В ТОМ САМОМ РАЙОНЕ

"ВОССТАНИЕ БОТАНИКОВ"

и "СТРАШНЕЕ, ЧЕМ ФАНТАЗИИ У ГЕТЕ"

Сладкий месяц октябрь

Октябрь - самый "сладкий" из всех месяцев года в России. Именно в октябре в средней полосе, охваченной растениеводством территории страны, самый разгар уборки сахарной свеклы. Как пройдет эта кампания, с какими результатами завершается годовой цикл труда свекловодов - от этого зависит цена и на сахар, и на все огромное количество продовольственных изделий включающих его в свой состав.

И потому октябрь - месяц сладкий.

Но таков он еще и потому, что в этом месяце по традиции играются свадьбы,

в этом месяце, при изобилии от трудов на земле, начинаются пиршества,

льется рекой "алкоголь домашней выработки" (как его величают в милицейских протоколах), требующий для этой выработки того же самого сахара или той же сахарной свеклы. В этом месяце земледельцы дают отдых себе и своим домочадцам, используют

любой повод для того, чтобы попировать, попраздновать так, чтобы небо свернулось в овчинку.

Во Льговском уезде (районе) после уборки урожая, в октябре в старину начинались поездки по гостям ("Холодца отведать!"), особенно на Покров, потому что у большинства местных церквей "престол" именно 14 октября.

И холодец, конечно, выставляется такой, что, не будучи почитателем гусятины, не раз воздал должное трудам гостеприимной хозяйки. (И даже написал целый "труд", посвященный банищанскому гусю.)

Льгов справедливо носил титул самого типичного райцентра сельскохозяйственной области. И очень часто уроженцы и жители Льговского уезда (района) вынашивали идеи переустройства сельского хозяйства страны или даже им руководили.

Например, князь Александр Барятинский, крупный землевладелец Льговского уезда, как известно, одно время носился с идеей земельной реформы. Владимир Милютин, родившийся в селе Кудинцево, был самым первым наркомом земледелия в советском правительстве (восемь дней руководил!). А уроженец села Фитиж Федор Кулаков руководил сельским хозяйством всего Советского Союза как член Политбюро КПСС. Да и Никита Хрущев, реформатор сельского хозяйства СССР, родился тоже неподалеку отсюда, в нескольких десятках километров. (Как объяснял мне однажды на льговском рынке один селянин-земляк Хрущева: "Мы из Хомутовского района, это совсем недалеко: за рекой - налево. Утром выехали на лошадке с телегой, на рынок во Льгов поспели"...)

И не случайно, конечно, именно на октябрь назначены празднования Дня работников сельского хозяйства. Я пишу "празднования", потому что их не одно. Объяснюсь потом, в тексте за ноябрь. Собственно за октябрь не стал делать репортажей, не тот месяц, чтобы начинать последовательное повествование о том, как все происходило, с чего началось и чем закончилось. Время подведения итогов. Поэтому - немного из истории сахарной свеклы.

Дачница-пятисотница?

Поскольку пишу из Льгова, прославленного в свое время Валентином Овечкиным в его сельскохозяйственных очерках "Районные будни" (под видом райцентра Троицка), и пишу о сельском хозяйстве, не могу обойти стороной это имя.

Овечкин писал для своих современников. И сегодня некоторые реалии его произведений кажутся далекими и не совсем понятными. Вероятно, уже в семидесятые годы юные студенты факультетов журналистики становились в тупик, когда встречали в "Районных буднях", например, такое словосочетание: "звеньевая-пятисотница".

Есть такой эпизод у Овечкина, когда его главный герой партсекретарь Мартынов идет в райком, где встречается с этой самой "пятисотницей" и беседует с нею о вреде для сельхозпроизводства от престольных праздников.

И могла какая-нибудь студентка-горожанка задуматься: а что это за явление такое? Почему руководитель района и, следовательно, сотни колхозов (по реалиям начала 50-х), беседует с какой-то пятисотницей? И кто она такая, эта самая пятисотница, чтобы внимать её размышлениям о жизни занятому, жутко деловитому человеку. Владелица дачного участка в пять соток, что ли? Так их по шесть соток дают!

Я и сам, при первом прочтении очерка, споткнулся на этом месте, но, поскольку вырос под тарелкой-радиорепродуктором, то, поднапрягши память, вспомнив, как звенели с утра до вечера фамилии знатных колхозных звеньевых, отнес "шестисотницу" к их категории.

Можно сказать, без особой натяжки, что Овечкин приехал в 1948 году во Льгов для того, чтобы воспеть труд звеньевой растениеводства и воспел его, написав пьесу "Настя Колосова", использовав для нее накопленные местные материалы. И ему в 1952 году, перед постановкой в театре, пришлось доказывать секретарю ЦК КПСС Михайлову, что пьеса не воспевает "звеньевую систему труда в растениеводстве", потому что система эта была к тому времени признана устаревшей, тормозящей развитие сельского хозяйства.

В апреле 1947 года Совмин СССР принял Постановление " О мерах по улучшению организации, повышению производительности и упорядочению оплаты труда в колхозах" (Повторяющее, впрочем, Постановление февральского, 1947 года, пленума ЦК ВКП(б).

