КУЛЬТУРА (ЛИТЕРАТУРА) И ЦАРСТВО (ИМПЕРИЯ),

или Мы о Себе

Замечательный ученый, действительный член Российской академии наук, выученик и наследник Д.С.Лихачева выпустил (в "мягкой" демократичной обложке) замечательную книгу: Александр Панченко. О русской истории и культуре. Санкт-Петербург, 2000. Издательство "Азбука". Тираж 6000 экз. 464 С. Об Александре Михайловиче журналисты зачастую пишут как о "мудреце" и "пророке". Его газетные интервью и телевизионные выступления (едкие, парадоксальные, окрашенные в апокалиптические цвета) имеют свою благодарную аудиторию, вызывая у творческой "тусовки" неоднозначный резонанс: от восхищенного принятия до глумливого отторжения.

Академик А.М.Панченко - истинный "трудник слова", Ученый (с прописной буквы), пестователь нескольких поколений специалистов, мыслитель, культуролог, человек невероятного ума и остроумия, пленительный собеседник, изумительный рассказчик, вербальный кудесник. Знаю сие не понаслышке: в ставшие уже "баснословными" 1970-1980 годы я имел честь служить вместе с ним в Институте Русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук. Я - современник и свидетель... Похвастаюсь, 21 год тому назад мы один раз "посоавторствовали": опубликовали письма "русского парижанина", гениального писателя А.М.Ремизова к В.И.Малышеву (основателю знаменитого Древлехранилища Пушкинского Дома, великолепному специалисту и великолепному человеку // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1977 год. Л., "Наука", 1979. С. 203-215). Я давно ушел из академической "истории литературы", однако, признаюсь, что Александр Михайлович - редчайший человек из той, прежней жизни, по кому я скучаю...

Книга, о которой пойдет речь, снабжена лапидарным, но исключительно дельным предисловием. Член.-корреспондент РАН, директор Пушкинского Дома Н.Н.Скатов четко и недвусмысленно констатирует: "В этой книге нет слишком, к сожалению, частой и не всегда чистой филологической болтовни... Нет в этой книге и ложной - пугающей - глубокомысленности и теоретичности... В книге действительно нет так называемых общих мест, то есть банальностей, не интересных никому, но есть общие мысли, интересные всем. Вообще, книга насыщена мыслью" (С. 7,8). Святая правда... Все именно так.

В том вошли работы последних двух десятилетий, которые смело и без всякой натяжки можно назвать интеллектуальным романом ("Русская культура в канун Петровских реформ"), интеллектуальными повестями и рассказами ("Ранний Пушкин и русское православие", "Русский поэт, или Мирская святость как религиозно-культурная проблема", "Красота православия и крещение Руси", "Юродивые на Руси", "Скоморохи и "реформа веселья" Петра I", "Боярыня Морозова - символ и личность", "Петр I и веротерпимость", "Лесковский Левша как национальная проблема", "Летописный рассказ об Андрее Первозванном и флагеллантство", ""Потемскинские деревни" как культурный миф", "Осьмое чудо света"). Последняя статья - жуткая, трагедийная; на поверхностный взгляд, выламывающаяся из ряда, она посвящена "культурно-религиозному аспекту" погребения Ленина большевиками на Красной площади. Таков исторический диапазон исследователя: от языческой Руси до наших дней.

"Творения" А.М.Панченко - безупречны: концептуальность, изысканное мастерство в "плетении словес", несравненная щегольская "выделка", скрупулезная работа с источниками (архивными и книжными) и т.д. Воистину: талант не спрячешь... Любезный читатель, не подумай, что, назвав строго научные работы ученого "интеллектуальными романами, повестями и рассказами", я имел в виду наличие в них элементов "фантазийности", выдумки, того, что именуется fiction. Избави, Господь. Я хотел лишь подчеркнуть, что редко (крайне редко) бывает такое, когда научная проза не только не уступает "художественной", но и превосходит ее талантом и качеством. Вот и все. Специально отмечу: труд академика - не сборник работ, а цельное произведение с единым сюжетом (с прихотливыми уклонениями в сторону "двойничества" и "самозванчества" - "играющих людей") и едиными "героями".

Книга А.М.Панченко пристрастна и яростна. Нет в ней елейного умиления перед "благолепием" "святой Руси". Исследователь повествует о наших предках совсем не так, как равнодушный энтомолог о, скажем, тараканах или "уфолог" о "пришельцах" (это частенько приключается в работах западных исследователей по русской проблематике). Умственная жизнь наших предков была интенсивнее и насыщеннее нашей (с телевидением, газетами и интернетом), увы. Так вот, ученый горячо вмешивается в жаркие споры далеких пращуров. Возникает простая мысль: свыше тысячи лет в необъятном железном котле Руси-России варится одна и та же каша, подбрасываются поленья различных деревьев, изменяется температурный режим, добавляются разные (иногда весьма экзотические) специи, вроде марксизма, но никто еще это блюдо толком не распробовал (хотя десятки миллионов людей погибли от несварения желудка). Какова в конце концов будет на вкус эта каша, питательна ли, съедобна, вкусна, солона (это уж точно) или ядовита? - зна! ет один лишь Бог. Грустно, однако, на самом деле мало, что меняется из века в век на Руси-Матушке.

