За два последних века Россия породила, пожалуй, только две личности вселенски-философского масштаба, бесконечного дарования и непреходящего - вечного - значения. Два этих философских гения суть Алексей Федорович Лосев (1893-1988), творивший в двадцатом веке, и Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900), творчество которого осуществлялось им в веке девятнадцатом. Оба были философами всеединства, оба исповедовали диалектический абсолютизм, что не могло не сказаться на понимании, в частности Вл. С. Соловьевым, что нас здесь специально и интересует, человеческой личности, смысла ее существования, места и назначения ее во вселенски-космическом целом - целом, иначе называемом миром.

Трудно, да здесь, пожалуй, и нет особой нужды сравнивать диалектические дарования К. Маркса и Вл. С. Соловьева. Однако, нет сомнений, что Вл. С. Соловьев - диалектик не меньшего, нежели К. Маркс, масштаба. И если Вл. С. Соловьев проводил в своем творчестве диалектику преимущественно из мира горнего, нисходя от Бога к человеку и всякой персти земной, то К. Маркс создавал диалектические сооружения, преимущественно основывая их в мире дольнем, восходя к цельности мира. Меня не покидает уверенность, что диалектическое провидение не могло так или иначе не объединить эти две противоположности в рамках того или иного диалектически противоречивого тождества. Уже с Г. В. Ф. Гегелем, диалектически выстраивавшем свои философские произведения, как и Вл. С. Соловьев, "сверху вниз", у К. Маркса имеется не только существенное различие, но и существенное же тождество. С Вл. С. Соловьевым же К. Маркса роднит, в частности, понимание сущности и предназначения человека. Но не только это. Сейчас, привлекая известнейший, но, как это часто бывает, плохо изученный именно с точки зрения диалектики, текст, мы посмотрим, так ли обстоит дело.

"Если корень ложного существования состоит в непроницаемости, т. е. во взаимном исключении существ друг другом, то истинная жизнь есть то, чтобы жить в другом как в себе или находить в другом положительное и безусловное восполнение своего существа. Основанием и типом этой истинной жизни остается и всегда останется любовь половая, или супружеская. Но ее собственное осуществление невозможно, как мы видели, без соответствующего преобразования всей внешней среды, т. е. интеграция жизни индивидуальной необходимо требует такой же интеграции в сферах жизни общественной или всемирной. Определенное различие или разделенность жизненных сфер, как индивидуальных, так и собирательных, никогда не будет и не должно быть упразднено, потому что такое всеобщее слияние привело бы к безразличию и к пустоте, а не к полноте бытия. Истинное соединение предполагает истинную раздельность соединяемых, т. е. такую, в силу которой они не исключают, а взаимно полагают друг друга, находя каждый в другом полноту собственной жизни. Как в любви индивидуальной два различные, но равноправные и равноценные существа служат один другому не отрицательною границей, а положительным восполнением, точно то же должно быть и во всех сферах жизни собирательной; всякий социальный организм должен быть для каждого своего члена не внешнею границей его деятельности, а положительною опорой и восполнением: как для половой любви (в сфере личной жизни) единичное "другое" есть вместе с тем все, так, с своей стороны, социальное все, в силу положительной солидарности всех своих элементов, должно для каждого из них являться как действительное единство, как бы другое, восполняющее его (в новой, более широкой сфере), живое существо.

