Рассказы
28 августа 2010

Оказывается, была война

Год 2008-ой. 7-ое августа. Я и АК наконец выбирались из унылого и бомжеватого города Чита. После веселого и пышного Улан-Удэ, Чита казалась нам преддверием в девятую преисподнюю ацтеков - там тоже царит скука и грязь. В Улан-Удэ мы за три часа "настритовали" около тысячи рублей - мы путешествовали совсем без денег, поэтому зарабатывали в крупных городах, играя музыку на улицах. В столице Забайкальского края "стрит" за восемь часов принес 326 рублей. При этом к нам неустанно совались бомжи с каким-нибудь подозрительным пойлом. Бомжей в городе было, как тараканов в студенческой общаге. Влияние того, что в Забайкалье полно тюрем. Бывшие зэки, освободившись, не едут в родные края, оседают в Чите. Но на работу устраиваются немногие, остальные бомжуют или опять уходят в криминал. Это нам потом водители разъяснили.

Мы закупили консервов. Повздыхали, ведь дальше предстояла федеральная трасса "Амур": Чита - Хабаровск. 2000 км. Почти полностью отсутствует асфальт. Нищие деревеньки, но и их совсем мало - в основном, населенные пункты в тех краях прижимаются к железнодорожному Транссибу. С востока на запад еще едут перегонщики из Приморья. А вот попутку с запада на восток ждать долго. Предупредили дальнобойщики по пути в Читу.

Мы вышли на трассу утром. Трафик все ж был обильный. Нас быстро подобрал военный на "копейке". Он ехал с женой по грибы. В двух км от города часто стояли на обочинах авто. Пустые. На узких обочинах - порой по полметра отделяло асфальт от густого леса, труднопроходимого бурелома. Многокилометровые очереди из автомобилей. "Вон сколько народу за грибами рвануло", - откомментировал военный. Обнаружив в очереди просвет, он притулил туда свою "копейку". Мы забрали из багажника наши рюкзаки, а военный с женой, прихватив зеленые ведра, нырнули в лес. Затрещали сучья, военный гоготал.

Следующий водитель - наш водитель - интеллигентный среднего возраста дядька на японском джипе. Он-то и объяснил о влиянии тюрем на Читу. Довез до поворота на Новотроицк.

У поворота заканчивалась "Солдатская дорога" - ее в свое время строили солдаты Советской армии, - заканчивался асфальт. Трафик с запада на восток упал до одной-двух машин в полчаса. Притом машины шли набитые людьми и вещами.

И местность походила на сырое яйцо. Но с белком мрачно-зеленого цвета, как окружающий лес, и печально-черной скорлупой, как земля.

Мы рассуждали о вреде обычного комфорта: прочные, непробиваемые непогодой стены, горячая вода в любое время суток, централизованное отопление и сон на мягко-проваливающихся кроватях.

- На самом-то деле, из-за этого комфорта мужчины и женщины начинают толстеть, обрастают животами, трясущимися при ходьбе. В корень надо смотреть. Проблема не в неправильном питании, а в неправильном комфорте, - говорила АК и накручивала прядь своих иссиня-черных волос на палец.

- Понятное дело. Из-за неправильного комфорта они ведут малоподвижный образ жизни. Они лишены физической активности, которая заложены в генах каждого человека. Сбор дров, поход на реку или ручей за водой, перепады температуры, прямой солнечный свет - отобрал у них неправильный комфорт, - говорил я, - а знаешь, в тундре среди ненцев я не видел ни одного толстяка. Там очень красивые и здоровые люди. Дети Природы. Их женщины гораздо грациознее городских, потеющих ради грации на скользких тренажерах. У ненок грация вырабатывается ежедневными естественными физическими усилиями. В тундре до сих пор труд разделен на мужской и женский. Мужской делает мужественнее, женский... У них бабушки за 60 стройны, как двадцатилетние. Только что лица изъедены многими морщинами.

- А я?

- Тебя я выбрал, - отвечал, сделав ударение на "тебя".

- Это я тебя выбрала, - она в притворной обиде выпячивала губки. Не удерживался - целовал.

Красный "Фредлайнер" довез нас почти до поворота на Шилку. Он тянул платформу с бульдозером. Шумно, часто подпрыгивая, взбирался все вверх и вверх. Лес поредел и совсем исчез - высота не пускала. Вверх и вверх. Зеленые горы искривляли линию горизонта. Пыль, чуть поднявшуюся за машиной, ветер подхватывал и прижимал к склонам.

