Рассказы
8 декабря 2019 года

Нервный Витька, или На пароходе музыка играет…

Нервный Витька, или На пароходе музыка играет… (рассказ)

Пошёл с Витькой на рыбалку. Неожиданно разговорились про собак.

-- Я собак люблю, - признался Витька. – Я козлов не люблю. Я их ненавижу.

-- У тебя и козлы были? – удивился я.

-- В фигуральном смысле, - поморщился Витька. – Потому что кругом одни козлы.

Начали ловить. Клёва не было: жара. Вдоль берега проплыло несколько резиновых противозачаточных средств.

-- Всю реку заср.ли, -- Витька сжал скулы. Сжатие означало ярость. – Всё никак не нае… - и он произнёс грубое, всем известное слово. Он такие слова любит произносить. Он их произнесением самоутверждается. Имеет право.

-- Твари, – добавил как пригвоздил. И сплюнул.

-- Чего ты сегодня злой такой? – спросил я.

-- А чему радоваться? – выкрикнул он с надрывом. – Чего весёлого-то?

-- Да пошёл ты.., -- разозлился я. - С ним как с человеком, а он… Пришли, называется, отдохнуть.

Взял удочку и отошёл от него метров на двадцать, к старой барже.

Минут через пять Витька подошёл ко мне.

-- Извини. Нервы.

Я промолчал. У него нервы, а я виноват. Великолепно.

-- Я так понимаю, что тебя опять с работы попёрли, - сказал я.

-- Да? – Витька прищурился и стал похож на придурковатого царя в исполнении артиста Миляра из киносказок режиссёра Ромма ( с двумя «эм»). – И с чего это, интересно, ты так решил?

-- А тебя когда с работы выгоняют, ты всегда на рыбалку идёшь. Нервы успокаивать. И материться.

-- Умный, -- хмыкнул он. – Ну, попёрли, ну и чего? Я ж охранник, а не ответственный работник! Почему мне на смену нельзя прийти слегка выпившим? Да и выпил-то всего.., -- и он огорчённо махнул рукой.

-- И чего ж теперь? – спросил я. – С концами?

-- Брось. ( И очередной взмах руки.) «С концами»… Через пару недель опять позовут. Уж сколько раз-то…

-- Ты – ценный кадр, – подольстил я.

-- Угу. За такую зарплату где они другого такого дурака найдут?

-- Значит, ты не ценный кадр, -- поправился деликатно. – Ты – нужный кадр. Тоже неплохо.

-- Издеваешься? – опять обиделся он. Вот же человек! Смена настроений – моментальная! И при чём тут нервы?

Постояли, помолчали, поглядели на воду. На середине реки появилось рыжее пятно. Оно означало, что с фермы, которая расположена вверх по течению, в реку снова сбросили коровячие хавно. Вопрос: какая здесь может быть рыба, если всё время отраву сбрасывают?

-- И выгоняют тебя не из-за того, что ты пьяный приходишь, а потому что права начинаешь качать, -- продолжил я беспощадное, но совершенно справедливое. -- А кому понравится, когда пьяный да к тому же ещё и колбасишься? Вот тебя за это пинками и выносят.

-- Меня на пинках ещё никто не выносил! – опять загоношился Витька. Я успокаивающе поднял руку.

-- В марте. Я сам видел. Зрелище охрененное. Жалко, народу мало было. МХАТ бы плакал. От зависти.

Витька насупился. Действительно, зрелище было то ещё. Достойное кинематографического Оскара. Во всяком случае, витькин мат был слышен аж у Дома культуры. И даже дальше. И даже больше. И даже сказочнее. Если не волшебнее.

-- А вон и гроб плывёт! – сказал Витька (он почему-то обрадовался). Я посмотрел по направлению и увидел трухлявую деревянную халабуду продолговатой формы.

-- Кладбище в Семёновском подмывает, -- пояснил мой нервный товарищ. – Вот гробы и выносит. Уж сколько лет. Чуешь философию: сначала хандоны, потом хавно, теперь гроб. От рождения до смерти – одна тоска. Даже от зачатия.

-- От какого зачатия? – не согласился я. – В хандонах не зачинают. Тебя чего-то совсем не туда потащило, философ.

-- Всё равно философия, -- заупрямился он. – Анти-Дюринг.

-- О-о-о-о! – восхитился я (сделал вид). – Нет слов! Одни эмоции! Где уж нам уж!