Если отношения индивидуальных членов общества друг к другу должны быть братские (и сыновние - по отношению к прошедшим поколениям и их социальным представителям), то связь их с целыми общественными сферами - местными, национальными и, наконец, со вселенскою - должна быть еще более внутреннею, всестороннею и значительною. Эта связь активного человеческого начала (личного) с воплощенною в социальном духовно-телесном организме всеединою идеей должна быть живым сизигическим отношением ^* . Не подчиняться своей общественной сфере и не господствовать над нею, а быть с нею в любовном взаимодействии, служить для нее деятельным оплодотворяющим началом движения и находить в ней полноту жизненных условий и возможностей - таково отношение истинной человеческой индивидуальности не только к своей ближайшей социальной среде, к своему народу, но и ко всему человечеству. В Библии города, страны, народ Израильский, а затем и все возрожденное человечество или вселенская церковь представляются в образе женских индивидуальностей, и это не есть простая метафора. Из того, что образ единства социальных тел не ощутителен для наших внешних чувств, никак не следует, чтоб его вовсе не существовало: ведь и наш собственный телесный образ совсем не ощутителен и неведом для отдельной мозговой клеточки и для кровяного шарика; и если мы как индивидуальность, способная к полноте бытия, отличаемся от этих элементарных индивидуальностей не только большею ясностью и широтою разумного сознания, но и большею силой творческого воображения, то я не вижу надобности отказываться от этого преимущества. Как бы то ни было, с образом или без образа, требуется прежде всего, чтобы мы относились к социальной и всемирной среде как к действительному живому существу, с которым мы, никогда не сливаясь до безразличия, находимся в самом тесном и полном взаимодействии. Такое распространение сизигического отношения на сферы собирательного и всеобщего бытия совершенствует самую индивидуальность, сообщая ей единство и полноту жизненного содержания, и тем самым возвышает и увековечивает основную индивидуальную форму любви.

Несомненно, что исторический процесс совершается в этом направлении, постепенно разрушая ложные или недостаточные формы человеческих союзов (патриархальные, деспотические, односторонне-индивидуалистические) и вместе с тем все более и более приближаясь не только к объединению всего человечества как солидарного целого, но и к установлению истинного сизигического образа этого всечеловеческого единства. По мере того как всеединая идея действительно осуществляется чрез укрепление и усовершенствование своих индивидуально-человеческих элементов, необходимо ослабевают и сглаживаются формы ложного разделения, или непроницаемости, существ в пространстве и времени. Но для полного их упразднения и для окончательного увековечения всех индивидуальностей, не только настоящих, но и прошедших, нужно, чтобы процесс интеграции перешел за пределы жизни социальной, или собственно-человеческой, и включил в себя сферу космическую, из которой он вышел. В устроении физического мира (космический процесс) божественная идея только снаружи облекла царство материи и смерти покровом природной красоты; чрез человечество, чрез действие его универсальноразумного сознания она должна войти в это царство извнутри, чтобы оживотворить природу и увековечить ее красоту. В этом смысле необходимо изменить отношение человека к природе. И с нею он должен установить то сизигическое единство, которым определяется его истинная жизнь в личной и общественной сферах.".

"Если корень ложного существования состоит в непроницаемости, т. е. во взаимном исключении существ друг другом, то истинная жизнь есть то, чтобы жить в другом как в себе или находить в другом положительное и безусловное восполнение своего существа.".

Вл. С. Соловьевым безупречно проводится в тексте этой цитации диалектический взгляд на существование человека в его соотношении с другими людьми: истинное существование единичного человека состоит в том, чтобы жить в другом как в себе или находить в другом положительное и безусловное восполнение своего существа. Истина существования единичного человеческого существа требует, по объективному смыслу рассуждения Вл. С. Соловьева, двойного тождества противоположностей: во-первых, тождества своего и другого в приложении к человеческим существам, а, во-вторых, тождества единичного и множественного в приложении также к человеческим существам, ведь выход за пределы единичного необходимо есть выход к множеству.

Терминологически иначе, но по существу то же самое излагает и К. Маркс в шестом тезисе: "Но человеческая сущность не есть абстракт, имманентный отдельному индивиду. В своей действительности она есть ансамбль общественных отношений.". К. Маркс, как и Вл. С. Соловьев, отвергает, в качестве истинного, чисто индивидуальное существование человеческой индивидуальности. Сущность, а значит и истина индивидуального существования,- ибо ни сущность без истины (неистинная сущность), ни истина без сущности (несущностная истина) обойтись здесь не смогут,- есть ансамбль общественных отношений, в которые эта индивидуальность вступает.

К. Марксом рассмотрено по существу то же самое, что рассмотрено и Вл. С. Соловьевым, но К. Марксом из его диалектико-методологического инструментария выбраны для рассмотрения иные категории: единичное и множественное, действительное и недействительное (абстрактное), сущность и явление, предмет и отношение. Именно: (1) единичный человек для обретения своей сущности вступает в множественные отношения с другими людьми, а сущность для обретения своего существования воплощается в единичном человеке (тождество единичного и множественного, сущности и существования, человека и общества); (2) воссоединяясь так со своей сущностью, единичный человек становится действительно существенным, а сущность, в свою очередь, становится явно существующей; (3) обретя свою сущность, человек как существо предметное, как нечто предметное оказывается в самом своем предметном бытии существом сущностно отнесенным к множеству других подобных существ, а общественные отношения (отношения множества людей друг с другом) получают предметное существование в индивидуальном человеке.

