|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Об античном наследии в русской культуре
(О книге Г.С. Кнабе "Русская античность" - М.: РГГУ, 1999. - 238 с).
Уже само название новой книги Г.С. Кнабе вызывает неподдельный интерес и удивление. Автора этих строк неожиданное и почти шокирующее словосочетание "русская античность" не могло оставить равнодушным. Книга с таким названием посвящена крайне интересной и спорной теме: судьбе античного наследия в истории русской культуры. Общеизвестно, что античное наследие не стало постоянным действующим фактором русской культуры и имеет для России гораздо меньшее значение, чем для Западной Европы. Но, по мнению Г. Кнабе, данная тема не может быть исчерпана простой констатацией этого факта и сведена к описательному перечислению античных реминисценций в русском искусстве и литературе. Судьба античного наследия в истории русской культуры требует гораздо более глубокого исследования, т.к. в некоторые ее периоды античные образы и темы проявляются крайне резко и интенсивно, по-особому направляя духовное развитие страны. Кнабе выделяет три таких периода:
Русский исихазм ("Век Сергия и Андрея") - XIV - XV вв.;
Петербургско-императорский период с допетровским прологом - сер. XVII - сер. XIX вв.;
"Серебряный век" - к. XIX - н. XX вв.
Центральным становится вопрос: каковы были причины и последствия подобного вторжения античного наследия в русскую культуру. Естественно, что без ответа на него представление об отечественной культурной традиции будет не полным. И Кнабе предпринимает попытку восполнить этот пробел, утверждая, что можно говорить, как о западноевропейском, так и о русском варианте переосмысления античного наследия, устанавливая новый для этого термин - "русская античность". Однако уместно ли подобное определение? Автор этих строк позволит себе высказать ряд соображений, подтверждающих его сомнение:
1. Традиционно считается, что Русь познакомилась с античным наследием через Византию, исконную преемницу и продолжательницу античного мира, опирающуюся в государственно-политической сфере на опыт древнего Рима, а в сфере науки и знания - на опыт греческой философии. Восточное христианство, основа религиозной жизни Византийского государства, всегда было наполнено особым эллинским духом. Однако византийская культура не была однозначной и гомогенной. Она сочетала в себе две традиции: гуманистическую и аскетическую. Именно для первой было характерно особое пристрастие к античному наследию, попытки синтезировать его с христианским вероучением. Вторая традиция ориентировалась на мистико-аскетический опыт и ортодоксальное восприятие церковных установлений, что предполагало крайне настороженное отношение к античному знанию. При этом важнейшей задачей для сторонников данной традиции было распространение христианства среди варварских народов, что и предопределило перенос на славянские земли именно аскетической традиции. И новая вера с самого начала пришла на Русь с чертами аскетизма. Воспринятый Русью христианский идеал был прежде всего иноческим, монашеским. Для мира, для нормальной жизни этот аскетический идеал был слишком высок и чужд. Для аскетического идеала мир в свою очередь был слишком греховен и опасен. Поэтому монашество, то есть бегство от мира, предоставлялось необходимым условием христианского совершенства. Характер, воспринятого Русью христианского идеала, и был причиной низкого уровня религиозности Древней Руси, когда в течение длительного времени после крещения русское общество в основной своей массе продолжало оставаться языческим. На это, например, указывал Хомяков, признавая, что Древняя Русь восприняла только внешнюю форму, обряд, а не дух и сущность христианской религии.
Гуманистическая традиция не могла получить на Руси достойного развития, т.к. долгое время здесь не было (да и не могло быть) ее достойных представителей. В силу этого и образование носило исключительно катехизический характер, т.к. полностью связывалось с христианской миссией, а не с античной традицией, как это было в Византии. Соответствующую направленность имела и распространяющаяся на Руси переводная литература. Творения античных авторов, их идеи и концепции доходили во фрагментарном, переиначенном виде по вторичным источникам (вроде "Пчелы"). Правда, были и исключения, например, "Руководство" Эпиктета ("Энхиридион") с комментариями Максима Исповедника, которое сохранилось в 8-ми восточнославянских кодексах XIII-XVIII в.в. Однако важно учитывать то обстоятельство, что под пером Максима Исповедника это произведение превратилось в памятник учительской монашеской литературы и только в таком качестве, под названием "Сотницы" (Стоглавие) получило широкое распространение. В основном античное наследие отождествлялось на Руси с нечестивым язычеством, и потому какая-либо ценность его полностью отрицалась. Подчеркивая генетическую связь раннего христианства и неоплатонического учения, Кнабе указывает, что в рамках византийской интеллектуальной традиции положения позднеантичной философии были радикально переосмыслены и наполнены новым собственно христианским содержанием (стр. 30). На Руси в силу указанных выше обстоятельств это получило еще более далекую от античности интерпретацию.