"Сквозные" персонажи в фолианте - царь Алексей Михайлович, "неистовый протопоп Аввакум" (величайший, безусловно, русский писатель), Петр Великий и Пушкин. Титанические фигуры Алексея Романова и Аввакума Петрова безвинно заслонены в благодарной памяти потомков другими историческими персонажами. А.М.Панченко устраняет этот умственный "обман зрения". Книга изобилует трагическими "героями", которых, увы, никто не помнит. Слышал ли ты, читатель, о монахе Сильвестре (в миру: Симеоне Агафонниковиче; 1641-1691) Медведеве - "первом русском поэте, погибшем от руки палача" (С. 235)? Таких персонажей в исследовании - легион.

Культура старой и новой Руси - воистину цветущий сад ("Вертоград многоцветный" - название гигантского сборника "виршей" первого русского профессионального поэта Симеона Полоцкого). А.М.Панченко ориентируется в этом "саду", как в своей квартире, любезно ведет читателя по его прихотливым дорожкам, цветникам, пустошам и оврагам. Такая "экскурсия" дорогого стоит. Книга А.М.Панченко - несравненный путеводитель-бедекер по неизвестной земле, именуемой "Прошлое и минувшее", богатой живоносными источниками и драгоценными "каменьями" Духа. Ох, опять на высокий "штиль" потянуло. Вернемся на грешную землю. Не узнаешь, не осмыслишь не поймешь Русь-Россию - не узнаешь, не осмыслишь, не поймешь Мир. Я сказал... dixi...

Ученый формулирует "основной принцип" древнерусской историософии: "не человек владеет историей, а история владеет человеком" (С. 71). Позднее (в канун Петровских реформ) люди предъявили свои права на историю, попытались овладеть ею. К чему привел этот бунт против Бога, длящийся уже свыше двух столетий на территории России, тебе, дорогой читатель, хорошо известно. Результат налицо. Кстати, жизнь в "темные века" и позднее - до "нового времени" была по-своему счастливой, цельной, гармоничной, "теплой" и "намоленной". Ученый исподволь (очень осторожно) подводит читателя к мысли об опасности всевозможных непродуманно-поспешных "новаций", которые из века в век прорастают в нашей истории непролазным чертополохом. С неопровержимыми фактами в руках исследователь опровергает и злокачественную легенду о культурном "изоляционизме" Руси. Неправда, было взаимовлияние, взаимообогащение разных культур и цивилизаций.

По ходу дела (разумеется, не специально) А.М.Панченко фиксирует малоизвестные (широкому читателю просто неизвестные) англо-русские культурные контакты. Например, в работе цитируются интереснейшие мемуары Джильса Флетчера и Джерома Горсея, путешествовавших по Руси в XVI в. Петр I знал "Эпистолу о толеранции" Джона Локка, труды философа были в библиотеках ближайших сподвижников первого русского императора, вторая часть знаменитого трактата английского мыслителя "О государственном правлении" с ведома и одобрения самодержца была издана по-русски в 1720 г. (новый перевод появился лишь в 1960 г.) (С. 389-390).

Преобразователь России был, как известно, заядлым англоманом. Исследователь, опираясь на британские источники, с мягким юмором пишет о том, что не только россияне, но и "гордые бритты" (в Лондоне было тогда 17 тысяч пивных) некогда перехлестывали в неумеренном употреблении спиртосодержащих напитков: "Англия и при Петре, и в продолжение всего XVIIIв. оставалась веселой и пьяной Англией. Знать и двор кутили напропалую вплоть до поколения "чувствительных" людей, когда литература стала сентиментальной, а общество - слезливым" (С. 165).

А.М.Панченко подробно пишет о знаменитом петровском (кощунственном, приводившем в ужас "старомыслов") "всешутейшем соборе". Так вот, у оного был "младший брат": "В быту британской аристократии... были в заводе всякие маскарадные клубы. Среди них был и клуб безбожников, устав которого предписывал членам упражняться в пародийном кощунстве. Именно этот клуб породил так называемый "Великобританский славный монастырь", учрежденный царем в Петербурге" (С. 169). К "братии" "Великобританского монастыря" принадлежали представители элиты петербургской европейской колонии, в частности, математик и навигатор Андрей Фархварсон - профессор Абердинского университета, приглашенный императором в 1698 г. на службу в Россию.

Камертон к книге - лукавый парадокс лукавого Г.К.Честертона: "Жизнь - не алогизм, но ловушка для логиков" (С. 255).

16 октября 2000 г.