КА ГЕНСЕКА

 

пьеса

 

 

 

ПРОЛОГ

 

Большая пустая комната. К потолку прикреплена лампа с металлическим абажуром, который направляет свет строго по центру и высвечивает на полу яркий круг. В этом световом круге на табурете сидит террорист. С ним беседует стоящий поодаль и скрытый в черной тени человек.

 

ТЕРРОРИСТ. Поверьте, я каждое утро просыпаюсь только с этой мыслью. Сегодня я выстрелю в Сталина!.. Я поклялся себе - убить предателя идеалов революции.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Сдэлал же Сталин... (после некоторой заминки без акцента) что-то и хорошее.

ТЕРРОРИСТ. Чинимого им зла больше. (В сторону невидимого человека.) Вы сами об этом знаете не хуже меня.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. А если он не мог по-другому?

ТЕРРОРИСТ. Сталин и не пытался по-другому. Вот если бы был жив сейчас Ленин.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Да, если би Ленин сэйчас был би жив... (удивленное лицо террориста убирает грузинский акцент в его голосе) он, наверное, другое сделал бы - куда там нам! Он бы, наверное, что-то придумал то, что мы не можем. Но не научил ли тебя всем этим мыслям кто-то другой, враг?

ТЕРРОРИСТ. Враг думает не так. Я же за советскую власть, но справедливую. А Сталина насаждает власть без честности. И порождает у людей лишь страх к ней.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Может, так и надо? Россия еще не успела нахлебаться капитализмом. Поэтому сознание отстает от бытия.

ТЕРРОРИСТ. Выходит, Сталин прав - битие определяет сознание... (Вдруг вскакивает со стула.) Я что-то Вас не пойму? Вы сомневаетесь в необходимости убить Сталина или во мне?

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Ты сядь! И не вставай, пока тебе не разрешат. (Террорист снова садится на табурет.)

ТЕРРОРИСТ. Тогда я обойдусь без вашей помощи. Сам найду оружие и способ встретиться со Сталиным.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Нет-нет! сам ничего не предпринимай. Иначе НКВД тебя арестует еще до того, как ты найдешь оружие... Ладно, мы доверим тебе это опасное дело. Поможем повстречаться со Сталиным. Однако оружие тебе передадут только в день исполнения теракта. И стрелять в Сталина ты будешь только по команде нашего человека. Когда он произнесет фразу - "Ка Генсека". Хорошо запомни эти слова. Итак, никакой самодеятельности. Об остальных деталях тебя расскажут другие. (Заходит человек в форме НКВД. Подходит к террористу, трогает его за плечо.)

В ФОРМЕ НКВД. Вставай. Иди в другую комнату, тебя там ждут. (Террорист поднимается, уходит.)

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Ты слышал? Я так вжился в роль, что несколько раз уже заговорил, как Сталин...

В ФОРМЕ НКВД. И видел, как ты напугал своим акцентом нашего тапера... (Садится на освободившийся табурет.) Ну и как тебе этот советский Желябов?

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Смышленый.

В ФОРМЕ НКВД. Считаешь, это плохо?

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТЕНИ. Какие-то сомнения возникают. Нам нужен слепой фанатик... Но в остальном этот тапер лучший, из тех кандидатов, которых ты мне представлял. Особенно для роли, отведенной ему в нашей постановке.

 

РАССТРЕЛЬНЫЕ ПА

 

Праздничный вечер. В зале (его декорации меняются в зависимости от места вечеринки) за столами сидят видные деятели партии и правительства, военачальники. Сталин встает, застегивает верхнюю пуговицу кителя, поднимает бокал с вином. Произносит тост с небольшим грузинским акцентом.

 

СТАЛИН. Русские цари сделали одно харошее дело. Они сколатили огромную империю - до Камчатки. А мы, большевики сделали другое харошее дело. Мы сколатили это государство социалистическим. Теперь каждая оторванная от него часть не сможет существавать самостоятельно. Неизбежно попадет в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто стремится к отделению какой-то части и национальности, он враг. Он заклятый враг государства, народов СССР. И ми будем уничтажать каждого такого врага, будь он и старым большевиком. (Поднимает бокал вина.) За уничтажение псэх наших врагов до конца, их самих, их рода!

ВСЕ (встают, поднимают бокалы, подобострастно повторяют). За уничтожение всех наших врагов до конца! (Пьют. К Сталину приближается взволнованный личный секретарь Поскребышев. Просит его отойти с ним в сторону.)

ПОСКРЕБЫШЕВ. Товарищ Сталин, наш информатор передал, что среди вашей обслуги устроился террорист. Однако его имя нам не удалось узнать.

СТАЛИН. Скорее всего террорист среди новеньких. Сколько их пришло за паследнее время?

ПОСКРЕБЫШЕВ. Двое - официантка и музыкальный работник.

СТАЛИН. По чьей рекомендации их направили сюда?

ПОСКРЕБЫШЕВ. По ведомству Ягоды. Хотя наркома, возможно, используют в темную. Больше всего подозрения падают на музработника. Такие, шибко образованные в обслугу просто так не идут.

СТАЛИН. ...а я думаю, они хотят меня отравить.

ПОСКРЕБЫШЕВ (поспешно). Я прикажу арестовать официантку.

СТАЛИН. Да, и пусть ее арестуют сейчас тут в зале... (Поскребышев подает знак рукой. В зал входят работники НКВД и выводят официантку из зала. Сталин поясняет сидящим за столами товарищам.)

