В 1987 году я получил приглашение от самого Стюарта Бойера приехать на конференцию в Беркли (США) и сделать доклад о моих наблюдениях ультрафиолетового излучения в верхних атмосферах Земли, Венеры, Марса и, что самое интересное, в межпланетной среде, вдали от этих планет. В это время Стюарт Бойер был Principle Investigator отличного американского специализированного спутника Extreem Ultraviolet Explorer (EUVE). Спутник был предназначен для наблюдения близких и очень горячих точечных источников в области длин волн короче 912 А, т.е. в той области спектра, которая сильно поглощается в межзвездной среде, так как она состоит на 90% из атомарного нейтрального водорода. Источниками излучения являются очень горячие и молодые белые карлики с температурой свыше 30 000 градусов, расположенные на расстоянии менее 25 парсек (80 световых лет). Излучение же от более далеких источников полностью поглощается атомарным водородом в межзвездной среде. На этом малом спутнике было установлен телескоп с зеркалом косого падения для фокусировки этого коротковолнового излучения. Я, конечно, помирал, как мне хотелось попасть на эту Конференцию. Послушать замечательные доклады о результатах этого эксперимента, и себя показать, дескать, мы тоже не лыком шиты! Приглашающая сторона покрывала все мои расходы, включая авиабилеты от Москвы до Сан Франциско и обратно. До этого я был «невыездной», причина чего мне неизвестна и по сю пору. Возможно, меня подставил Миша Маров, (нынешний Академик), предложив мне поехать вместо себя в Красноярск – 26 на фирму М.Решетнева вместо себя. Но это только научная гипотеза. А возможно, причина была в банальном и просто смешном доносе В.И.Красовского. Его потом, через много лет, показал мне наш заместитель директора ИКИ Геннадий Александрович Скуридин. Разрешение на выезд за рубеж не смогли получить для меня ни всесильный Академик Я.Б.Зельдович, ни даже сам Президент Академиа де Сиянс Мстислав Всеволодович Келдыш. Он мне сказал, что это «не в его силах». «Но ведь работать Вам не мешают, а это самое главное»,- сказал он в своем кабинете на Ленинском. И я с ним согласился. А что было делать? Мои инженеры и сотрудники спокойно катались во Францию и в Страны Народной Демократии. Разрешение на выезд «за бугор» пробили мне наш Директор Академик Роальд Зиннурович Сагдеев и его заместитель по режиму (была у нас, и не только у нас, такая должность) Георгий Павлович Чернышев. Но…. я не имел права ездить за рубеж один, а только в составе делегации. Хотя бы из двух человек. Я и еще один. Очень просто. Смысла в этом не было никакого. Например, наша делегация из 7 человек отправлялась в командировку во Францию: из них 6 летели в Тулузу, а я один недели на две оставался в Париже. Это разрешалось. Смех, да и только! Так что в Калифорнию мне было не попасть, тем более, что сроки подходили. Надо пояснить, что документы на выезд надо было подавать в Иностранный отдел Академии Наук за 4-6 месяцев до выезда, а паспорт нам выдавали в ночь перед вылетом или даже в день вылета в Аэропорту Шереметьево-2. Так все и сидели с 6 вечера до 12 ночи в коридоре Иностранного отдела АН СССР, дожидаясь курьера из МИДа с паспортами или без них. Деньги мы получали заранее. Иногда всем, кроме одного-двух , паспорт не выдавали. Как говаривал Швейк: «Аналогипчный случай был с нашей полковой кобылой». Я не получил паспорт один раз даже уже в аэропорту, а моего оппонента известного физика Якова Львовича Альперта, сняли с самолета даже с паспортом! И смех, и грех, одним словом! Однажды, выходя из Института, в дверях я встретился с моим другом и соавторам по десятку статей нынешним академиком Рашидом Сюняевым. Он спросил: «Ну, как дела?», и я ему рассказал про мое огорчение с поездкой в Калифорнию. «Слушай»,- сказал он, «У Лени Вайнштейна