ОСТРОВОК В ХОЛОДНОМ МОРЕ

 

Вышедший некогда в Лондоне сборник "Беседы в изгнании" включает многочисленные интервью известного журналиста и литературоведа Джона Глэда с прозаиками и поэтами, покинувшими Россию в разные годы, а также содержит его размышления по поводу трёх поколений русской эмиграции, тесно связанных с глобальными историческими событиями. Разделы книги построены, однако, не по временным критериям; Глэд предлагает следующую градацию: к старшему поколению причисляет Романа Гуля, воевавшего на "той единственной, гражданской", на стороне белых; к мастерам фантазии и юмора - Владимира Войновича и Василия Аксёнова; к эстетам - Иосифа Бродского, Андрея Синявского и СМОГовца Сашу Соколова; к моралистам - философа Александра Зиновьева и "посмевшую выйти на площадь" в 1968 году Наталью Горбаневскую. Патриот-интеллектуал Владимир Максимов и вечнозелёный Эдуард Лимонов получили характеристику реалистов.

Появись книга "Беседы в изгнании" сейчас, в ней, возможно, нашлось бы достойное место сравнительно недавно оформившемуся направлению в литературе - метафизическому реализму. Каждый знаком с критическим и социалистическим реализмом; термин "метафизическая лирика" встречается применительно к творчеству английских маньеристов XVII века, в частности, Джона Донна. Основоположники классицизма упрекали поэта в том, что он "в своих любовных стихах смущает умы прекрасного пола философическими тонкостями". Однако метафизический реализм предусматривает нечто иное, чем "философические тонкости".

Вот как определяет его Юрий Мамлеев:

"Это новое течение в литературе, как в российской, так и в мировой. Суть метафизического реализма вот в чём: писатели этого плана описывают не только повседневную, обыденную реальность, то есть окружающий нас мир, но и невидимый мир. Вернее, влияние невидимого мира на наш реальный. И также те аспекты человеческой души, которые наиболее скрыты, наиболее глубинны. Наш мир - только часть огромной Вселенной, которую мы не воспринимаем естественным физическим взглядом. Обратите внимание, что это не фантастика, то есть здесь не место фантазиям. Потому что фантазия - это просто игра интеллекта по поводу нашей земной реальности... В метафизическом реализме важно не только слово метафизика, это означает способность писателя к интеллектуальной интуиции, он должен уметь видеть скрытые глубины".

Умение видеть скрытые глубины свойственно творчеству Любови Молодёнковой, живущей во Франции. Ее стихи, опубликованные в сборнике "Мистерия бесконечности" (СПб, "Алетейя", 1999) отличаются от произведений других представителей метафизического реализма естественностью интонации и чистотой звучания. Многие нынешние стихотворцы привержены либо излишней "книжности", когда общеизвестные, пусть даже и абсолютно правильные истины преподносятся как открытие, либо некоему гибриду постмодернизма и сомнительного остроумия, когда уничижению подлежит всё без исключения. Для литературных пересмешников фраза Венедикта Ерофеева: "святынь у нас было совсем чуть-чуть, но зато столько вещей, на которые нам было не наплевать" осталась в далёком прошлом.

Любовь Молодёнкова смотрит на мир широко открытыми глазами. Три бабы, поющие в "простудном апреле" под старой ветлой, церковь, разобранная в 30-е годы на дрова, нематериальное понятие - надежда, в которой "и белый жасмин, и подснежник лиловый" - приобретают ощутимость. Перед нами - пример той самой "глуповатости поэзии", когда подлинные стихи оставляют более значительный след в душе, нежели рифмованные и рискованные упражнения даже самого совершенного интеллекта. Русская поэтесса, живущая во Франции, не поучает и не иронизирует:

Какие смелые стихи

с тобою вместе мы писали,

какие малые печали,

какие лёгкие грехи

нас в эту осень посещали,

какие жаркие слова

друг другу храбро говорили,

за всё судьбу благодарили -

и дожили до Рождества,

и лица свечи озарили.

Многие литераторы изо всех сил стремились попасть в поле зрения Иосифа Бродского, создавая исключительно подражательные опусы (кажется, Маяковский шутливо наставлял юных авторов: "Вы не делайте под меня, вы делайте под себя"). Нобелевский лауреат предпочитал отмалчиваться, но однажды высказался: "Они - стихи эти - вызывают во мне зависть не столько даже к тому, как они написаны (хотя и к этому тоже), сколько к внутренней жизни, за ними происходящей". Данные слова относятся к Вадиму Месяцу, родившемуся в 1964 году в Сибири и ныне живущему в США. Поэтический сборник Месяца "Час приземления птиц", вышедший в 2000 г. можно назвать своеобразным подведением итогов. Одна из давних выставок оп-арта (оптического искусства) называлась "отзывчивый глаз". Именно "отзывчивым", чутким зрением обладает поэт, умением разглядеть необычное в стихии повседневного, будничного бытия:

Бродит август по Даниловскому рынку,

залезает глазом в глиняную крынку,

отражаясь в молоке, что подороже,

вдруг на миг становится моложе.

