙНО, оно имеют какую-то таинственную связь со своим смыслом. Однако связь эта непостижима уму человека, пользователя языка! Зато эта связь ясна тому, кто создал это слово. Человек не создает слово, а только пользуется им! А слово есть важнейший, едва ли не определяющий элемент культуры. И оно, как и вся культура, имеет нечеловеческое происхождение. Слово бывает от Бога, бывает от лукавого.

Слово несущественно, "хоть горшком назови, только в печку не ставь" - эта бродячая идея кажется большинству современников самоочевидной. Слова -- лишь условные значки, слова легко заменить по нашему произволу! Остается незамеченной лишь неслучайность, НЕПРОИЗВОЛЬНОСТЬ этого самого произвола. Это тем более удивительно, что Фрейд, ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО и неопровержимо доказавший, что непроизвольные помыслы не случайны, является вроде бы крупнейшим культурным авторитетом для современного человека. Как можно признавать естественными половые извращения, и в то же время считать непроизвольные помыслы случайными? Впрочем, в таких вопросах бессмысленно взывать к логике.

Как раз тогда, когда современник упивается свободой, делая все, что ему ВЗБРЕДЕТ В ГОЛОВУ, он (согласно Фрейду!) является ПОСЛУШНЫМ РАБОМ своего "бессознательного", а лучше сказать (согласно учению Церкви!) РАБОМ ДУХОВ, от которых исходят помыслы.

Нет, кажется, более плачевной иллюзии гуманистического века, чем иллюзия своеволия.

 

Поэзия пользуется таинственными (для ума человеческого, но не для ангельского) перекличками звуков и смыслов. Некоторые слова созвучны между собой - они превращаются в рифмы. Стих связывает по смыслу созвучные по форме слова, указывая на неслучайность "случайных" созвучий. С точки зрения материалиста, стих есть чистая случайность, пустое совпадение, не указывающее ни на какой скрытый смысл. Но Случайность есть единственный бог материалиста, оживляющий унылую картину его мира. Когда материалист не умеет объяснить логики происходящего, он начинает призывать имя своего бога, Случая.

От языческих богов древности Случай отличается тем, что он безумен и (следовательно) неподкупен. Эти свойства материалистического бога льстят человеку, так как позволяют ему 1)считать себя самым умным во вселенной, 2)не заботиться о служении своему богу, так как это бесполезно, 3)словом, считать себя смысловым центром мира. Материалист не верит в существование высшего разума, логика которого была бы непостижима для человека. Однако материалист внутренне готов к тому, чтобы приписать самому себе некий высший разум, скрытый в недрах его собственной природы. "Случайные" помыслы, приходящие мне в голову, не случайны, а исполнены глубочайшего, таинственного, нечеловеческого смысла -- вот каким путем материалист, если захочет, может превзойти глупый Случай и попытаться воцариться во Вселенной.

Оказывается, совсем не обязательно отказываться от материализма, чтобы стать полноценным магом и мистиком. Надо только поверить "в себя", читай, в неслучайность своих помыслов -- и вот ты уже становишься полноценным медиумом, сознавая себя при этом вовсе не "медиумом", а пупом земли! Легче всего этим путем идут люди искусства. Так рождается "магия искусства", звука, слова, образа.

 

Это относится ко всякому искусству, не только к поэзии. Но всякое искусство имеет свой специфический язык, требующий посвящения. Разве только вот музыка понятна каждому НЕЗАВИСИМО ОТ НАЦИОНАЛЬНОСТИ. Таинственное обаяние музыки необъяснимо без привлечения "муз" - ее даже и не пытаются объяснить материалистически. Поэтому ее трудно использовать в качестве примера, ясного каждому.

А поэзия пользуется понятными всем словами повседневного языка, показывая скрытые в них тайны смысла. Слова вроде те же, откуда берется эта особая энергия? Всякий человек, свободно говорящий на данном языке, хотя бы в малой мере ощущает вдохновение, обаяние поэзии. Человек не может осмыслить действие духа, но переживает его как некую иррациональную, бессловесную энергию, касающуюся самых глубин его человеческого духа, изменяющую его мироощущение. Так "бессознательное" проявляется на уровне сознания. Не только в виде понятных уму помыслов, но в виде уму непостижимых, хотя порой вполне конкретных и узнаваемых чувств, эмоций, переживаний.

Материалист верит, что эти эмоции иррациональны по своей природе, животны, до-разумны. Например, музыка -- это подражание живым интонациям голоса. А интонации человеческого голоса понятны не только людям (независимо от национальности), но и некоторым животным! Не является ли музыка самым животным из всех искусств?! НО интонации голоса человека вовсе не животны. Это относится ко всем тонким смыслам, передаваемым средствами искусства.

На самом деле они духовны и вполне разумны, просто непостижимы для человеческого разума и в этом смысле сверх-разумны. Если бы они были животными, они не требовали для своего выражения таких изощренных средств как музыка, поэзия или художественный образ. Как человек может выразить то, чего САМ НЕ ПОНИМАЕТ, причем так выразить, что другой человек переживает то же самое, хотя при этом так же не понимает? Только при помощи ДУХА, дающего человеку образ и слово.

 

Художественный образ, музыкальная фраза, поэтическая строфа не конструируются умом человека, а приходят ему на ум из "бессознательного". Каким образом тончайший смысл, переживание, почти неуловимое для ума, может быть выражено цепочкой знаков? (А любое произведение искусства может быть выражено как файл, то есть, цепочка знаков.) Ответ прост: никаким! Идея, передаваемая художником, НЕ передается посредством знаков. Созерцая образ, слушая музыку или читая стихи человек просто вступает в контакт с ТЕМ САМЫМ духом, который вдохновил художника! Знаки, образы, звуки здесь служат только как место ВСТРЕЧИ человека с Нечеловеческим, подобно иконе в Храме.

Икона -- это место встречи человека с Духом Святым. Как и слово Писания, как имя Христа, как мелодия Богослужения. Все это не случайно, не произвольно. Художественная форма и в светском искусстве неслучайна, она неразрывно связана с содержанием. Кто станет спорить с этим -- очевидно продемонстрирует неспособность "понимать", чувствовать искусство.

Церковь не считает формы своей культуры случайными, она почитает их как откровение Святого Духа. Православие есть Культура, вдохновение которой - от Бога. И нет другого надежного способа обрести вдохновение Духа Святого, кроме как воцерковление - усвоение, впитывание церковной культуры.

И когда некоторые иерархи Церкви официально заявили, что имя Христа -- это просто слово, которое могло бы быть и иным, это (для имеющих уши слышать) прозвучало грозным знамением грядущей революционной катастрофы.