-- Это штамп, -- поморщился Витька. -- Одна моя знакомая, если чего не понимает, всегда так отвечает.

-- Чего не понимает?

-- Всего. У неё одно бл…. на уме. Никакого Анти-Дюринга. И Лиона Фейербаха. Голимый перепихон. Так и живёт. Дура, но славная. Тоже на работу никак не устроится.

Опять постояли, опять помолчали. Да и о чём говорить?

-- А где ж они сейчас хоронят? – спросил я.

-- Кто? – не понял Витька. – Кого?

-- Того! Семёновские. Семёновских.

Витька пожал плечами.

-- Там же и хоронят.

-- Ага, -- понял я. – На кладбище.

-- На кладбище, - согласился он. – А где же?

-- Которое ползёт.

-- Ползёт, -- опять не стал он спорить. - И чего? С одного края ползёт – на другом хоронят, - и он вдруг совершенно равнодушно махнул рукой.

– Хотя один хрен всё сползёт. Оно же всё на склоне.

-- Тогда не понимаю. (Я действительно не понимал.) Если оно всё ползёт, то зачем же там хоронить?

-- А где? – задал он логичный до абсурдности вопрос.

-- В пи…! (Вот и я отметился! Вот и у меня нервы!) У них чего, другого места нет? Которое не ползёт?

Витька неожиданно и надолго задумался.

-- Есть, – ответил, наконец. – По дороге на Брикетовку. Здоровенное поле!

-- Ну и..?

-- Чего?

-- Того! Чего там-то не хоронят? На поле?

-- Чего.., -- Витька почесал нос. Нос у него хороший. Да какое хороший? Выдающийся! Не нос, а носяра. И весь в пупырышках. Красота, а не нос! Был бы художником – картины бы с него писал! Маслом! Сливошным!

-- Значит, не разрешают.

-- Кто?

-- Кто… Власти, кто!

-- Какие власти?

- Чего ты ко мне прие.., - и он опять сказал грубое слово. – Я откуда знаю какие! Районные, какие! Тебе интересно? Сходи в райисполком и спроси: чего вы, ляди, на поле хоронить не разрешаете?

-- Я вспомнил, -- сказал я. – Да, вспомнил это кладбище. И место там есть. Ближе сюда, к плотине. Там берег пологий. И по весне не затапливает.

-- Вспомнила баба как девкой была.. – хмыкнул Витька. – То место уже лет восемь под гольф-клубом.

-- У нас и такой есть? – удивился я.

-- Не у нас, а у них, – поправил меня Витька. – Ты туда и близко не подойдёшь. Туда такие тузы с такими бл.ями приезжают, какие тебе в твоих страшных снах и не снились! Мячики покатают, шампузы с шашлыками нажрутся – и на пароход, кататься. Красота!

И словно в подтверждение его слов, шумно молотя по воде лопастями, из-за поворота вывернул пароход. На нём играла музыка. По палубам ходили фигуристые бабы и пузатые мужики. И все мужики (почти все) были в белых штанах.

-- Рио де Жанейро, -- и Витька завистливо цокнул языком. – Голубая мечта. Я бы тоже прокатился.., -- и кивнул на пароход. – Вон с той, сисястой. Которая в панаме.

-- А я думал, что все пароходы уже давным-давно на металлолом порезали…

-- РетрО, -- сказал Витька (он сказал это слово именно так, с ударением на второе «о»). – Сейчас это модно.

-- Что модно?

-- РетрО.

-- Под старину, что ли?

-- Ага. Все умные, – и он опять сплюнул. – Все свою интеллигентность хотят показать. Твари.

-- Ты опять?

-- Я не про тебя. Я про этих.., -- и кивнул в очередной раз на пароход.

-- «Нет у революции начала. Нет у революции конца!» -- засмеялся я, но Витька мой смех не оценил.

-- А без неё никак. Ничего. Будет и на нашей улице вкусная колбаса. Тогда уж и мы покатаемся.

-- С сисястыми?

-- Смейся, смейся…

Постояли с удочками ещё с полчаса. Нет клёва, нет! Хоть тресни. Зато природа шепчет.

-- Вот именно, – сказал Витька, угадав про шептание. – Пойдём, угощаю. Мне под расчёт отстегнули слегонца. Какая здесь на хрен рыба…

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"
Продажа копии наручных часов известных марок. Куплю копии наручных часов известных марок.