Рассказы
19 сентября 2018 года

Про Мишаньку и его дедушку. У которого не голова, а Дом Советов

Деде Мишаньки Баринова, Евсей Петрович, был человеком не просто умным (умных полно, но что толку?), а именно что мудрым.

─ Слушай всех, а поступай по-своему, ─ учил он Мишаньку сермяжной правде жизни. Тот поднимал на него свои пока ещё совершенно невинные голубые глаза и непонимающе поджимал губы.

─ Это чего же? – спрашивал непонимающе. – Это, что ли, наоборот?

─ Эх, Мишанька, Мишанька… - вздыхал дед и ласково гладил внука по белобрысой голове. – Не наоборот, а по-своему. Не понял? Объясняю. Вот послушаешь ты человека и покажи, что с ним соглашаешься. А сам вот этим вот… ─ и легонько постучал его костяшками пальцем по мишанькиному темечку, ─ …соображай: подходит тебе его совет или нет. Будет от него тебе какая-нибудь польза? Если будет – бери на заметку, если нет – тут же забывай. Нечего голову всякой ненужной хреновиною забивать. Она не резиновая, голова-то. Не растягваится. Понял?

Мишанька важно кивал. Такой совет ему очень нравился: ни с кем не ссориться и самого себя не забывать.

─ А знаешь, какой главный в человеческой жизни закон? – продолжал дед.

Мишанька мотал головой: откуда?

─ Несправедливость, ─ произносил дед важным тоном, и для подтверждения важности произнесённого поднимал вверх указательный палец.

Мишанька смотрел на него совершенно непонимающе. Почему несправедливость? А по телевизору говорят совсем наоборот: что жизнь должна быть справедливой!

─ Несправедливость, ─ повторял дед и показывал всё тем же указательным пальцем на телевизионный экран, где в это время выступала известная эстрадная певица. – Вот, например, эта дамочка. Всю жизнь песенки поёт, задницей виляет, тяжельще хрена никогда ничего за всю свою жизнь не поднимала – и всю жизнь как сыр в масле катается. А взять, скажем, меня или товарища моего, Павла Герасимовича. Мы с ним всю жизнь в заводской кузне отвалдохали, такие тяжести таскали, что если они этой вот цыпе, ─ и он опять показал на экран, -...даже только приснятся, у ей в тот же момент грыжа приключится с параличом впридачу. А чего в результате? Чего заработали? Грыжи ─ у меня паховая, у Пашки – пупочная, пенсии в девять тысяч да почётные грамоты от профкома, чтоб они подтёрлись этими грамотами! И сейчас сторожами с Пашкой подрабатываем, потому что пенсии даже на чтобы выпить как следоваит не хватает. А наш завод не песенки ─ тепловозы выпускает, для государства – ценнейшая вещь! А мы ─ сторожами… А она в старости за границу умотает, со своих поганых песенок…Будет где-нибудь там, рядом с акулами, свой пупок греть да какое-нибудь дорогое винишко посасывать, а не как мы с Пашкой самогонку… А за что? Какую пользу она стране принесла? Никакой! Вот и вся справедливость!

─ Ну уж ты прям уж… ─ пытался возразить Мишанька. ─ Она же тоже не просто так деньги получает. Она по гастролям круглый год катается. По поездам и гостиницам.

─ Согласен! – кивнул дед. Он был очень умелый тактик. Он никогда просто так голословно не спорил. ─ Так ведь гастроли-то эти – не для чужой пользы! Не по детским домам или престарелым, где никаких гонораров не соберёшь! Они ж забесплатно ни одного звука из себя не выдавят! За всё деньгу требуют! А потом в свою поганую Америку уматывают, пупок греть!

─ А ты чего ж, завидуешь? – подзадорил его как-то Мишанька. – Взял бы и тоже спел!

─ И-и-и-и-и-эх! – вздохнул дед. ─ Молодой ты ещё, а потому ─ глупый. Не завидно мне, а обидно. Вот, например у Пашки сын, Серёнька. Он одно время на буровой работал, на Ямале. Так он сам и рассказывал: место, где они бурили, это чуть ли не за краем света – и вот на этом месте он за пару месяцев столько этих столичных певунов с певуньями вживую пересмотрел, сколько за все прожитые годы по телевизору не видел!

─ А чего это они там делали-то? – удивился Мишанька.

─ Деньги! – рассмеялся дед. – Или, как они их называют… «бабки», вот!

