Проэзия
14.VI.2007
Дмитрий Пестерев
Дурачок
Начало
ноября. На наждачную кожу дороги безразлично плюхнулась тяжелая снежная
капля.
Тускло блеснула и тут же погасла под грубым потоком иссоленных ботинок. Снова пошел дождь со
снегом.
Небо висело на городе, словно грязный оборванный полушубок на голых усталых
плечах. Тысячи пьяных капель
равнодушно
целовали асфальт. А измученная этими "ласками" дорога с болезненной
напряженностью смотрела в небо. Словно ждала чего-то. Наверное, солнца. По
ее
шероховатому лицу струился холодный грязный пот.
Я шел на почту. Нужно было отправить
домой
письмо. Маме. Хотя и не письмо это вовсе. Справка о том, что я студент и
живу в
Москве. Не знаю, зачем ей. Неинтересно мне это. Попросила, . отправлю. Тут
недалеко.
Вперед. Пятнадцать минут. Общежитие . университет . дорога . дворы . почта.
Дойти можно быстро, но при такой погоде кажется, что будешь плестись час.
Ощущение, что каждое твое движение вязнет в грязи и тяжелом тумане. И чем
больше ты сопротивляешься, тем гуще (плотнее) облепляет тебя эта паточная
серость. Поэтому иду не спеша. Торопиться некуда. Закурил. Клубы серого дыма
вперемешку с паром густо выходят из легких. Плывут, . растворяются. Вокруг
сыро, а в руках маленький тлеющий огонек . приятно. Часть дороги нужно идти
вдоль аллеи с редко посаженными молоденькими кленами. Кажется, что от этой
промозглости по их тонким голым веткам бегают мурашки. Ничего, скоро
зима. И их корни, стволы, ветви нальются
хмельной
дремотой. Странно, такое чувство, что и в голове стоит пепельная пелена
тумана.
Изредка в этот мутный коктейль врезаются пустые мыслишки. Влетают словно
маленькие камешки. И оседают на дно. Гм. Ерунда всякая. Ни о чем. Типа .
сколько завтра пар, что нужно прочитать, что купить на вечер поесть и все
такое.
Подхожу к дороге. То и дело густой воздух
вспарывается пролетающими машинами. Рассекаются лужи. Брызги - и пешеходы
ошпарено отскакивают от края дороги. Отряхиваются. Затем снова подходят.
Ждут.
Загорается зеленый человечек, и я иду дальше. Теперь до почты идти немного.
Позади шумная дорога . впереди тихий двор из двух девятиэтажных домов. Во
дворе
несколько деревьев, песочница и двое мужиков на детской скамейке, уныло и
как-то равнодушно пьющих водку. Их багровые лица суровы, а красные воловьи
глаза пусто глядят сквозь. Прохожу и двор. Прямо за
ним . почта. Даже, как оказалось, работает. Обычно прихожу . обед, праздник
или
нерабочий день. А сегодня . все в порядке. Здорово!
Перед входом надо мной тяжело нависает
синий
металлический прямоугольник. Хочет раздавить. Этот двухтонный кусок железа .
есть дверь. Что ж, как всегда напрягаю всю свою мускульную силу, тяну на
себя.
Издевательски поскрипывая, дверь немного приоткрывается, и я шустро залетаю
внутрь. Пастью кашалота дверь захлопывается. Блин, и откуда они откапали это
чудо кузнечного дела средневековья? Бац! Но и это
не
все. От окошка отправления писем и почти до самой двери сонным червем
распласталась очередь. Вареные лица людей безразлично стекают на пол.
Кажется,
что все заспиртовано в плотном сухом воздухе. Глухая тишина. Вялое копошение
заметно лишь у окошка. Медленно подхожу к концу очереди. Стандартный вопрос
"кто
последний?" протыкает сонную толпу, словно иголка шарик с водой. Услышав
мой
вопрос, люди "начинают отряхиваться от песка". В таком дряблом
переваривании проходит секунд двадцать. Э-э-э, а может быть, я попал на
почту
для иностранцев? Но, оказалась, нет. Женщина в черном беретике и пучащихся
очках тяжело повернулась ко мне, и, прыснув лучиком ясности, сказала "я
последняя". Тут же отвернулась.
Теперь последний я. Постепенно стал
погружаться в мутную тишину. Словно в кисель. Очередь продолжала киснуть, я
тормозить. Лишь у окна приема писем слышалось периодическое шуршание,
постукивание, позвякивание, подумывание. Все
продвигалось
медленно. Но придется ждать, т.к. письмо нужно отправить "заказным",
чтоб
быстрей, мама попросила. Всегда тяжело переношу ожидание своей очереди. Тем
более так. После минут десяти все начало сгущаться. Кажется, будто всю эту
комнату затянуло липкой паутиной. А в темном углу сидит паук, ждет.
Чувствует
каждую ниточку, каждое сплетение и ждет. Любое движение, шорох - и ты
попался,
ты в паутине, ты в лапах. Хотя... ты и так в паутине, ты и так в лапах.
Впрочем, бред все это.
До закрытия почты остается час. Неплохо
бы
успеть отправить письмо. Сзади меня послышался тяжелый скрежет железа, .