Я откинул голову набок, чтобы ветер трепал челку. В зеркале заднего вида лицо мое шоколадно-коричневое и красный, в который раз обгоревший, нос. Ширь такая, что футболку на груди хочется рвать - чтоб не мешала по-настоящему полной грудью вздохнуть. По этим горам, точнее высокогорным степям кочевали монголы, предки Чингисхана. Вон мелькнувший холмик, быть может, и курган одного из монгольских ханов. Но заниматься тут раскопками - тяжелый труд. Мало ручьев, пересыхают чуть солнце припекает. От одной крупной реки до другой десятки километров. Даже летом ночью случаются заморозки. И по утру иней белеет на траве. Дров не найдешь. Надо с собой привозить. Рассказывал водитель.

Да, сюда возвращались кривоногие, с жиденькими бороденками и длинными косами кочевники после набегов на китайские города. На мохнатых лошаденках гонялись друг за другом играючи, верещали. Пахла степь дымом от дров из сушеного навоза - кизяка. Помню этот запах: на юге Горного Алтая в пожухлых степях пастухи до сих пор используют кизяк. Алтайцы - тюркоязычные потомки Чингисхановой Орды. Сам Чингисхан, по одной из версий, родился на берегу реки Онон недалеко от современного Нерчинска.

Мобильная связь закончилась.

Уже в вечерней синеве мы выгрузились из "Фредлайнера", машина свернула к базе дорожников.

Водоема поблизости не наблюдалось. Решили идти по трассе, пока не наткнемся на водоем. Вверх и вверх. Казалось иногда, вот и вершина, за поворотом начнется спуск. Однако, и за поворотом вверх и вверх.

Стемнело. Встречные машины слепили дальним светом. Попутные, редкие попутные не останавливались, наоборот, прибавляли ходу, поравнявшись с нами. Ветер затих. Мы глотали пыль.

- Я устала, Сань, - сказала АК, пошатываясь под отяжелевшим рюкзаком.

- Не поев, будем спать.

- Мне все равно. Устала. Не могу.

Отошли от трассы, чтобы не слышать автомобили. Выбрали пологое место на склоне. Даже не помню, как залезли в палатку и уснули.

Я проснулся, видимо, от бессознательного предчувствия. Стояла глухая тьма. Далеко-далеко мерцали слабо различимые зарницы. Безветренно и тихо. Молчали ночные птицы. Не шуршали по своим делам грызуны. Скоро зарницы разрослись. Словно неведомое море выбрасывало волны, вспыхивали они. Вырывались из тьмы силуэты гор. Головы гор, плечи их, плоские, как у монголов, профили. Через тишину до палатки доносился небесные грохот. Зрелище завораживало. Даже не сразу догадался разбудить АК. Она хлопала глазками, терла их, бессмысленно тянула: "Ааа".

Зарницы стремительно стали расти в нашу сторону. Подул ветер. По тенту застучали крупные дождевые капли. Зарницы, какие уж зарницы, разряды молнии смахивали теперь тьму и над нашими головами. Гром после каждой молнии раскатывался все сильнее. Все оглушительнее. Мы юркнули в палатку. Закутались в спальники. Небо трещало и лопалось, будто под потолком палатки. Вспышки молний ослепляли и через тент, через закрытые веки. Свирепый монгольский бог Тэнгри искал по степи грешников и наказывал их, метал в них огненные копья. Самый страшный для средневековых монголов бог. Они прекращали все дела, заслышав топот копыт коня Тэнгри.

Еще ни разу я так не боялся грозы.

Огненные копья пробивали землю совсем близко от нас. Мы молчали и не дышали. Будто слова или вздохи могли привлечь внимание чудовищного бога. Я скрестил руки на груди и думал, что погибнуть от попадания молнии не очень-то и плохо - раз и сгорел. Ни боли, ни долгой вонючей больницы. Милосердная смерть.

Гром начал утихать, свет молний слабел. Дико напуганные, опьяненные адреналином мы быстро уснули.

Я снова проснулся от невыносимого ощущения сырости. Оказалось, что палатка затоплена. Под моим спальником лужи, в углах тоже лужи. Вылез на улицу. Утро в бледно-голубой своей фазе. Оно, утро, было действительно долгожданным. От радости и переизбытка жизни бегал по склону. Выискивал места, куда били молнии. И птицы, Боже правый, и правда пели прекрасно. Лучше не придумаешь.