СТАЛИН. Поступила информация, что среды моей абслуги устроился террорист. Меня хотели отравить. (В зале поднимается шум. Успокаивает присутствующих.) Но теперь уже всё позади. Террористка арестована... А не потанцэвать ли нам, товарищи! (В зале обслуга сдвигает столы, сворачивает ковер. Сталин направляется к тумбе с патефоном, но вспоминает, что теперь этим должен заниматься музработник. Появляется террорист, подходит к тумбе. К нему.) Саша, для начала поставь нам какой-нибудь вальсок. (К собравшимся.) Но учтите, товарищи, ми сильны в революционных делах, а Саша - в танцэвальных.

ЗИНОВЬЕВ. Какой симпатичный патефонный мальчик! Я первым приглашу его на танец.

 

Террорист крутит ручку патефона. Ставит на диск пластинку. Включает патефон. Звучит мелодия вальса. Гости разбиваются на пары, танцуют. Зиновьевым приглашает на танец террориста. Вокруг них в левой части зала невольно образовался своеобразный кружок из пар партийцев единомышленников.

 

ЗИНОВЬЕВ (террористу). Мы знаем, вы наш человек. Да вы, Саша, смущаетесь... Никогда не были накоротке со знаменитыми революционерами? О, я умею заговаривать зубы не только девкам. Знаете, что писала одна белогвардейская газета? Что в России у большевиков есть пять человек, которые переговорили всю Россию. И я был польщен, когда среди этих пяти человек нашел свою фамилию. Она стояла рядом с Троцким... (Патетически.) Ах, революция! Интернационал! Это, юноша, действительно великие события! Но я разревусь, если они коснуться Парижа. Конечно, нашему Балабусту этого не понять. Но не вечен же наш Генсек. (Внимательно смотрит на террориста.) Ведь так?.. (Рядом танцуют Мрачковский и Каменев.)

МРАЧКОВСКИЙ. Ох, Саша, остерегайтесь Зиновьева. Как у нас водится, в минуту опасности Сталин обманет, а Зиновьев убежит... (Каменев тяжело вздыхает.)

КАМЕНЕВ. ...А я хочу, чтоб обо мне все забыли и чтоб Сталин не вспомнил даже моего имени.

РАДЕК. Каменев, стыдно так раскисать... Да что вы все Сталин да Сталин! Он умеет только организовать партмальчишники да нумерацию резолюций. (Громко в сторону Сталина, который перебирает пластинки на тумбе с патефоном.) Сталин! когда вы перестанете нумеровать свою глупость? (Своим.) Сталин-вождь - вот это действительно анекдот, ха-ха...

ТОМСКИЙ (наступает партнеру на ногу). Радек, не привлекай внимание Балабуста. Ты забыл, что он разбил большевиков на две партии. Одна сидит во власти, другая в тюрьмах и ссылках... (Рядом с террористом возникает другая пара.)

ЯГОДА (партнеру Рыкову). Алексей Иванович, ты заметил, что я делал, когда направлял троцкистов в ссылку? Я создавал им там такие условия, чтобы они могли продолжать свою борьбу против Сталина. (Склоняется к уху напарника.) Но мне, товарищ Рыков, нужны особо конспиративные формы прикрытия.

РЫКОВ. Я передам твое требование, товарищ Ягода. (Прислушивается к чему-то внутри себя.) Нет, не п-понимаю, почему водку в народе называют р-рыковкой? (К левой части зала пританцовывает новая пара Рютин и Бухарин. Слышат последнею фразу Рыкова.)

БУХАРИН. Алексей Иванович, вы забываете, с какого стола вы в отличие от народа пьете водочку. Со сталинского... О, товарищи, анекдот слыхали? Двадцатипятитысячнник принимает колхоз. Колхозники хвалятся ему, какой у них сильный племенной бык. Что даже из соседнего колхоза к ним приводят коров для осеменения. А новый председатель в ответ как заорет. Что за безобразие они развели. Такого разврата он не потерпит! И приказал сдать быка на мясо. Ха-ха-ха...

РЮТИН. Уже не смешно, Бухарин. У Сталина теперь пошли не ошибки, а преступления. (Приглушенно.) Нам надо ликвидировать его... созвать немедленный чрезвычайный съезд партии. (Его слышит Сокольников. Не сдерживается.)

СОКОЛЬНИКОВ. Но ты же, Рютин, сам был когда-то ревностным сталинистом. И частенько с удовольствием разбивали носы оппозиционерам.

РЮТИН. Да, в азарте за этими потасовками я не углядел диктатора. Однако старых вождей мне не жалко. Для борьбы против Сталина надо рассчитывать не на них, а на новые силы. Да и старые оппозиционные разногласия уже потускнели перед сталинским игом. (Бухарин меняется с Мрачковским напарниками, Каменеву.)

БУХАРИН. Каменев, передай своим, что я готов пойти на блок с левыми оппозиционерами. И согласился бы даже с вашей политикой террора против Сталина. Только посылать на такое дело надо не официантку...

 

Еще какое-то время все кружатся молча. Музыка заканчивается. Пары останавливаются. Все ждут продолжение нового танца. Появляются работники НКВД и выводят из зала Рютина. Присутствующие делают вид, что ничего не произошло. При этом Бухарин быстро ретируется в другой конец зала. Однако следователь НКВД задерживается возле Поскребышева, о чем-то ему говорит. Затем оба подходят к Сталину, раскуривавшему трубку возле открытого окна. Поскребышев докладывает ему о сообщении следователя, кивая головой в сторону террориста. Сталин во время доклада внимательно смотрит на террориста. Но на предложение Поскребышева делает отрицательный жест рукой. Поскребышев и следователь покидают Сталина. В это время террорист снова завел патефон и поставил новую пластинку. Звучит фокстрот. Неожиданно следователь НКВД подхватывает террориста и увлекает его к танцующим. Темп танца ускоряется.

