|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
ДВА ГОДА ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Два года прошло с начала агрессии войск НАТО против Югославии. Два года - срок не малый, но для тех из нас, кто переживал эту войну, как трагедию совести, кажется, что это было вчера. Война гремела далеко, но она проходила и в наших душах. Мы не могли ее наблюдать вживую, но мы могли видеть, как она влияет на российскую действительность, какие чувства порождает. Борьба за государственную независимость Югославии у нас превращалась в борьбу за духовную независимость России: могли ли мы еще адекватно и по-достоинству оценивать преступления стран НАТО, или окончательно превратились в управляемых западными и прозападными СМИ автоматов, способных лишь аплодировать выходкам своих хозяев?
Воспоминания о событиях тех дней до сих пор поражают своей противоречивостью. В своем подавляющем большинстве русский народ был возмущен варварством "цивилизованных стран", для многих натовский разбой открыл глаза на истинную суть "либеральных ценностей". Но благородное возмущение народа соседствовало с полной несостоятельностью российской внешней политики. Целая пропасть пролегла между людьми, стоявшими у американского посольства и важными кремлевскими чиновниками, невнятно рассуждавшими что-то о "неадекватности" и "осуждении". Особенно поражает их нравственное помрачение: они прекрасно знали, что уничтожаемой Югославии не на кого надеяться, кроме России, но предпочли купить лояльность американцев тысячами жизней мирных людей. Не всегда исторические параллели уместны, но в данном случе напрашивается сравнение России ельцинской с Империей Царя-Освободителя Александра II. Тогда Турция, опираясь на союзническую помощь Англии, и несмотря на протесты России, считала себя в праве творить любые зверства на оккупированных балканских территориях. Но Царь показал, что кроме протестов у него есть политическая воля и военная сила, под натиском которой Турция вынуждена была покинуть Боснию, Сербию, Черногорию, Болгарию. "Но что России дала независимость балканских стран, кроме пятнадцати тысяч погибших воинов?", - спросит историк-прагматик? Оправдание ее исторического бытия. Если какая-либо страна называет себя христианской и желает содействовать утверждению идеала Добра на земле, то ее долг - вступаться за всех обижаемых против насильников и убийц, против сил зла. Это и сделала наша страна времен Александра II, тем самым навсегда покончив с турецкой оккупацией Балкан.
Но прошло ровно 120 лет, на смену туркам пришли убийцы со всех уголков света, и что же мы увидели? За это время в России, не то что все изменилось - все перевернулось. Нет ни Царя, ни Империи, а власть была слаба как никогда: президенту угрожал импичмент, правительство терпело поражение за поражением в борьбе с олигархами, а вся страна только начала приходила в себя после кризиса августа 1998 г. Однако даже в такой ситуации одного заявления Ельцина накануне начала войны о том, что Россиия ни при каких условиях не допустит вторжения в Югославию, было достаточно, для предотвращения бомбардировок. Кстати, это было бы на руку и самому президенту. Если бы он поступил согласно с волей большинства населения России, то его рейтинг, упавший до считанных процентов, мог бы существенно повыситься, и вряд ли бы удалось запустить процедуру импичмента. Но вместо того, чтобы сражаться на дипломатическом фронте с американцами, Кремль предпочел сражаться в Думе с депутатами, только бы не расстроить своих западных покровителей. Трудно сказать, чего здесь было больше: глупости (говорят, что Ельцин и окружение до последних минут не верил в то, что НАТО пойдет на нарушение устава ООН), или предательства? Причем не только Югославии, которая в силу исторических, духовных и просто на основании норм международного права обращалась за помощью к нашей стране. Предавалась, в первую очередь, Россия, которая оказывалась пассивным наблюдателем в международном процессе, предавался ее колоссальный труд, оплаченный более чем двадцатью миллионами жизней, по созданию мирового порядка, дарующего каждой стране, вне зависимости от территории, право на самостоятельное развитие и нерушимость границ. Унижая нашу страну до второстепенной роли наблюдателя и "посредника", наши политики должны были бы понимать, что отныне их мнение в мире будет стоить очень мало, а Штатам развязываются руки для новых авантюр. Получилось, что с марта по июнь 1999 г. существовала как бы две России: народная, в которой люди сопереживали югославам, а многие хотели бы сражаться за честь нашей страны против тысячекратно превосходящих по технике агрессоров, и "официальная", на словах осуждавшая варваров, но, если судить по ее делам, пошедшая с ними на преступный сговор. Погром Югославии войсками НАТО означал нравственный разгром правителей России.