Наш соотечественник Алексей Парщиков, проживающий в Германии, отмечает в стихах Месяца "целый заповедник ситуаций, принадлежащих только тебе, и никогда не попадавших в чьё-либо поле зрения". Читатель, однако, не представляет себя чужим в этом заповеднике; его завораживает искренность чувства, традиционная для русской поэзии строгость формы, и - ощущение пространства, свойственное лишь державным, а не комнатным, декоративным стихам:

Вот и хлопают двери в великой моей Сибири.

Все ушли. И скоро уйдут их души.

Думай только о них - чтоб скорей забыли:

Человек состоит из воды. И полоски суши.

Здесь прослеживается интонация, которая далее встретится в романе "Лечение электричеством" (2002 г.). И.А. Гончаров писал: "У меня есть свой грунт и свой воздух". В творчестве Вадима оба эти компонента присутствуют. И если воздух естественен и незаметен, то грунт неизбежно ассоциируется с традицией. Не случайно В. Месяц стал лауреатом премии "Традиция" Союза писателей России за 2003 год.

Стихи Наталии Воробьёвой, в прошлом актрисы (создавшей блистательный образ людоедки-Эллочки в кинокомедии Л. Гайдая), ныне живущей в Хорватии, опубликованные на страницах антологии "Поэты Москвы о Боге и Вере", полны тонких смысловых оттенков. Юрий Кузнецов, анализируя стихи Виктора Лапшина, назвал их "удивительно целомудренными", данная характеристика применима и к творчеству Воробьёвой.

Поэтов, живущих в России и за пределами её, обуревают идентичные мысли и чувства. Какие? Бахыт Кенжеев даёт ответ:

Когда приходит юности каюк,

И от фортуны лишнего не надо,

Март на исходе, хочется на юг,

Секундомер стрекочет, как цикада.

Мы так взрослели поздно, и засим

До тридцати болтали, после - ныли.

Лишь в зрелости не просим, не грустим,

Ворочаясь в прижизненной могиле.

А это - Татьяна Калашникова:

Ветрена юность, вечно свежа

синим ушибом, порезом ножа,

напоминанием: тёплых ночей,

о беззащитности глупых речей,

о поцелуях до губ синевы

в жарких объятиях летней травы,

о возвращении утренним сном

после свиданья в родительский дом.

Оба автора живут в Канаде.

В 2002 году в московском издательском доме "Эра" вышел сборник "География слова". В него включены, в основном, стихотворения представителей современной русскоязычной диаспоры. Почти всем им, судя по стихам, свойственно позднее взросление. Самый молодой автор - Ирина Михайловская (1979 г.р.), с четырнадцати лет живёт в Лос-Анджелесе; тяготение к поэзии Цветаевой не мешает ей сохранить творческую индивидуальность:

Переживёшь ли этот переход

От мрачного, упрямого ребенка

До женщины, прочувствующей тонко

Оттенки слов и отзвуки шагов.

Среди ярких представителей русского Зарубежья следует также отметить творчество безвременно ушедшего Вадима Козового, поэта и эссеиста. Заслуживает внимания его работа "В споре с Ницше", в которой автор защищает немецкого мыслителя от отрицательных оценок позднего Пастернака.

Утратившие духовную связь с Отечеством, не являясь в данный момент участниками литературного процесса, некоторые поэты были вынуждены надолго "замолчать". Или - устрашиться переводами своих текстов на английский или французский языки, напоминающими анекдот: российский корреспондент спрашивает актёра-шотландца, чем привлекло его труппу "Собачье сердце" Булгакова.

- Эти проблемы очень актуальны для нас, - отвечает актёр.

- Какие именно?

- Проблема трансплантации и проблема бездомных.

Сегодняшнее поколение литераторов-эмигрантов существенно отличается от предыдущих. Оно находится в более выигрышном положении, поскольку свидание с Родиной теперь возможно не только в стихах и во сне. Их сердце не разрывается неизбывным: "Когда я вернусь.", ностальгические мотивы звучат в стихах нечасто. С другой стороны, им значительно труднее, чем предшественникам, потому что наступили иные времена - ныне смелые, "обличительные" и, безусловно, верные мысли всё-таки не в состоянии заменить подлинную поэзию. Сейчас пишущему стихи в России и за пределами её ничего не остается, как просто быть поэтом - ни больше, ни меньше. И выцарапывать ножиком, острота коего зависит от степени таланта, не отечественные ругательства на иностранных заборах, а строки - подобные тем, которые принадлежат профессору Осакского университета, русскому поэту Вечеславу Казакевичу:

Восхищённый облаками мая,

Растянусь среди травы большой,

Пусть Европа голову ломает

Над моей загадочной душой!

 

P.S. Алексей Прасолов, в стихи которого ещё предстоит по-настоящему вчитываться, никогда не уезжал из России, однако сумел, размышляя на пороге дома, где родился И.А. Бунин, одной небольшой фразой сказать очень многое: "Здесь раздался крик младенца, которому суждено в зрелости обогнуть Африку, Яву, Суматру, скитальчески проплыть океаном, чтобы навсегда уйти из России и унести её в памяти такой, какой она только в этой неизмеримо глубокой памяти и могла тогда сохраниться - островком в море эмиграции - холодном и мёртвом".

 

Наталья Рожкова, лауреат премии "Традиция" (2002 г.), номинант премии Юрия Мамлеева (2004 г.).