Совет министров отметил, что требуется улучшение и упорядочение оплаты труда в колхозах. Что наличествует обезличка в использовании земли в колхозах, потому что за полеводческими бригадами "не всегда закрепляются участки в полях севооборота, что мешает подъему урожайности". Отмечено постановлением и то, что "недостаточно применяется оправдавший себя опыт звеньевой системы организации труда", что "распространение во многих колхозах уравниловки, когда доходы колхозов распределяются вне зависимости от результатов работы бригад, звеньев, ферм и отдельных колхозников, вследствие чего честные и хорошо работающие колхозники оказываются в невыгодном положении в сравнении с рваческими и недобросовестными элементами из колхозников". И, наконец, признано, что наличествует "недостаточное применение в колхозах мелкогрупповой и индивидуальной сдельщины", что вместо сдельной оплаты труда часто применяется поденная оплата.

Постановление рекомендовало колхозам: "укрепить существующие и создавать вновь внутри производственных бригад звенья для закрепления за ними пропашных, технических, овощных культур..., а там, где это возможно, и зерновых культур". "Установить, что учет трудодней и урожая по каждой бригаде, каждому звену на закрепленных за ними участках ссельскохозяйственных культур должен производиться раздельно". "Все сельскохозяйственные работы в бригадах и звеньях проводить, как правило, на основе индивидуальной и мелкогрупповой сдельщины, ликвидируя тем самым работу скопом и обезличку участия каждого колхозника в общественном труде".

Кроме того, постановление рекомендовало "распределять доходы с учетом урожая, собранного бригадой, а в бригадах - звеньями с тем, чтобы колхозники бригад и звеньев, получивших более высокие урожаи, получали бы соответственно и более высокую оплату, а колхозники бригад звеньев, получивших низкие урожаи, получали бы за свой труд меньшую оплату. Звену, перевыполнившему установленный ему план сбора урожая начислять дополнительно за каждый процент перевыполнения плана один процент трудодней от количества трудодней, затраченных им на данную культуру или группу однородных культур".

Овечкин на примере Льговского района должен был проиллюстрировать выполнение цитируемого постановления курским областным руководством и рассказать о новшествах, вводимых здесь в колхозном производстве и закончившихся большим конфузом (мягко говоря) для курского партсекретаря Доронина. То, что Овечкин позднее, даже в начале 50-х, в "Районных буднях", именно иллюстрировал некоторые положения постановления, легко доказуемо. Взять можно, хотя бы образ трудолюбивого колхозника Степки Горшка, ходящего в рваных опорках, но ставшего позднее рачительным председателем колхоза. Это и есть тот самый, честный и хорошо работающий, колхозник из постановления.

Интерес писателя к "пятисотнице" не случаен. По сути, такие звеньевые были главным действующим лицом в сельскохозяйственном производстве страны в 30-50 годы, как в растениеводстве, так и на животноводческих фермах. И, если бы не перемены в аграрной политике страны, "пятисотница" в очерке наставляла бы, вероятно, партсекретаря в вопросах производства той же свеклы.

Образ колхозной звеньевой "сопровождает" Валентина Овечкина в писательской судьбе в довоенные годы и все годы его жизни во Льгове. И не только в его произведениях, но и в воспоминаниях о нем мы частенько встречаем этот тип младшего колхозного "командира". Например, в воспоминаниях Федора Голубева, бывшего начальника местной милиции, не раз выезжавшего с Овечкиным в колхозы, сказано: "...Овечкин подбивал меня тут же, на собрании,... снять с должности пропойцу (председателя колхоза) и выбрать на его место звеньевую - молодую, острую на язык и дело женщину, которая покорила Овечкина широтой хозяйственного взгляда еще в разговоре перед собранием."

Немало встречается звеньевых и в других мемуарах.

Можно было бы и не вспоминать об этих женщинах, но, рассказывая об октябре в том же самом районе, о производстве сахара, нельзя не рассказать и об его истории. И сделать это нужно потому, что сегодня уже наступил коренной перелом, произошла революция, о которой так долго говорили "большевики", обещая народу внедрение индустриальных технологий в выращивании сахарной свеклы.

А народ этого самого "внедрения" с нетерпением ждал! О чем я и расскажу в главе "Страшнее, чем фантазия у Гете".

В образ звеньевой в произведениях Овечкина и других писателей- "деревенщиков" стоит вглядеться пристальнее. Она очень многое определяла в стране, где еще недавно большая часть населения жила и работала в деревне. И где с регулярностью в пятнадцать - двадцать лет, вдруг всплывает и широко обсуждается тема инфантильности мужской половины этого самого населения (Например, от "Берегите мужчин" в 70-е, до воплей телеведущих "Пропал мужик в России!" и рассуждений публицистов о "феминофашизме" в 00-е).

Но это другая задача. Нам же предстоит скоренько пройти путь от этой самой звеньевой полеводческой бригады, от "пятисотницы" до сегодняшнего гастарбайтера, поставлющего, и на наш стол, и всей нашей стране столь необходимый сахар.

Овечкин, конечно, "поскромничал" заставив своего героя Мартынова беседовать с "пятисотницей", то есть руководительницей растениеводческого звена, вырастившего урожай сахарной свеклы на своем участке более 500 центнеров с гектара. Мог бы для такого случая сделать её и "шестисотницей". Разница, на первый взгляд, не очень велика, но для звеньевых это означало, что "пятисотница" награждалась за труды высшей наградой страны - орденом Ленина, а "шестисотнице" присваивалось звание Героя Социалистического труда.