 

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я решил пока здесь с тобой потанцевать... (Представляется.) Я следователь НКВД Белов. Дело в том, что на допросе официантка показала на тебя. Террорист - это ты. Правда, кроме деревенского чутья у нее нет никаких доказательств. Я тоже пролетарским нутром чую ее правду. Но и у меня нет фактов. А арестовать тебя мне категорически запрещают. Что будем делать?

ТЕРРОРИСТ. А что можно?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Добровольно явиться с повинной в НКВД. Или я продолжу допросы девушки, пока она не оговорит себя. После чего ее расстреляют.

ТЕРРОРИСТ. Других вариантов нет?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Никаких!

ТЕРРОРИСТ. ...мне надо подумать.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Подумай. Спасти девушку можешь только ты. Я жду тебя на Лубянке. Найдешь меня там в любое время дня и ночи. (Покидает зал. Террорист отходит в сторону от танцующих.)

ТЕРРОРИСТ. Стрелять в Сталина надо сейчас! Убью тирана и сниму с официантки все подозрения. (Направляется к выходу, но охрана преграждают ему путь. Возвращается.) Нет, самому пронести сюда пистолет мне не дадут. А когда он у меня будет, официантку уже расстреляют... Значит, я пойду к следователю и признаюсь, что я террорист. Спасу девушке жизнь! (Рядом танцуют Каменев и Зиновьев.)

КАМЕНЕВ (вздыхает). И зачем только мы, большевики взяли власть. Было бы гораздо лучше, если бы в 17-ом мы ограничились парламентской оппозицией. Депутат Каменев произносил бы речь в Думе, а затем отдыхал бы на водах от трудов праведных. Это намного лучше, чем решать нескончаемые дела по управлению страной. Нет ни минуты покоя. Мне даже танцевать не хочется. (К стоящему в зале террористу.) Саша, вы не можете сказать моей охране, чтобы подали мой Роллс-Ройс?

ТЕРРОРИСТ. Нет, не могу, товарищ Каменев. Пока идут танцы, мне нельзя выходить из зала. (Возвращается к своим мыслям.) Но если я признаюсь следователю, то спасу девушку. Но и Сталину сохраню жизнь... А я поклялся его убить! Это стало делом моей жизни. Нет, прежде чем идти в НКВД, надо все взвесить. Но на каких весах мерить смерть тирана и жизнь девушки?.. (Ответить не успевает, Сокольников увлекает его в танец.)

СОКОЛЬНИКОВ. Саша, я не слышал, о чем вы беседовали со следователем. Но если Вас арестуют, то подписывайте любые протоколы следователя. А по ходу сами выдумывайте еще показания на соратников Сталина. Тяните их за собой, тяните как можно больше. Тогда Сталину не с кем будет работать... (Их оттесняют Ягода и Паукер)

ЯГОДА. Паукер, ты читал Дюма "Три мушкетера"?

ПАУКЕР. Генрих Григорьевич, я вообще не прочел ни одной книги.

ЯГОДА. А эту книгу ты должен прочесть. Нам нужны люди, которые как "три мушкетера" стреляли бы без раздумий в кого прикажут. Таких людей ты должен подобрать у себя в охране. Ведь тебе придется арестовать всех членов правительства и Политбюро. (Снова появляются работники НКВД, подходят к танцующим в паре Зиновьеву и Каменеву. Выводят их из зала. Затем уводят и Сокольникова.)

РАДЕК (громко). Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из Политбюро. (В сторону.) Но как угадать, угодить, уцелеть - вот в чем вопрос? (Террорист какое-то время стоит один, смотрит в сторону исчезнувшего Сокольникова. Напротив танцуют Пятков и Радек.

ПЯТАКОВ (Радеку). Ну почему Сталин не назначил меня общественным обвинителем на процессе? Я ведь один из первых требовал для заговорщиков смертного приговора. Я даже просил разрешить мне лично расстрелять всю эту компанию Зиновьев и К.

РАДЕК. Но в этой компании твоя бывшая жена.

ПЯТАКОВ. Я расстрелял бы и ее. (Рядом танцует пара Рыков-Ежов.)

ЕЖОВ (подслушивает). Пятков, не забывай, что подсудимые во время следствия показали и на тебя. Как на соучастника заговора. (Пятаков укалывает булавкой Ежова в ягодицу, тот в ответ дает Пятакову пощечину. В зале небольшое замешательство. В ту сторону направляются работники НКВД. Они выводят из зала Радека. Пятаков мечется среди танцующих, но ни в ком не встречает сочувствия. Все от него отворачиваются. Пятаков подхватывает террориста.)

ПЯТАКОВ. Саша, поверьте, назначение общественным обвинителем я рассматривал как огромнейшее доверие ЦК, как искупление вины. И шел на это от души. (Громко.) Товарищ Сталин, когда меня будут расстреливать, не отнимайте у меня только одного. Права на сознание, что в глазах партии я нашел в себе силы порвать со своим преступным прошлым. Хотя бы и слишком поздно... (Работники НКВД возвращаются и выводят Пяткова. Террорист снова остается один. Следователь НКВД снова задерживается и увлекает в танец террориста.)

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я смотрю, ты стал здесь заметной фигурой. Однако я хочу сообщить тебе другое. Официантка сейчас сама призналась, что хотела отравить Сталина. А показания на тебя давала якобы для того, чтобы ускользнуть из рук НКВД.

ТЕРРОРИСТ. Девушка явно оговорила себя... И что с ней теперь будет?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Такое не прощают.

ТЕРРОРИСТ. Что она смогла даже назвать тех, по заданию кого работала?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ежу понятно, что по заданию троцкистско-зиновьевского центра. Кто ж не знает, что это самое гнусное антисоветское гнездо вредительств и терактов. (Пристально смотрит на террориста.) Ну, так что будем делать?.. Ну-ну, думай. Мне некогда прохлаждаться, ждут допросы. (Быстро исчезает, оставляет террориста одного.)