 

НЕСЛУЧАЙНОСТЬ форм церковной культуры не значит, что формы церковной культуры должны быть застывшими, раз навсегда данными, как Коран. Мы верим, что Дух Святый ЖИВЕТ в Церкви, потому культура Церкви (хотя порой и) незаметно, но постоянно обновляется по форме, сохраняя тот же Дух. Застывшие формы не могут сохранить, законсервировать дух, так как наше ПОНИМАНИЕ этих форм зависит от контекста, от нашего взаимодействия с изменяющимся ДУХОМ ЭПОХИ. Дьявол постоянно ищет все новые средства сделать Откровение недоступным, сделать церковную культуру непонятной для современника. Это достигается изменением контекста. Возникновение СВЕТСКОЙ культуры -- это главный пример такого изменение, но это -- не единственный пример.

Человеческий ум сам по себе, без помощи вдохновения, неспособен различать ДУХОВ, для него все они сливаются в одно "бессознательное", некоторую бездну, из которой всплывает то одно, то другое. Поэтому осторожность в духовой жизни требует подозрительно относиться к новым ФОРМАМ церковной жизни, от Того ли они Духа? Только святые могут различать духов, "на вкус", "по запаху". Для грешника осторожность оправдана! Принимая в лоно своей культуры ЧУЖДЫЕ культурные формы, Церковь начинает болеть.

Чуждые культурные формы могут быть наполнены церковным Духом, но это не совершается легко, по человеческому произволу. Это медленный, органический процесс. А пока они еще не переосмыслены, не воцерковлены до конца, они волей-неволей являются агентами действия иного, нецерковного духа, породившего их. Всякую форму можно по-разному толковать, наполнять ее разным смыслом. Вокруг каждой новой формы неизбежно появляется разномыслие, которое может разрешиться расколом.

Постепенное, органическое развитие культуры Церкви - следствие действия Духа Божия. И суть этого развития - ВОЦЕРКОВЛЕНИЕ, усвоение Церковью МАТЕРИАЛЬНОЙ светской культуры. Это опасный, но необходимый процесс, миссия Церкви в мире.

 

Церковь не может усваивать ДУХ светской культуры, потому что это, по понятиям Церкви, НЕЧИСТЫЙ дух. Любителю светской культуры неприятно ТАКОЕ слышать о своей любимой культуре. ТАК ЖЕ НЕПРИЯТНО было слышать язычнику, когда его любимых богов и муз, подаривших ему его культуру, христиане называли нечистыми духами. Дух светской культуры проникает и церковную жизнь. Он проявляется в первую очередь как НЕБЛАГОГОВЕЙНОЕ поведение, обращение со святыней. Дух светский - это дух своеволия, ему неприятно благоговение, он находит поводы для шуток и даже смеха в Храме, и в самом алтаре. Дух страха Божия неприятен ему.

Светскому духу душно, тесно в рамках церковной культуры, он ищет утешения вне, заставляя церковных людей увлекаться... нет, нет! не языческим! просто светским! Нечистый дух стремится сузить область церковной культуры до минимума, по мере сводя ее к нескольким застывшим формам. При этом в качестве ГЛАВНЫХ форм (пригодных для "застывания") выбираются, естественно, такие, которые с точки зрения самой церковной культуры являются третьестепенными (например, поставить свечку в храме). То, что в церковной культуре собственно является ГЛАВНЫМ, центральным по смыслу (между прочим, и почитание имени Божия), вытесняется как бы на периферию, становится уже как будто и маргинальным. Затем дьявол надевает маску ревности о благочестии и объявляет приверженность к ЭТИМ ПОДЛИННЫМ ФОРМАМ церковной культуры - идолопоклонством. Так появляется Иконоборчество.

 

Иконоборчество - это очень сложное понятие, это целое течение философской мысли, философский ответ лукавого на появление христианства. Иконоборчество мусульманина, протестанта, Карла Великого или Льва Исавра - это очень разные феномены. Их объединяет общая -- в принципе, правильная! - идея невыразимости Божества.

Бог НЕ может выразить Себя в формах человеческой культуры - вот последовательное выражение духа иконоборчества. Значит, все формы человеческой культуры либо от лукавого, либо есть ПЛОД ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА. Последовательно Иконоборчество выразилось в атеизме. Сама мысль о Боге - от лукавого! -- вот логика атеиста. Кстати, атеист не обязан быть материалистом, он может верить в существование "чего-то высшего". За пределами атеизма Иконоборчество не бывает последовательным. Для каких-то форм церковной культуры делается исключение, они все-таки почитаются откровением Божества. Это и понятно: ведь самая вера в Бога уже есть культурный феномен, потому Иконоборец вынужден делать какие-то исключения, чтобы не стать атеистом!

Далее Иконоборчество делится на два течения, в зависимости от того, как понимается источник тех форм церковной культуры, которые НЕ признаются Боговдохновенными. Откуда они берутся, если не от Бога?

Восточное византийское Иконоборчество, идущее от Императора Льва Исавра (начало VIII века), считало Иконопочитание делом ДЬЯВОЛЬСКИМ, прямо языческим. Это решительное отрицание икон НЕ БЫЛО гуманистическим движением в собственном смысле этого слова. Здесь мысль развивается в рамках античного, религиозного круга понятий. Лев Исавр выступал как поборник христианского благочестия, якобы замутненного иконопочитанием. Между тем, дух иконоборчества был духом именно светским, антицерковным. Византийские иконоборцы стремились уничтожить монашество, вообще преследовали всякое почитание святынь, одновременно насаждая в Империи дух светскости, стараясь обратить подданных от "мистики" к интересам мира сего. То есть, светский дух византийского иконоборчества не соответствовал его религиозно-мистической оболочке. Это движение было все-таки лицемерным, что и предопределило его непоследовательность и в конечном итоге поражение. (Хотя Империя стремилась уничтожить иконопочитание на протяжении целого столетия!) Иное дело -- на Западе.

Западное Иконоборчество, начиная с Карла Великого (конец VIII века), полагало иконы делом ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ. Это было уже ГУМАНИСТИЧЕСКОЕ движение! Потому на Западе не боролись с иконами, а просто их НЕ ПОЧИТАЛИ. Отсюда берет начало западное искусство. ВОТ КОЛЫБЕЛЬ СВЕТСКОЙ КУЛЬТУРЫ. Здесь-то светская культура впервые нашла свое философское обоснование и утверждение! Западное "умеренное иконоборчество" (правильнее сказать, иконоНЕпочитание) это узаконение СВЕТСКОГО отношения к церковной культуре, узаконение ДУХА СВЕТСКОЙ КУЛЬТУРЫ внутри самой Церкви. Отсюда берет начало разделение Церквей. Уже во 2-й половине IX века специфический дух Запада начинает ощущаться на Востоке как еретический, хотя еще никто не может точно сформулировать суть возникших разногласий - пунктов обвинений множество, но все они второстепенные.