Другим контрастом народному осуждению натовской агрессии стала равнодушно подхалимская позиция отечественных СМИ. Я уж не говорю о том, что бесконечно повторять бред западных коллег о сотнях тысячах замученых албанцев недостойно даже для наших либеральных журналистов, считающих себя "профессионалами". Главное - их убеждение, что о таких трагедиях можно рассказать "объективно", хотя они сами представления не имели, как понимать это слово. Но войну нельзя описать объективно - вот в чем секрет. Даже если не принадлежать ни к одной из сражающихся сторон, все равно нельзя остаться равнодушным к гибели людей, к разрушенным семьям, ко всем бедам, которые приносит война. И рассказывая об этом, вы все равно поймаете себя на мысли, что кому-то симпатизируете больше, а кому-то меньше. И в этом нет ничего неестественного, ибо только компьютер, подсчитывающий цифры потерь, может остаться полностью беспристрастным. К слову, изолгавшиеся западные репортеры никогда не скрывали своей ненависти к сербам и никогда не говорили ни о какой "объективности". Так что в этом пункте наши СМИ попытались превзойти своих наставников, но у них получилась трагикомичная мешанина. Кадры акций у американских посольств в России и Китае, страшные сюжеты бедградского телевидения о жертвах и разрушениях после авианалетов соседствовали с "героическими ликами" натовских летчиков, защищавших "незыблемые ценности" демократии, с показом крестов над православными кладбищами и комментариями, что там якобы зарыты жертвы сербских "этнических чисток", с женщинами-беженками, вещавшими на весь мир о зверствах югославских полицейских, подглядывая при этом в записки. Как же можно совместить такое? Либо надо было окончательно становиться подельниками разбоя, либо осуждать этот разбой. Казалось бы, стремление к объективности требует в первую очередь отбросить откровенную ложь и основываться на более или менее проверенных фактах. Но этого сделано не было, и наше телевидение оказалось в положении моралиста, предающегося разврату в пьяной компании. При этом олигархические СМИ каждый день считали своим долгом пригласить кого-то, кто имеет "особое" мнение по данному вопросу. И день за днем на экранах мелькали до боли знакомые лица, с победоносным взглядом изрекавшие: "Так и надо преступному режиму Милошевича!", а газеты пестрели их статьями. Получалось, что "особые мнения" перевешивали обычные мнения, отчего общая картина выглядела совсем удручающе. И все это было замешано на долгих подхалимских демонстрациях "колоссальных усилий", прилагаемых нашим руководством для разрешения конфликта. Специальный представитель президента по Югославии Черномырдин появлялся на экранах чаще, чем в бытность его премьер-министром. Когда же наконец бомбардировки закончились, то сей факт был представлен нашей ведущей журналистикой как громкая победа российской дипломатии, хотя это был настоящий разгром: натовцы навязали разрушенной стране свои условия мирного договора, никак не соотносящиеся с нашими предложениями. В конце концов, не предусматривалось даже присутствие российских миротворцев в Косово и Метохии... Не случайно югославы, видя такую "беспристрастность" отечественных СМИ, лишили все наши каналы аккредитации. Такая "объективность" им "почему-то" пришлась не по вкусу...
Следующим контрастом стало граничащее с массовыми протестами ощущение полного бессилия чего-либо изменить. Очевидно, что не помогли бы никакие открытые письма президенту - там все уже решили как всегда без нас: "сербов предать, с "гуманистами" не ссориться". И если было желание выстсупить против произвола агрессора, то оставалось надеяться только на собственные силы. Но даже в посольстве Югославии обещали выдать визу, но не обещали дать оружие в самой стране. Светлая идея добровольчества натыкалась на серьезные препятствия, а как над ней издевались в прессе и как только не называли смельчаков: и авантюристами, и наемниками, и пособниками преступному режиму... Тут же рассказывали страшилки о том, что самолеты НАТО расстреливают людей с высоты восемнадцати километров и воевать с ними бессмысленно. Но разве не нужно было в то время в сербских и черногорских городах разбирать завалы, ухаживать за ранеными, восстанавливать разрушенные по "гуманным" соображениям гражданские объекты? Наконец, разве не надо было драться с албанскими бандитами, наступавшими на Косово и Метохию под прикрытием союзнической авиации? Но обо все об этом наши тележурналисты почему-то умалчивали. А в это же время хозяева российской прессы - СМИ США и Европы - перегрузили эфир кадрами отправки шестисот албанцев из Америки на подмогу головорезам ОАК. Все это сопровождалось словами о том, что Штаты никогда не поддерживали незаконные вооруженные группы, но они - свободная страна и не могут запретить участвовать своим гражданам в войнах. При этом Америка этих "граждан" одела, вооружила, обучила военному делу, отправила в район боевых действий, способствовала их успешному ведению поддержкой с воздуха, но незаконных боевиков Штаты не поддерживают - ни в коем случае! Вот как по-разному относились к добровольцам у нас и на западе. Но все же нашлись отважные люди в России, отправившиеся в самый огонь и сражавшиеся плечом к плечу с югославами. Их было не более двух сотен, но именно они, как и наши десантники, совершившие бросок из Боснии в Златину, спасли честь России. Именно они сделали так, чтобы слово "русский" в сербском языке еще не стало синонимом слову "предатель".