из ФИАНа точна такая же ситуация, спаривайтесь как электроны в теории БКШ и станете Делегацией, ты, например, Руководитель, а он просто член». Я тут же позвонил Лене, но он сказал, что ничего у нас не получится. Ему американцы оплачивают все только на территории США. Нужен еще билет от Москвы до Нью Йорка и обратно. Я, просто, уже помирал от желания попасть на эту конференцию. И доклад написал и Стюарту Бойеру сообщил, а тут билет Москва-Нью Йорк. Черт те что! Тут меня вдруг осенило: у Лени есть жена Таня, дочь Сергея Леонидовича Мандельштама, а у нее есть мама, а у мамы есть сестра, которая, в свою очередь, жена академика-секретаря нашего отделения в Академии Наук Владимира Васильевича Мигулина. Я его отлично знал, и он меня вполне отождествлял, т.к. я частенько бывал в Президиуме и заседал еженедельно у М.В.Келдыша в МНТС по КИ (Межведомственный Научно-технический Совет по Космическим Исследованиям), являясь его членом. Я тут же позвонил академику-секретарю В.В.Мигулину и толково, кратко объяснил ему ситуацию с его родственником Леонидом Абрамовичем Вайнштейном. Владимир Васильевич нормально отреагировал и пообещал дать указание выдать Лене билет Москва-Нью–Йорк и обратно. Все получилось замечательно! Мало того, мы летели в Сан Францискко с двумя пересадками, в Брюсселе и в Нью-Йорке. До Брюсселя нам выдали билет первого класса авиакомпании SABENA, где поили всю дорогу коньяком, а в Брюсселе мы пересели на Пан Америка, но уже не первым классом. В Нью Йорке мы просидели часа два и полетели через всю Америку в Сан-Франциско. После 8 часового перелета, довольно утомительного, мы приземлились ночью часов в 12 местного времени в Сан Франциско. К нашему великому удивлению и огорчению, нас никто не встретил. Мы довольно долго бегали по огромному аэропорту и звонили по имевшимся у нас номерам телефонов. Никто по ним не отвечал. Дело шло к двум часам ночи. В процессе бегания и звонков по телефонам мы где-то потеряли Ленино пальто на меховой подстежке, что привело его в мрачное расположение духа. «Надо идти сдаваться в полицию»,- сказал я, что мы и сделали. Тут я впервые понял, что такое американская полиция, совершенно перпендикулярная нашей родной советской милиции. Позвонив в Беркли по своим телефонам, которые тоже молчали, полицейские принесли нам поднос с бутербродами с ветчиной, булками разного сорта, пирожными и кофе, а затем посадили нас в полицейскую машину с мигалкой и быстро домчали в кампус Университета в Беркли. Там нас уложили в служебной комнате спать, а утром появились и хозяева конференции, и выяснилось, почему нас никто не встречал. Дело в том, что в ту эпоху каменной эры еще не изобрели ни скайпа, ни даже примитивной СМС почты. В ходу был телетайп, т.е. буквопечатающий телеграф. Я попросил Леню отправить Стюарту Бойеру сообщение с номером нашего рейса и временем прибытия в Сан-Францизско, что он и сделал, с одной ошибкой. Он сообщил им, номера рейсов и время прибытия в Брюссель, в Нью-Йорк, но не сообщил номер и время прибытия финального рейса в Сан-Францизско. А рейсы из Нью Йорка в Сан-Франциско идут с интервалом в час или два. Прождав честно несколько рейсов, встречающие отвалили, что и привело к описанным выше печальным событиям. Зато дальше все пошло замечательно. Отличная гостиница с видом на бухту Золотые Ворота и знаменитый мост через залив, отличная еда с обильным количеством мороженого и т.д. и т.