|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Меня зовут Хокинс, Джим Хокинс┘
Анатолий АЗОЛЬСКИЙ ⌠Диверсант■ Назидательный роман для юношей и девушек
(⌠Новый Мир■ 2002 г., ╧ ╧ 3, 4)
Что можно нового рассказать о войне, той самой, что была Великой Отечественной и Второй Мировой? Как за это дело сейчас браться? С каких позиций рассматривать? Ведь, кажется, уже всё нам поведали, все сражения описали, во всех окопах мы побывали, подсчитали потери, узнали горечь поражений и радость побед. Какой ещё историей, правдой взволновать читателя, потрясти умы? Ведь были уже явлены и драматизм событий, и накал страстей, и слезы, и смех, и фронтовой юмор, и многое другое. Всё, что жизнь вмещает в себя, неизбежно вмещает в себя и война. Она заглатывает человека целиком, меняет его представления
об окружающем мире, оставляет после себя длинный след. И если уж не миновать этой темы писателю, то главным представляется выбрать единственно верный тон повествования, не сфальшивить, не оказаться в положении номинального пересказчика событий или наоборот безудержного фантазера. Быть в равновесии, в соразмерности жанра и языка. Быть на своем месте, владеть темой. Недаром говорят, что у каждого, кто воевал, своя война. Такая же она и у пишущего о ней. Вот и Анатолий Азольский в романе ⌠Диверсант■ рассказывает о своей.Она, как и положено, начинается 22 июня 1941 года, и два месяца и неделю спустя то ли пятнадцатилетний, то ли шестнадцатилетний Леня Филатов, проживающий вместе с мамой-учительницей в Грузии, стремится попасть на фронт, в действующую армию. В местном военкомате у него происходит знаменательная встреча с неким Алешей Бобриковым, ⌠истинным воином Красной Армии, получившим ранение в смертельной схватке с подлыми захватчиками■. Стиль изложения выдает восторженного подростка, пишущего сочинение
на гражданскую тему, ну так повествование и ведется от первого лица, а сама встреча знаменательна тем, что Леня с Алешей затем всеми правдами и неправдами становятся разведчиками. Да еще какими лихими! Едва ли не агентами 007, джеймсами бондами! Недаром Алеша сразу же говорит главному герою: ⌠Небось авантюрной литературки подначитался, а? Как же, как же... ⌠Пятнадцатилетний капитан■ ≈ это не про тебя?■Эти слова, кажется, и объясняют всё последующее. Тем более что по всему роману рассыпаны ссылки на неистового и честолюбивого гасконца д
▓Артаньяна, разумеется, трех мушкетеров, де Тревиля, Констанцию Бонасье, леди Винтер, ту, что Миледи, потом Джима Хокинса из ⌠Острова сокровищ■, естественным порядком не забыт и Сильвер и даже ⌠Таинственному острову■ место нашлось. Правда, мушкетеров всего двое. Арамис не упомянут. Одному наглому старшему сержанту Лёня на всякий случай дает прозвище Портос, чтобы лишний раз как-то связать все аллюзии в некое единое, вспомогательное ходу действия целое, однако прием работает вхолостую: можно и дальше громоздить в романе разнообразных героев приключенческой литературы, заслоняться ими от читателя, всё это будет походить всего лишь на попытку оправдания искомого сочинения, представленного как ⌠назидательный роман для юношей и девушек■. Может быть, герой слишком юн? Излишне мечтателен? Послушаем, что он сам говорит по этому поводу: ⌠Самое время вспомнить, что мать и многие┘ считали меня глупеньким■. А потом уже более уверенно заявляет: ⌠Удивительные, невероятные приключения выпали на нашу долю, уже на втором году войны я не завидовал более Джиму Хокинсу из ⌠Острова сокровищ■, а книгу эту я любил пламенно. Мы повидали потом злодеев много пострашнее старого пирата Сильвера■. Однако никаких колоритных злодеев, подобных легендарному одноногому коку, читатель на страницах романа так и не встретит. Так только, мелкие пакостники, похожие на канцелярских крыс, будут суетиться. Но об этом мы узнаем далее, пока что пытаясь разобраться, что же нам предлагается прочитать, на какой, собственно говоря, лад настраиваться.Разбираться приходится не так уж долго: ⌠автоматная очередь, косящая врагов, генерал, вручающий мне орден, изловленный мною Гитлер■, вкупе с выражением ⌠громыхали сражения■ только подчеркивают приключенческий характер повествования. Одним словом, всё тот же юнга Джим Хокинс с добавлением д