Но самым острым противоречием стали реальные трагические события в Югославии и чудовищно лживое их освящение в западных СМИ. Все перевернулось в мире: ложь полностью вытеснила правду, а зло, в корне которого всегда заложена ложь, - добро. Я не хочу сказать, что мы, или кто-то еще твердо знали обо всем происходящем в Косово и Метохии: вести оттуда приходили слишком скудные и противоречивые. Но различить преднамеренную ложь, которая абсолютно не соответствовала так ценимым в западной культуре критериям здравого смысла, мог каждый, кто хоть немного был знаком с историей межэтнического конфликта. К тому же правда - это не только то, что есть, но, в первую очередь, - то, что должно быть в идеале. Как раз идеал межнационального общения и народной жизни подвергся основному пропагандистскому удару. Штаты изо всех сил разжигали этническую и религиозную рознь, демонстрируя, какие несчастные албанцы и какие звери сербы. Казалось бы, в подобных конфликтах не бывает так, чтобы вся вина лежала лишь на одной стороне, однако такое впечатление пытались у нас создать. Эта война показала, что ложь, или как ее еще называют - "информационное оружие" - подчас бывает страшнее оружия ядерного. Последнее может уничтожить сотни тысяч людей, но им затруднительно уничтожить целые народы. А вот пропаганда может настолько обезобразить облик всей нации, что на борьбу с ней ее бросятся все остальные. В течение десяти лет карманными натовскими СМИ создавался жуткий образ сербов. Им верили и душили Югославию блокадой, и расстреливали сербов с воздуха в Боснии, и поддерживали фашистские формирования хорватов, албанцев, бошняков. Не каждый политолог вспомнит зверский разгром республики Сербская Краина хорватскими усташами, не вспомнит он и о преступлениях мусульман во время войны в Боснии и Герцеговине, но зато у любого человека в мире, хотя бы изредка посматривающего новости, сложилось впечатление о том, что военные преступники - только сербы, а все остальные - их жертвы.
Технологии обмана были отработаны штатовскими телеидеологами еще по предыдущим балканским войнам 1991-1995 годов. На этот раз их оставалось только применить. Основной упор в процессе манипулирования сознанием делается на подмену понятий, переоценку ценностей, в чем так преуспела европейская культура за последние два века. Вот только некоторые, особенно яркие примеры. Начнем с самого названия пылающего войной региона, т.к. называть его просто "Косово" означает говорить на жаргоне албанских боевиков. На всех картах Югославии автономный край называется "Косово и Метохия" (сокращенно - Космет). Метохия (в переводе с сербского - "церковная усадьба"), как и Косово поле - священные для сербов места. Это - родина их цивилизации, место бессмертных подвигов, а город Призрен - историческая столица сербского православия, резиденция многих патриархов. Территория Космета обладает (извините - обладала!) самой высокой в Европе концентрацией памятников архитектуры, большинство из которых - православные храмы и монастыри. В ходе натовских ударов, а также деятельности албанских террористов под бдительным наблюдением "миротворцев" было уничтожено свыше сорока православных храмов, а количество оскверненных церквей, икон, предметов культа сосчитать невозможно. Интересно, что всевозможные европейские и американские организации по охране памятников культуры предпочли этого разбоя "не замечать", но когда талибы принялись уничтожать буддистские святыни - прямо изошлись от возмущения. Оторвать на словах от Косова Метохию означает лишить сербов право на их исторические святыни, на их родину - Старую Сербию. Таким образом в сознание вживлялось то, что лишь албанцы имеют право на эту землю. Далее население всего Космета тележурналистами было с легкостью поделено на девяносто процентов албанцев и десять - сербов . Но в этом крае жило свыше двадцати национальностей, однако они, по мнению мастеров телеслова, видимо не имели даже права на упоминание. Затем выстраивалась еще одна дилемма (по принципу "свои - чужие"): вооруженные сербы уничтожают мирное мусульманское население. О том, что США с 1991 года снабжают албанских террористов оружием, боеприпасами и инструкторами, а граница с Югославией со стороны Албании контролируется американцами и фактически свободна для проникновения в Космет боевиков -старательно умалчивалось. К концу 1998 года число вооруженных албанских экстремистов в крае было не меньше, чем находившихся там солдат югославской армии. И эти экстремисты убивали и изгоняли сербов, вот только нам показывали исключительно бегущих албанцев. Причина их бегства объяснялась просто: преступления сербов. На самом деле люди бежали не от сербов, а от войны, т.к. в крае шло уже открытое вооруженное противостояние. Где есть бои, есть и беженцы - это закон войны. Особенно число беженцев увеличилось после начала натовских бомбардировок. Теперь уже весь мир знает о том, что экспертам евросоюза так и не удалось окончательно доказать ни одного случая расстрела югославскими военными мирных жителей. То есть не было даже единичных преступлений, не то что "геноцида" или "чисток" . Но это теперь, а тогда формальным поводом к началу агрессии послужили якобы расстреляные в селе Рачак 39 "мирных жителя". Уже после войны финские специалисты дали заключение, что эти отнюдь не мирные люди были убиты в бою, однако за год до этого, те же самые "специалисты" сказали именно то, что было выгодно мадам Олбрай с компанией: "преступление против человечности".