8 августа 2008 года начиналось. Вспомнил, что в читинской газете писали о многих свадьбах, запланированных на этот день. "Сотрудникам городского ЗАГС предстоит работать до позднего вечера", - вроде бы этой неживой фразой заканчивалась статья. Еще в Пекине Олимпийские Игры начинаются сегодня. Или уже начались. Пекин гораздо восточнее, сколько у них сейчас время? Ох, Тэнгри не счел нас грешниками. Да, от встречи с таким суровым богом любому кочевнику штурм Великой китайской стены, нагроможденной слабыми человечками, покажется юношеской забавой. Лучше уж рубиться с мягкими и видимыми человечками, чем стоять в открытой степи, замерев, ждать, что там, на небе, решат по поводу твоих грехов. Это Тэнгри выгнал монголов в Китай, в мир, где его рык не был столь же грозным.

Мешанина заполняла мою голову. И бежал, сбивая прозрачные капли с травы.

АК выбралась в первые лучи восходящего солнца. АК с умильной гримаской обиженного ребенка.

- Ну и испугалась же я, - обиженный ребенок прилип к моей груди.

Мы выливали воду из палатки. Литры, литры воды. Земля, прогреваясь, парила, сдавливало легкие.

Вернулись на трассу и дотопали до развилки на Шилку - дорога, ура, пошла вниз. К развилке прижимался мрачный, небрежно сколоченный сарай с надписью "КАФЕ" и запахом навоза. "Здесь снимали триллер, а декорации потом забыли разобрать", - комментарий от АК.

Мы вытряхивали мелочь из карманов одежды и рюкзаков под пристальным взглядом продавщицы.

- Вы тут живете? - спросила моя девочка продавщицу, когда мы наконец купили полтаралитрашку зеленого газированного "Тархуна".

- Нет. В Шилке живу. Сюда каждый день директор привозит, - бетонным голосом ответила женщина за прилавком.

- Поняаатно, - протянули мы.

И случилась попутка - потрепанный "ГАЗ", перевозивший мебель. В стельку пьяные водитель и его напарник. А чего? "Амур" - трасса без ГИБДД, ДПС и прочих заморочек государственного значения. Там можно ехать по встречной, на трех колесах, высунувшись наполовину из окна, с открытыми дверями, дополнять дорожные знаки проблесками своего художественного таланта. Было. Сейчас в календаре 2010-ый. Полтора месяца назад проезжал по "Амуру". Вся трасса закатана в асфальт. Редкие грунтовые участки остались, настолько редкие, что их можно и не принимать в расчет. Появились и ДПСы, и гаеры с радарами из кустов. Как и в других районах страны. Торжество путинократии. Хлопаем в ладоши и восхищенно разеваем рты.

Ооо, а пару лет назад...

Водитель и его напарник сами-то с трудом умещались в кабине, из-за своего разгулявшегося настроения. Но они выдохнули и поместились еще и мы.

То была не поездка, а полет под куполом цирка. "ГАЗ" высоко подбрасывало на кочках - нам проще было держаться за потолок, чем за сиденья. Фразы обрывались многоточием ухабов.

- Ну вы, блин, молодцы конеш... - водитель.

- Ночуете, где.. - его напарник.

- Оптимальный способ путешествия для студентов... - я.

- Минимум затрат - максимум... - АК.

- Тоже верно... - водитель.

Ехали по-над деревней Березовка. Перед "ГАЗом" пристроились двое поросят.

- Они каждую машину сопровождают. Два брата-акробата, - водитель. Нас высадили в конце деревни. Поросята подождали, пока машина вновь тронется, и побежали впереди нее.

Солнце жарило, но, к счастью, и ветрено. АК плела фенечки. Я кидал камни, стараясь попасть в заброшенное каменное здание.

И плыли облака. Сахарные. Попутные.

В Березовке гоготали гуси, кудахтали куры, кособочились избы, в палисадниках покачивались крохотные синие и белые цветы. О техническом прогрессе напоминало только чихание мотоцикла. Видимо, местные отобрали мотоцикл у неудачно проезжавшего и теперь пытались понять принцип работы шайтан-телеги.

Что мобильная связь закончилась, я уже написал?

Деревня жила даже не в XIX, а в XVIII веке. Секта староверов, ушедшая из-под скипетра Российской Империи в новые земли. В земли, где не действовали ни высочайшие указы, ни жандармский контроль, где не осуждали за то, что крестишься двумя перстами. Или крестьяне из Рязанской губернии, вынужденные уйти с насиженных веками мест, из-за эпидемии чумы. Добрались до земель, еще не поделенных между господами. Сей и паши, на сколько сил хватит. Или...

