|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
КРИЗИС ЖАНРА
У меня был кризис. Во всем. Возраст - последний приступ молодости. Финансы - поют романсы. Из ресторана, где я работала официанткой, выгнали. Картины в галереи не берут.
- Очаровательно, но, к сожалению, не подходит нашему профилю...
А расчлененный портрет мексиканца - черное и красное, апофеоз уродства, подходит? А там, где мои работы подходят - нужно платить самой. А это уже не соответствует ни моему финансовому состоянию, ни чувству самодостаточности... Да к тому же - любовная драма. Я с трудом выдиралась из одного предательства и разочарования, а уже присматривала для себя другую трагедию, щедро прикармливая будущего изменника...
Я металась, сшибая вазочки с засохшей флорой, по своей захламленной маленькой квартирке на Мэдисон-стрит, доставшейся мне от хозяйки вместе с мышами, продавленным матрасом, установленным без ложной скромности прямо на кирпичах, с легендарной биографией и мрачной аурой, и, очевидно, под воздействием этой самой ауры сходила с ума. Нужно было куда-то идти, что-то делать....А идти было некуда, в гости никто не звал, и пригласить к себе было некого....Последняя любовь вкупе с ночной работой отвадили от меня всех подружек, приятелей и знакомых, и сейчас я очутилась в ощутимом вакууме, космические дыры которого не могли заткнуть ни новый альбом Сальвадора Дали, ни дурацкий какой-то бабский детектив, купленный в Камкине под горячую руку, ни девственная белизна холста... Хотелось прозаического, банального и недосягаемого в своей невозможности на данном этапе, ужина с Ним...
И чтобы свечка на столе, легкое вино, легкая музыка, легкое кокетство...
А был жуткий январский вечер, завывание ветра в проводах. Сквозь ажурные гардины (никак не куплю жалюзи) вливалась черная субстанция космоса. Даже жизнелюбивые соседи-испанцы притихли и не терроризировали ничью психику такой необходимой сейчас громкой разнузданной музыкой...
И Он позвонил. В мою тоску и одиночество. Гнать его, гнать надо было его! И уберечь себя от будущих страданий и слез. Пошел прочь, волк-одиночка, стервятник, питающийся падалью и заблудшими женскими душами! Но как я могла, как я могла быть сильной и рациональной в тот жуткий холодный вечер, когда даже ни одна звезда ни выглянула из черной бездны, чтобы подморгнуть мне и поддержать...
Но он долго не задержался. Он наполнил собой все убогое пространство жалкой квартирки, похерив плохую ауру и перебивая ее запахами хорошего одеколона, сладковатым марихуанным душком и повадками дикого зверя. Чего стоили одни его глаза- один глаз карий, другой зеленый! А плащ, черный кожаный плащ до полу, а орлиный профиль...
Он попросил, страшно конфузясь, двадцать долларов. Кончился бензин в машине, а нужно срочно, срочно ехать, встретиться с нужным человеком, а впереди страшно интересная и денежная работа...И деньги мне он отдаст. С процентами. Гнать, гнать надо было Его! Вот она была, проверочка! Не дала бы тогда я ему эти несчастные двадцать долларов, и не появился бы Он больше в моей жизни! Но я дала, и это было началом моего падения. В бездну умело вызываемой жалости полетит проданная позже в России квартира, и многое другое...Ну отчего, ну зачем я доказываю им всю свою несчастную жизнь, что я не сука, не стерва...Лучше была бы ею... И зачем я их жалею и доказываю, что не все бабы проститутки, а они, наевшись у меня и напившись, уходят к этим самым проституткам... А я хожу в старой куртке, и не могу купить себе одно пальто, такое вот, вроде бы простенькое, но безумно элегантное... И если я запуталась между двумя любовями, то про меня говорят, что я блядь... А настоящие бляди ездят на Мерседесах, ходят в норковых шубках, не работают и прожигают жизнь в свое удовольствие...
Так, стоп! Завидуешь? Нет. Не могу пресмыкаться. Сама буду платить свой чертов рент, счета, сама за себя в ресторане...И уже уходя, Он бросил через плечо- Если освобожусь вовремя, то подойду в Паб на тридцать девятой. Там сегодня концерт старого Рокера.
Конечно же, я поперлась в этот чертов Паб! Суетливо натянула джинсы, черный свитер, и, игнорируя январь и подходящую к нему дубленку (которой у меня не было), облачилась в тонкую черную кожаную курточку и вывалилась в хрустящую морозом ночь.
Безумный ветер гнал по пустынным улицам редких безумных прохожих. Огромный город съежился от холода. Он потушил все ненужные огни и казалось, сам растворился в пугающей темноте...
Пусть простят меня любители Рока! Каждый к нему приходит своей дорогой, и лучше поздно, чем никогда. Неисповедимы пути Господни...В прошлой своей жизни я прекрасно обходилась Патрисией Каас и Жан Мишель Жаром. Спасибо моей тоске и кризису! Будучи сытой, веселой и благополучной, я ни за что бы не променяла теплый уют жилья на непредсказуемость ночи! Да здравствует ночь, бессонница и одиночество!
