Посвящается Валентину Сидорову,

третьему открывателю Индии

после Афанасия Никитина.

 

 

Танец сидоровой козы.

 

Сказка

 

 

Жил-был Сидоров. А у Сидорова - коза, огородная краса. Сидорова гордость. И рожки, и ножки - всё при ней. Встанет в огороде - соседкам зависть:

- У Сидорова коза не луплена - в соседний огород пялится.

Выйдет Сидоров на крыльцо, глянет через забор:

- Пустили козла в огород. Да моя капуста лучше.

- Не луплена, не луплена - в соседний огород лупится.

- Да вы что, рогов не видали? А-а, пошли козу в орехи!

Стало быть, жила-была коза, васильковые глаза - не дереза, но и не послушница. А такая красавица. И надо ж было за забором отраду найти. Вот и козлёночек между ног бьётся, молочка ищет. А за забором серый кудрявый козёл в задумчивости перетирает капустные листы. И видно капустка-то хороша. Уж больно глубоко задумался козёл. Капусты в огороде много. Солнце стоит высоко, в поле за огородом - васильки. И две козы - чёрная и белая, меж капустных грядок прохаживаются. Уверенно козёл отправляет листок за листком. А Сидорова коза, как взглянет на забор, так и стоит, глаз васильковых не сводит. И небесная в них синь разливается. Что там в поле васильки?

Не то раздумье козла, не то его капустная жажда? Да и потом, с чего мы взяли - что козёл? Может быть, козу-красавицу небесная задумчивость одолела? Стоит она, с места не сойдёт: молоко по ножкам стекает, козлёночек лижет мамку, толкает.

- Ме-е-е, ме-ее.

- Опять Сидорова краса в огород лупится.

Выйдет Сидоров на крыльцо, махнёт рукой и погонит козу плёткой за огород в орешники. Пусть побродит, может, забудется. И вправду, в орехах коза забывает глядеть в одну сторону. Оживает, прыгает - орехи сладкие. Солнце высоко, васильки в поле с небесной синью сливаются. Козлёночек рядом весёлый бегает, возле маминых ног. Молока - вдоволь. Что там соседский козёл?

Уж больно ей нравится, когда он, наевшись капусты, взбрыкивает ножками "Турецкий марш" Моцарта. Не то, чтобы знал козёл Моцарта. И тем более, откуда ему знать "Турецкий марш"? Нет, в Турции козёл никогда не был. Да уж как взыграет в нём этот капустный мажор. Коза глаз отвести не может. Даже козлёночек рядом подпрыгивает, скучая по молочку. Да-а. Моцарт. Нет, где же козе знать Моцарта? Да ведь и Моцарт в Турции не был. И коза в Турцию никогда не собиралась, даже в Индию. Но вот и задумчивость ей эта небесная очень шла. А ведь, где васильки, там и горох - ох, сладко. Молоко прибывает - козлёнку радость.

После "Турецкого марша" Моцарта козёл отдыхал. Он выбрал в тени огорода самый большой кочан и сосредоточился. Коза задумчиво глядела во все свои васильки. Козёл упорно хрустел капустным листом. Да и что ему? Для всякой необходимой радости у него в огороде были две козы. А в остальном он довольствовался капустой. А уж кудряв был.

- Ме-е-е.

- Опять лупится, ох, не луплена.

Сидоров взял было плётку, да бросил, и, присев на крыльцо, задумался.

- А ты, Сидоров, к ясновидящей сходи. Она тебе и от сглазу совет даст, и на путь наведёт.

Выбрал Сидоров смурный день и пошёл к ясновидящей. Принёс он ей квашеную капусту да мёду, и совета спросил. Поглядела она ясным оком на Сидорова, попробовала капустки, да и говорит:

- Вот гляжу я на деревню и ясно вижу твой огород. А за ним ясно вижу Индию. Придётся тебе вести козу за синие горы в Индию. Вот прояснеет небо, три дня васильковых простоят - и откроется тебе путь. Тогда иди. Там всё узнаешь.