Попутка. Водитель пьян. На цистерне позади кабины написано: "огнеопасно". До Чернышевска. Но надо будет заехать к знакомым бурятам по делу. Хорошо, мы не торопимся.

Знакомые буряты жили в большом черном доме. До них от "Амура" 20 минут по бездорожью. Водитель ехал по пустынной степи, ориентируюсь по ему одному известным приметам. Из-под колес летели лохмотья жирно-черной земли. Вдруг нырнули вниз. На холме впереди большой черный дом.

Буряты-мужчины копошились в металлоломе, сваленном округ дома. Женщины и девушки возились с многочисленными детьми и стирали белье в тазах. Это даже не семья, целый клан. Старшие разговаривали с водителем на ломанном русском. Младшие, постоянно улыбаясь, слушали, похоже, они русского не понимали.

Чернышевск. Город. От Березовки отличался только наличием каменных домов и железной дороги. Прижат к горам, как приготовленный к расстрелу.

"КамАЗ" с кирпичом. Будет ехать всю ночь, чтобы утром прибыть в Могочу. Отлично, едем.

А в Пекине Олимпийские Игры. К чему вспомнилось?

В полночь пили растворимый кофе на импровизированном столике в кабине. АК достала трубку и жгучий табак.

- Благодать. Вчера-то ночью мы попали в грозу.

- Здесь страшные грозы.

- Мы уже поняли.

Приятный табачный дым, кофе, расслабленные позы - кофейня "В степи".

Поехали. Мы с АК по очереди спали, положив друг другу головы на колени. Прям заботливые братик и сестренка.

Утро. Могочи. Цвета в мире похмельные. Братик и сестренка разлепились и прилипли к рюкзачкам. Братик - к немецкому 60-литровому "Salewa". Сестренка - к 30-литровому, шитому-перешитому "Made in China".

Сонливость валила с ног. И свалила-таки - под мост, на берег речки Амазар. Поставили палатку и забылись. Зверьки-бродяги, съедающие немного консервов, макарон типа "Роллтон", обожающие наблюдать, как мир катится за обочиной, шевелится, бормочет, царапается в лобовое окно дождем, расцветает закатами и рассветами. Зверьки-бродяги, кочевники XXI века - мы спали. Без снов. Очнулись, будто после минутного обморока. Я - опа, и вылез из спальника, встал. АК лежала, настраивалась на дальнейшее движение.

Мир по-прежнему похмельных цветов. Вспомнилась поговорка автостопщиков по поводу Могочи: "Бог придумал Сочи, а черт - Могочи".

- Уныло тут. Представляешь, каково было декабристам от балов по-французски, мундиров и дворцов попасть сюда, в ссылку? Тоска и медведи.

- А представляешь, какими злыми были монголы, когда выбирались из этого уныния к китайским городам? Понятно, они хотели до основания стереть китайскую цивилизацию. Чтоб их монгольский мир не казался унылым. Все ж познается в сравнении. А если нет китайской цивилизации, то и не с чем сравнивать монгольские кочевья.

- Да ну. С монголами было иначе.

- Разумеется.

Остановился "Фредлайнер". До Владивостока. Класс, нам-то надо до Благовещенска.

Два дня в пыли и тряске. Через каждые 4-5 часов останавливались, вылезали из кабины. Чтобы размяться, постоять и дать телу отдых покоя. Деревни и города не встречались. Деревенька иногда маячила вдали, если трасса приближалась к Транссибу, или призрак ее.

Первую ночь провели в кемпинге на границе Забайкальского края и Амурской области. Ночью стучали длинные составы по близкому Транссибу.

На въезде в Амурскую область часовенка. Беленькая с позолоченной маковкой. Асфальтированная площадка для парковки, беседочка со скамейками перед ней. Транспарант: "Добро пожаловать в Амурскую область!" и карта автодорог области. Беспородные ласковые собаки - откуда, ведь до населенных пунктов десятки километров?! Но не тощие, с сыто-надутыми боками, подвижные.

В часовенке чисто. Свечки на столе, рядом с ними мятые десятки и мелочь. В углу паутина и черный паучок колыхался в ней.

- Всегда тут свечку ставлю, - сказал наш водитель.

Я постоял в часовенке один. Благодарил православного Бога за счастье путешествовать.