"Основанием и типом этой истинной жизни остается и всегда останется любовь половая, или супружеская. Но ее собственное осуществление невозможно, как мы видели, без соответствующего преобразования всей внешней среды, т. е. интеграция жизни индивидуальной необходимо требует такой же интеграции в сферах жизни общественной или всемирной.".

Разве не удивительно это единство К. Маркса и Вл. С. Соловьева в проведении диалектического взгляда! Выше мною было показано, что своеобразие критики К. Марксом Л. А. Фейербаха состоит не в уничтожении достижений Л. А. Фейербаха, а в дополнении этих достижений их диалектическими противоположностями. "Чувственность" Л. А. Фейербахом сводится именно к половой любви: половая любовь есть высшая форма чувственности. За вычетом субъективных переживаний (чувствительности) остается голый механизм производства и воспроизводства человеческого рода: "внутренняя, немая, многих индивидов природно связующая всеобщность.". По К. Марксу же оказывается, что не только сексуально-семейные отношения человека чувственны, но и всякие другие отношения человека к человеку, человека к людям опосредствованы чувственно; чувственно опосредствованы даже и отношения человека к природе. Истина, по К. Марксу, будет, следовательно, состоять в том, чтобы понять чувственность как "практическую, человечески-чувственную деятельность", сферой приложения которой будет весь мир.

В частности, противоречие земного и небесного миров К. Маркс видит в самопротиворечивости (недостаточной самоинтегрированности) самого земного мира: "Но то, что мирская основа сама собой срывается с земли и фиксирует себя как некое самостоятельное царство в облаках, объяснимо только саморазорванностью и самопротиворечивостью этой мирской основы. Она сама должна, следовательно, быть не только разумеема в своем противоречии, но и практически революционизирована.

Следовательно, после того, например, как в земном семействе будет раскрыта тайна святого семейства, первое само должно быть теоретически и практически уничтожено.".

В других местах этого сочинения я уже достаточно сказал о недостаточной диалектичности последнего предложения только что цитированного текста К. Маркса; что здесь диалектически требуется не уничтожение, а преобразование "земной семьи". Но замечательно именно то, что для решения частной проблемы частного отношения и Вл. С. Соловьеву, и К. Марксу непременно требуется выйти за пределы этого отношения и найти решение частной проблемы в контексте общем. И хотя пример "земной семьи" у К. Маркса в только что цитированном тексте есть именно пример, иллюстрирующий, как должно разрешать противоречия земного и небесного миров, все же, не погрешая против общего диалектического строя мысли К. Маркса, а, напротив, развивая приложения этой мысли к конкретным областям, можно сказать, что противоречия отдельной земной семьи должны разрешаться в контексте преобразования целого общества и, шире, преобразования всего мира, что также требуется и Вл. С. Соловьевым.

Конкретное понимание половой любви, а также способов конкретных преобразований общества и мира, конечно, отличается у Вл. С. Соловьева и К. Маркса. Тут не должно быть никаких недоговоренностей. Русский религиозный философ-мистик и немецкий пролетарский революционер-атеист, разумеется, по-разному прилагали диалектику в деле создания мировоззрения в его последней конкретности. Как раз последняя-то конкретность и поражает различиями. Но плох тот диалектик, который не видит за различиями тождества, а в данном случае - тождества исходных диалектических конструкций К. Маркса и Вл. С. Соловьева.

"Определенное различие или разделенность жизненных сфер, как индивидуальных, так и собирательных, никогда не будет и не должно быть упразднено, потому что такое всеобщее слияние привело бы к безразличию и к пустоте, а не к полноте бытия. Истинное соединение предполагает истинную раздельность соединяемых, т. е. такую, в силу которой они не исключают, а взаимно полагают друг друга, находя каждый в другом полноту собственной жизни. Как в любви индивидуальной два различные, но равноправные и равноценные существа служат один другому не отрицательною границей, а положительным восполнением, точно то же должно быть и во всех сферах жизни собирательной; всякий социальный организм должен быть для каждого своего члена не внешнею границей его деятельности, а положительною опорой и восполнением: как для половой любви (в сфере личной жизни) единичное "другое" есть вместе с тем все, так, с своей стороны, социальное все, в силу положительной солидарности всех своих элементов, должно для каждого из них являться как действительное единство, как бы другое, восполняющее его (в новой, более широкой сфере), живое существо.".