И это были справедливые награды! Вырастить такой урожай, привередливой к почве, уходу и погоде сахарной свеклы очень непросто, даже при условии, что звено обрабатывало участок всего в несколько десятков гектаров. По послевоенным условиям в колхозах, при отсутствии техники и любого другого тягла, труд делался неимоверно тяжелым, и особенно тяжелым он был именно на свекловичных плантациях. Например, в 1947 году растениеводы из колхоза им. 13 годовщины Октября, поверившие упомянутому постановлению правительства, вывозили на поля навоз от ферм, собранную по селу древесную золу, и содержимое туалетов типа "сортир" сахарного завода в близлежащем поселке Пены - на салазках.

Труден был сев, хотя и механизирован в какой-то степени. Летом начиналась прополка рядков свеклы - это был, пожалуй, самый легкий труд на свекловичной плантации. (После отмены звеньевой системы организации труда в растениеводстве, то есть некоторой "индустриализации" технологии выращивания свеклы, часть работы по её прополке передали горожанам). А осенью звену, состоящему исключительно из женщин, предстояло свой урожай собрать после того, как его выдергивала из земли специальная, очень несовершенная, техника, очистить, и корзинами погрузить на грузовик с наращенными бортами, чтобы больше вмещал.

Зная об этом, без удивления листаешь страницы газеты, где опубликован длиннющий список награжденных орденами и медалями колхозников за 1947 год. Заслужили!

Конечно, техника медленно, но совершенствовалась. Однако до самого конца века, и даже в его начале, производство сахарной свеклы требовало очень больших затрат ручного труда. И районным властителям было удобнее выгнать в поле тысячи горожан с тяпками, чем вверять драгоценный сахарный корнеплод превратностям технологических процессов, применяющих отраву или несовершенные механизмы. Индустриализация этого процесса, провозглашенная еще в конце сороковых, настигла производство свеклы спустя полвека.

"ВОССТАНИЕ БОТАНИКОВ"

Это "восстание" случилось где-то в начале второй половины 80-х годов прошлого столетия. Не могу назвать точную дату, поскольку документов может и не быть, или искать их надо где-то в необъятных недрах архива Курского обкома КПСС. Участники "восстания", из которых уже самых старших нет на свете, а те, кто были моложе - уже в предпенсионном или в пенсионном возрасте, не могли назвать мне точную дату, поскольку в свое время не осознали смысла своих действий. Им представляется, что это все было слишком обыденно и заурядно. Например, агроном Евгений Жердев, как мне известно, бывший душой и главным организатором всего действа, говорит просто: " Мы увидели и доказали...", а агрохимик Валентина Усова, которой, как мне представляется, выпала роль быть "начальником штаба" восстания, вспоминает эти события еще проще, и относит решение проблемы в 70-е годы.

Впрочем, все понятно: после 1991 года произошло столько событий, потрясших всю страну и все её сельское хозяйство, что какое-то местного значения "восстание ботаников" - агрономов одного района, кажется событием мелким и незначительным. Даже им самим.

Хорошо было бы составить анкету для участников "восстания" в "добром" старом советском духе, чтобы выявить социальные корни явления:

1. Соц. Происхождение. 2. Чем вы занимались до 85 года? 3. Состояли ли в рядах пионерской организации в 1970 году? 4.Оставались ли вы, ваши родные, на территории, оккупированной хрущевцами - кукурузоводами в 1957 году. 5. Участвовали ли ваши родственники в освоении целинных земель? Однако могу сказать, что все "восставшие" происхожением были из колхозного крестьянства, с детства познали тяжелый труд на свекловичных плантациях, и в решении проблемы индустриализации производства свеклы были кровно заинтересованы.

Я, кстати, тоже не смог оценить в то время значение этого события. Только-только приступил к работе районного журналиста, занимался обработкой и учетом писем читателей, сочинял опусы о служителях культуры и о местной промышленности. Что-то слышал от журналистов сельхозотдела редакции о "восстании" местных "ботаников", но не придал этим сведениям никакого значения, сочтя все услышанное за какие-то очередные бюрократические маневры, коими богата была история второй половины 80-х. И лишь сегодня, после четверти века журналистских "разборок" со всем происходящим в отдельно взятом районе, понял и оценил то, что стремились сделать агрономы в далеких восьмидесятых.

Восстание" развивалось по всем правилам теории революции, разработанной в свое время товарищем Лениным.

Во-первых: была создана серьезная теоретическая база. Еще в конце семидесятых годов все агрономы Курской области были втянуты в работу над "Научно-обоснованной почвозащитной системой земледелия по хозяйствам (имярек) района на 1981-1985 гг." Все эти труды агрономов районов области легли в основу "Комплексной программы повышения плодородия земель Курской области на 1981-1985 годы". Это означает, что земли всех хозяйств района были обследованы, почва была подвергнута химическому анализу, изучена досконально по каждому полю, были сделаны выводы о том, как её улучшить, как с нею работать впредь.

Далее, согласно теории революции товарища Ленина, требуется создание партии - сплоченного передового отряда. Агрономы и до того еще были достаточно сплоченной группой, объединенной общими интересами, общей профессией, общими взглядами на происходящее в сельском хозяйстве и в стране. Работа над почвозащитной системой земледелия еще больше их сплотила. "Передовой отряд" возник сам по себе, имея возможность встретиться в официозной обстановке десятки раз в год на районных совещаниях, для обсуждения общих проблем, и на мероприятиях, - очень похожих на прославленные в советской литературе "маевки" - смотрах полей, после которых обязателен был "шестой вопрос" - обед в каком-нибудь красивом месте на берегу реки.

И, наконец, по теории, для восстания требуется наличие революционной ситуации. Она, конечно же, была - вторая половина восьмидесятых!