▓Артаньяна. Некая лукавинка в интонации, ирония, почти ребячья речь, мечта одна √ добраться до Берлина, а потом вернуться в победных регалиях к своей любимой девушке Этери, играющей на флейте его любимую песню ⌠манана■. Кажется, нет никаких сомнений, это плутовской роман. Сомнения начнутся позже, когда закончится разведшкола и герой возмужает. Пока же иной раз спотыкаешься о документальность изложения того, как было дело. Сразу вспоминаются книжки про войну и разведчиков, читаные в детстве. Там всё было просто, без затей, рассказ участника: вошли в село, подбили два танка┘ литературная обработка такого-то. Но это речь человека много повидавшего, испытавшего, совершающего повторяющиеся действия, ставшие в результате привычкой. А вот слова юного Джима Хокинса: ⌠Калтыгин и Алеша взяли немца┘■ А как взяли? Не показано. ⌠Слишком молод я был для философских обобщений┘■ Да нет, тут другое! Вы только представьте себе: первое задание, ведь первое же для молодого парня! Боевое крещение, непосредственная опасность, такие грандиозные переживания, а он √ ⌠молод для философских обобщений■! Где впечатления? Как немец-то выглядит, первый в жизни увиденный пленный? А как же известные слова поэта про ⌠первый поцелуй и первый бой■?И тут оказывается, что юный герой романа немцев вообще не боится, он о них даже не думает, а боится он своего начальства, его он потому точнее всего и полнее описывает, это занятие его захватывает полностью, главное ведь √ оправдать оказанное ему высокое доверие. Какие тут могут немцы или фашисты? Это же просто-напросто условный противник в штабной игре на учениях. Они юнге Хокинсу вообще, как окажется впоследствии, ничего плохого не сделали. Он потому однажды встреченного им немца отпустил восвояси √ на свидание с русской бабой. Всё, что было плохое в жизни Лёни Филатова, проистекало от своих же сослуживцев, соотечественников. Вот их-то более всего надо было на войне опасаться! Иначе говоря, русский человек другому русскому в ⌠Диверсанте■ уже не товарищ и брат, а самый обыкновенный враг: ⌠вся задуманная штабом операция ≈ обман, повод для расправы с Калтыгиным, который Костенецкому ≈ как кость в горле, и, наверное, благом была б ему гибель Калтыгина■. Чем глубже вчитываешься в текст романа, тем больше обнаруживаешь указаний на то, что перед тобой не обыкновенное приключенческое чтиво, а самая настоящая бюрократическая сага о мытарствах двух честных мушкетеров (один из которых беспородный д
▓Артаньян, а второй, Алёша, более смахивает на Атоса, даром что дворянского происхождения) по штабам полков и фронтов. Кругом просто навалом кардиналов Ришелье! Все друг друга подсиживают, хотят друг от друга избавиться, получить очередное звание или орден. Немцы просто мешают в этой борьбе, тут не до них. Противник не где-то на стороне, вовне, а рядом с тобой, внутри. Идет суровая и изнурительная битва за место под солнцем, за выгодную должность. Словно про какой-то проектный институт былых советских времён читаешь, про то, как некий завсектором вознамерился стать завотделом, но ему в этом деле помешал один завлаб. Стиль тот же, докладных записок начальству, казенный. Иногда, правда, автора ⌠Диверсанта■ прорывает: ⌠А мир колыхался, стены готовы были вот-вот обрушиться, свербящий стон дрожал над Вселенной, достигая моих ушей, эпохи низвергались бурным водопадом, и эхо сотрясений волновало меня■. В общем, как раньше писали по этому же поводу: ⌠скрипела земная ось■. Так даже точнее будет и короче. В другие моменты рассказчик (или писатель?) всё же спохватывается и снова переводит повествование в знакомую колею: ⌠Управление работало без натуги, но добротно, при ремонте шахтного оборудования консультантом был московский профессор. Везде строжайший воинский порядок. Партийная организация. Профсоюзная. Собрания по разным поводам■. Это уже о послевоенных годах речь, когда юнга с ⌠Эспаньолы■, захваченной пиратами, вынужден был скрываться от зорких кардиналов и пуститься в бега по всей стране, по