п. Помню, как кто-то из любезных хозяев, кажется, это был Доктор Малина, повел нас в китайский огромный двухэтажный чистейший ресторан. Вначале нам принесли ароматный чай, а уже потом всяческую экзотическую заморскую еду с отличным китайским пивом. Леня попробовал пиво и сказал, что в Китае не могут делать столь замечательное пиво. «Небось, немецкое, или австрийское», - сказал он. Официант, которого мы спросили об этом, ответил, что в Америке такие штучки не проходят. Инспекция, обнаружив подделку, тут же через суд отберет лицензию, а стоит этот ресторан 20 миллионов долларов. Леня взял с меня клятву, что я не расскажу его жене Тане о потере пальто. Оба доклада, и мой, и Леонида Абрамовича Вайнштейна были приняты астрономической аудиторией вполне благосклонно. На обратном пути мы недели две провели в Hubble Space Telescope Institute (HSTI) в Балтиморе. Возвращаясь в гостиницу из местного супермаркета, где Леня для чего-то закупил двухкилограммовую банку сухого молока для кофе, мы познакомились с местным механиком из Ленинграда, который участвовал в наладке нашего 6-и метрового телескопа САО БТА в Зеленчуке, на Кавказе. Сам он тогда работал в ЛОМО, а потом переехал в Штаты. Меня потрясла его мастерская, где все было расставлено по размеру, резцы, фрезы, сверла и другая столь милая мне материя. Тут же стоял кульман, на котором он сам себе чертил весьма профессиональные чертежи. Он был одним механиком на весь великий Институт. В остальных комнатах Института стояли только компьютеры. Все в мастерской блистало чистотой и порядком, не мастерская, а хирургическая операционная. Он нам пояснил, что еда в Америке плохая, и он нашел в 30 милях от Балтимора немецкий магазин с ветчиной, сосисками и солеными огурцами, куда он и ездит раз в неделю. Мы с удовольствием съездили с ним туда, и он тут же предложил поговорить с Директором HSTI Риккардо Джиаккони о моем устройстве на работу в этот замечательный Институт. Я и сам знал Директора, я сопровождал его, когда он был в Москве, а моя дочь Аня водила его и его жену по городу и музеям Москвы, тренируясь в профессиональном разговорном английском. В аэропорт нас отвезла жена Риккардо, и я, прощаясь с ней, сказал ей, что ее муж точно получит Нобелевскую Премию по физике. Мое пророчество сбылось. Риккардо получил эту высшую награду для физика и астронома в 2002 году с формулировкой «за открытие космических источников рентгеновского излучения». Это было мое первое из трех предсказаний. Я предсказал еще получение Нобелевской Премии Виталию Лазаревичу Гинзбургу и Маартину Шмидту за открытие квазаров, самых ярких и самых удаленных источников оптического, рентгеновского и радиоизлучения. Двое из моих номинантов уже получили Нобелевскую Премию, а третий до сих пор ее дожидается. Был и еще один мой кандидат на эту премию – Рой Керр, разработавший еще в 1967 году метрику для вращающихся релятивистских объектов. отличающуюся от метрики Шварцшильда. С Роем Керром я познакомился в Минске на праздновании Дня Рождения моего учителя и оппонента нашего великого физика академика Я.Б.Зельдовича. Там ему установлен бюст, как всякому дважды Герою Социалистического Труда, а он был даже трижды Герой. Д-р Р.Керр приехал с женой на эти торжества вместе с моим другом, российско-американским астрономом и математиком Левой Титарчуком. Лева хвастался, что они живут в Италии в Фераре рядом, и он его «гоняет» за пивом в магазин. Я ахнул и спросил Керра: «А где же Ваша Нобелевская Премия?». Совсем недавно, уже в 2019 году был найден квазар с вращающимся джетом, спиральное короткопериодическое движение которого, подтверждает предсказанное увлечение пространства-времени вращающейся черной дырой в точности в соответствие с теорией Роя Керра. Ответ его был четок и ясен: «Жду!». В Канаде я несколько дней общался и с еще одним Нобелевским Лауреатом, Герхардом Герцбергом, классиком теории молекулярных спектров. Ходил слух, что он был членом Национал Социалистической Партии Германии. Правда ли?

Ну, а у нас я был хорошо знаком с Генанадий Андреевичем Басовым и немного с А.М.Прохоровым. Про Л.Д.Ландау я уже подробно писал ранее. Много стало ныне Нобелевских Лауреатов!

Бат Ям, Израиль