Вот это истинное соединение, предполагающее истинную раздельность соединяемых, читатель без труда найдет у К. Маркса в десятом тезисе, согласно которому "позиция нового материализма есть человеческое общество или общественное человечество.".

Но ежели есть истинная раздельность, то вполне мыслима и раздельность неистинная, или, конгениально Вл. С. Соловьеву, такая раздельность индивидуумов, в силу которой они исключают друг друга, оказываются непрозрачными и непроницаемыми друг для друга. Также и эта раздельность описана не только Вл. С. Соловьевым, но и К. Марксом: "Наивысшее, до чего доходит созерцательный материализм, т. е. материализм, не понимающий чувственность как практическую деятельность, есть созерцание отдельных индивидов и гражданского общества.". Отдельные индивиды, они же - члены гражданского общества, как раз и служат здесь друг для друга "отрицательною границей", а не "положительным восполнением".

О том, что все тот же десятый тезис формулирует диалектику индивидуального человеческого и социального всего, догадаться нетрудно. Различия здесь К. Маркса с Вл. С. Соловьевым в аналогичном его тексте сводятся вот к чему. К. Маркс пишет о том, что "позиция нового [материализма есть] человеческое общество или общественное человечество", то есть К. Маркс дает созерцаемое представление о результате, к которому приводит эта диалектика. Вл. С. Соловьев же, напротив, стоит в начале действия этой диалектики и формулирует ее цель как нечто должное, к чему следует стремиться: "социальное все, в силу положительной солидарности всех своих элементов, должно для каждого из них являться как действительное единство, как бы другое, восполняющее его (в новой, более широкой сфере), живое существо".

"Если отношения индивидуальных членов общества друг к другу должны быть братские (и сыновние - по отношению к прошедшим поколениям и их социальным представителям), то связь их с целыми общественными сферами - местными, национальными и, наконец, со вселенскою - должна быть еще более внутреннею, всестороннею и значительною. Эта связь активного человеческого начала (личного) с воплощенною в социальном духовно-телесном организме всеединою идеей должна быть живым сизигическим отношением. Не подчиняться своей общественной сфере и не господствовать над нею, а быть с нею в любовном взаимодействии, служить для нее деятельным оплодотворяющим началом движения и находить в ней полноту жизненных условий и возможностей - таково отношение истинной человеческой индивидуальности не только к своей ближайшей социальной среде, к своему народу, но и ко всему человечеству.".

Логически вполне естественно,- раз положивши искать истину человеческой индивидуальности за пределами индивидуальности как таковой,- в связи человеческой индивидуальности с более полной, обширной и богатой общественной сферой видеть и более полное, обширное и богатое воплощение истины человеческой индивидуальности. Связи индивидуальности с целой семьей должны быть полнее, обширней и богаче, чем с каким-либо отдельным членом семейства; связи индивидуальности со своей нацией должны быть полнее, обширней и богаче, чем связи со своим семейством; связи индивидуальности с человечеством должны быть полнее, обширней и богаче, чем со своей нацией.

Вл. С. Соловьев, таким образом, показывает стадии воплощения чаемой истины отношения индивидуальности человеческой и общественной целости, а также показывает и предельный конечный результат работы диалектики внутри этого отношения.

Но ведь и К. Маркс полную-то действительность индивидуальной человеческой сущности видит отнюдь не в теле или психике индивидуума. В полноте своей действительности сущность человека "есть ансамбль общественных отношений". К. Маркс, стало быть, также не чужд формулированию предельных состояний рассматриваемого отношения индивидуально-человеческого и цельно-социального.