ТЕРРОРИСТ. И кто мне скажет, как мне поступить? Окончательно уничтожить в себе жалость к девушке. Или убить чувство своего предназначения? Как чудовищно все переплелось! ...у меня голова раскалывается от такой неясности. У кого спросить совета? (Оглядывает танцующие пары в зале. Невольно громко восклицает.) Ими же всеми кто-то кукловодит!.. (Рядом останавливается Сталин.)

СТАЛИН. А кукловоды думают, что Сталин такая посредствэнность, что не панимает этого. Пусть пока так думают... (Музыка заканчивается. Оба подходят к патефону. Сталин замечает беспокойство Террориста.) Саша, ти хочешь о чем-то меня спросить?

ТЕРРОРИСТ. А если бы официантка не призналась, что она террористка. Как поступил бы тогда НКВД?

СТАЛИН. Если би девушка не призналась, что она хотела меня отравить? Тогда по логике террористом должен быть - ти. Тогда НКВД стал би допрашивать тебя и расстрелял би вместо официантки. (Террорист меняется в лице.) Не бойся, я пошютил.

ТЕРРОРИСТ. Я не боюсь смерти! Я даже сейчас пойду к следователю НКВД. Я скажу ему, что это я террорист.

СТАЛИН. Ти хочешь спасти девушку. (После некоторого раздумья) Эта мужественный поступок. Но сейчас такое рыцарство никому не нужно. Ти хочешь умереть за другого, за врага. Но ещё сам ничего не совершил. У тебя вэдь, наверно, есть цель в жизни, важная цель! Её надо выполнить. А как говорят большевики, цель оправдывает срэдства. К следователю НКВД ти ещё успеешь сходить.

ТЕРРОРИСТ. Знали бы вы, на что меня сейчас толкаете...

СТАЛИН. Может, я и знаю... (Террорист машинально ставит на патефон новую пластинку. Звучит танго.)

 

Вдали высвечивается человек в пенсне, с взлохмаченными черными с проседью волосами, клинообразной бородкой. Он танцует с дамой.

 

ТЕРРОРИСТ. А кто это там, вдали танцует?

СТАЛИН. Эта красивая ненужность.

ТЕРРОРИСТ. А с кем он танцует?

СТАЛИН. Толи с перманентной революцией, толи со своей старой Наталочкой.

 

После очередного па Троцкий ставит партнершу на ноги. Танец его вдохновил.

 

ТРОЦКИЙ. О, если буржуазия захочет захватить для себя все место под солнцем - я потушу солнце!

ПАРТНЕРША. Вот вы, какой дерзкий революционер!

ТРОЦКИЙ. Да! И без меня ну еще Ленина в Петербурге Октябрьская революция не победила бы. Однако Сталин ошибается, грубо ошибается. Победа социализма возможна только одновременно в Англии, России и Германии. И после объединения их в Соединенные Социалистические Штаты Европы. Либо победа социализма вовсе невозможна.

ПАРТНЕРША. Тогда почему коммунисты России не соберутся и не снимут Сталина с поста генсека, коль он такая посредственность?

ТРОЦКИЙ. Но это было бы рютинским ребячеством. Надеется, что Сталина можно снять при помощи партийного или советского съезда... Хотя приход к власти фашизма в Германии в корне изменил обстановку. Война в ближайшей перспективе становится неизбежной. И она создаст реальную ситуацию для прихода к власти нашего блока в Советском Союзе. У Сталина не будет сил. Я уверен, Красная Армия пойдет за мной!

 

Вдали гаснет освещение. Человек в пенсне и дама исчезают.

 

СТАЛИН (террористу). Я думаю, Саша, пора нам поставить военный фокстрот. Что-то наша армия застоялась. (Отходит к Поскребышеву.)

 

Террорист ставит новую пластинку на патефон. Звучит военный фокстрот. Военные разбиваются на пары. Тухачевский выдергивает террориста в круг танцующих.

 

ТУХАЧЕВСКИЙ. Ты что пялишься на мою кобуру? Ждешь, когда я нажму на курок? Не притворяйся, вы все только и ждете этого кровавого акта!

ТЕРРОРИСТ (испуганно). Все ждем? (Ищет глазами Сталина.) Вы что тоже поклялись выстрелить?!

ТУХАЧЕВСКИЙ. Дал слово офицера.

ТЕРРОРИСТ. Но будь я на вашем месте, то стрелял бы немедля.

ТУХАЧЕВСКИЙ. Врешь! юноша, мой срок еще не вышел. Я поклялся, что если я через год... не стану наркомом обороны СССР, то застрелюсь вот из этого нагана. (Касается рукой кобуры.) Я всегда держу свое слово. Когда я окончил Александровское училище, я всем сказал, что или в тридцать лет я буду генералом, или застрелюсь. Я слово сдержал. В двадцать пять я командовал 1-й армией Восточного фронта. В тридцать два я был начальником штаба Красной Армии. А в сорок три я был уже маршалом СССР... (Останавливается.) А к чему это я все говорю? Забыл, а ведь был какой-то помысел. Видать, я много выпил. (Продолжает танец.) От коньяка в голове у меня все смешалось. Не упустить бы главное... А! сейчас во всех своих помыслах мы должны ориентироваться на новую Германию. Она несет нам надежду, а может, и спасение. (Рядом танцует Якир и Гамарник.)

ЯКИР. Ян, тебе не хочется смеяться, когда этот корявый (кивает в сторону Сталина) воображает, что он спец в военном деле. (Громко.) Сталин военный спец, ха-ха...