Началась знаменитая перестройка - период больших ожиданий. И начались безуспешные попытки партии и правительства, во-первых, объяснить стране, что ждет её впереди, во-вторых, стремление какими-то красивыми документами - программами в очередной раз обнадежить людей в скором наступлении, обещанного теорией построения, - "светлого будущего".

И вот, под Продовольственную программу, сверху, то есть из обкома КПСС, облисполкома и облсельхозуправления стали поступать сигналы - предложения Льговскому району расширить посевы сахарной свеклы на одну-полторы тысячи гектаров.

В любое другое время местные "вожди", сделав "руки по швам" и откозыряв, приняли бы такое предложение как приказ, провели бы очередное собрание под лозунгом "Партия от нас требует - мы выполним". Но на дворе была другая эпоха. Против расширения площадей посевов сахарной свеклы дружно выступили агрономы.

Возможно, что такое совещание и было. Но вспомнить о нем трудно. Вероятно, это был тот самый "партхозактив", навсегда оставшийся в памяти участников как девятичасовой марафон-говорильня, в котором уже на третьем часу сидения на неудобном клубном деревянном диване, кровь начинала приливать не к тому органу, что внимает идеям ораторов, а к тому, что страдает больше всего. Поэтому, не заинтересованный в сельскохозяйственных вопросах слушатель, мог пропустить мимо ушей все, что на сегодня оказалось самым интересным.

На дворе была перестройка, крутые меры были уже не в духе времени, поэтому на льговских упрямцев пытались воздействовать уговорами, потом перешли к планомерному изучению проблемы, выискивая доводы против восставших "ботаников". Во Льгов зачастили наезды ученых. И ученые, на то они и элита в своей отрасли, вняли справедливым доводам коллег.

В свое время, выбирая Льгов для жительства и изучения сельского хозяйства Центральной России, Овечкин попал в точку: Льговский район действительно средний в области, а может быть и во всем Центральном Черноземье, по всем сельскохозяйственным показателям, как по производству продукции, что, конечно, было при выборе главным, так и по природно-климатическим условиям.

Интересен район разнообразием ландшафта. Река Сейм разделяет его на две части. Правобережная часть расположена на Средне - Русской возвышенности, левобережная часть, почти вся - равнинная. И почва в двух частях района - разная, в левобережье преобладает почти эталонный чернозем (42,6 тысячи гектаров), в правобережье - серые лесные почвы (16,6 тысячи гектаров).

Естественно, что для производства сахарной свеклы левобережная часть более пригодна, чем правобережная. Потому и буржуины в свое время построили сахарный завод именно в левовобережной части. Однако требования партии и правительства неустанно расширять производство технических культур, а так же высокие цены, сахар, выдаваемый производителям свеклы, в свое время заставили и правобережные хозяйства на своих скудных полях заняться её выращиванием. А в левобережной части, где, казалось, сам бог велел, почва использовалась очень интенсивно, до истощения. Удобрений на её восстановление не хватало. В результате, к середине восьмидесятых годов урожайность свеклы в левобережье сравнялась с её урожайностью на полях правобережья, менее богатых гумусом.

Красивая "Программа повышения плодородия земель" помогла улучшить состояние почвы, но не могла решить проблемы индустриализации. Да и не была она полностью выполнена. Обычная советская причина - дефицит, на этот разх минеральных удобрений. В начале 1988 года, например, было отмечено, что урожайность свеклы в районе за последние три года снизилась на 24 процента и составила 230 центнеров с гектара. То есть, уже в 1986 году, после завершения программы, началось снижение урожайности.

Именно для того, чтобы навести порядок на пашне района, и "восстали" льговские агрономы против планов расширения площади пашни, занятой под свеклу. После долгих разбирательств и споров им удалось доказать, что более 6000-6500 гектаров пашни, сахарная свекла в севообороте района занимать не должна. Вероятно, если бы не последующие потрясения всей страны, не разрушение её системы управления, перемены форм собственности, агрономический порядок был бы наведен, правильные севооброты утвердились бы как норма, развитие сельского хозяйства в том самом районе пошло бы иным путем, стало бы более эффективным.

Характерно, что восставшими агрономами, как единая производственная структура рассматривался весь Льговский район, целиком. И это было вполне в советском духе. Сегодня такой взгляд -невозможен, слишком разные собственники земли на территории района.

Кошмарнее фантазии у Гете

Как почти каждый советский гражданин, я не один раз участвовал в сельхозработах. Приходилось, помогая колхозам, косить или убирать сено в Горном Алтае, на Камчатке, на северном Сахалине. Приходилось косить для буренок молодой ползучий бамбук на южном Сахалине, приходилось участвовать в заготовке веточного корма. На уборку картошки не попал ни разу, повезло. Как рассказывали участники кампании, это была тяжелая работа, но это было и весело - вырываешься на пару недель из заводского цеха, поработашь трудно, но и отдохнешь от монотонности работы слесаря или токаря в веселой кампании. Даже пожалел, что нас, электриков ремонтного цеха, новосибирский завод "Сибсельмаш" счел достойными нести охрану и следить за пожарной безопасностью в опустевшей огромной коробке, с непривычно тихими станками.

И на сакман не попал ни разу, а помогать пастухам во время окота овец, как рассказывали, не столько тяжело, сколько - непривычно, потому что быт иной, а распорядка дня нет вовсе - круглые сутки надо работать.