Потому-то на Западе в ту эпоху так остро стал вопрос о "реализме" и "номинализме". Есть ли объективная связь между словом и его смыслом, или слово -- это только условный значок, этикетка, искусственно приклеенная с обозначаемому смыслу? Тогда, конечно, никто еще не дерзал ставить вопрос об имени Божьем. Речь шла просто о словах, о языке вообще, а по сути -- об источнике человеческой культуры. Как мы знаем, в конце концов на Западе победило мнение, что сами по себе слова ничего не значат! (Потом это мнение было некритически усвоено в России и даже распространено митрополитом Антонием Храповицким на имя Самого Бога.) Иного результата при торжестве ГУМАНИЗМА и быть не могло: если источником человеческой культуры является сам человек, то слова и вообще знаки, конечно, становятся легко заменимыми, произвольными!

Хоть горшком назови, только в печку не ставь! Эта нехитрая философия усвоена всеми нами с детства. Но она ошибочна.

 

Именно VIII век следует считать подлинным началом Средневековья, колыбелью современной цивилизации. Античность умерла в страшном VII веке, разрушенная натиском Ислама. Считать концом античности падение Рима в V веке неправильно, так как это событие стало роковым только для Италии. Удары германцев вовсе не разрушили Империю. Уже в VI веке город Рим был отвоеван у варваров святым императором Юстинианом, и принадлежал Восточной Римской Империи вплоть до VIII века (мало кто сегодня помнит об этом, но это исторический факт!), когда Папа решил выйти из подданства Империи и прибегнуть к покровительству Франков! Здесь-то и начинается независимая от Империи история Западной Европы.

А что толкнуло Папу на такой поступок? ИКОНОБОРЧЕСТВО византийских императоров! На Западе не понимали, зачем уничтожать иконы, если можно рассматривать их просто как "благочестивые" декорации. Империя выпустила из рук Италию в наказание за склонность к ереси, и она не смогла отвоевать Италию, потому что погрязла в вечной войне с мусульманами. Но сокрушили нашу Империю ФРАНКИ во время IV Крестового похода, в 1204 году!

XIII век вообще можно было бы считать КОНЦОМ православной государственности. За 400 лет Средневековья, с 800 по 1200 Запад понемногу начал доминировать в европейской истории. Освободившись от владычества франков в 1253 году, православная Империя уже была маленькой Грецией. В 1237 монголы завоевали православную Россию. А Запад все продолжал усиливаться, геополитика постепенно приобретала современный вид. Победы Александра Невского над католиками были странным зигзагом истории. Новая православная Империя, Россия, появилась на карте как-то неожиданно. Выйдя из-под власти татар, она должна была по идее стать провинцией или Польши (Смутное Время), или Швеции (Карл XII), или уж быть завоевана Францией (Наполеон), но вместо этого долго раздражала все прогрессивное человечество (так именует себя Западная Цивилизация). Россия в глазах Запада - это какой-то призрак Византии, подобно призраку отца Гамлета напоминающий всем о том, о чем так хочется окончательно позабыть. По логике, именно с IV Крестового похода начинается Великая Конкиста Западной Европы.

 

Русским школьникам было бы полезно узнать, что Римскую Империю завоевали не готы в V веке, а франки в XIII. Но такие вещи осознают обычно слишком поздно.

В Россию Иконоборчество пришло очень поздно. Первым нашим иконоборцем был царь Петр I. Но его иконоборчество было умеренным, протестантским по духу. Он не считал, что церковная культура от лукавого, а считал ее делом человеческим и ПОТОМУ находящимся в его, царя, власти. На продолжении почти 200 лет Россией правили цари, не различавшие между УМЕРЕННЫМ иконоборчеством и Православием и оттого не придававшие благочестию слишком уж большого значения. Наконец, в начале XX века дело дошло до того, что русский Синод почти узаконил, мягко говоря, необязательность почитания имени Христова.

До такой степени идеи светской культуры овладели русским обществом, что имя "Иисус" стало считаться просто СЛУЧАЙНЫМ, ПРОИЗВОЛЬНЫМ сочетанием букв. При этом решение Синода было настолько в духе времени, логика умеренного иконоборчества стала в России казаться настолько самоочевидной, что только единицы нашлись, что возразить по существу. Движение защитников почитания имени Христова было почти что стихийным, во многом бессознательным -- и потому совершенно недостаточным и неадекватным. Это было знаком, что за двести лет "шубообразного" иконоборчества Империя наконец вполне созрела для Великой Октябрьской Социалистической Революции. И только после революции началось прозрение. Началось?..

Чтобы понять, что Россию погубила СВЕТСКОСТЬ, не нужно быть прозорливцем. Достаточно быть православным - то есть, принадлежать к церковной культуре. Светскость внесла в общество дух отчуждения, презрения и ненависти между богатыми и бедными. Но Запад бессознательно поразил Россию духовным оружием, которое было отработано на Византии.

(Кстати, полезно поразмыслить над таким историческим фактом: первая полноценная социалистическая революция случилась в городе Солуни (Греция) в XIV веке! При Григории Паламе, митрополите Солунском.)

Восточную Римскую Империю погубил греческий филетизм (это слово означает в Церкви национализм, превознесение своего национального над общецерковным). Но давайте рассмотрим, откуда берет начало греческий филетизм? Следы этого явления можно находить в церковной истории с глубокой древности, однако набрало оно силу В РЕЗУЛЬТАТЕ ИКОНОБОРЧЕСТВА.

Столетнее мученичество защитников иконопочитания в VIII - IX веках дало Церкви победу над царями-иконоборцами. Но за эти сто лет в государстве (не в Церкви!) вполне утвердился дух светской культуры. Империя перестала быть церковной по духу, она УЖЕ стала светской -- чему есть красноречивые примеры из истории IX столетия. А к XII веку в Империи уже в массовом порядке наблюдалось такие печально знакомые нам проявления светскости, как равнодушное презрение толпы к духовенству, повальное увлечение гаданиями, колдовством... Светскость окончательно возобладала! НО СВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА ЕСТЬ КУЛЬТУРА НАЦИОНАЛЬНАЯ!