ГАМАРНИК (испуганно). Тихо, Якир! Сталин не прощает насмешек... (Увлекает Якира в гущу танцующих военных. Выталкивают вперед пару Ягода-Паукер.)

ЯГОДА (Паукеру). Для того, чтобы удержать власть в своих руках, нужно лишь иметь рядом таких людей, как Геббельс, и преданную Чека. Тогда можно спокойно спать и управлять. Поэтому когда я стану председателем Совнаркома, то секретарем ЦК назначу Бухарина. Он будет не хуже Геббельса. Место Сталина займет Рыков. (Вдруг Тухачевский останавливается, как вкопанный. Начинает озираться и кого-то искать.)

ТУХАЧЕВСКИЙ. Христосик, ко мне! Христосик, ты где? (Расталкивает танцующих.) Кто-нибудь видел, где мой пес? Христосик!.. Христосик!..

 

Танец расстраивается. Террорист останавливает патефон. Танцующие в недоумении ищут пса у себя под ногами. Появляется Сталин, быстро находит выход из возникшего замешательства.

 

СТАЛИН. Что за шум, а драки нет? Хотя драться ми здесь не позволим. Здесь не кабак! (В зале воцаряется мертвая тишина.) А вот культурно побороться нашим военоначальникам между сабой можно. Выяснить кто из вас самый сильный можно. (Дает команду обслуге развернуть ковер.) Ну, кто первым рискнет схватиться с нашим (кивает на все еще стоящего в центре Тухачевского) непобедимым... маршалом. (С усмешкой.) Если не считать пощечину ему от шляхтичей... (Со стороны военачальников раздаются выкрики: "Кто ж его поборет!" "Он каждый день качает мышцы гирями." Сталин насмешливо оглядывает военоначальников.) Что, среди вас нет достойного ему соперника? (Поскребышеву.) Тогда вызвать сюда комкора Тимошенко... А пока он сюда летит (показывает на Паукера), Паукер, изобрази-ка нам Зиновьева, как этот мужественный большевик гордо встретил свою смерть.

 

Паукер в пантомиме изображает Зиновьева после приговора. "Зиновьев" умоляет работников НКВД не убивать его, затем падает на колени, обнимает ноги чекистов, ведущих его на расстрел. Все громко аплодируют. Просят повторить представление. Вдохновленный успехом Паукер импровизирует: после мольбы к чекистам, он не сразу падает на колени, а сначала воздевает руки в мольбе к небу и восклицает на древнееврейском: "Шема Исраэль Адонай Элухену Адонай Эхуд." Затем падает на колени, умоляюще обнимает ноги чекистов, уводящих из зала уже его самого. Все громко аплодируют.

 

СТАЛИН (террористу). Ну как тебе наши военоначалники?

ТЕРРОРИСТ. Что ж, габардин гимнастерок этих людей стоит дороже английского сукна.

СТАЛИН. Да, такие маршалы и камандармы хороши для перэворота 18 брюмэра. Но не для командования Красной Армией. Я не могу в преддверие войны иметь ввоеноначалников, в которых я не уверэн. А не перэметнуться ли они на сторону врага? Не начнут ли с первым ударом захватчиков уже на границе сдавать им армии?

ТЕРРОРИСТ. Но может, в их помыслах ничего нет такого.

СТАЛИН. Не знаю ¾ а вот ти ответь: положился б ти на этих командиров?

ТЕРРОРИСТ (задумывается). Если честно, то нет. Будь я антикоммунистом, то привел бы в военную верхушку именно эти кадры.

СТАЛИН. Ти уже думаешь, как товарищ Сталин... Но как мне тогда от них освободиться?

ТЕРРОРИСТ. Может, их просто уволить?

СТАЛИН. А что это даст? Они высоко вознеслись ¾ уволишь, обидятся, затаят злобу против меня. И тогда уж точна перейдут в оппозицию. Троцкий их павяжет. (Вздыхает.) Придется найти компромат и посадить, а, может, и расстрелять. (Появляется Тимошенко, подходит к Сталину.)

ТИМОШЕНКО. Вызывали, товарищ Сталин?

СТАЛИН. Да, Степан. Но сначала выпей. (Подает ему полный фужер водки. Комкор под одобрительный гул выпивает ее, словно воду. Закусывает соленым огурцом с вилки, переданной Поскребышевым.) А теперь иди на ковер. Докажи маршалам, что крэстянская кость всегда перэшибет дворянскую.

ТИМОШЕНКО. Я готов.

 

Все расступаются. В центре зала остаются Тимошенко и Тухачевский. Начинают бороться. Поочередно пытаются сделать захваты и провести прием. Но пока оба ловко увертываются от приемов. Публика разбилась на две группы поддержки. Большая горячо болеет за Тимошенко. Однако комкор, похоже, начинает уставать или только делает вид. В один из моментов он дает противнику легко захватить себя за шею. Но вдруг ловко подныривает под Тухачевского, ловит его на бедро и бросает на ковер на лопатки. При этом маршал, не ожидавший такой хитрости, сильно ударяется головой о пол.

 

ТИМОШЕНКО. Ой! как шибко ударився галовой товарищ маршал. (Своей огромной массой нависает над поверженным соперником.)

СТАЛИН. Не волнуйся, товарищ Тимошенко, голова нашему маршалу больше не панадобится.

 

Работники НКВД подхватывают с пола Тухачевского и выносят из зала. Следом выводят Якира, и других военных. Ковер снова сворачивается. Террорист спешно ставит новую пластинку на патефон. Звучит шансон 37 г. Вдали снова высвечивается человек в пенсне, с взлохмаченными черными с проседью волосами, клинообразной бородкой и дама.

 

ТЕРРОРИСТ. ...а чем они сейчас занимаются?