этому непонятному таинственному острову, именуемому СССР. По законам жанра (или их уже нет вовсе?) героя должен спасти капитан Немо. Но где он, загадочный владелец непотопляемого ⌠Наутилуса■? Нет его. Вот и приходиться мыкаться Джиму-Лёне: работать то официантом, то вышибалой, не забывая всё же о своей тайной профессии разведчика. Ещё позовут его трубы, ещё понадобится он для сверхсекретных операций. Только вот для каких? Ведь было уже одно авантюрное задание сразу после войны √ переправить двух пленных немцев обратно в Германию, и мысль √ самому улизнуть с бразильским паспортом из СССР на ⌠Остров сокровищ■. То есть Лёня этот Филатов ⌠солдатом удачи■ оказывается, которому всё равно на кого работать, кому служить. Ему просто кажется, что он очередные подвески королевы спасает.Грустно всё это читать, а ещё грустнее становится, когда автор ⌠Диверсанта■ пытается рассмешить. Признаюсь: все эти якобы комичные военные приключения наводят на меня зевоту. Если я ⌠Приключения бригадира Жерара■ Конан-Дойля в свое время не дочитал, а Чапека всегда предпочитал Гашеку, то что тогда говорить об Азольском? Армейский юмор на уровне многократно слышанного анекдота: как горящая цигарка, ⌠козья ножка■, то ли в лысину генералу попала, когда он мочился, то ли в пах ему. Или история про солдатика, которому вечером по пьянке присвоили звание лейтенанта, а уже к ночи он стал генералом. Складывается неловкое впечатление, что автор ⌠Диверсанта■ даже слышал что-то краем уха про постмодернизм, естественно, про самый худший, какой может быть, отечественный, вот и решил испечь свой невкусный пирог,
в который пошло всё, что попадалось под руку. Впрочем, сам Анатолий Азольский называет это ⌠кашей■, а рассказчика ⌠кашеваром■: ⌠┘ко всему написанному и прочитанному надо относиться именно так: кашевар, на старости лет взявшийся за перо■. Это, к счастью, многое объясняет, но положения не спасает: и пирог подгорел, и каша.Лёня Филатов хотел стать ⌠великим диверсантом■ и ⌠великим писателем■, пытался размышлять о ⌠знамении эпохи■ и ⌠крайнем выражении мудрости времени■, о том, какую ⌠дурную услугу оказывают┘ люди искусства, изображая мучения■, уже начал выдавать готовый продукт: ⌠Каждый человек вправе судьбу свою соотносить с течением мировой истории, подчас приписывая либо себе, либо кому-нибудь решающее влияние на плавность течения земной или звездной
реки■, ⌠Не люди властвовали над собой, а чья-то воля┘■, ⌠ничто не принадлежит человеку, все его чувства ≈ не в нем, они временно сожительствуют с ним┘■ В общем, увлекся философствованием, как не отнекивался прежде. (А друг юнги Алёша в Берлине 1945 года так и вовсе рассуждает о ⌠коллективном сознательно-бессознательном Я■!)То сомневался: ⌠Может, я ошибся с призванием и не к вершинам литературного мастерства карабкаться надо бы, а к балаганному артистизму?■ То признавался, что ⌠до апреля 1948 года жил я так безвольно, безропотно, тихо, ≈ я жил читающе■. И даже дерзко воспарял: ⌠Я хотел стрелять! Я хотел мысль свою облечь в изящную форму быстролетящего меткого афоризма. Она должна пробить стену заскорузлого невежества и поразить цель. Я должен еще насладиться первыми судорогами неверующего, торжествующая мысль либо фонтанчиком взметнет кровь, либо многопудовой тяжестью подкосит коленки того, кто вздумал оспаривать меня■.
Ну что тут скажешь? Действительно, кашевар. На пенсии. Настоящий очевидец и, главное, участник военных событий вряд ли будет так велеречив или претенциозен. Ему скорее присуща сдержанность и даже скромность языка. А это рассказывает паренек, начавший когда-то читать самое полное собрание сочинений Дюма-отца и закончивший шпионскими