Различия К. Маркса и Вл. С. Соловьева в этом пункте состоят в том, что Вл. С. Соловьев кроме предельной стадии рассматриваемого отношения формулирует (перечисляет, называя) также и стадии предваряющего предел развития, а К. Маркс сразу формулирует отношение в его пределе, предварительно противопоставив, впрочем, этой формулировке ограниченно-истинное понимание этого отношения Л. А. Фейербахом: "Фейербах растворяет религиозную сущность в человеческой сущности. Но человеческая сущность не есть абстракт, имманентный отдельному индивиду. В своей действительности она есть ансамбль общественных отношений.".

"В Библии города, страны, народ Израильский, а затем и все возрожденное человечество или вселенская церковь представляются в образе женских индивидуальностей, и это не есть простая метафора. Из того, что образ единства социальных тел не ощутителен для наших внешних чувств, никак не следует, чтоб его вовсе не существовало: ведь и наш собственный телесный образ совсем не ощутителен и неведом для отдельной мозговой клеточки и для кровяного шарика; и если мы как индивидуальность, способная к полноте бытия, отличаемся от этих элементарных индивидуальностей не только большею ясностью и широтою разумного сознания, но и большею силой творческого воображения, то я не вижу надобности отказываться от этого преимущества.".

Тексты Библии, обращенные прежде всего к мужскому восприятию, не могли, разумеется, избежать той или иной женской символизации, той или иной сексуальной символики, когда символом оказывается женщина. Сила любви мужчины к женщине, симпатии мужчины к женщине не должны исчезать за пределами отношений мужчины и женщины, а должны пресуществляться в любовь к своему городу, стране, народу, любовь ко всему человечеству как к живым женским индивидуальностям. Таково одно из возможных толкований смыслового наполнения женских символов города, страны, народа Израильского в Библии. Если кто-то не дорос до такого отношения к своему городу, стране, народу, человечеству, или такое отношение есть явление сравнительно редкое, то это все же не основание для этих, пусть редких, индивидуальностей отказываться от своего отношения и потакать тем самым то ли инфантильности, то ли бесчувственности, если не вообще бессознательности, всей прочей, плотной и обширной, массы.

Правда, у К. Маркса в "Тезисах..." на рассматриваемую сейчас тему ничего не сказано; примеры из Библии вообще в тезисах отсутствуют. Но ведь пример на то и пример, чтобы находиться в более или менее "либеральных" отношениях с сущностью того, примерной иллюстрацией чего он служит. В своей же сущности рассматриваемое отношение, с примером или без него, понимается и Вл. С. Соловьевым, и К. Марксом логико-диалектически совершенно одинаково.

"Как бы то ни было, с образом или без образа, требуется прежде всего, чтобы мы относились к социальной и всемирной среде как к действительному живому существу, с которым мы, никогда не сливаясь до безразличия, находимся в самом тесном и полном взаимодействии. Такое распространение сизигического отношения на сферы собирательного и всеобщего бытия совершенствует самую индивидуальность, сообщая ей единство и полноту жизненного содержания, и тем самым возвышает и увековечивает основную индивидуальную форму любви.".

Вл. С. Соловьев настаивает на принципиально-логической необходимости именно такой специфики отношения человеческой единицы и социального всего. Библия здесь для Вл. С. Соловьева лишь поясняет логическую специфику связи, но не предрешает существо этой связи, а, тем более, не определяет сущность этой связи некритически и в элементе нелепости, на которой настаивают. Так что, с Библией или без нее, а связь человека с обществом все равно в своей истине должна быть такой, какой она описана Вл. С. Соловьевым. Нет сомнений, что и по К. Марксу "распространение сизигического отношения на сферы собирательного и всеобщего бытия совершенствует самую индивидуальность", о чем свидетельствует не раз уже цитировавшееся положение о сущности человека из шестого тезиса. Но также нет никаких сомнений, что "не-распространение сизигического отношения на сферы собирательного и всеобщего бытия" даст несовершенную человеческую индивидуальность: "общественный продукт, и абстрактный индивид, им [, Фейербахом,] анализируемый, принадлежит к определенной общественной форме", а именно - к такой общественной форме, которая не проникнута сизигической связью.