На картошку меня все-таки однажды отправили, на Сахалине, когда еще был учеником матроса. Но, по приезду к месту действия, вдруг выяснилось, что Корсаковский морской торговый порт оплачивать кормежку, отправленных им в поле моряков, с этого дня не будет. Получалось, что я, при зарплате ученика, через дня три-четыре задолжаю порту какую-то сумму. Начальник отряда отпускать меня не хотел. Я положил к его ногам лопату и ушел пешком в Корсаков по берегу моря, по тому самому Анивскому взморью, где, три десятка лет спустя, откроют огромные запасы газа и нефти. Оказалось, что я был кругом прав, учеников по закону нельзя было посылать на сельхозработы. Мой капитан (негодовавший, что без его ведома ученика с его судна отправили на картошку) выслушал историю моего пешего (три десятка километров) перехода за одно взморье, одобрительно хмыкнул, и через день принес мне аттестат матроса первого класса. Так, благодаря покинутой картошке, я стал моряком.

В декабре 1984 года переехал из Сибири во Льгов. Что поразило с самых первых дней - так это какое-то бесцеремонное вмешательство в мои личные дела впервые встреченных льговчан. Слышал десятки раз от новых знакомцев: "И зачем же ты сюда переехал? Здесь же свекла!"

В течение полугода каждая беседа начиналась с обсуждения предстоящих мучений на свекловичной плантации. Молоденькая девица-врач, сослуживица жены, с профессорским апломбом, явно радуясь случаю дать наставление, над кем-то возвыситься, вещала нам, перебивая всех других участников разговора: "Вы купите косу! Нет, вы слушайте! Купите косу! Обыкновенную, какой траву косят. Отдайте слесарю, он вам сделает хорошие тяпки. Как же вы на свеклу без тяпки хорошей? И зачем вы сюда приехали? Житья нет от этой свеклы!"

Молодые врачи рассказывают об ужасах прополки свеклы, о том, как изнемогает народ на плантации, и, с веселым ржанием о том, как доцент их мединститута, очкарик, пропалывая свои рядки, сослепу вырубил вместо сорняков всходы свеклы, а потом его заставили, за недополученный по его вине урожай, заплатить колхозу.

"И зачем вы сюда приехали! Здесь же свекла!"

И еще десятки подобных разговоров с молодыми, пожилыми, старыми...

И купили мы косу, тяпки, и я сам вырубил лезвия, отбил их, как положено (как косу отбивают), прикрепил заклепками. И несколько лет выезжал на плантацию, удивляясь, что сослуживцы сочиняют какие-то жалобные опусы о том, как упала в конце рядка молодая здоровая журналистка, истомленная тяжким трудом. Они просто не знали о таком удовольствии, как картошка в осеннюю слякоть или ручная уборка "зеленки" на корм скоту, не знали о сакмане или, тем более, о сборе хлопка вручную в южных республиках. А если и знали, то "гвоздь у меня в сапоге - кошмарнее фантазии у Гете".

За труд горожан на плантациях колхозы рассчитывались сахаром. Было специальное постановление правительства СССР, еще довоенных годов, о выдаче сахара колхозникам в период уборки урожая. Конечно, вокруг этого сахара, выдаваемого колхозами за прополотые гектары на учреждение или предприятие, всегда крутилось множество слухов, домыслов, откровенных сплетен. Всегда находились обиженные распределением. И не без того, конечно, что сахар иногда утекал широкими струями в закрома какого-нибудь профсоюзного деятеля (профсоюзы курировали "шефскую" помощь колхозам) или руководителя.

Организаторы шефской помощи, конечно, должны были иметь опыт и связи, чтобы получить для прополки силами коллектива поля в таком колхозе, где урожайность свеклы достаточно высокая - от чего зависела величина натуроплаты "шефам" - или, чтобы председатель там был из влиятельных, способных отстоять интересы хозяйства в отношениях с приемщиками сахарного завода.

А на приемном пункте завода ежедневно разыгрывались драмы, поскольку завод был заинтересован принять свеклу с завышенными показателями её загрязненности комьями земли и "зеленкой" (то есть с неправильно удаленной ботвой, которая срезается комбайном при уборке и может быть удалена полностью или частично). Загрязненность и "зеленка" снижают на несколько процентов (как решат приемщики, и как сумеет отстоять свои интересы председатель) вес принимаемого сырья. А далее следуют игры с сахаристостью, то есть с содержанием сахара в свекле. И здесь тоже разыгрываются драмы.

Поэтому добиться получения участка в колхозе авторитетного председателя было важно для коллектива. Конечно, к авторитетному председателю шли на прополку коллективы авторитетных руководителей предприятий города. А решали все сельхозотдел райкома КПСС и райисполком. И получалось, что в вопросе прополки свеклы горожанами действовала сплоченная группа местной элиты.

Последним годом, когда план продажи сахарной свеклы государству (т.е. тому же сахарному заводу) был как-то выполнен - 1988 -й. В этом году некоторые из хозяйств вырастили урожай по 350 центнеров с гектара, а средняя урожайность по району составила 203, 5 центнеров.

Напрасно уповали руководители района на созданную ими, (естественно, на бумаге) научно-производственную систему "Сахарная свекла", доказывая, что исключительно по её заслугам среднегодовые заготовки сахарной свеклы выросли на 13 процентов. В 1989 году случился крах, план заготовки свеклы был выполнен всего на 41,7 процента. Хозяйства района произвели и сдали на свеклоприемные пункты всего 700940 центнеров сырья. А в предыдущие годы заготавливалось даже по 1 664 000 центнеров.

Далее урожайность покатилась под гору: 1992 год - 180, 1998 - 151,6 центнера с гектара.