СТАЛИН. У французов этот танэц называется минэтом. Этот революционер очень любит во всэх областях работать языком. И было би очень хорошо, если би он занимал свой язык только любовными утехами. А не разжиганиэм мирового пожарища. Ради этого многие из наших товарищей не пожалели би и заложили би даже своих жен. Как современные Минины и Пожарские. Но такой жертвы от наших товарищей никто не требует. Проще убрать самого трубадура мирового пожарища. Всего лишь будет одной вдовой больше. (Сталин убирает курительную трубку в карман.) Давай-ка, Саша, ми потанцуем с тобой, хотя танцор из меня плахой. В жизни я редка танцевал. Но мне сейчас нужна разрядка. Поставь-ка нам снова вальсок. (Террорист ставит вальс. Танцуют.)

ТЕРРОРИСТ. У Вас здорово получается! (Но Сталин быстро прекращает танец.)

СТАЛИН. Что-та у меня головокружение от таких танцэвалных успехов... (Расстегивает верхнюю пуговицу защитного цвета .ренча, выходит из круга танцующих.)

 

Террорист возвращается к тумбе с патефоном. Ягода танцует с Рыковым уже в правой стороне зала.

 

ЯГОДА (Рыкову). Центр правых уже вовсю готовит переворот, который приурочивается к началу войны. В нем на меня возложена главная роль. А именно арест и физическое уничтожение членов Политбюро. Внешнюю поддержку нам обеспечит Германия. (Переводит дух.) Мы устали от великих сталинских потрясений. Пора нашим высшим руководителям пожить в свое удовольствие. Мы этого заслужили. О, наконец-то, я смогу посмотреть живьем красивых голых женщин. А не только на фото в западных журнальчиках, Да и то тайком. (Склоняется к уху Рыкова.) У меня, Рыков, сейчас такая сила, что я могу всех тут расстрелять. (К Рыкову после его слов вдруг подкатывается тошнота.)

РЫКОВ. Кажется, я п-понимаю, почему водку называют р-рыковкой... Хотя народная же мудрость учит, надо пользоваться тем, что имеешь не откладывая. Чтобы п-потом не сожалеть. (Сталин замечает крутящегося возле сдвинутых столов Бухарина.)

СТАЛИН. Бухарин, ти почему ничего не ешь? На кого ти обиделся? Каму ти голодовку объявил, Николай, ЦК партии? Лучше ти пойди и патанцуй. Вон прокурор один, скучает. (В это время работники НКВД выводят из зала Рыкова и Ягоду. Бухарин мечется по залу, но прокурор Вышинский настигает его. Сталин к террористу.) Саша, поставь-ка Бухарину венский вальс. Нам с ним есть что вспомнить в Вене... (Террорист исполняет указание Сталина.)

ВЫШИНСКИЙ (Бухарину). Сделаем первый прогон нашего танца в темпе и кратко.

БУХАРИН (обиженно). Почему кратко? Почему такое пренебрежение ко мне? Я один из руководителей, а не стрелочник контрреволюционного дела.

ВЫШИНСКИЙ. Давайте, все-таки по главному.

БУХАРИН. Боюсь, без пояснения мое признание шокирует. Пойдут слухи, что я был под гипнозом или напичкан тибетскими порошками.

ВЫШИНСКИЙ. Ну, так поясните.

БУХАРИН. Ох, злую шутку сыграла с нами, членами блока наша установка. Коль мы не у власти, то - быть к ней в оппозиции всегда и во всем!.. Теперь представьте, куда привела нас такая голая логика? К примеру, когда все госорганы, все лучшие силы страны были брошены на индустриализацию, на коллективизацию. Где мы оказались со своей установкой быть против всегда и во всем? Да, мы, буквально в 24 часа, очутились на одной стороне с кулаками, контрреволюционерами и капиталистическими остатками. В такой компании даже Троцкий вынужден был сбросить свой левацкий мундир. И чтобы бороться за власть, нам ничего не оставалось, как хвататься - за кулацкие восстания... за реставрацию капитализма... за военный заговор... за дворцовый и государственный переворот. Даже за войну с Германией. Хотя мы не ставили всех точек над "и". Как видим, наша установка (быть к советской власти в оппозиции всегда и во всем) - таила в себе перерождение идей, психологии и нас самих. В истории факты таких перерождений известны. Стоит назвать Бриана, Муссолини и других. (Выпадает из ритма танца.) Но иногда я и сам увлекался тем, что я писал во славу социалистической стройки. Хотя назавтра это увлечение отрицал своими практическими преступными деяниями. Здесь образовалось то, что в философии Гегеля называлось несчастнейшим сознанием...

ВЫШИНСКИЙ. Бухарин, не трогайте старика Гегеля.

БУХАРИН. Тогда интересный вопросик. Я стал давать против себя показания - почему?

ВЫШИНСКИЙ. Здесь вы ответчик.

БУХАРИН. Просто я спросил себя. Есть ли в идеях нашего блока то, во имя чего нужно было бы умирать? Если бы захотел умереть, не раскаявшись. И я ответил себе - во имя ничего! Но и когда я спросил себя: ну, хорошо, ты не умрешь. Если каким-нибудь чудом останешься жить, то опять-таки во имя чего? И снова тот же ответ - во имя ничего! Враг народа, в полной изоляции ото всех и от всего, что составляет суть жизни... (Вышинский останавливается, переваривает услышанное.)

ВЫШИНСКИЙ. Наконец-то, до нашего несчастнейшего сознания дошла бессмысленность оппозиции. Товарищ Сталин, вы слышали? (Бухарин оставляет Вышинского и вовлекает в танец Сталина.)