"Несомненно, что исторический процесс совершается в этом направлении, постепенно разрушая ложные или недостаточные формы человеческих союзов (патриархальные, деспотические, односторонне-индивидуалистические) и вместе с тем все более и более приближаясь не только к объединению всего человечества как солидарного целого, но и к установлению истинного сизигического образа этого всечеловеческого единства. По мере того как всеединая идея действительно осуществляется чрез укрепление и усовершенствование своих индивидуально-человеческих элементов, необходимо ослабевают и сглаживаются формы ложного разделения, или непроницаемости, существ в пространстве и времени. Но для полного их упразднения и для окончательного увековечения всех индивидуальностей, не только настоящих, но и прошедших, нужно, чтобы процесс интеграции перешел за пределы жизни социальной, или собственно-человеческой, и включил в себя сферу космическую, из которой он вышел. В устроении физического мира (космический процесс) божественная идея только снаружи облекла царство материи и смерти покровом природной красоты; чрез человечество, чрез действие его универсально-разумного сознания она должна войти в это царство извнутри, чтобы оживотворить природу и увековечить ее красоту. В этом смысле необходимо изменить отношение человека к природе. И с нею он должен установить то сизигическое единство, которым определяется его истинная жизнь в личной и общественной сферах.".

Итак, (1) исторический процесс, по Вл. С. Соловьеву, совершается в направлении все большего воплощения сизигии. Это воплощение сопровождается (2) одновременным ослаблением ложного разделения и непроницаемости человеческих существ друг для друга. Однако, (3) окончательное воплощение сизигии возможно лишь при выходе за пределы общества и включении в интеграционный процесс также и природы. Сизигический процесс, деятельно осуществляемый человеком, получается, необходимо должен приобрести космически мировые масштабы. Первый тезис К. Маркса утверждает, что противостоящие человеку "предмет, действительность, чувственность" следует брать и "в форме объекта", и "в форме созерцания", и "как чувственную человеческую деятельность , практику", то бишь "субъективно". Но, с другой стороны, и самого человека следует понимать как предметного , чувственного , действительного, в частности, "саму человеческую деятельность" брать "как предметную деятельность". Антропологически-онтологический статус тезиса несомненен: человек и окружающая его реальность суть две части единого целого; они и должны быть поняты как различные, но существенно тождественные части мира. Поскольку же этот мир еще слишком непрозрачен, излишне затемнен и избыточно плотен, то он и направляет разумно организованную одной из его частей энергию на опрозрачивание, просветление, улегчение самого себя как целого. Вот почему "Философы лишь различно интерпретировали мир, тогда как следует его изменить.". Не вообще от интерпретаций, не вообще от объяснений мира К. Маркс тут отказывается, а от объяснений мира непрозрачного, темного и плотного, то есть от интерпретаций вынужденно слепых, шарахающихся впотьмах и скованных в движениях.

В подводимом уже самостоятельно итоге следует сказать, что (1) рассмотренное отношение человеческих индивидуальностей друг к другу, ложь и истина этого отношения; (2) выявленные основание и тип этой истинной жизни, а также необходимое условие ее осуществления; (3) данное конкретное описание членов отношения индивидуального человеческого и всеобщего общественного; (4) осуществленное в мыслительном плане доведение этого отношения до его возможного логического предела; (5) приведенный пояснительный пример из Библии; (6) сделанный вывод из рассмотрения поясняющего примера; наконец, (7) предложенный вниманию читателей итоговый обзор проделанного рассмотрения индивидуального человека к целому обществу убеждают (а) как в диалектической насыщенности и (б) диалектической безупречности мысли Вл. С. Соловьева, (в) так и в полном тождестве исходных диалектических структур у К. Маркса и Вл. С. Соловьева (г) при несомненных и даже чрезвычайных различиях окончательных форм мировоззрения этих двух мыслителей, формулировка каковых различий, впрочем, выходит за рамки данного приложения.

* От греч. сизигия - сочетание. Я принужден ввести это новое выражение, не находя в существующей терминологии другого, лучшего. Замечу, что гностики употребляли слово "сизигия" в другом смысле и что вообще употребление еретиками известного термина еще не делает его еретическим. [Примечание Вл. С. Соловьева - М. Б.].

1 Соловьев Вл. С. Смысл любви. - Соловьев Вл. С. Философия искусства и литературная критика. - М.: Искусство, 1991. Сс. 157-159.

 

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

229521  2001-05-17 16:00:03 -

229542  2001-05-18 10:13:03 -