Паб, к которому я шла вся окоченевшая, с заледенелыми коленями и носом, выставил передо мной десятидолларовое препятствие в качестве входной таксы. После некоторых колебаний последняя двадцатка была принесена в жертву. Я хотела ждать его у входа, но это было выше человеческих сил. Я понимала, что денег у него нет, а мне заплатить уже нечем, и если Он придет, то, без сомнения, прорвется без билета, используя свое дьявольское обаяние, и я угнездилась в тесной толпе поклонников Рока, радуясь тому, что никто не обращает на меня никакого внимания, и не нужно делать вид, что ждешь приятельницу...
О, благословенный его величество Случай! Если бы, если бы, если бы...Как ведьма, как старая, старая старуха, я складывала в копилку своей памяти воспоминания и впечатления. И когда у меня кризис жанра, когда кисть деревянной негнущейся метлой торчит в руках, когда белые листки взывают о внимании, распростертые безжалостно на вытертой клеенке стола под равнодушным светом электрических ламп, когда темными и длинными ночами меня пугает светящийся диск Луны, когда некому слова сказать и Мир сжимается до размеров комнаты √ я извлекаю из глубокого сундука своей невозможной памяти воспоминания, как яркие платья. Я вспоминаю каждый прожитый день, каждое счастливое мгновение и проживаю это столько раз, сколько мне нужно для того, чтобы полностью восстановиться и начать радоваться простому и обыденному - чириканью воробьев, отражению облаков в лужах, чтобы мир снова стал прост и понятен, как начищенные калоши...
Старый Рокер, Старый Рокер! Какого черта тебя принесло из заснеженного Питера в развратную и равнодушную столицу мира? Или мало тебе поклонения на Родине, или хочешь ты достучаться до сердец бывших друзей, погнавшихся на край света в поисках лучшей доли? Зачем ты принес в нашу замороченную работой, налогами и выживанием жизнь эту тоску русского интеллигента с его вечными проблемами? А голос, мама мия, какой голос! Вроде и голоса никакого нет. Так, и не поет даже, а проговаривает простуженной хрипотцой слова, которые западают в душу - ведь это же про меня, это же моя боль, моя тоска, ну откуда же он знает...И значит, я не одна, я не сумасшедшая, если кого-то так же пугает серебряная Луна, повисшая над городом и задевающая нижним рожком выступ на крыше...
Как я пробилась к сцене сквозь плотную толпу, загадка...Я смотрела на него, не отрываясь, и слезы катились по моим щекам. Не знаю, как я жила до этого без этих слез и этого голоса...И он заметил меня со сцены, съежившийся над своей гитарой, обнявшийся с ней, как с живым существом и сросшийся в единое целое. И он пел, пел для меня одной...
Я слушала и находила оправдание своей нелепой жизни - неспособности построить карьеру, завести семью, своей непрактичности и отваге бросаться в новые отношения и приключения, грозящие новыми разочарованиями и неприятностями... И совсем не удивилась, когда после концерта он подошел ко мне, отбившись от назойливых поклонников и поклонниц. Я тихо и смирно сидела себе за стойкой, потягивала коктейль. Он сел рядом, заказал водку и тихонько шепнул √ Выходи, за углом моя машина, она открыта. Полетишь сейчас со мной на острова на неделю?
Он замолчал, испугавшись самого себя, а я только кивнула, расплатилась завалявшейся в кармане куртки пятидолларовой бумажкой, и незаметно выскользнула за дверь...
Через тонированные стекла джипа было видно, как он отбивался от настырных поклонников, требующих автограф, и всем говорил - Ребята, завтра, завтра, приходите завтра в гостиницу... Я уже сидела, скрючившись, на заднем сиденье. Водитель не задал мне ни одного вопроса, и как только Старый Рокер устало плюхнулся на переднее кресло, сразу же резко взял с места. Мы помчались в аэропорт и за всю дорогу не произнесли ни слова. В голове вяло пронеслась мысль, что не мешало бы заскочить ко мне домой и быстренько схватить какие-нибудь шмотки. Такая рациональность выбивалась из контекста жанра, а я, как художник, люблю создавать картинки не только на полотне, но и в жизни, и один неверный мазок может внести дисгармонию и все испортить...
Портить ничего не хотелось. Работы у меня нет. Нужно будет собраться с силами, отдохнуть, нацепить на физиономию сладкую улыбочку и, затолкав внутрь живота неуверенность и страх, опять идти обивать пороги...Скоро платить за квартиру и счета... И еще, нужно задавить в корне зарождающуюся страсть к тому, с разноцветными глазами... Чувство самосохранения шептало мне √ гони Его прочь, не думай о Нем, но было поздно что-либо попытаться изменить. Но я еще не знала об этом, и бросилась в эту безумную поездку, как в омут, с полной самоотдачей и отчаянием человека, которому нечего терять и который хочет забыть... Все к черту, к Черту на рога! Я выпала из времени и пространства, я сама по себе, мне не перед кем отчитываться, ни один человек в мире не побеспокоится, куда же я пропала...А пропасть так хотелось. Убежать хоть ненадолго, спрятаться от этого ледяного ветра, от этого города-монстра, от преследующих назойливо бумажек и звонков! К пальмам, в пампасы, на необитаемый остров, где добрые аборигены пьют кокосовый сок и не вскакивают по будильнику в пять утра, где потерян счет времени и где абсолютно НЕЧЕГО делать! Долой цивилизацию, назад к природе и примитивному образу жизни!