открылась дверь, и на почту вошел мужчина лет пятидесяти. Тут же он привлек
внимание всех одним только своим видом. "Дурачок" - вывалился из толпы
наглый и жирный голос женщины. Две девушки в середине очереди оживились и с
голодными улыбками пристально уставились на него. Вставший теперь
позади меня мужчина и действительно выглядел
странно. На нем была ободранная болоньевая куртка, летние сандалии и черная
кепка. Из рук он не выпускал потрепанный черный портмоне, в котором
периодически что-то искал. Но необычнее всего были глаза. Бешеные
маслянистые
они словно искал изъян в любом предмете, на который смотрели. Я напрягся.
Почти
сразу "дурачок" заговорил:
-
Вот, напялили на себя шмотки
англицкие . то ли шпионы, то ли
шлюхи...
При
этом он словно облил маслом тех самых девушек, и тут же прервав фразу начал
озабоченно что-то искать в портмоне. Улыбка девушек сразу же стекла. Они
покраснели.
-
Я ведь знаю . шпионы все и Путин этот тоже! А эти... косоглазые! Повсюду
ведь!
Полстраны уж заселили, как саранча... А-а-а... Тарас-с-с...
Тут я заметил,
что
периодически он начинал задыхаться. Поэтому обрывался на половине фразы,
делал
глубокий жадный вдох и говорил на выдохе "Тарас-с-с-с". Голос его был
плавный, размеренный. Казалось, что говорит учитель. Я
чувствовал себя как-то неудобно, словно виноватым в чем то. Было
видно,
что многие люди не знали, как на него реагировать. Кто-то недоверчиво
косился,
хихикал, крутил пальцам у виска, или просто как попугай моргал
глазами.
В очередной раз, исшарив свой портмоне, "дурачок"
уставился на меня. Я не смотрел на него, но чувствовал, как его взгляд сканирует, ищет. Я снова напрягся.
Тут он
отвернулся
от меня и начал увлеченно ковыряться ногтем в стене. Глаза его облизывали
каждую песчинку. И словно разговаривая с этими песчинками, он
начал:
-
Интересно, - спрашивая это как бы не меня, - а в школах и
университетах преподают асимметрию?.. А-а-а... Тарас-с-с... Симметрии ведь
учат. А толку? Повсюду одна асимметрия, . говорил он это абсолютно спокойно,
мягко уверенно, - котята. Слепые. Ввели б тогда и асимметрию? Может, помогло
б?
Человек то ведь . животное двуногое. Две тысячи лет прошло, . а все тупое
животное... Ничего не видит, ничего не слышит, жрет
только. Жрет только, да жрет... и асимметрия
устраивает. А-а-а... Тарас-с-с... а-а-а... Тарас-с-с.
Тут он побагровел, начал задыхаться сильнее и минут пять
глубоко дышал - молчал. Жадно глотал воздух и делал широкие мазки взглядом
по
воздуху. Было видно, что в этот момент микро приступа разум его погружался
во
что-то темное. Я чувствовал страх. Не знаю точно от чего. Возможно, страшно
было видеть бьющееся в судорогах сознание. Больное сознание, но с
проблесками
ясности и возможно ясности острой. Страшно было видеть, как сознание это
тонет,
тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Пугала хрупкость. Пугали его
мучения.
"С ним такое
часто бывает, болтать меньше надо ерунду всякую"- с равнодушной
жестокостью
заявил все тот же жирный женский голос. Некоторые люди зашушукались.
Появился
повод для разговоров.
"Странно" .
подумал я. А почему они считают его сумасшедшим, дурачком? Неужели только
от того, что он несуразно одет и говорит, что человек
слеп?
Ну, так ведь самое страшное, что он прав! Он болен, но он не дурак.
Да, сознание его, наверное, . одеяло из разноцветных заплаток. Но... лучше
ли
румяная слепота той женщины, воспаленного ума этого "дурачка"? Где грань
между реальностью и сумасшествием? Условность.
-
Да пропустите вы его вперед! - оживленно предложил кто-то
из
очереди.
-
И вправду, пропустите вы этого дурачка, - деловито
подхватил
молодой мужчина, румянясь и суетясь.
Очередь лениво закопошилась. "Идите, идите... К кассе подходите" . немного растерянно и, обращаясь
как
бы к ребенку, сказала, стоящая около "дурачка" женщина.
Сумасшедший уже не задыхался и, поблескивая глазами,
ровно
смотрел поверх очереди. Будто никого и не слыша, он
плавными шагами направился к окошку. Подойдя, он снова начал искать что-то в
портмоне. Глубоко запустив туда пальцы, усердно пошарил и, наконец, достал
паспорт. Молча протянул его кассиру. Та дала ему расписаться в ведомости и
выдала пенсию. "Дурачок" равнодушно, но аккуратно положил деньги и
паспорт
в портмоне и убрал все в карман куртки. После развернулся, и
не говоря уже ни слова, все так же мягко и плавно вышел из почты.
После этого еще
минут десять очередь вяло обсуждала "дурачка". Но после недолгих по-оханий и по-аханий умолкла.