романами конца 60-х годов прошлого века. Читал √ и только. Вот и сам решил ⌠сварить кашу■ по профессиональному рецепту. Ну, откуда ему было знать слова Гайто Газданова: ⌠Быть писателем √ это не профессия, это болезнь■?Не раз и не два усмехнешься, читая ⌠Диверсанта■, но не написанному, не повествованию, а автору, всё это сочинившему. А это, как говорится, большая разница. Справедливости ради следует сказать, что есть в романе и интересные высказывания: ⌠Я давно понял, что Россия ≈ центр каких-то ураганов, смерчей, штормов, что в тихую солнечную погоду русский человек жить не может■, и размышления о судьбе ⌠затюканного и замордованного мужичка■, об отступлении в первые дни войны: ⌠Но наступал вдруг момент такого упадка сил, когда ноги уже не держали бегущего, когда он, фигурально выражаясь, сваливался на дно ямы, откуда уже не выбраться, поднимал голову к небу и видел: вокруг ощеренные немецкие автоматчики. Вот тут-то и просыпались в мужичке исполинские силы и страсти, все неизрасходованные гражданские права, и, спасая никчемную свою жизнь, которая казалась немцам уже конченной, он проявлял диковинную смекалку и расчетливую отвагу, в него вселялся никем еще не измеренный дух общности со всей вспаханной и невспаханной землей России┘■ Вот когда проявляется хоть какая-то энергия, заканчивается игра в пиратов и мушкетеров. Но таких моментов, к сожалению, мало, они тонут в огромной, бесформенной, расползающейся каше, которую заталкивают в глубокую тарелку романа, саму по себе обладающую внутренним единством. Тарелка кашу отторгает, немо вопиет о цельности частей, а в кашу, приготовленную наспех и неряшливо, ещё доливают компоту, борща, молока, добавляют мяса, пирожных, перочинный ножик, отрезанную руку, бразильский паспорт, двух берлинских хористок и ещё невесть
что┘Кстати, вот ещё одна важная тема ⌠Диверсанта■: женщины, вернее, женщины на войне. Ведь Лёня Филатов принадлежит к поколению, которое раньше научилось убивать, а уж потом любить. Он овладел всеми приемами рукопашного боя, изучил рацию, парашют, топографические карты, оружие, а ещё одной стороны человеческой жизни до поры до времени не познал. Красавица Этери из довоенной жизни со своей ⌠мананой■ отодвигалась всё дальше, она вообще оказывалась хрупкой, недостижимой мечтой, а окружающая главного героя действительность покорялась насилию. Вот и благородный Алёша-Атос подсказывает д
▓Артаньяну-Хокинсу цель их похода √ добраться до Берлина и там три дня в качестве победителей насиловать немок. Даже историческое обоснование подводит. Впрочем, насиловать никого не надо. Сами дадут и даже взять заставят. В романе Азольского все женщины без исключения, что русские, что немки хотят отдаться. От тринадцати лет и до самого преклонного возраста. Кто трусики покажет, кто кофту сам расстегнет. Одна немка в поверженном Берлине так и вовсе обиделась на отказ победителя д▓Артаньяна принять её дар: я что, мол, старая и некрасивая? И ещё некая совслужащая, уже после войны, подходила на улице к нему и предлагала себя в кратковременное пользование, едва ли не слёзно просила оказать ей интимную услугу. Смачно описывается в ⌠Диверсанте■ деревенская групповуха: ⌠Время от времени раздавались, как в орудийном расчете при стрельбе, команды, способствовавшие наиболее глубокому заталкиванию снаряда в канал ствола, для чего надо было и угол заряжания изменить, подняв его или опустив... И выстрелы раздавались ≈ не только в том фигуральном смысле, к которому прибегнул я, описывая происходящее и зная, что книгу эту будут читать девушки и юноши, ≈ да, стреляли, то есть громко выпускали газы из кишечника, никак не намеренно, а негромко, принося извинения за нечаянный грешок■.Прямо-таки эпидемия какая-то. Ритуальный обряд, свойственный военному времени, потому что мужиков вокруг нет. Церковный обряд (сцена с монашками в монастыре). Или жертвенная церемония. Ложатся везде, где придется, на работе, дома, в подвале, во дворе, на улице, на мешках, на окровавленных бинтах, на кроватях, на парашютах, и сразу: ⌠задирает юбку и раздвигает ляжки■. Лёне Филатову даже приходится посетовать на ⌠такую вот доступность женщин■, ему, ⌠наверное, хотелось поисков, страданий┘■ Однако стоп: мне-то поначалу казалось, что передо мной какие-никакие приключения юнги-разведчика. Что-то я не помню подобного у Стивенсона. Представьте, вы смотрите по телевизору ⌠Остров сокровищ■ или ⌠Таинственный остров■, а вам через каждые десять минут, упорно √ рекламу презервативов и прокладок, презервативов и прокладок, только её, даже без пива.