Самой возмутительной подменой, осуществленной натовской пропаганды, стало определение всей позорной агрессии, как "гуманитарной акции". "Гуманитарная", надо полагать, означает "человечная". "Но как же можно, - задавали мы себе вопрос, - называть убийства детей, мирных жителей "человечными?" Но это для христиан, как и для многих других конфессий, убийство считается тяжелейшим грехом, особенно убийство беззащитных людей. Но "цивилизованный запад" уже давно перестал преклоняться перед христианскими святынями и почитает так называемые "общечеловеческие" ценности - некую смесь из иудейской, протестантской и атеистической морали. Главная из этих ценностей - "права человека", т.е. права носителей подобной морали. Все остальные "неносители" уже не воспринимаются западной общественно-политической мыслью в качестве равноправных деятелей. И если уже сегодня ряд американских политологов делит страны на нормальные и "изгои", то уже завтра они все население Земли примутся делить на "людей" и "недолюдей". Отсюда следует полная бесчувственность к страданиям мирных людей, будь-то сербы, будь-то албанцы, которых на словах защищали, а на самом деле, использовали лишь как орудие для достижения собственных интересов.
Сами же убийцы - натовские военные - были названы "миротворцами", что стало еще одной чудовищной подменой. Великая идея миротворчества была также бессовестно опорочена, как и идея священной войны. Когда мы говорим слово "миротворец", то сразу вспоминаются русские солдаты, бросившиеся в самый огонь североосетинского, грузино-абхазского, приднестровского конфликтов и, часто ценой своих жизней, разделявших враждующие стороны, тем самым прекращая войну. Но какого мира добились натовские "миротворцы"? Ввалившись в разгромленные Косово и Метохию тридцатитысячной массой и все увеличивая свое военное присутствие, они занялись дележом крупных предприятий, обустройством своих домов, регулированием движения, патрулированием улиц и вялыми переговорами с албанскими бандитами. Пытались было обезвреживать собственные "гуманитарные" бомбы, но после нескольких несчастных случаев бросили эту опасную затею. Боевикам же было предложено из "незаконных формирований" стать "законными": чем-то вроде военизированной полиции (жандармерии). Любопытно, что во многонациональном Космете лишь албанцы получили право на создание вооруженных сил безопасности, тогда как вся сербская полиция оттуда была удалена. С тех пор бойцы ОАК, почувствовав себя полностью безнаказанными, учинили в крае такую этническую чистку, какую Европа не видела со времен деятельности туджмановских фашистов в Хорватии. За два года ими были убиты по разным данным от 1200 до 1600 сербов и десятки тысяч изгнаны. Ныне там осталось не более пяти тысяч сербов, но нет сомнения, что скоро их не останется там вовсе, как и нет сомнения, что вся эта "чистка" была заранее задумана натовскими идеологами. Почти закончив "освобождение" Косова и Метохии, бандиты из ОАК вторглись в Прешевскую долину (часть Сербии) и в Македонию. Таким образом натовские "миротворцы" не только не потушили пожар войны в охраняемом крае, но и перенесли этот пожар за его границы. А в Македонии батальон отважных немцев, занятых по своему статусу поддержанием мира в Космете (прямо как герой Джером Джерома, "бывалый моряк", судивший об изменении ветра на море из окна ближайшего к пирсу кабака), бежал, лишь заслышав первые выстрелы наступавших "мирных албанцев". Жюль Верн в этих случаях писал, что квадрат их смелости был обратно пропорционален квадрату их скорости. Натовский генерал, пытавшийся объяснить столь хитрые маневры своих солдат, сказал, что это были... "небоевые войска"!