Все снова сонно погрузилось в мутный кисель.
Постояв
в очереди, еще минут десять я,
наконец,
отправил письмо и пробкой вылетел на улицу. На улице, заигрывая, выглядывало
солнце, и я довольно улыбнулся. Встряхнулся от пыли и пошел в
общежитие.
Что говорят об этом в Дискуссионном
клубе?
|
- Молодец. Проголосовала. А справка-то наверняка была нужна для военкомата, студент. Хорошее время студенческое, когда действительно плевать на всякие справки.
|
- Наблюдательный и талантливый автор необычных находок: ╚Небо висело на городе, словно грязный оборванный полушубок на голых усталых плечах. Тысячи пьяных капель равнодушно целовали асфальт╩, Пастью кашалота дверь захлопывается, ╚От окошка отправления писем и почти до самой двери сонным червем распласталась очередь╩, ╚Стандартный вопрос "кто последний?" протыкает сонную толпу, "Дурачок", - вывалился из толпы наглый и жирный голос женщины.
Но глаза режет изобилие ложных ╚парцелляций╩ продолжаю разговор с А. Волковичем. В авторской речи они всё же служат разрушению синтаксиса. Обратите внимание на: Нужно было отправить домой письмо. МАМЕ. (Оправдано ли самостоятельное дополнение?) ХОТЯ И НЕ ПИСЬМО ЭТО ВОВСЕ (или оправдана самостоятельность придаточного?). И чем больше ты сопротивляешься, тем гуще (плотнее) облепляет тебя эта паточная серость. ПОЭТОМУ ИДУ НЕ СПЕША ( разорвано придаточное и главное). Клубы серого дыма вперемешку с паром густо выходят из легких. ПЛЫВУТ, РАСТВОРЯЮТСЯ (чем оправданы глаголы предложения?). Изредка в этот мутный коктейль врезаются пустые мыслишки. Влетают словно маленькие камешки. И ОСЕДАЮТ НА ДНО. ГМ. ЕРУНДА ВСЯКАЯ. НИ О ЧЁМ. ТИПА. СКОЛЬКО ЗАВТРА ПАР, ЧТО НУЖНО ПРОЧИТАТЬ... (Допускаю, что обрывочные предложения характеризуют инфантильность мыслей). Брызги - и пешеходы ошпаренно отскакивают от края дороги. ОТРЯХИВАЮТСЯ. ЗАТЕМ СНОВА ПОДХОДЯТ. ЖДУТ. (╚отряхиваются╩ и ╚подходят╩ пешеходы. Почему разделены они точками? Из-за страха перед пунктуацией?) Кажется, будто всю эту комнату затянуло липкой паутиной. А В ТЁМНОМ УГЛУ СИДИТ ПАУК, ЖДЁТ. (Впечатление такое, будто автор не знает, что перед ╚а╩ ставится запятая, и он ставит точку.)
Уважаемый А. Волкович, на примерах молодого и талантливого автора (и да простит он меня!) я попыталась показать, насколько мы, авторы, бываем небрежны.
|
|
- Ложные "парцелляции", то есть так называемые, но лучше было бы не заключать в кавычки.
|
|
- Авторская речь - благодатный лес, и всякому грибу в нем отыщется место, в том числе - ложным опятам.(Образная, точная классификация О.Любимова!) Считается, что любой гриб в принципе съедобен, смотря как приготовить. Все зависит от мастерства повара и от наших желудков. Так почему бы и не попробовать парцелляций?! Они множатся сами по себе, лесники и лесничие здесь ни при чем.
Надеюсь, понятна моя мудреная аналогия?
|
- Волкович: ╚Надеюсь, понятна моя мудреная аналогия?╩
И понятна, и я с нею совершенно согласна, так что тему закрываю. Надеюсь, что разговор оказался полезным и для других участников ДК.
|
|
- Уважаемый, господин Волкович! Ваша "мудреная анология" понятна, тем более, что с этими "ложными опятами" и мой "желудок" справился. Каждый новый образ приходилось примерять к ситуации. Забавно. А "дурачок" то - и не дурак вовсе. Спасибо Автору. Лора.
|
|
- Совершенно с Вами согласен: новые образы требуют нового осмысления и антуража. Языкового. Но чтобы увидеть за лесом деревья, не обязательно плутать в вершинах и дебрях. "Фиолетовами руками на эмалевой стене", равно как "полнозвучными звуками в многоструйной тишине" грешили еще наши отечественные декаденты, а мы лишь пытаемся повторять пройденное. Метафора, образ, сравнение дылжны быть предельно точны и выразительны. Как, например, любимовские ложные опята - благо, Антонина Адольфовна натолкнула на яркую мысль. Усилия автора "Дурачка" в этом смысле следует всячески приветствовать. Кому, как не им, молодым и не "затуканным" канонами, опровергать устоявшиеся традиции?!
Ведь, если не ошибаюсь, "море смеялось" впервые заметил молодой Горький...
|
|
- Браво, Александр! Вы вдохновляете! Спасибо. С искренним уважением Лора.
|
Copyright (c) "Русский переплет" 2004