Теперь вернемся к пояснению, в котором сообщается, что это ⌠назидательный роман для юношей и девушек■. Может тут нас ждет разгадка? Может быть, все эти сцены в назидание им и для просвещения? Мол, девушкам, ежели вдруг случись война, только одно и останется? И ничего тут, мол, нет зазорного, а просто надо быть готовыми, знать своё
место?Если сексу главного героя обучают женщины, то профессиональным навыкам его обучают мастера своего дела, учителя Калтыгин, Костенецкий, некий персонаж по кличке Чех (из-за пребывания в пражской тюрьме Панкрац) и прочие. Чеха так даже и сэнсэем кличут, наверное, за афористичность его псевдосамурайских высказываний, которых рассыпано по тексту романа немало: ⌠Смотри в глаза врага, как в зеркало, и ты увидишь в них себя!..■, ⌠Человек не осознает, как тягостна дарованная ему жизнь┘ Не мучай человека, убей его!■, ⌠представь, что береза √ это ель■ и т. д. Повторюсь, самое любопытное, что смотреть Лёне больше приходится в глаза своих соотечественников. Выводы напрашиваются сами собой┘
Все эти Калтыгины, Костенецкие, Чехи и прочие ничем не отличаются друг от друга. Рвались стать завлабами, а приняли смерть, кто от своей руки, кто от вездесущих агентов кардинала Ришелье. Калтыгин Григорий Иванович, в своё время посадивший собственных отца и мать, вон даже смершевцев, пока отстреливался от них, успел не один десяток укокошить. То есть немцев-то тех самых, с которыми война была, наверное, меньше убил. Опять же: они ему жить не мешали. В общем, не с теми мы воевали, а надо было поворотить оружие в обратную сторону┘
Откровенно говоря, я всё ждал, что Азольский развернет свою буйную фантазию и расскажет, как Лёня с Алёшей, эти двое бесстрашных мушкетеров, получат задание пробраться в бункер Гитлера или изловить Геринга. Вполне могло развиться и обратное направление: д
▓Артаньян с Атосом пробираются к пленённому фельдмаршалу Паулюсу, чтобы освободить его из заточения в темнице, готовят покушение на Сталина из трофейного арбалета или на воздушном шаре (как вариант: на ⌠Наутилусе■) вместе с Мартином Борманом и шефом гестапо Мюллером бегут в Аргентину. А что, вот это были бы настоящие приключения! Ребятам ведь всё равно с кем и против кого┘Однако все приключения как-то тихо и бесславно заканчиваются. Наполеоновские планы терпят крах. Всё реже звучат в ушах главного героя ⌠манана■ и песня про пятнадцать человек на сундук мертвеца, его любимая Этери выходит замуж, сам Джим Хокинс стареет, его стол в отделе, увенчанный кульманом, задвигают в тёмный угол; правда, он немного продвигается по службе √ его назначают первым помощником завсектора. Вот только завотделом или завлабом ему уже никогда не удастся стать. Скоро пенсия, Слепой Пью мерещится на горизонте, с ⌠черной меткой■ в руке, но это ещё всё предстоит, а пока что седой юнга женится √ просто так, от скуки, потому что эта часть приключений заканчивается;
кстати: как только подумал он о семейной жизни, так сразу же и женщина ему нашлась, первая попавшаяся на улице, которая впереди него шла и, поскользнувшись, упала. Удрученный несправедливой жизнью гасконец доставляет потерпевшую в больницу, начинается совместная жизнь, и его благоприобретенная жена без обиняков ему заявляет как в рязановской комедии: ⌠Любви я от тебя не дождусь, да и ты от меня тоже...■ И в самом-то деле, какая может быть любовь после секса?Очевидно, что ⌠Диверсанта■ Анатолия Азольского нельзя отнести к литературным достижениям. Уж больно много в этом романе сырого √ лишнего, случайного, написанного наспех. Похоже, и сам автор до конца не определился, что он хотел сказать, для кого так старался. Неужели и правда, для ⌠юношей и девушек■? Ну, так это работа впустую. Надо хотя бы знать это поколение. Если же ⌠Диверсант■ всего лишь приключенческий роман, то необходимо соответствовать жанру. Интересно, что подобное сочинение появляется именно сейчас, когда размыты все духовные ориентиры, а дистанция времени грозится стать равной бодренькому заплыву в любой век без какой-либо ответственности, без общей памяти: что Древний Египет, что Великая Отечественная┘
Оно возможно только в момент распада, неопределённости во всех сферах жизни.Менее всего мне бы хотелось, чтобы кто-то изрек, мол, критика в растерянности по поводу определений. А то ведь создастся впечатление, что автор ⌠Диверсанта■, понадёргав отовсюду понемногу, приблизился чуть ли не к ⌠золотой середине■. Но более всего меня┘ волнует? нет, не то слово┘ интересует, не появится ли продолжение приключений многоопытного юнги? Устоит ли Анатолий Азольский против такого соблазна? Вот появился бы ещё один кирпич, обожённый в печи здорового такого прагматизма. Скажем, ⌠Диверсант-2: Двадцать лет спустя■. Тем более, что всё укладывается в эту схему, уже подготовлено. Действие первой книги заканчивается в 1953 году, герой открыт новым далям и просторам, необозримым высям, за ним следят, и он всегда может вернуться. Он обещал вернуться.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
|
|