Мой спутник, казалось, полностью разделял такую позицию. Он выглядел усталым и лишь благодарно мне улыбнулся, когда я сказала- Знаешь что, давай не будем разыгрывать все эти глупости с ухаживаниями, выбор уже сделан. Отдыхай.
Между нами сразу же установилась внутренняя связь, как будто мы знали друг друга многие годы и ни к чему были лишние слова, которые лишь могли разрушить ту хрупкую гармонию взаимопонимания, возникшую между нами.
Мы спали. Ровно гудели моторы, я еще лениво думала о том, как вернусь загоревшей и красивой. Самолет накренился. Я открыла глаза, глянула в окно и обомлела - кругом существовала некая голубая субстанция - живая, дышащая, вибрирующая. Так, наверное, выглядит вечность - покой, простор и чистота... И если правда то, что наша душа не пропадает, а блуждает в Космосе, то я не боюсь ТАКОГО Космоса... Мне уже привиделись чьи-то мудрые и насмешливые глаза, и одинокий лыжник, скользящий по сугробам облаков, когда сквозь белую пелену стали пробиваться контуры остроконечных парусов лодок, яхт и кораблей - что там еще плавает по воде... И это была так захватывающе необычно, когда смешались Небо и Земля, когда среди облаков плывет парусник, а вместо птиц летают рыбы, когда Небо и Океан слились в единое целое, а мир предстает светлым и чистым, созданным для Любви и Счастья...
Это было время праздника, деятельного безделья и чувственного гурманства...Старый Рокер оказался по-детски непосредственным, милым и непривередливым. Мы вместе радовались, совершая открытия - будь то новое блюдо, напиток либо развлечение. Как безумные, мы до головокружения гоняли на водном мотоцикле, летели в корзине, привязанной к вертолету, опускались на морское дно в старом, грозящем рассыпаться батискафе. Подводный трамвайчик уютно устраивался на самом дне и мы смотрели сквозь иллюминаторы на проплывающие мимо косяки рыб, а рыбы смотрели на нас, и ничего не существовало в мире, кроме этого красочно-загадочного подводного царства... Улетели в тартарары города, служба, обязанности, в космическую дыру унеслись телефоны, факсы, грязное метро, в котором так хочется спать, вечно норовящая повысить зарплату домоправительница, скука, страх перед будущим, страх одиночества...
Мы были счастливы...Я догадывалась, что у Рокера не все ладно, что он устал, что у него сложные отношения с близкими, но в душу к нему не лезла. Ночами мы танцевали в клубе среди веселых простодушных людей или бродили вдоль берега, по щиколотку в воде, или же пили вино у себя в номере на балконе. Рокер вспоминал снежный Питер, рассказывал, когда и как он написал он тот или иной текст. Я даже осмелилась и прочла ему кое-что из своих стихов, он изумленно вскинул брови и попросил меня дать ему тексты.
Уже завтра он улетал. Я сама не захотела улетать вместе с ним и предложила расстаться здесь. Я знала, что наше приключение будет тайной для всех, что он никогда не будет искать контакта со мной - он возвращается в свою жизнь, а я в свою.
Утром я проснулась в шикарном огромном номере оттого, что даже во сне ощутила его пустоту.
Моего временного возлюбленного уже не было, а на смятой подушке возле моей щеки лежала темно-красная роза, почти черная, на которой еще поблескивали капельки росы. Коротая время до своего рейса, я бесцельно шаталась по берегу. Яркие цветы, вся эта тропическая пышность и беззаботная публика стали меня неожиданно раздражать. Казалось, остров съежился и я болезненно стала воспринимать его малость.
В самолете полистала красочный журнал и одна статья привлекла мое внимание звонким и кратким названием- Флинт. Оказывается, флинтом американцы называют краткое любовное приключение, без последствий, обязанностей и претензий друг к другу. Психологи рекомендуют - как прекрасное антистрессовое средство. Я усмехнулась, неожиданно найдя поддержку совершенному безумству в средствах массовой информации. Называла себя распутной, а оказалось, поступила по науке! Сарказм и ирония всегда помогают, и я забыла о Рокере, как только вышла из аэропорта Кеннеди. Вдохнула полной грудью морозный воздух, улыбнулась и смело отправилась, красивая и отдохнувшая, навстречу своей суматошной, трудной и такой прекрасной жизни...
На коврике перед дверью лежала темно- бордовая роза, на которой еще поблескивали капельки росы...
Нью-Йорк. 2003г.
|
Проголосуйте за это произведение |
Ух, как можно было бы развить эту тему, припомнив Розанова... Но и так хорошо.
|
|
|