БУХАРИН. Дорогой, Коба. Разреши мне так тебя называть, во имя нашей старой дружбы. Так вот, дорогой Коба, я даю тебе предсмертное слово, я невиновен в тех преступлениях, которые я сейчас подтвердил прокурору. Их или не было или, если были, то я о них не имел никакого представления... Моя внутренняя совесть чиста перед тобой, Коба. ...хотя не совсем. Я не христианин, но у меня есть свои странности. Я считаю, что несу расплату за те годы, когда я действительно вёл борьбу... И больше всего меня угнетает такой факт. Ты помнишь, летом в 28 году, когда я был у тебя? Что ты мне говорил?

СТАЛИН. Знаешь, Бухарин, почему я с тобой дружю? Ти ведь не способен на интригу?

БУХАРИН. Я отвечаю - да. А сам в это время бегал к Каменеву сговариваться. Этот факт у меня в голове, как первородный грех иудея. Прошу у тебя последнего прошения (духовного, а не другого).

СТАЛИН (оставляет его). Не могу я с тобой танцэвать. Ти, Бухарин, какой-та бесхребэтный, липкий, как баба. (Спихивает Бухарина Молотову.)

БУХАРИН. Вячеслав, пойми, теперь я внутренне разоружился и перевооружился на новый социалистический лад. Молотов, дайте возможность расти новому, второму Бухарину. Пусть будет он хоть Петровым. Это новый человек будет полной противоположностью умершему. Да, он уже родился, дайте ему возможность хоть какой-нибудь работы! Или вышлите меня в Америку. Я бы вел там смертельную борьбу против Обер-бандита Троцкого. Ох, я доказал бы как я могу здорово бить ему морду!.. (Останавливается, закрывает лицо руками, рыдает. Работники НКВД выводят из зала Бухарина. К террористу подходит Сталин.)

СТАЛИН. Ти что так на меня смотришь? У тебя опять есть ко мне вапрос?

ТЕРРОРИСТ. Почему Сталин все время, как пантера, выжидает. (Невольно хватает с тумбы пластинку.) Не кончает с оппозиционерами разом?

СТАЛИН. Тогда они точна сговорились бы и паслали бы ко мне не самоучку-террориста. А профессионального убийцу. (Из рук террориста выскальзывает пластинка. Сталин продолжает без внимания на разбитую пластинку.) Поэтому Сталин ловит оппозиционеров на явных их праколах... Да они и сами под шумок наговором убирают друг друга. Соперников по карьэре, и тех кому завидуют. (Мимо проплывает пара - Маленков и в расшитой украинской рубахе Хрущев.)

СТАЛИН. Эй, Микита, ти в украинской рубахе, а что танцуешь? А ну, спляши нам гопак. (Террорист меняет пластинку. Хрущев отплясывает гопак.) О, Хрущев псэх нас перетанцует! (Громко.) Микита, ты тут принес мне список врагов народа на Украине. Неужели у вас их так многа?

ХРУЩЕВ (на ходу). Их гораздо больше, товарищ Сталин. Вы не представляете, сколько их! Батько Сталин! мы готовы жизнь отдать за тебя, всех уничтожим!

ТЕРРОРИСТ (Сталину). Они же подставляют Вас... Ужель вы не чувствуете, что когда-нибудь они сговорятся и убьют Вас?

СТАЛИН. От судьбы не уйдешь. Ти видел коридоры Кремля? Там на псэх переходах, на каждом повароте стоят дежурные офицэры НКВД. Я иду каждый раз по коридору и думаю: кто из них? Если вот этот, то будет стрэлят в спыну, а если заверну за угол, то следующий будет стрэлят в лицо. Вот так иду мимо них по коридору и постоянно думаю - кто? когда?.. (Наблюдает за танцующим.)

ТЕРРОРИСТ (про себя). А выстрелю в него я... (Хрущев в изнеможении после танца валится на стул.)

 

Снова высвечивается человек в пенсне, с взлохмаченными черными с проседью волосами, клинообразной бородкой.

 

ТЕРРОРИСТ. Он что-то там пишет?

СТАЛИН. Завещание.

ТЕРРОРИСТ. Наверное, революционное?

СТАЛИН. Очень. Просит, чтобы похоранили его в двух грабах. В одном тело, а в другом - мужское достоинство.

ТЕРРОРИСТ. Но зачем???

СТАЛИН. Чтобы даже после смерти доказать, что Сталин всю жизнь ошибался. А он бил прав. Ведь когда я узнаю о смерти Троцкого, то скажу: "Ну и х... с ним..."

 

 

КОДА ТАПЕРА

 

Пустой зал. Террорист один стоит возле тумбы с патефоном. Отбирает пластинки по списку к очередному вечеру. В зал входит старший из дежурных охранников. Цепким взглядом осматривает помещение.

 

ОХРАННИК (террористу). Ты ничего подозрительного здесь не заметил?

ТЕРРОРИСТ. Нет, ничего такого я не заметил.

ОХРАННИК. Это хорошо, ведь уже скоро соберутся гости. (Останавливается возле тумбы с патефоном. Поднимает одну из пластинок. Никак не может разобрать на ней надпись на иностранном языке. Ставит пластинку на патефон, заводит его. Затем опускает патефонную головку с иголкой на пластинку. Звучит песня Шаляпина на немецком языке: "Волга, Волга, мутер Волга. Волга, Волга, мутер флюс..." Охранник испуганно прерывает звучание патефона. К террористу.) Откуда у тебя эта антисоветская пластинка?

ТЕРРОРИСТ. Ее доставили Сталину из Германии.

ОХРАННИК. И что Сталин будет проигрывать эту пластинку для своих гостей?

ТЕРРОРИСТ. Да, она значится в его списке.