Пока Косово и Метохия - священные для сербов земли - будут отняты у них, в регионе мира не наступит. Кажется очевидным, что албанцам надо отдать все албанское, а сербам - сербское, и пока у двух народов существует обида друг на друга, необходимо разделить их миротворческими войсками, ликвидировав возможность столкновений. Но цели восстановления мира на Балканах у американцев нет, ибо им выгодно иметь там постоянный источник напряженности. Покуда Европа будет прислуживать своему заокеанскому союзнику, натовские "миротворцы" останутся источником войны, а информационную защиту и восхваления им обеспечат карманные СМИ и так называемые "интеллектуалы" Старого Света (особенно французские). Один из них - Андре Глюксман, слывущий в некотрорых кругах как "философ войны" и обладающий явно фашистскими замашками, вещал уже после окончания бомбардировок : "Давайте помечтаем: единая Европа от Бреста до Владивостока, возможно, родится в свободной Приштине". И эта "единая Европа", начинающаяся либо от французского порта, либо, скорее, от белорусского города, будет также разрушена натовскими бомбами, испещрена воронками (как и столица Космета); по ней также будут ходить толпы вооруженных боевиков, и не останется ни одного православного - всех убьют или выгонят! Вот такими мечтами тешит себя французский интеллектуал!
Осталось сказать о последнем контрасте: между настроениями весны 1999 года и весны 2001-го. Мы быстро устали возмущаться и успокоились, хотя против сербов продолжает вестись война: их убивают, изгоняют, унижают. Но не собираются больше митинги у американского посольства, не бурлит православно-патриотическая пресса, а молодые люди больше не мечтают сражаться добровольцами. Новая российская власть, как и прежде, практически не участвует в разрешении балканских противоречий, хотя и делает более резкие заявления. Но что уж говорить о нас, если даже Югославия со своей новой властью, похоже, готова простить своих обидчиков, принять их помощь, а взамен выдать им на растерзание своих героев - Радована Караджича и генерала Ратко Младича, несколько лет в одиночку с верными бойцами сражавшихся за свободу сербского народа в Боснии. Если это произойдет, то можно считать, что Штаты с союзниками могут праздновать победу, т.к. Бог дает народу героев в самый трудный час ради подвига и спасения. Когда же народ предает своих героев, он уже нравственно сломлен и спасения не достоин. Но мы верим в возрождение сербского народа, как верят в это его лучшие люди. Мы также верим, что сердце Сербии - Косово и Метохия, свыше пятисот лет находившиеся под турецким игом, вернется к своему народу, как верили в это сербские воины, погибавшие под натовскими бомбежками. "За то, что человек так любит и так живет, он борется до смерти; и если он пал в борьбе, то пал как победитель", - сказал о таких людях Иван Ильин.
Извлекли ли мы уроки из той войны? Почти никаких. Изменила ли она что-нибудь в нашей жизни? Почти ничего. Мы в большинстве своем продолжаем от случая к случаю говорить по-английски, считаем расходы и доходы в долларах, смотрим теливизор, где сплошь американские фильмы и породии на их телепередачи. По-прежнему в наших газетах и на телевидении преобладают "особые мнения" относительно возросшего влияния НАТО и его угрозе всему миру. Короче говоря, мы живем по их правилам и все меньше и меньше у нас остается своего: лишь церковь и молитва еще наши, а остальное - подверглось сильнейшей американизации, или демократизации, глобализации - как угодно, суть от этого не меняется. Возможно, во внешней политике мы стали чуть более самостоятельными и не выполняем приказов американцев, но это лишь первые робкие шаги, сходные с шагами младенца. Лишь слепому не видно, что ведущие западные аналитики давно уже записали нас в "изгои" и принятие "общечеловеческих ценностей" только ускорит наш конец. Но мы - не изгои, не нравственные выродки, восхищенные натовскими убийствами мирных жителей. Божье попущение страданий православных сербов и черногорцев служит нам напоминанием об истинных всечеловеческих христианских святынях, на которых тысячу лет русский народ строил свое историческое бытие. Только на живительных нравственных началах православия возможно построение сильной страны, призванной осуществить идеал Правды на земле. Но, видимо, для нашего пробуждения будут необходимы новые потрясения...
|
Проголосуйте за это произведение |
|