─ Так им чего, здесь, в России залов, что ли, не хватает? – всё никак не мог понять Мишанька. – Зачем куда-то на край географии забираться?

─ Залов-то хватает, ─ согласился дед. – Но только в тамошней северной дыре они за раз такой чемодан денег отхватят, за который здесь надо месяц рот развевать. Вот и едут они туда не оттого, что действительно, как по телевизору клянутся, тех героев-нефтяников любят и обожают, а единственно из-за того, что на тех нефтяниках можно денег нарубить выше крыши. Вот и вся любовь! Это ведь такие штукари, что скажи им: надо на Северном полюсе за миллион выступить, перед белыми медведЯми – так они голышом, без порток туда всем гамузом понесутся!

─ И всё равно дед, чего им завидовать? – возразил Мишанька уже просто из упёртости. – Жизнь такая: кто умеет деньги делать – тот их делает. Кто не умеет – лапу сосёт. (Он хотел добавить: или сторожем на пенсии подрабатывает, но добавлять не стал. Зачем деда обижать?).

─ И опять согласен! –воодушевился дед. – И пусть, если умеют! Но только врать-то зачем? – и он опять ткнул в небо пальцем.

─ Зачем слюни пускать, алчность свою непомерную чуть ли не за геройство выдавать? Тебя же, милая, не только дураки смотрят, которые все эти твои сопли про тяжкую жизнь за чистую монету принимают. Есть и умные, которых на мякине не проведёшь!

За такими беседами шли дни, месяцы и годы. В девятом классе Миша начал серьёзно задумываться о будущей профессии. Профессия, по его разумению, должна была быть непыльной, необременительной, спокойной и, конечно, денежной.

- Правильно мыслишь, - одобрил дед. – Иди в военное училище.

- Да ты чего, дед? – удивился Миша.

- Сдурел, старый? – испугалась мишанькина мамаша, Татьяна Евсеевна.

Папаша же, Сергей Иванович, был другого мнения.

- Не голова у вас, Евсей Петрович, а Дом Советов! – вроде бы посмеялся он, но, с другой стороны, внимательно посмотрел сначала на сына, потом на тестя, после чего непонятно хмыкнул и уткнулся в газету. Папаша работал торговым работником, поэтому в отличие от супруги, учительницы русского языка и такой же литературы, знал оборотную сторону жизни и с чем как он сам говорил, «её едят».

- Да, в училище, -повторил дед. Он тоже знал, что говорил.

- Но… - поперхнулась мамаша. –Там же стреляют! А у Мишаньки в детстве уши болели! И вообще, какая армия? Зачем? Почему? С какой радости?

- По пунктам, - сказал дед. - Во первых, стреляют не везде. Есть в армии и спокойные места.

- Ага! – согласился Миша и его глаза не совсем умного девятиклассника общеобразовательной школы азартно блеснули. – В спецназ! Там не стреляют! Там – ножиками! Чик-чирик – и ты уже на небесах! «Батяня, батяня, батяня комбат!»

- Да! – продолжил дед всё так же ласково. – Это называется: нет ума –считай, калека. Насмотрелся фильмов-то придурошных? Молодец! Только вот, Мишанька, какое дело: фильмы это одно, а жизнь –совершенно другое. Вот смотришь ты на этих геройских актёров, которые этих диверсантов играют - и что?

- Что? – повторил внук и ответил с юношеской горячностью. – Красиво! Какие же они героические молодцы!

- Молодцы, - согласился дед. – В кино. А ты из в жизни спроси: хоть один из них в армии отслужил? В кирзовых сапогах марш-броски побегал, перловку в солдатской столовке пожрал? Хоть раз в жизни подворотничок к гимнастёрке подшил? Вот именно!

- Как же тогда они играют-то… -растерялся Миша. Надо признать, что о таком коварном лицемерии он до этого ни разу не подумал.

- А очень просто. Как время подошло, то у одного родители плоскостопие нашли, в другого – давление, у третьего ещё какую-нибудь чесотку. А у кого ничего такого найти было никак нельзя, то денег в военкомат сунули – и все дела. И играйтесь, ребятишки, в своих киношных спецназовцев! – и дедушка засмеялся весёлым старческим смехом.

- Понял, внучек, как оно на самом-то деле?

- Какой же ты дедушка, умный! –восхитился внук. – Ты прям учёный академик!