Подождал Сидоров три васильковых дня, обвязал козе рога верёвкой и отправился с ней за синие горы в Индию. Он к синей горе вперёд идёт - коза рогами упирается, назад тянет. Так и пошли.

Долго ли, коротко ли шли - первую синюю гору прошли. Уж больно коза в пути тосковала: "Ме-е-е, ме-ее." - ни тебе гороха, ни орешника. Сенца да капустки Сидоров с собой захватил. Покормил козу пока своим, огородным. А там за синими горами уже бананы будут. Старуха говорила, уж такие сладкие - коза, мол, всё забудет. Велела, чтоб и ей непременно принёс. А как же, за совет-то. Это Сидоров непременно понял. Да что там козёл? Там, в Индии - слоны.

Так и шли. Коза упиралась. Сидоров упорно шёл, в размышлениях приближаясь к Индии.

Когда за вторую синюю гору перевалили, коза забываться стала. Отдыхали, доедали домашнее сенцо и капусту. Теперь уже ближе к таинственной стране. Коза устала упираться, да ведь, и любознательная была красавица. Стала по сторонам глядеть, оживилась. Где травки иностранной пощиплет, где яблочко с дерева упадёт. Богатые края - Сидоров с козой удивлялись, оглядываясь.

А после третьей горы яркий свет блеснул в глаза. И коза, и Сидоров - долго щурились. Стало быть, Солнце во всём своём золоте открылось - не то что на огороде. Поневоле сядешь в позу Лотоса. Ещё в деревне старуха показала Сидорову позу Лотоса, велела перед входом в Индию сесть и поклониться, и дальше по пути всё кланяться - и помогут, и на путь наведут. Сидоров сел и поклонился. Коза рядом прилегла. Жарко, притомилась путешественница. Но Сидоров долго лежать не дал - пошли, пошли, мол.

И вот при входе в яркую страну встретились им слоны. Коза остановилась и от удивления выставила рога. Слоны дружно кивали, понравилась красавица. Старший слон сделал хоботом "вот так" и сыграл на трубе, на сколько мог, Моцарта. Да-а, опять этот "Турецкий марш". Откуда здесь Моцарт? И Сидоров понял, что в Индии знают всё. Даже слоны. Что слон тут же и подтвердил. Изящным слоновым жестом он снял с ветки банан и подал его козе. Козе очень понравился банан. И слон. Она тоже изящно поклонилась. А надо сказать, способная была Сидорова коза. И Сидоров гордо повёл её по дороге, которую показали слоны.

Так они шли по Индии. Им встретилась женщина. Они раскланялись с ней. Женщина сложила ладони и с поклоном показала им путь. Они всё раскланивались по дороге, и молчаливые женщины грациозно показывали, куда идти. Никто не удивлялся - ни Сидорову с козой, ни их голубоглазому взгляду. Как будто их здесь знали.

В Индии действительно знают всё. И поэтому, и Сидоров, и коза скоро оказались перед красивым, неярким и невысоким храмом. Возле храма грациозно танцевали две женщины, приглашая в храм. Над входом было написано - Храм Праматери Козы. Это Сидоров понял без перевода. А на то и сказка.

В храме было прохладно. В середине храма в позе сидела женщина, грациозно исполняя ритуальный танец. Другие женщины, сидящие вдоль стен храма, изящно повторяли её движения. Сидоров догадался, что это школа. Коза впилась васильковым взглядом в необычное зрелище. Сидоров остановился возле прохладной стены, завороженный таинственным освещением храма. Коза не нарушала действа. Небесная задумчивость козы оказалась здесь кстати. Она впитывала голубым взглядом движения танца.