Церковная культура наднациональна; учитывая национальные особенности разнообразием форм, она ревностно сохраняет тот же Дух, Дух Церковного единства. А светская культура не может не быть национальной, народной! И Империя уже в IX веке НАЧАЛА становиться, а к XII веку стала ГРЕЧЕСКИМ государством, превращаться в Грецию, в которой православные люди других национальностей ощущали себя людьми второго сорта. Как и в России -- Империя погибла тогда, когда Церковь отошла на второй план, ведь ИМПЕРИЯ ЕСТЬ ФЕНОМЕН РЕЛИГИОЗНЫЙ. Победила светскость - пришла эпоха национальных государств. Россия, Украина...

 

Победа светской культуры во всем своем значении пока не осознается нами до конца, хотя в России эта победа ознаменовалась колоссальными потрясениями. Впрочем, колоссальность потрясений как правило не способствует, а скорее препятствует осознанию. Осознание -- это тонкий процесс, требующий спокойной обстановки.

Вот взять ключевой момент воспроизводства культуры -- воспитание детей. В века ожесточенных гонений на христианство перед родителями-христианами были две возможности: можно было крестить ребенка в младенчестве, подвергая его опасности стать мучеником (либо отступником!). А можно было не торопиться с крещением, давая ребенку время созреть для принятия Таинства. Мы знаем и те, и другие примеры из житий святых -- и те, и другие становились святыми. В древности, в эпоху мученичества вообще не торопились с Крещением, сознавая, насколько серьезный это акт. А если уже ребенка крестили, его СРАЗУ ПСИХОЛОГИЧЕСКИ ГОТОВИЛИ К МУЧЕНИЧЕСТВУ! Подготовка к мученичеству -- это практика (непрестанной!) молитвы и серьезного поста. Это практика, которую среднестатистический сегодняшний "мирянин" скорее назовет "монашеской", а значит, и не имеющей отношения к его персоне. Но иначе ребенок (да и взрослый) просто не выдержит мучений. Чтобы выдержать мучения, мало знакомства с христианской культурой, необходимо глубокое, личное прикосновение к ее Первоисточнику. И вот, сегодня мы имеем множество детей-мучеников первых веков христианства.

После победы христианства на уровне государственной власти возник третий путь воспроизводства христианской культуры. Теперь ребенка крестили в младенчестве. Однако не спешили предъявлять к нему слишком серьезных требований. Ребенок рассматривался как не совсем полноценный человек, только отчасти усвоивший культуру как таковую. Воцерковление ребенка совпадало по времени с его "окультуриванием", как говорят сегодня, с его "социализацией". По мере того, как он взрослел, он входил из круга малой семьи в круг большой Семьи -- Церкви. И насколько общество было христианским, настолько и социализация не могла означать в этом обществе ничего иного, кроме как воцерковление!

Однако постепенное усиление роли светской культуры мало-помалу КАЧЕСТВЕННО поменяло ситуацию. Как-то незаметно оказалось, что будучи христианином можно, оказывается, делать почти все то же, что делали язычники -- и ничего! Если при этом не поминаются имена скверных богов, то -- ничего!.. Это не язычество, это светская, понимаете, светская культура... Такое положение дел, конечно, сильно развращало христиан и век за веком вело к размыванию понятия о подлинном христианстве. Подлинно христианская культура как-то незаметно сузилась до монашества, а потом и само монашество стало все более очевидно подпадать под обаяние светской культуры. Наконец, происходящее стало до такой степени резать глаза, трудно стало не замечать несоответствия между тем, что пишут Отцы и тем, что считается сегодня обычной практикой...

Сегодня НЕЛЬЗЯ отождествлять воцерковление и социализацию. Они не только не совпадают, но прямо противоположны друг другу! Постепенное, по мере взросления, врастание ребенка в Церковь во многих, слишком многих случаях просто не происходит. И это-то понятно и вполне логично. Гораздо удивительнее то, что иногда это все же удается даже сегодня!

А вот, возникла теория, что отпадение ребенка от Церкви на каком-то этапе его развития НОРМАЛЬНО. Мол, надо заранее быть готовым к тому, что это случится, и рассчитывать, и молиться о раскаянии и возвращении чада к вере с возрастом, со временем. Нечего и говорить, что в древности никто из христиан никогда не признал бы это явление нормальным и эту теорию -- здравой! Таинство Крещения слишком серьезно. Нельзя ругаться над этим Таинством, крестя ребенка в младенчестве с предварительным расчетом на его дальнейшее отступничество и лишь потом - раскаяние (мол, не согрешишь -- не покаешься!).

Когда-то казалось очевидным, что если уж крестить ребенка в детстве, то надо сразу воспитывать его в твердом христианском благочестии -- то есть, в готовности к мученичеству. Если же это кажется неудобным -- а это и в древности казалось многим неудобным! -- то не лучше ли подождать с Крещением? Это ведь не исключает участия в церковной жизни. Можно приучать и некрещеного ребенка к молитве. Василий Великий крестился уже будучи взрослым -- да фактически, уже будучи святым.

Это хорошо, что у большинства православных читателей идея НЕ КРЕСТИТЬ своего ребенка вызывает отторжение, так как в России принято крестить детей сразу. Мы ведь ревнители благочестия, и "все народы благочестием одолели". Я -- за крещение детей! Но Россия, увы, стала сегодня совсем не та, что вчера. Я настаиваю на том, что ревность о благочестии должна быть последовательной: если уже ты крестил ребенка, надо воспитывать его в духе и на образах церковной культуры, а не в духе, не на образах светской культуры! Надо осознать, что светская культура в духовном плане совсем не безобидна.

Надо наконец осознать истинную природу светской культуры -- и сделать практические выводы. Именно это -- главная тенденция данного текста.

 

Проникновение нечистого духа в церковную культуру - это нормальное явление, недаром Церковь здесь на земле именуют воинствующей. Дух Святый, живущий в Церкви, все равно превозможет. Вот уже Империя погибла, а Церковь живет и будет жить во веки!

Трагедия разворачивается, когда происходит раскол, когда часть церковного народа отпадает от церковного единства. До XI века, до Великой Схизмы, гуманистические особенности Западного христианства были болезнью, которую можно было уврачевать. Но светский дух довел дело до конца. Виновны и греки, высокомерно пренебрегавшие Западом, который в то время был средневековым в худшем смысле этого слова. На Западе предпочитают не помнить о той эпохе, когда цивилизованные греки презирали грязных и безграмотных братьев по вере, говоривших на "варварской" латыни. Еще во время I крестового похода на исходе XI века суровых воинов Запада неприятно поразила изнеженность жителей Империи (которые были -- о ужас! -- почти поголовно грамотными).Одни превозносились и презирали, другие завидовали и ненавидели. Великая Схизма была великой победой светского духа. На Востоке погибла Империя, на Западе - Православие. Если считать историю Российской Империи эпилогом, то 1053-й год был началом конца великой драмы христианской государственности. Церковь и Государство развелись.