ОХРАННИК. Ну, хозяину виднее... (Вплотную подходит к террористу, тихо.) Александр, твое время настало. (Быстро сует террористу в карман пиджака какой-то предмет.) Будь готов, сейчас сюда придет Сталин. (Выходит. Террорист вытаскивает из кармана пистолет. Смотрит на него, осознает, что он сейчас должен совершить.)

ТЕРРОРИСТ. Час пробил. Но рука не сливается с пистолетом... (В волнении ходит взад-вперед по залу.) Я уже не чувствую, что мой выстрел оправдан. Не так ли ломались видные оппозиционеры, когда брали в руки оружие? А потом стреляли не в Сталина, а в себя. (Останавливается. Приставляет дуло пистолета к виску.) Но ведь я дал клятву убить Сталина!.. (Стряхивает с себя оцепенение.) Буду стрелять в него сразу, как только он войдет. Чтобы не было ни секунды на раздумья. (Слышит шаги за дверью.) Он идет!.. (Террорист изготовился к стрельбе. Одновременно открываются противоположные двери зала. И в зал входят сразу два Сталина. Террорист в недоумении опускает руку с пистолетом.)

ПЕРВЫЙ СТАЛИН (второму). Я тебя не звал.

ВТОРОЙ СТАЛИН. Эта я тебя не звал.

ПЕРВЫЙ СТАЛИН. Ти, шут горохавый, шути, да знай меру. Пошел вон отсюда!

ВТОРОЙ СТАЛИН. Это ти, клоун, выматывайся отсюда! Я позову сюда охрану, и пусть они арестуют тебя наглэца.

ПЕРВЫЙ СТАЛИН. Правильно. Давай, зовы охрану. Посмотрим, кого они арестуют?

ВТОРОЙ СТАЛИН. Ти думаешь, они меня не узнают? (К террористу.) Вот ти, Саша, узнал меня? Ти и подтвэрдишь охране, что я Сталин. (Замечает в руках террориста пистолет.) Да ти держишь нас на мушке... И в кого ти собрался стрэлять? В меня или (кивает в сторону визави) в него?

ТЕРРОРИСТ (в растерянности). Не знаю... я не могу точно узнать кто из вас Сталин . вас не различить!.. Но из зала из вас никто не выйдет (поочередно направляет на них дуло пистолета), пока я не опознаю настоящего Сталина. (Паникует.) Но как?! Я был не столько близок, чтобы мог узнать особые приметы... (Вдруг его осеняет.) Но если я станцую с каждым из вас - то я опознаю Сталина.

ВТОРОЙ СТАЛИН. Я согласен, заводи музыку! (Визави.) Ти будешь первым танцэвать. (Террорист заводит патефон, ставит пластинку. Затем не выпуская из руки пистолет, вальсирует с каждым по очереди. Начинает кружиться с первым Сталиным. Затем танцует со вторым Сталиным.)

ТЕРРОРИСТ (второму). Кто вы? (Убежденно.) Вы не Сталин! Вы его двойник.

ДВОЙНИК. Кто я? (Выдерживает паузу. Жестко, без всякого акцента.) Ка Генсека! (Под его взглядом террорист невольно выполняет скрытую команду, направляет пистолет на стоящего в стороне Сталина. Но курок не спускает.) Александр, ты почему медлишь - не стреляешь? Ты забыл наш разговор и наши договоренности?

ТЕРРОРИСТ. О, вы все рассчитали! Самое время подменить Сталина. Почти совсем не осталось людей, которые могут знать настоящего Сталина. А я до сих пор даже не знаю кто вы и каковы ваши цели?

ДВОЙНИК. Сейчас у нас нет времени объясняться. Стреляй! Обратного пути у тебя нет.

СТАЛИН (спокойно). Он не выстрэлит. Мая догадка била верной.

ДВОЙНИК. Ты знал кто он на самом деле?

СТАЛИН. Да, я с самого начала понял, что он террорист, которого ти послал меня убить. Но я не арестовал его, а проверял одну сваю догадку. Почему некоторые наши молодые люди хатят устроить суд над Сталиным? И над всэм тем, что он совершил.

ДВОЙНИК. Моя догадка тоже была верной. Из смышленых фанатиков получаются плохие террористы. (Поворачивается к Сталину.) Но тот, кто увидел свое Ка, должен умереть. Такова священная традиция. (Вытаскивает из кармана брюк пистолет, направляет его на Сталина. Но нажать на курок не успевает. Его опережает выстрел террориста. Двойник инстинктивно делает шаг вперед, затем падает на пол. Сталин склоняется над ним, переворачивает его на спину. Какое-то время изучает его лицо. Затем срывает с лица двойника приклеенные усы. С брезгливостью бросает их на грудь убитого.)

ТЕРРОРИСТ. Но зачем он пришел сюда, да еще с пистолетом? Чтобы убить Вас, он же послал меня.

СТАЛИН. Пистолет ему был нужен, чтоб убить тебя. Они хотели не проста убить Сталина, а заменить на его Ка... А для этого им било нужно два трупа. Ведь с чего бы Сталин стал убивать своего двойника... А так террорист перепутал и убил двойныка Сталина, а якобы Сталин успел выстрелить в террориста. Тогда подмена Сталина Ка генсеком выглядела би очень даставерна. (В зал вбегает испуганная охрана.)

СТАЛИН (им). Уберите отсюда эту (кивает на лежащего на полу двойника) Ка... (Выходит из зала. Двое охранников поднимают с пола тело двойника Сталина, выносят в другую дверь.)

 

Террорист машинально заводит патефон, ставит новую пластинку. Звучит голос Шаляпина: "Волга, Волга, мутер Волга. Волга, Волга, мутер флюс..." Появляется следователь НКВД, выводит террориста из зала.