Теперь Сидоров знал всё: он правильно привёл козу и может выйти, оставив её в храме. А главное, Сидоров понял, что в Индии можно прожить целую жизнь и ни разу не приревновать к козлу.

Коза умнела с каждым днём. Она завораживала слонов, когда выходила из храма. Когда Сидоров с козой после уроков проходили мимо слонов, какой-нибудь слон делал хоботом "вот так" и грациозно подавал козе банан. Сидоров считал бананы. Старуха предупредила, что когда коза съест сто бананов, они могут вернуться обратно в деревню.

Они приходили в храм каждый день. Коза была прилежна и хорошела до неузнаваемости. Или, наоборот, становилась всё более узнаваемой. По крайней мере, слонами и Сидоровым. Оказывается, раньше Сидоров её васильков не замечал. Да он ведь и Моцарта в огороде не слышал. Ну да бог с ним, с Сидоровым.

Теперь уже коза знала всё, и, получив от слона сотый банан, она потянула Сидорова домой. И ведь направление правильно выбрала на родную деревню.

И Сидоров понял, что пора в дорогу. Набрал вкусной травки, насушил, и, попив водицы, они отправились. Теперь уже коза не упиралась, а шла сама, быстро и уверенно. Слоны долго трубили им в след Моцарта. И Сидоров помахивал им дорожным посошком, пока солнечная страна не скрылась из виду. За спиной у него был мешочек с бананами для ясновидящей, в руке он нёс бидончик с водицей.

Коза вполне освоилась в путешествии и смело поедала иностранную травку и падающие яблочки. Долго ли, коротко ли они шли, но впереди у них была родная деревня, и с горы на гору они переваливали теперь гораздо быстрее. А в их голубоглазом взгляде ещё долго стояло золотое солнце таинственной страны.

Подойдя к деревне, они зашли первым делом в крайний домик ясновидицы. Старуха кивала им одобрительно, разглядывая бидончик и мешочек с бананами и приговаривая:

- Святая водица из великой страны.

-Ме-е-е, ме-ее, - отчиталась коза.

Старуха показала Сидорову большой палец. Довольный Сидоров повёл козу домой. В огороде к ней бросился заждавшийся козлёночек.

- Ме-ее, ме-е-е.

- Мее-е, ме-е-е, - обрадовалась коза.

Она больше не была грустна. В огороде она тут же исполнила магический танец, которому её обучили в храме Праматери Козы. Любопытные останавливались и долго не сходили с места, так завораживала их коза. А главное, козёл, забыв и капусту, и Моцарта, глядел на козу с соседнего огорода. Он действительно бросил свой кочан и не мог оторвать от неё упрямых глаз.

Козе это было уже всё равно. Ей покровительствовала Божественная Праматерь. И небесный огонь горел в её васильковых глазах.

К Сидорову стали сходиться со всех окрестных деревень - кто за сувенирами из Индии, кто за святой водицей, а кто - приобщиться к магическому танцу Сидоровой козы. Приносили мёд, орехи, пироги с капустой - Сидоров только успевал принимать дары и смотреть, кабы не вытоптали огород. К козе стекались со всех окрестных деревень, желая излечиться от горя и злосчастия. Всем чего-нибудь не хватало: кому от зависти, кому от ревности, кому от хвори, кому от хандры, кому от горести, кому от жалести.

Коза терпеливо обучала всех магическому танцу и расцветала, отпуская излеченных. Козёл теперь, не отрываясь, глядел из-за забора на козу, оставив дозревать свою капусту. Он даже немного похудел, но был всё так же кудряв. Две соседские козы, белая и чёрная, тоже глядели в Сидоров огород в четыре глаза. Пожалуйста, коза была готова помочь всем несчастным.

Она теперь знала всё. И про козла. И про Моцарта. Она даже могла исполнить его "Турецкий танец".

Не понимала только коза, зачем надо было Сидорову гонять её за три горы в Индию?

 

 

1990 - сентябрь 1996 г.