Степи сменились болотами и лесами. Воздух загудел от комарья. Ручьи без названий. Мост через ручей и перед ним табличка с надписью "Ручей". "Ручей", "Ручей", "Ручей"... иногда с приписками - нацарапанным или аэрозольной краской - "Машин", "Глаша", "Михана"... Народ мой вцепился и не отпускает отравленные и бесплодные нагромождения склепов - Москву и Питер. Вон Амурская область, селись, строй, назови новое поселение собственным именем. Хотя бы в Истории имя твое останется, а не выльется вместе с помоями в Москва-реку или Неву.

Во время остановок мы с АК, зверьки-бродяги, бегали в лес и собирали голубику. Потом показывали друг другу синие языки.

И рука моя правая, выставленная в открытое окно, коричневела все сильнее.

Ночь на широкой обочине за поворотом к деревне Сиваки. Монументально чернел лес и в него капали августовские звезды-странники. Сухие песни цикад.

- Я не знала, что настолько далеко от моря цикады живут, - признавалась шёпотом АК.

На следующий день нас остановили солдаты с автоматами и в касках у развилки на Шимановск. Трассу пересекла колонна БТРов. Последний БТР притормозил. Солдаты, перегораживавшие трассу, догнали его и запрыгнули на броню. Движение раскупорилось.

Перед Свободным заработало радио. Сквозь шипение прорывалась попсовая музыка.

Выпуск новостей: "По приблизительным подсчетам, жертвами грузинского нападения в Цхинвале стали около 2000 мирных граждан, - сообщал диктор. - Подсчет продолжается. Морги переполнены неопознанными трупами, сообщает источник в правительстве Южной Осетии. В Цхинвал прибыли первые самолеты МЧС России. Они будут доставлять тяжело раненных в Москву. В югоосетинскую столицу также прибыл министр МЧС Сергей Шойгу. Он руководит работой российских спасателей. Между тем, российская армия продолжает операцию по принуждению Грузии к миру. По данным российского Генштаба, за минувшие сутки погибли 5 российских военнослужащих, 7 получили ранения. Так же сообщается о десятках погибших со стороны грузинской армии".

- Ни фига себе! Я знал, что там войной дело кончится, - заметил я и заерзал в кресле - мне непременно хотелось знать подробности.

- Вот так. А мы едем и даже не подозреваем, - заметил водитель.

У Белогорска мы с ним распрощались. От Белогорска 120 км до Благовещенска.

Нас подобрал военный на "Toyota". Я завалил его вопросами. Он отвечал скупо.

- Грузины два дня расстреливали из танков и артиллерии Цхинвал и окрестные села. Но вошли наши десантники и выдавили их из Южной Осетии. Грузины подло, конечно, поступили: без предупреждения, не дали мирным жителям эвакуироваться.

В Благовещенске поставили палатку на берегу Амура. Хотя местные советовали этого не делать. Мол, нельзя, граница, обязательно прогонят пограничники. На другой стороне реки - Китай, остров Хэйхэ, небоскребы и червяки иероглифов на вывесках. Но за всю ночь к нам никто не подходил. Правда, спать мешало тарахтение российского пограничного катера, патрулировавшего фарватер.

Вечером следующего дня, пока АК "стритовала" - играла мелодии из советских мультиков на флейте, - я бегал по магазинам и подслушивал радио, ждал новостей.

- Короче, ночью с 7-ого на 8-ое грузины напали. Наши через два дня вошли, грузин раскидали, выдавили их из Южной Осетии и вошли в Грузию. Грузины уже приготовились оборонять Тбилиси. Якобы, наши танки уже заняли некоторые пригороды Тбилиси. Сегодня Медведев приказал российской армии остановиться. Все, - я рассказывал АК. На площади Ленина мы кормили друг друга арбузом. Вокруг фонтана звенели дети. На скамейках их молодые мамаши, все как одна, закинувшие одну ногу на другую. Стайками неторопливо бродили китайские туристы. Туристы задерживались у туристических палаток, стоявших на площади. В палатках голодали два десятка горожан. Голодали против муниципальной администрации. Требовали расселить их из аварийных домов. Требования красной краской на листах ватмана.

Где-то там, очень далеко закончилась операция по принуждению Грузии к миру. Закончилась война длиною в автостопное путешествие от Читы до Благовещенска.

Мы кормили друг друга арбузом во славу русского оружия.

Владивосток, 2010

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"