Расцвет исихазма в Византии в XIV в. можно рассматривать как новый этап развития именно аскетической традиции. И конфликт между Григорием Паламой и Варлаамом Калабрийским - это очередной виток противостояния в рамках единой византийской культуры двух традиций: аскетической и гуманистической. Естественно, что для русской духовной традиции именно исихазм оказался наиболее востребованным. Исихастское учение, занявшее центральное место в русской культуре к. XIV - XV вв., получило специфическое русское осмысление, во многом отличное от византийской формы. Кнабе указывает, что интенсивное переживание образа Святой Троицы - ключевого для русской духовной культуры к. XIV - XV вв., не было известно не только католическому Западу, но и православной Византии (стр. 46). Поэтому у автора этих строк возникает сомнение, насколько правомерно говорить, что русский религиозный Ренессанс XIV - XV вв. проходил под интенсивным влиянием антично-эллинского наследия.
2. По утверждению Кнабе, если первый этап активного вторжения в русскую культуру античного знания (к. XIV - XV вв.) проходил под знаком осмысления эллинско-философского наследия, то на втором этапе (сер.XVII-сер.XIX) основную роль начинает играть римско-государственный опыт. Ориентация на образ Римской империи становится центральной тенденцией русской культуры во время царствование Петра I и не теряет своей актуальности в последующие десятилетия. Однако и здесь восприятие античного материала, по утверждению Кнабе, отличалось характерной особенностью: "Он был воспринят русской культурой не сам по себе, не в том реально-историческом виде, в каком он существовал в жизни древних Греции и Рима, а в альмагаме с западноевропейской культурой Нового времени - осложненный контекстами традицией восприятия его Германией, Францией или Италией эпохи барокко и классицизма, т.е. в конце XVI - начале XVIII вв." (стр. 102). Становление русского абсолютизма требовало новых идеологических подпорок, и римская традиция государственности могла хорошо исполнить эту функцию. Приобщение русской культуры к античным нормам и образцам, переосмысленным в ходе западноевропейской истории, способствовало также и процессу европеизации России. Понятие героической нормы, культ служения государству - эти черты античной культуры усиленно внедрялись "сверху" в русскую общественную и культурную систему XVIII в., и в первой половине XIX столетия греко-римское наследие становится постоянным мотивом русского искусства и литературы.
Однако со второй половине XIX века ситуация коренным образом изменяется. Усиление антизападных настроений в русской общественной мысли приводит к критике античности, к отказу от греко-римского наследия. И Кнабе отмечает: "При такой постановке вопроса объективно-историческая связь западноевропейского развития с антично-римским истоком должна была исключить всякую возможность и всякий культурный смысл "русской античности", вычеркнуть ее из русской культуры" (стр. 202). И это обстоятельство, по мнению автора этих строк, является весьма показательным для понимания природы восприятия античной классической традиции в русской культуре. Античное наследие никогда не утверждалось в России как самостоятельная ценностная система, а только сквозь призму последующих интерпретаций: сначала византийской, затем западноевропейской. И если первичный источник получал негативную оценку, то отрицание распространялось и на все античное наследие как таковое. И Кнабе называет середину XIX века своеобразным эпилогом "русской античности", когда она уже больше не составляет системообразующего элемента русской культуры, а превращается в сеть античных реминисценций в русской живописи и литературе. И именно с точки зрения характера и роли таких реминисценций можно выделять период к. XIX - н.XX вв. ("серебряный век"), отличающийся более активным их использованием в искусстве и литературе, что придало этой эпохи, по словам Кнабе, "специфический античный тон" (стр. 215).
3. Термин "русская античность" предполагает восприятие русской культурой античной ценностной системы. Все важнейшие ценностные установки западноевропейской культуры (понятия свободы в рамках закона, демократии, республики, гражданской ответственности) имеют античное, греко-римское происхождение. В России любые античные заимствования никогда не предполагали переноса ценностных принципов. Так, в XVIII - н. XIX вв. насаждаемый "сверху" патриотизм и культ служения государству оформлялся ссылками на античные образцы и нормы высокой гражданской ответственности за судьбу родного государства. И действительно приоритет государства над личностью как целого перед частью являлся одной из важнейших черт античного типа культуры. Служба на пользу государства была почетной обязанностью каждого гражданина. Но она необходимым образом дополнялась принципом гармонической сбалансированности интересов личности и государства. Естественно, что в России XVIII в. культ служения государству не предполагал никаких ответных уступок личности. С точки зрения античного мировоззрения, правильно устроенное государство несет перед гражданином определенные обязательства, и важнейшим здесь является обеспечение личной свободы гражданина, невмешательство государства в его частную жизнь. Эта мысль является центральной в знаменитой "Надгробной речи" Перикла на похоронах афинских воинов, позволяющая ему заключить: "Наше государство является школой всей Эллады, и каждый из нас может с легкостью проявить свою личность в различных условиях". В этом смысле Афины были "школой" не только всей Эллады, но и всей Европы. В России античная классическая традиция никогда не получила ценностно-мировоззренческого осмысления.
Книга Кнабе "Русская античность" - очень интересное исследование, позволяющая читателю получить новое представление о специфических особенностях развития русской культуры, об основных проблемах осмысления в рамках ее истории античной классической традиции. Однако трактовка восприятия античного наследия, предложенная Кнабе, представляется автору этих строк не совсем верной. Связь русской культуры и античной классической традиции утверждается Кнабе в крайне преувеличенной форме. Однако это обстоятельство не лишает книгу познавательной и интеллектуальной ценности.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