- Поживёшь с моё, да столько же повидаешь – и ты им станешь, - ответил тот и привычно ласково погладил внука по белобрысой макушке.

- А я тогда в такое училище пойду, где по хозяйственной части учат.

- Это в интендантское, - согласился дед и задумчиво пожевал губами. – Заманчиво, конечно. Но уж слишком откровенно. Был бы ты похитрей, тогда… Суворов, Александр Васильич, знаешь как говорил? «Интенданта, прослужившего в войсках десять лет, можно расстреливать без суда и следствия!», – и опять засмеялся. Очень уж он был сегодня весёлый! А речь, между прочим, шла об очень серьёзных вещах!

В результате таких умных бесед Миша стал офицером водопроводных войск (да, есть и такие!), и не раз благодарил своего умного и дальновидного дедушку. Действительно: очень хороший род войск! Мирный! Спокойный! Что же касается денежности, то только полный дурак здесь своей выгоды не увидит. Нет-нет, Мишанька не воровал! Боже упаси! Дед так прямо ему заявил: никого воровства! Не потому, что это грех, а потому что могут посадить! Поэтому шланги и насосы, а также прочее специализированное оборудование никуда из вверенного ему хозяйства не пропадало. Да и кому они нужны без самого главного – без воды? Поэтому Миша, поднарпягши свои мозговые извилины, занимался водой – и не только в своих служебных, но и в личных целях. Действительно, какой же это лукавый товар – обыкновенная вода! Это же не нефть, не газ, не золото с алмазами! А если разобраться, то вода-то будет поважней и нефти с золотом, и газа с алмазами. Потому что без всех этих нефтей-газов-бриллиантов прожить хотя и со скрипом, но всё-таки можно. А вот без воды –никак. Что же касается воровства, то это даже воровством не назовёшь! Водой вообще покрыто три четверти нашей огромной планеты! Тут хоть обворуйся весь, а её все равно не убудет. Да и опять же такое водное воровство зачастую и не воровство даже, а совсем наоборот! Как это? А так! Вот. Например, приходит к Мише (то есть. конечно, уже не к Мише, а к товарищу майору Баринову Михаилу Ивановичу) председатель местного совхоза (или как их там теперь – СЗАО), и ничтоже сумнящеся и льстиво улыбаясь, начинает объяснять: водички бы надо накачать из речки для полива сельскохозяйственных угодий. А, товарищ майор? Поможете?

- Я такие вопросы самостоятельно решить не могу, - начинает пудрить ему мозги товарищ майор. – Надо мной вышестоящее командование имеется.

Председатель (если, конечно, совсем уж не дурак) понятливо кивает и достаёт из кармана некий загадочный пухлый конверт.

- Вы уж посодействуйте, Михаил Иванович! – слёзно просит он, - Пока с вашими начальниками согласуешь, пока все бумажки подпишешь –время пройдёт, а на улице вон какая жарища! Овощ, он же не понимает, что надо подождать. Он ведь засохнет овощ-то! – и протягивает конверт.

- Что это? – благородно вскинув брови. спрашивает марша…тьфу, товарищ майор и недоумённо сморит на посетителя. Дескать, ну, ты и жучара! За кого ты меня принимаешь, дядя? За злостно коррумпированного взяточника?

- Да никоим образом! – и председатель так энергично мотает головой, что кажется ещё чуть-чуть – и она улетит под стол или в угол.

- Это мой посильный взнос в Фонд помощи содействия героическим водопроводным войскам!

- Ну, если в Фонд помощи.. – мнётся для виду Миша-майор, ни на секунду не снимая с лица благородного выражения, и этаким пренебрежительным движением выдвигает ящик своего служебного стола.

- Ладно уж. Ложьте! Так и быть, если Фонд…

Председатель ложит, Миша благосклонно кивает, провожает посетителя и возвращается в кабинет. Потом достаёт из конверт деньги, отсчитывает определённую часть, и идёт к вышестоящему командованию. В результате все довольны, все смеются и радуются. А вода… а что вода? Вода – вот она, в речке. И сколько оттуда её забрали – никому не известно. Так что спасибо нашей богатой природе, её необозримым водным просторам, а ещё больше – дедушке Евсею Петровичу. За то, что подсказал любимому внучонку путь истинный, путь, что говорится, сермяжный. Побольше бы таких дедушек! Можно даже с бабушками.

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"
Продажа копии наручных часов известных марок. Куплю копии наручных часов известных марок.