Пока Рим оставался православным, византийская Церковь сохраняла некоторую независимость от собственной Империи. Когда император позволял себе слишком уж сильно давить на иерархов, те прибегали к авторитету Римского Папы, который, будучи с VIII века административно независимым от Востока, охотно поддерживал Церковь в противостоянии с Империей. После 1053 года Церковь вдруг сделалась целиком подвластной Василевсам, что очень сильно пошатнуло ее авторитет в глазах народа. В России аналогичная ситуация возникла после падения Царьграда и окончательно -- после воссоединения Украины с Россией. Государство подмяло Церковь под себя -- и подорвало ее авторитет в глазах народа. А на авторитете Церкви и держался авторитет монархии.

Обобщая, надо вообще заметить, что монархическая государственность, как и Империя -- это религиозный феномен. Светская культура естественно тяготеет к такой форме правления. которая не нуждается в ссылке на какой-либо высший авторитет. То есть, к демократии, либо к диктатуре "сильной личности", не нуждающейся в религиозном оправдании своей власти...

 

Проникновение в церковную культуру чуждых элементов, вдохновения нечистого духа, если они имеют при этом признаки благочестия и воспринимаются частью церковного народа как плоды Божественного вдохновения, рано или поздно приводит к расколу. Те люди, для которых прелесть этого духа оказывается дороже церковного единства, образуют свою отдельную конфессию. Этот неизбежный, но очень болезненный процесс очищения совершается Церковью без поспешности, "чтобы вместе с плевелами не пропали и колосья". В нашу эпоху медленно, но неизбежно назревает вопрос о "несвятых иконах". Под влиянием культуры неправославного Запада в наш быт вошли многочисленные изображения Христа и святых, ИЗНАЧАЛЬНО НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЕ для почитания. Это художественные фильмы на библейские темы, иллюстрации в детских книжках и "подарочных" изданиях. Проблема усугубляется тем, что она не осознана. Предполагается, что раз эти образы не освящены Церковью, то они и не должны почитаться. И вот мы порой видим страдающего Христа, небрежно брошенного на диван или даже на пол среди детских игрушек. Допустимо ли это?

Совершенно недопустимо! Как мы относимся к изображению Христа, так мы относимся к Самому Христу! таков смысл догмата об Иконопочитании. Значит, либо данное изображение нужно с благоговением переложить в подобающее место, попросив прощения у Изображенного, тем самым наглядно преподав ребенку урок Иконопочитания, урок Православия. Либо это изображение надо признать НЕАДЕКВАТНЫМ, то есть, прямо сказать ребенку, что Христос НЕ ТАКОЙ, данное изображение ПРЕЛЕСТНО, рождено чуждым Православия духом, духом ЛЖИ, то есть, дьяволом. Значит, ЭТО НЕ ХРИСТОС. А кто выдает себя за Христа, не будучи Христом? Неправославное изображение Христа есть изображение Антихриста! Это не эмоция и не пустая фантазия, а духовная реальность. Изображение Христа не должно быть пренебрегаемо, так как на изображении Христа присутствует Сам Христос Своею благодатью. Если не присутствует, значит это НЕ Его изображение. Полезно ли ребенку смотреть на изображение НЕ ХРИСТА, называя ЭТО Христом? Вредно! Надо называть вещи своими именами, иначе это прелесть.

 

Именно в этом направлении двинулось церковное искусство на Западе, ИМЕННО этим путем западное христианство постепенно стало неправославным. Образы, на которые мы смотрим, ВЕСЬМА СУЩЕСТВЕННЫ для жизни нашего духа, так как ум человеческий довольно слаб, и БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ того, что мы впитываем, проходит мимо сознания. Особенно это касается детей! Глядя на западные иллюстрации к Библии, ребенок принимает "иной дух, егоже не приясте". Это не мелочь! Из таких "мелочей" и складывается духовная жизнь. Конечно, Православие не растворится незаметно в болоте таких "манифестаций" светской культуры. Церковь выстоит и сохранит Истину. Но вот дети наши могут в какой-то момент оказаться за бортом церковного корабля, приняв ложь за истину, а истину за ложь. Это уже случилось на Западе, и дьявол теперь действует на нас по уже отработанному и доказавшему свою эффективность сценарию. Западное католическое искусство - великое, тонкое искусство. Но в духовном плане это есть обман и прелесть, оргия нечистого духа. О протестантском же доморощенном "искусстве" лучше умолчу.

 

Всякий раскол имеет своей причиной привязанность части церковного народа к каким-либо формам культуры чужого Церкви духа. Принимая эти формы, человек принимает в себя породивший их дух, становится В ЭТОМ ПЛАНЕ "чадом сатаны". Чадо учится культуре, усваивая ее от своих наставников. ДУХ ПЕРЕДАЕТСЯ ЧЕРЕЗ КУЛЬТУРУ. Культура, мягко говоря, небезразлична в плане духовной жизни. Строго говоря, КУЛЬТУРА - это и есть ОБРАЗ духовной ЖИЗНИ падшего человека.

Дух святого человека живет не культурой, а живым общением с Самим Богом. Для него культура как таковая безразлична, но он для культуры совсем не безразличен. Общение с Творцом есть Вдохновение в самом глубоком смысле этого слова, и оно рождает культурные формы. Так и возникает собственно Церковная Культура. А мы уже живем этой культурой, впитываем через нее благодать Духа Святого, который подарил нам ЭТУ культуру, и сами по мере сил стараемся жить в Этом Духе, ПОДРАЖАЯ культуре святых, следуя их путями. Дух культуры усваивается через подражание. А иного пути принять Дух и НЕТ, кроме прямого Откровения...

 

Сатана борется против Православия, всеивая в церковную жизнь плевелы светскости, семена светской культуры. Он пользуется нашим нерадением о спасении. Но когда бесу удается добиться успеха, он меняет тактику и начинает возбуждать ложную ревность о благочестии, заставляя нас под видом угождения Богу бороться за усиление, возрастание насажденных плевелов! В Католической Церкви это XI век, Клюнийская реформа, усиление папства! Крестовые походы, первое зарегистрированное историками сожжение ведьмы - начало собственной независимой от Православия истории Западного христианства! Этот этап отпадения от Истины называется ФАНАТИЗМОМ. Фанатизм - это служение дьяволу под видом служения Богу. Формы чуждого Церкви духа становятся ГЛАВНЫМ содержанием духовной жизни. На них дьявол направляет все внимание несчастных, отвлекая их от тех элементов подлинной христианской культуры, которые еще живут, еще действуют в данной конфессии. Спасение уже утрачено людьми, но Благодать, Промысл Божий еще действует среди них РАДИ СЛАВЫ ИМЕНИ Его. Ради икон и святынь. Ради Библии. Ради того, что еще осталось от Христианства. .