Конечно, на снижении урожайности сахарной свеклы отразились все последствия реформы в стране. Например, возросла активность "зеленых", протестующих против применения для уничтожения сорняков сильнодействующих химических препаратов (а применялись даже боевые отравляющие вещества), не захотели участвовать в агромероприятиях горожане, или сами хозяйства стали отказываться от их услуг, чтобы получить больше прибыли, не делясь сахаром.

СВЕКОЛКА В УПАКОВКЕ

Давно и напрасно ищу утерянную в редакции районной газеты фотографию конца сороковых-начала пятидесятых годов прошлого столетия. На ней длинными рядами сидят возле бурта сахарной свеклы женщины и ножами обрезают ботву. Очень впечатляющая фотография! И выражения лиц, и одежда, и сами длинные ряды - все вызывает волнение, все заставляет задуматься о том, сколько же тяжелого труда вкладывало советское крестьянство в производство самого незаменимого подсластителя.

Фотография эта где-то затерялась, перерыл все закрома, темные углы, и не нашел. А очень хотелось выставить её рядом с этим текстом. Но в поисках вспомнил, что однажды, уже в конце того века, своими глазами видел нечто похожее.

Директор Льговской опытно-селекционной станции, кандидат сельскохозяйственных наук Григорий Оксененко часто консультировал меня по вопросам растениеводства. И, как я понимаю, нередко использовал возможность проехаться с журналистом по полям колхозов. Его, конечно, интересовало все, что делалось в растениеводстве района, но явиться к соседу на поля приватно, видимо было не совсем удобно, вдруг скажут, что, мол, ты нашими нивами интересуешься, что ищешь, уж не компромат ли какой собираешь? Неудобно как-то перед хозяевами! А с журналюгой было удобно - ему, якобы, для дела надо. И возил меня директор по тем местам, где было на что посмотреть, было что осмыслить. Например, поле в сто гектаров площадью, на котором пшеницу заглушили сорняки. О, поле-поле, кто тебя..?

В сентябре 1994 года он посоветовал побывать на ежегодном совещании производителей сырья для Льговского сахарного завода. Посидел в зале, послушал выступающих. Не пожалел! Потом побывал на поле, где ученые селекстанции щедро делились опытом, объясняли тонкости технологии уборки урожая, потом с Оксененко, как не раз бывало, проехались по полям соседних колхозов. Запечатлел увиденное в очерке "Сотворение сахара".

На совещании шел разговор о том, что французские производители сахара не прочь были бы заняться выращиванием свеклы на курских черноземах, так как у них во Франции это дело обходится очень дорого, истощили они свою почву, а потому вынуждены вносить огромное количество дорогостоящих удобрений. А чернозем лаком как французский деликатес, на нем, при хорошей организации всего процесса, можно получать очень высокие урожаи. И намного дешевле, чем в Провансе или в Бретани. Сказано это было одним из руководителей района председателям агрофирм в виде скрытой угрозы, мол, слушайте и задумайтесь, господа хорошие, не научитесь выращивать высокие урожаи, перекупят местные черноземы французы или еще кто-нибудь, побогаче, кто умеет из земли деньги выжимать.

Конечно, выступил главный свекловод района Г.А. Оксененко и заверил слушателей, что урожай в 400-500 центнеров с гектара для Льговского района не предел. Он же заверил патриотически, что наши сорта свеклы - лучше, наши уборочные машины - лучше и надежнее зарубежных.

Впрочем, эти заверения слушались присутствующими вполуха... Главным на совещании было выступление директора АО "Льговсахар" (т.е. сахарного завода) Б.Ф. Бугаенко. В обсуждении его предполагался бой, который хотели дать товаропроизводители (свекловоды) переработчику.А бой этот был, конечно, за насущное, за сахар. Не стану долго рассказывать, какая сложилась к этому времени, после начала реформы, система взаимодействия свекловодов с переработчиками. Предполагалось, что, осознав себя партнерами, и свекловоды, и переработчики будут дружно осуществлять общее дело, - производить сахар. Но кооперации не вышло. Каждый из партнеров "тянул одеяло на себя". Сельхозтоваропроизводители хотели поменьше вложить средств в выращивание свеклы, не тратясь на дорогие удобрения и на точное соблюдение технологии, как-то божьим промыслом получить урожай, сдать его заводу и за каждый центнер сырья получить семь килограммов сахара из десяти, которые из этого центнера были произведены.

Заводу, конечно, тоже хотелось выгоды, и он её явно получал, так как вырабатывал, наверняка, из каждого центнера не 10 килограммов, а несколько больше сахара. Сама система приемки свеклы была упрощена до предела, не стало проб на сахаристость. Свекла могла содержать и 17 процентов сахара, и десять. Завод на такой разнице хорошо выигрывал, но хотел выиграть больше. Поэтому директор завода выступил с предложением пересмотреть заключенные соглашения и делить те же десять килограммов сахара пополам, по пять килограммов каждой стороне. Что, естественно вызвало гул недовольства свекловодов.

Однако и их тоже не всех устраивала, уже сложившаяся система распределения сахара. Она обезличивала их работу, поскольку не учитывала качество сырья. Если колхоз сдавал заводу свеклу с содержанием сахара выше базисной цифры, а сахаристость зависит от технологии выращивания, от внесения тех же удобрений, то он хотел и сахара получить больше.

Конечно, директор завода не мог обойти молчанием вопрос повышения урожайности свеклы, так как завод мог переработать больший объем сырья, чем пего поступало в последние годы. Он высказался за повышение урожайности свеклы.