Между прочим, борьба протестантов против церковной иерархии Католической Церкви тоже может быть осмыслена в терминах иконоборчества. Вначале церковная иерархия на Западе была сведена к "застывшей форме" - подчинению Папе. А затем то подлинное, что оставалось в ней -- апостольская преемственность ВСЕХ епископов! -- было объявлено несущественным... С точки зрения Православия не какой-либо один человек -- Папа Римский, но ОБЩЕЕ СОГЛАСИЕ всех епископов Православия есть живой образ, икона Духа Святого, живущего в Православной Церкви. По большому счету, вообще вся церковная культура (подлинно церковная) есть икона, образ Истины.

Чтобы противодействовать врагу в его усилиях исказить эту икону, надо четко осознавать, что собственно является ГЛАВНЫМ в церковной культуре. Самое начало фанатизма - подмена главного второстепенным. Что же можно уверенно назвать главным в церковной культуре?

 

Неоспоримо, что главное -- это принцип апостольской преемственности. Однако, он не может быть признан достаточным, так как преемственность сохранили несколько существующих сегодня христианских конфессий, не только Православие.

Другой важнейший принцип Церкви -- это соборность, которую я понимаю как согласие ВСЕХ ЕПИСКОПОВ, имеющих апостольскую преемственность. Включать в принцип соборности мирян и даже священников, как мне кажется, нелогично, если мы действительно верим в благодать Рукоположения. Конечно, любой епископ может ошибиться! Но мы должны верить, что НЕ МОЖЕТ БЫТЬ такого, чтобы ВСЕ епископы Истинной Церкви ошиблись.

Мы должны верить, что Бог не попустит им ВСЕМ одинаково ошибиться. А значит, если все православные епископы имеют по какому-то вопросу ОДНО мнение, данное мнение каждым верующим "во Единую Соборную и Апостольскую Церковь" должно быть признано ИСТИННЫМ. В случае разногласия между епископами остается уповать лишь на Самого Бога.

А где человеку встретить Самого Бога?

Слава Богу, в Церкви установлено как догмат, что благодать Бога ОБЪЕКТИВНО присутствует на святых иконах, независимо от веры или неверия взирающего на иконы. Когда-то святой Иоанн Дамаскин обосновывал почитание икон тем, что на них надписано почитаемое нами имя Божие. Теперь можно воспользоваться этим аргументом, чтобы обосновать уже почитание самого имени Божия (вот уж действительно парадоксальный результат влияния усвоенной нами гуманистической культуры!). На имени Бога почивает благодать Бога! Она присутствует независимо от веры или неверия призывающего это Имя. (Поэтому и сказано: не произноси имени Господа Бога всуе, без веры, ибо Господь не оставит без наказания того, кто поминает имя Его всуе.) Благодать есть нетварная энергия, действие Божества. А это значит, что всякий раз, когда мы произносим имя Господне, ЭТО ИМЕЕТ ПОСЛЕДСТВИЯ. Эти последствия могут казаться нам хорошими или плохими, они могут остаться вовсе неосознанными, но они БУДУТ.

А это значит, что Бог недалеко от всякого, кто поминает Его имя. И вот, КУЛЬТУРА ПРАВИЛЬНОГО использования этого опасного и живительного Слова (точнее, слов -- так как у Бога много имен) и составляет, по моему убеждению, сердцевину культуры Православия, ее сокровенную суть. Поэтому "имяборчество", как и иконоборчество, по большому счету лишает человека спасения, лишает веры в возможность реального Богообщения.

 

В древности принимавший христианство язычник, не испорченный гуманистическим духом нашей эпохи, прежде всего сознавал, что ему дается в руки некое новое духовное оружие -- пока неизведанное и опасное. Он знал по опыту, что усердное призывание имен языческих богов приносит ощутимые последствия. И тем более призывание имени Единого, Сотворившего небо и землю, распятого и воскресшего нашего ради спасения! А в наше время такая вера людьми гуманистической культуры признается "магизмом". Впрочем, им немногого не хватает, чтобы и иконопочитание признать магизмом.

Язычник не мог призывать имя Христово без страха, потому что в древности люди вообще относились к словам, знакам и символам с большим почтением, веря в скрытую в них силу. Эта языческая вера в силу слова была во многом суеверием, но сегодняшнее гуманистическое неверие в силу слова является ничуть не меньшим суеверием. То и другое суеверие исходит из одного и того же источника -- от лукавого. Когда люди не знали имени истинного Бога, им внушался суеверный страх перед всякими символами. Когда же Бог открыл им свое имя, им внушается, что слова условны и относительны.

Вступив на путь (умеренного, гуманистического) иконоборчества, Запад потерял живое общение с Богом. И сегодня симптомы той же болезни можно видеть в православном быту (а порой даже и в храме!). Изучение истории отпадения Запада от Православия может быть полезно для оздоровления.

 

Если дьяволу удалось выдать второстепенное за главное, если удалось узаконить фанатизм, то главная забота врага - искоренить последние колосья благочестия. И он совершает это в определенном порядке, рожденном в глубинах сатанинской мудрости. Этот порядок подробно описан в работе великого ЗАПАДНОГО, но православного писателя, американца Серафима Роуза "Человек против Бога". Ему я и предоставлю слово.

За описанным только что ФАНАТИЗМОМ с неизбежностью следует разочарование, которое отец Серафим именует ЛИБЕРАЛИЗМОМ. Второстепенное -- оно и есть второстепенное, оно не насыщает человеческого духа и не стоит тех жертв, которые ради него приносятся. За либерализмом следует этап "отрезвляющего" РЕАЛИЗМА, потом явная прелесть ВИТАЛИЗМА и наконец финал НИГИЛИЗМА. Эта специфическая диалектика постхристианской культуры Запада представляет особый интерес, и требует особого внимания. Но к нам, к нашей Церкви, все это пока, к счастью, не имеет прямого отношения.

Я сосредоточу внимание на более практическом, злободневном вопросе о ВСТРЕЧНОМ движении, о возвращении к христианству, о ВОЦЕРКОВЛЕНИИ светской культуры. Вот, она осознана мною как языческая, демоническая по происхождению, по самой сути своей ПОСТхристианская, даже, увы, АНТИхристианская. Значит ли это, что мы должны с презрением отвергнуть светскую культуру?

 

Не значит! Совершенное отречение от всякой нецерковной культуры - это МОНАШЕСТВО, притом идеальное монашество. Современное монашество по греховной немощи само порой проявляет приверженность светской культуре. Но вообще-то самая СУТЬ монашества в любых его формах - это ИМЕННО отвержение нецерковной культуры. Это и есть монашество.

Но монашество не "бескультурно"! Напротив, именно монашество дало Церкви образец ЧИСТО ЦЕРКОВНОЙ культуры. Оно и призвано быть ОБРАЗЦОМ христианства, в этом его КУЛЬТУРНАЯ функция. Но Православие не сводится к монашеству, так же как оно не сводится к культуре, даже и к церковной культуре!

 

Истоком, источником христианства является АПОСТОЛЬСТВО. Христианство неотделимо от задачи проповеди имени Христова! В этом смысле Церковь и не может быть замкнутой в себе, самодостаточной культурой, наподобие Древнего Израиля, вся задача которой сводится к воспитанию детей в христианстве, то есть, к простому самовоспроизведению культуры. Смысл Израиля был в воспитании Ребенка, ребенка Иисуса. Поэтому Израиль должен был быть замкнут и консервативен, ориентирован на воспитание детей! и монашество там имело смысл только для тех людей, кто по своему духовному состоянию жил по сути уже Духом Нового Завета, кто подвигом непорочного соблюдения Закона стяжал благодать Духа Святого! Богородица, Мелхиседек, величайшие из Пророков, подобно Апостолам, достигли цели христианской жизни РАДИ ИМЕЮЩЕГО ПРИЙТИ Христа. А мы, грешные, будучи христианами, фактически остаемся пока людьми ветхими, обремененными страстями. Мы еще не отреклись от культуры мира сего, не покаялись как подобает каяться. Монашество -- это образец покаяния. В христианстве монашество органично, так как это религия Конца.

 

Чтобы стать монахом, не нужно предварительно стяжать апостольскую Благодать. В монахи идут люди грешные, ветхие, но решительно отрекающиеся от прелести мира сего. (Прелесть мира сего - это не мир как таковой, не мироздание, сотворенное Богом, а именно КУЛЬТУРА, созданная человеком ПОМИМО Бога.) Культура монашества - квинтессенция культуры Православия! - это культура Святого Духа. (Хотя и сюда лукавый старается привнести свое, светское - и, увы, небезуспешно...) Монашеству можно научиться, подражая подлинным монахам.

Апостольство же нельзя назвать культурой, как семя нельзя назвать растением! Оно создает, рождает христианскую культуру, но нельзя НАУЧИТЬ человека быть апостолом, это дается только самим Богом. Усвоив до конца культуру христианства, до конца покаявшись, ветхий человек становится новым, он становится не монахом -- образцом подлинного монашества. Если не стал - значит, еще не усвоил! Если же стал -- значит, готов к мученическому концу.

Закономерно, если апостольство завершается мученичеством. Это предречено Самим Христом! "Мир вас ненавидит, ибо Меня возненавидел..." Монашество тоже можно назвать мученичеством, но это ДОБРОВОЛЬНОЕ мученичество, КУЛЬТУРНОЕ мученичество. Это мученичество как ОБРАЗ ЖИЗНИ (а не смерти). И всякий мученик в тот день, когда у него "кончается жизнь и начинается житие", начинает МОНАШЕСКИЙ подвиг в самом глубоком смысле этого слова. Подлинное монашество бежит от светской культуры, потому что светская культура - и есть МИР в негативном евангельском смысле этого слова. А при насильственном сближении миром монашество становится мученичеством.

 

Тут уместно вспомнить, что у истоков монашества стояли каппадокийские БЕЖЕНЦЫ. Те, кто был не готов к мученичеству, бежали от враждебной светской культуры и создавали собственно христианскую культуру. Бежали ПРЕЖДЕ ВСЕГО с детьми, уберегая от мученического пути детей. И там, в пустыне, создавали новую, христианскую культуру. Утихали гонения и беженцы возвращались С ДЕТЬМИ. Оставались монахи, для которых бегство от мира стало образом жизни, основой культуры.

Но когда же это гонения кончались совсем? Если взять историю Византии, добрая половина жизни Империи прошла под властью Императоров-еретиков. Половина истории Византии -- это история гонений на Православие! Живя в миру, соприкасаясь со светской культурой, как и с языческой, ПОДЛИННОЕ христианство всегда имеет перед собой перспективу мученичества. И это нормально! Мученичество - это принципиально важный момент ВОЦЕРКОВЛЕНИЯ КУЛЬТУРЫ. Христос - это Царь мучеников и Первый Мученик. Мученичество - это свидетельство Истины в падшем мире.

Мир сей - падший, и потому любая культура мира сего, религиозная или светская, должна в какой-то момент обнаружить свою непримиримость по отношению к культуре Распятого Христа. И тогда человек становится перед выбором, какому духу последовать. Неуклонное следование христианина за Христом обязательно обнаруживает враждебность светской культуры Христу. Христианин - чуждый элемент в светской культуре. ("Не удивляйтесь, если мир вас ненавидит. Если бы вы были от мира, мир свое любил бы. Но Я взял вас от мира, и потому ненавидит вас мир".) БЕГСТВО от мира - это НЕ то же самое, что СВИДЕТЕЛЬСТВО миру об Истине. Слово "мученичество" - это вольный перевод греческого слова, означающего как раз "свидетельство". У христианина ВСЕГДА есть ДВА пути по отношению к культуре мира сего - бегство и свидетельство. (Предательство не в счет.)

 

И свидетельство -- выше бегства. Оно первичнее! Вспомним еще раз, осознаем: главный наш символ, честный Крест, мы имеем в результате ВОЦЕРКОВЛЕНИЯ иного культурного феномена, относящегося к языческой культуре. Это - пример подлинного ВОЦЕРКОВЛЕНИЯ. Воцерковление - частный случай феномена ассимиляции, органического усвоения элементов чужой культуры.

Как же совершается воцерковление культуры? Через переосмысление. Тут надо еще раз вспомнить то, с чего мы начали разбирать понятие "культуры". Культура бывает материальной и бывает духовной. Это тело культуры и ее душа. Ассимиляция -- это включение элементов МАТЕРИАЛЬНОЙ культуры в иную духовную культуру, поедание и переваривание чуждого культурного тела.

Главный элемент ДУХОВНОЙ культуры - это СОЗНАНИЕ (или, говоря более узко, мировоззрение).

Сознание - это индивидуальная модель, образ реальности, которым пользуется человек. Животное не имеет сознания, оно живет материально-чувственным переживанием, непосредственным ощущением настоящего момента. Человек живет, в сущности, ВООБРАЖЕНИЕМ. Чтобы осознать это, достаточно обратить внимание на то, что наше сознание наполнено в основном образами прошлого и мыслями о будущем - но и то, и другое существует лишь в воображении, а не воспринимается непосредственно через органы чувств.