А потом участники совещания поехали учиться убирать урожай по технологии опытно-селекционной станции, обещавшей показать, как это делать в условиях жаркой осени 1994 года. Еще на совещании не раз было сказано о том, что погода для этой кампании не самая удачная. Стоит жара, земля окаменела, уборочные комбайны выворачивают вместе с корнеплодами твердые комья земли("кирпичи", как их принято было называть) которые подбирают вместе со свеклой, а потом выгружают в кузова автомобилей или в тракторные тележки. По данным агрономической службы сахарного завода, в середине сентября средний вес одного корнеплода составлял 312 граммов (на сто граммов меньше, чем в предыдущем году). Вес ботвы был 210 граммов, а в прошлом году - 566. Зато сахаристость достигла 15, 78 процента - почти на три процента выше, чем в прошлом году.

Собственно "на пленэр" было предложено выехать тем, кому интересно было увидеть, как производится уборка урожая сахарной свеклы на полях научного учреждения, для которого разработка и усовершенствование технологии производства фабричной свеклы - главная задача. Здесь можно было перенять из опыта ученых кое-что полезное для себя. Но председатели приехали с простой и ясной целью - отыскать какие-нибудь недостатки в работе "ученого соседа". А потому некоторые выбрали на поле, там, где прошла ботвоуборочная машина, именно тот рядок свеклы, тот его отрезок, на котором ботва срезана несколько выше, чем на соседнем. чтобы попинать её остатки на корнеплоде каблуками и гордо заявить: "На моем поле такого не бывает!". А кому-то было приятно заметить, что в уже убранной свекле "кирпичи" занимают довольно заметный объем. Вот, мол, даже у ученых свекла идет не чистая. А что с нас спрашивать.

Напрасно директор станции предлагал задавать вопросы, познакомиться с приемами регулировки уборочных машин, для чего на поле были приглашены инженеры. На призыв откликнулись немногие. Зато экскурсанты обсудили животрепещущую тему качества французских легковых автомобилей и вновь поспорили с Б.Ф. Бугаенко, теперь уже из-за правил приемки свеклы на заводе. Беспокоил многих вопрос, как же быть в случае, если во всем кузове автомашины свекла будет чистая, а в пробу, отбираемую механизмом, попадет "кирпич".

И вновь спорщики убедились в несовершенстве отношений между заводом и колхозами, а возможно, и в несовершенстве мироустройства вообще.

Между тем объекты экскурсии - свеклоуборочные комбайны, подняв облака пыли, ушли пол рядкам свеклы в дальний конец поля. Но философская тоска от осознания несовершенства мира полностью овладела экскурсантами, автомашины производителей сахарной свеклы побежали с поля в разные стороны. Когда первая тракторная тележка, с только что убранной свеклой подошла к погрузочной площадке, где минуту назад толпились экскурсанты, на поле уже никого не было, кроме директора станции, агронома-свекловода В.А. Мищенко и корреспондента районки. Тележка и на ходу, в аккуратный рядок высыпала свеклу. Четыре женщины прошли вдоль рядка, выбрали и отбросили "кирпичи", свекла пойдет на завод без "грязи". Все это происходило на специально подготовленной погрузочной площадке. Так положено по технологии, площадка готовится для того, чтобы потом погрузчик с ровной утрамбованной земли аккуратно собрал свеклу и погрузил на автомобиль. Конечно, есть затраты на подготовку площадки. Поэтому рядом, агрофирме "Густомойская" решили сэкономить, обойтись без площадки. Приехав на поле, мы с Оксененко увидели, что все оно усыпано свеклой, наполовину втоптанной или подавленной колесами. Маленькая подробность - свеклу селекционеры высыпали ровным невысоким рядком, там четыре женщины справлялись с очисткой от комьев земли, а у соседей высились высокие кучи, которые старательно теребили семнадцать женщин.

А вот в другом хозяйстве, в агрофирме "Банищанская" перевалку свеклы организовали. Подъезжая к полю, мы издалека увидели, что на площадке копошится огромная масса людей.

Подъехали. Длинный бурт свеклы, множество людей, сидят перед ним... И что же они делают! Очищают корнеплоды от сорняков! Каждая свеколка, все - не самых крупных размеров, аккуратно, специально так не сделаешь и не придумаешь, обернута волокнами высохших трав! Упакована! Напоминает моток шерсти, что продают для вязания на спицах любителям.

Дело в том, что свеклоуборочный комбайн выкапывает корнеплоды вращающимися копачами. На этом поле, не видевшим прополки, ни ручной, ни химической, сорняки разрослись, потом под жарким солнцем высохли. Когда комбайн вышел на уборку, получилось, что корнеплод, выкопанный из земли, несколько секунд вращается на зубьях вилки копачей, а стебли сухой травы аккуратно на него наматываются.

Урожайность свеклы на полях этой агрофирмы составила в тот год 49 центнеров с гектара. Дешевле, чем "распаковывать" корнеплоды, было запахать поле. В таких случаях на нем можно получить без внесения удобрений хороший урожай зерновых. А как же сахар? Покупать в магазине? Так это не в обычае!

В то же хозяйство, года за два-три до этого, я на редакционном "Москвиче" привез однажды на прополку журналистов. Долго искал бригадира или агронома, чтобы показали место работы. Забрел на "табор", увидел группу людей, спросил о начальстве, пригрозил, что уеду обратно во Льгов, бросив их поле с их свеклой, и услышал от какого-то механика грозное:

- А я вам сахара не дам!

- Я бензина сжег больше, чем весь ваш сахар стоить будет!

Так оно потом и вышло, сахара коллектив редакции заработал немного.

Здесь уместно вспомнить, что колхозникам труды горожан на прополке посевов свеклы тоже были не в большую радость, и делиться сахаром не очень хотелось. Поэтому пытливые умы искали выход из ситуации. В колхозе "Родина" (центральная усадьба - село Малеевка) рационализаторы и изобретатели набрели на мысль уничтожать сорняки электрическими разрядами. Была изготовлена машина, её даже видели и даже испытывали. Несмотря на дружеские отношения с председателем колхоза Валентином Сургунчиковым, мне увидеть эту машину не довелось. Всегда у него находились какие-то отговорки. По рассказам очевидцев, в машине использовался конденсатор большой емкости, разряжая который в почву рядом со всходами свеклы, убивали сорняки. Об испытаниях никакой достоверной информации не имеется.

1998 год - год "восстания" горожан. Отказались пропалывать свеклу железнодорожники льговского узла. Даже не смотря на то, что за прополотый гектар аграрии обещали центнер сахара. А сами они отказались от применения ядохимикатов. И во многих хозяйствах с прополкой свеклы не управились.

АЛЕКСЕЙ ЧЕРЕПОВСКИЙ - ДРУГ "НЕМЦЕВ"

И ВСЯКИХ ПРОЧИХ "ШВЕДОВ"

Алексея Череповского встретил в конце апреля 1998 года в приемной директора Льговской опытно-селекционной станции - пришел попользоваться телефоном, своего у государственного сортоиспытательного участка, которым он руководит почти два десятка лет, никогда не было. Спросил полушутя, как дела на государственной службе, кто помогает, кто дружит с сортоиспытателями. Получил такой же полушутливый ответ: "Друзья все, кроме своих! Немцы - друзья, вовремя семена на испытания присылают!"

Оказалось, что производители семян сахарной свеклы из стран дальнего зарубежья очень заинтересованы в испытаниях на льговских черноземах своих гибридов, в получении от соответствующей государственной службы заключения о пригодности их к выращиванию нашими свекловодами. Да и почтение к государственной структуре там в традиции. Заключение дает, не кто - нибудь, а сама Россия. Это, в глазах иностранца, очень солидно. А потому и присылают немцы, датчане, бельгийцы, французы или шведы ( вот уж от кого не ожидал прыти в производстве сахарной свеклы!) заранее семена для испытаний, снабжают посылки красивыми проспектами, стараются обставить деловые отношения с сортоиспытателями так, чтобы у тех не возникали лишние проблемы в работе.

"Свои", что тоже традиционно, ведут себя много проще. Как? Я думаю, известно...

Познакомились мы с Алексеем Череповским, благодаря той же "простоте" отечественных свекловодов. На всю область прозвучало в тот год известие о том, что одно из хозяйств соседнего Кореневского района, закупив за рубежом семена сахарной свеклы широкорекламируемого сорта, получило, после кратковременного успеха, очень плачевные результаты. Что поразило при этом известии? Сорт, необдуманное применение которого нанесло немалый ущерб кореневцам, испытывался во Льговском районе, буквально в десятке километров от плантаций, где его выращивали! Информация о результатах испытаний была доступна всем, желающим ее получить. Тогда и наведался впервые к Череповскому.

Оказалось, что участок испытывает ежегодно 25-30 сортов сахарной свеклы, большая часть которых родом из-за границы. Здесь хранится ценнейшая информация об их урожайности, сахаристости, склонности к болезням в зависимости от погодных условий и при нарушениях агротехнологии выращивания.

В 1997 году, кстати, когда было выгодно выращивать сахарную свеклу, даже на опытно-селекционной станции, нарушив севооборот, (зарабатывать-то надо было!) отвели под эту культуру более 25 процентов посевных площадей. В других хозяйствах поступили так же, если только не хуже.

По словам Алексея Череповского, именно нарушение севооборота в погоне за сиюминутной выгодой, привело к бичу свекловичных плантаций - корневой гнили. Сегодня самые лучшие гибриды, при высоких достоинствах (технологичны для уборки, с не дуплистым корнеплодом, с высоким содержанием сахара) все подвержены корневой гнили.

На нарушения агротехники природа ответила соответственно.

Все лето Алексей Череповский будет вести кропотливые наблюдения за развитием различных гибридов сахарной свеклы на своих делянках. Посмотреть там есть на что, хоть экскурсии приводи. Очень по разному откликаются "немцы", "шведы", "французы" или "бельгийцы" на нашу погоду, на наши агротехнические приемы выращивания свеклы, на отсутствие или недостаток удобрений, на применение или неприменение гербицидов. А осенью будет накоплена ценнейшая информация, к которой в первую очередь, конечно же, обратятся агробизнесмены из-за границы, для которых сортоиспытатели лучшие друзья, потому что провели важнейшую работу без каких-либо претензий на особую оценку заслуг.

Последний раз встретился с Алексеем Череповским три дня назад. Он отмечает заметные сдвиги в отношении аграриев к информации сортоиспытателей. И самое характерное для сегодняшнего положения - это появление крупных землепользователей, которые ведут дело "по европейски", которые действительно выращивают сахарную фабричную свеклу по индустриальным технология.

Об этом еще не раз будет рассказано. Сельское хозяйство меняется, как меняется и село.

Поговорить есть о чем...

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"