Сознание - это наше представление о реальности, это наше воображение реальности. Осознать что-либо значит вообразить это, сконструировать в своем воображении. Воображение бывает и чувственное, и абстрактное. Но и то, и другое - плод воспитания, элемент культуры. Мы учим детей осознавать мир. Конечно, это невозможно без особого вдохновения, присущего данной культуре. Человеческое сознание - это феномен духовного мира, как и все, относящееся к культуре. Ассимилировать чужую культуру значит переосмыслить ее. Но как это возможно? Ведь любой элемент культуры неразрывно связан со своим смыслом, с вдохновением, присущим данной культуре. Однако ПОЧТИ во всяком элементе культуры есть МАТЕРИАЛЬНАЯ сторона. Ведь и слово, и образ, если они уже стали элементом культуры, есть не просто мысль, а воплощение мысли. Все, что сообщимо, как-то воплощено. А значит, оно может быть ИНАЧЕ ИСТОЛКОВАНО. Перетолкование на свой лад - это и есть ассимиляция.

Трудность проблемы перетолкования в том, что формы выражения очень тесно связаны со свом духовным содержанием. Пусть современные люди думают, что это не так, что формы легко заменимы. Что любому слову можно приписать любой смысл, а любой смысл -- обозначить любым словом. На самом деле это не так. За кажущимся произволом, свободой и вседозволенностью скрывается хитроумная логика бессознательного!

Потому пытаясь перетолковать формы иной культуры, рожденные чужим вдохновением, человек рискует незаметно стать пленником породившего их духа, воспринять вместе с формами и дух чужой культуры. Эта грозная опасность нами почти не осознается поначалу, а потом уже поздно бывает! Чтобы сохранить дух церковный, прикасаясь к артефактам светской культуры, необходимо прибегать к молитве, иначе тот, кто пытается съесть, сам будет съеден.

Главное -- сохранить сознание, не допустить подмены понятий. Только СОЗНАНИЕ человека индивидуально, только оно не имеет материального эквивалента. И только сознание не может быть ассимилировано насильственно. Прежде, чем воцерковлять светскую культуру, надо нам самим глубоко воцерковиться.

 

Воцерковление человека - это, в первую очередь, добровольное изменение сознания человека. Мы вначале учимся по-иному, по-новому, по-христиански осмысливать реальность. Венец изменения сознания человека - непрестанная умная молитва, непрестанная внутренняя беседа с Богом. Если человек достиг этой ступени - значит, он усвоил культуру Православия на уровне сознания, теперь он МОНАХ в истинном смысле этого слова.

Далее задача покаяния - усвоить культуру православия самой глубиной сердца, ОЧИСТИТЬ от страстей БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ. Это задача уже не имеет прямого отношения к вопросу о культуре в обычном смысле этого слова. Освободившись от обаяния светской культуры, подвижник должен теперь одолеть в своем сердце ИСТОЧНИК светской культуры, побороть его силой Благодати. А источник культуры - вне культуры. Такая глубина необходима для христианства, потому что по сути своей ХРИСТИАНСТВО - НЕ КУЛЬТУРА. Христианская культура - это только путь к вратам Тайны, а не сама Тайна. Само же христианство - Тайна не только для человеков, но и для ангелов.

 

Христианская культура - это воплощение Истины, Которая Сама по своей Божественной сути невыразима, никак не может быть воплощена в культурных формах. Однако невоплотимая Истина воплотилась в Лице Иисуса Христа. Христос не изобразим по Божеству, но изобразим по человечеству - вот в чем эвристика христианской культуры, ее нетленная Основа! В формах этого падшего мире не может быть выражена Истина - но она все-таки выразилась, потому что для Бога нет невозможного! НЕИЗБЕЖНОЙ Ценой этого выражения стало РАСПЯТИЕ воплотившегося Бога! Потому-то именно Крест и выражает собой невыразимую Истину. Символ позорной казни стал символом Истины, Превосходящей возможность воплощения в формах какой бы то ни было культуры. За этот Символ уплачена весьма дорогая цена - пролитая Кровь Богочеловека. Мученичество Самого Христа дало христианской культуре основную точку опоры, смысловой центр, на который и опирается невозможное здание культуры Невозможного, но Всемогущего Бога. Мученичество - мера Истинности.

Суть проповеди первых веков христианства была в том, что мученики претерпевали ТАКИЕ ЗВЕРСТВА, которые человек ВООБЩЕ не может вынести ни при каких условиях. Сами мучители, большие специалисты в данном вопросе, хорошо знавшие пределы возможностей человека, пытались осмыслить происходящее как КОЛДОВСТВО. А как еще?! Но люди античности, гораздо более наших современников знавшие толк в колдовстве, все-таки не могли удовольствоваться этим истолкованием наблюдаемого ими феномена. Сознание языческой культуры ТРЕСНУЛО под напором фактов!

 

За воцерковление Империи была уплачена дорогая цена. "Легкое бремя" апостолов в Церкви теперь призваны нести миссионеры. Но ведь апостольство не обязательно кончается мучительной казнью! Потому что у человеческой культуры ДВА основных источника. НЕ ВСЕ же от лукавого! Языческая культура осознавала саму себя как дар богов, но мы вовсе не обязаны верить свидетельству этой культуры о самой себе. Светская культура сознает себя как творение человеческое -- но она еще более глубоко заблуждается, чем языческая. Постхристианская культура все же много взяла от Христа... С другой стороны, и то, что от лукавого, МОЖЕТ быть ВОЦЕРКОВЛЕНО, хотя и дорогой ценой. Снова тот же пример - Крест. (Идея распинать людей - это явно от лукавого, не так ли?)

В наше время "мученичество" может свестись к общественному порицанию. Мера отношения общества к проповеди Истины - это мера подлинного в его культуре. Чем ближе степень родства данной культуры с культурой Православной, тем менее вероятен летальный исход для проповедника Истины. А ведь нет человеческой культуры, которая была бы совсем уж чужда Бога. В конце концов, можно утешаться, что люди пока не отринули Прямохождение и не разучились говорить... Тут некий шанс для всякого проповедника Истины. Но проповедь Истины не может быть "популярной", так как, не поступаясь Истиной, придется сказать: ВСЕ, что в вашей культуре не от нашего Бога, ВСЕ то - от лукавого! Идея, будто человек может являться самостоятельным творцом самобытной культуры - этот БАЗОВЫЙ постулат светской гуманистической культуры! -- эта идея сама от лукавого. Принимая эту идею за постулат, невозможно избежать ОБАЯНИЯ светской культуры и вместо проповедника христианства среди гуманистов сделаться проповедником гуманизма среди христиан.