Сильным чувством перед окончательным успокоением была горечь в связи с неизвестно откуда взявшимся у Аннет мальчиком, которому гвоздь в стенке будет глаза мозолить, а потом он догадается повесить на него шляпу. И все повторится. А чтобы не повторилось, надо бы вернуться, выдернуть гвоздь.

***

Знаки препинания в рассказе "Свитерок" исправлять не надо, они так

специально "неправильно" расставлены.

СВИТЕРОК

Эта жизнь не по силам.

А - какая:?

Но когда ешь яблоко: или вяжешь свитерок:всегда оказываешься у могилы.

Она говорит глядя в пространство бессмысленно: неостановимо горькое плещет через край.

Машина наехала, Ваську подбросило не перевернув, и он упал и смотрел не мигая, как над ним пылало и погасло. Его небережно подняли и сбросили в канализационный люк.

С сухими глазами мама обмывала детским мылом прямо на столе а папа раскачивался говорил

ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-

Васькина застывшая сломанная рука от горячих маминых пальцев сдвинулась и мама это почувствовала обманулась а потом не было музыки и мама повторяла что забыла надеть на Ваську свитерок и что теперь делать а делать было нечего потому что не вынимать же заколоченные по шляпку гвозди один в головах один в ногах четыре сбоку ваших нет впереди лишь мгла и свет не зажжется никогда там где стылая вода - папа пел, а мама направляла его голос и говорила другие слова, что холодно в белой рубашечке:и тогда она сосредоточенно стала отбивать крышку камнем поданным ей Землей, и отец помог ей - гвозди вытащил, она не успокоилась, пока не привезли свитерок, и вставили гвозди в те же дырки:

Домой вернулись без Васьки - не раскапывать же, чтобы забрать с собой.

Решили сделать нового в эту же ночь родилась девочка.

Мама каждый год терпела до Спаса не ела яблок а когда срок подходил всегда одно и то же:

Яблоками загружали багажник отвозили на кладбище и высыпали на Ваську. Три дня не приходили. А когда возвращались, из-под горы яблок появлялась обнаженная могила, на которой оставался новенький свитерок. Его никогда никто не уносил, не крал, и он мок под дождями, выцветал на солнце, пока Васька не забирал, чтобы согреться, - когда мама, с сухими глазами, съедала завалявшееся за крестом яблоко, первое в году на Спаса.

И только одного не мог выносить Васька - плача девочки. Она плакала много, и спасало что не очень часто, потому что мама научилась давать и ей яблоко из багажника, а иногда из старой клеенчатой сумки, в которой он любил находить конфету, карандаш, блестящие копейки.

Когда Ваське исполнилось семь лет, он запомнил - сначала машина синяя накатила, потом свет померк, а потом он захлебнулся тухлой водой в слепом колодце:

Чтобы Васька не мерз, мама каждый год вязала свитерок, сначала он был одного размера, а потом мама догадалась и стала вязать правильно. А потом все еще раз исчезло, как однажды, когда его нашли, но было поздно.

И вдруг девочка сказала, что они втроем уехали, чтобы мама и папа отдохнули от яблок и свитерков насовсем. Он узнал девочку по плачу, который невыносим. Она тянула как папа, но вместо ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы получалось еще хуже.

Мама хорошо понятно молчала и делала дела теплыми руками вот и сейчас:Слава Богу: ему станет тепло:., потому что она, девочка то-есть, догадалась, накрыла его свитерком. Спустя тридцать лет он стал таким как надо, закрыл всю могилу пушистой белой шерстью, как снегом.

А затем накатила синяя машина, обрушила сверху гору яблок, чтобы Васька понял, что пришел Спас.

***

Павлов и его мама

День, похожий на стакан с недопитым кефиром, встретил Павлова на скользкой ступеньке вагона мокрым холодом и об руку повел домой.

Павлов вернулся из командировки злой и голодный. Добравшись к дому, обомлел: окна темные, мертвое молчание. Дверь парадной

  сорвана.

<Света нет - подумал, - свечки нет, спички неизвестно где:>

Развернулся и пошел к Лиде.

Лида открыла дверь, накормила Павлова, засунула в ванну. И ни слова не промолвила.

Чистый и сытый Павлов уставился на Лиду - она молча указала на диван и ушла в другую комнату.

Утром Павлов нашел на кухне завтрак под салфеткой и записку: <Поешь и уходи. И не приходи никогда.>

Павлов поел и ушел. Думать, что жизнь не удалась, было мучительно.

Открыв дверь коммуналки, Павлов обнаружил, что в квартире никого нет. И ничего нет. Только закрытая комната поджидала не съехавшего вовремя хозяина, да на общей кухне остались его стол, стул и чайник на уже раскуроченной кем-то плите. Прямо на полу стоял стакан из-под кефира, от него скверно пахло.

Еще неделю в сосредоточенном отчаянии жил Павлов в опустевшем доме. Потом сходил в жэк.

После этого тихо и потерянно прожил еще восемь месяцев. Дом рушился - сами собой выпадали, раскалываясь, стекла, с треском отскакивали обои, куда-то исчезали батареи отопления, краны:

Мир забыл о Павлове. Никто не приходил, не стучал в двери. Не звонил по телефону, который почему-то продолжал работать. Впрочем, Павлов не пользовался им.

Так что вроде и телефона не было, как не было электричества, газа, соседей, Лиды:

Павлов рассматривал отражение в зеркале: седой, мешки под глазами:Сердце и почки - все полетело, тело стало рыхлым, и вены на ногах: Расстроился, лег лицом в стену. Не брился уже три дня: нет, пять. < И не буду>, - решил, засыпая.

Проснулся оттого, что ничего не снилось. От пустоты в себе проснулся.

Вот в этот момент в дверь и постучали.

Вставил ноги в разболтанные тапочки. Повернул ключ, толкнул дверь. От двери, открывшейся наружу, кто-то отпрянул. <Всегда приходится отскакивать>, - почти равнодушно подумал Павлов.

За порогом стояла мама.

-Мама:- сказал Павлов и заплакал.

Мама вошла, походила по комнате и легла на еще теплую от Павлова постель.

И Павлов понял, что пора сдаваться.

Он снял телефонную трубку, но опоздал. Гудка не было.

Мама лежала тихо, не шевелясь. Он боялся рукой потрогать, но все-таки потрогал. Ничего не случилось.

Павлов просидел возле кровати на стуле до глубокой ночи. И всю ночь сидел на стуле возле неподвижно лежащей мамы, которая светилась, как керосиновая лампа из детства. Он представил эту лампу с маленьким колесиком в зазубринках и на штырьке, чтобы регулировать яркость, и пальцы его шевельнулись, подкрутив: Мама погасла.

За окном медленно светало. Павлов решительно ни о чем не думал.

Не побрился. Ушел на работу вовремя.

Все спрашивали - что это он, бороду запускает? Павлов молчал. Поработал до обеда. А в обед побежал домой, распахнул дверь:

Мама жарила блины на Бог весть откуда взявшейся керосинке. Накормила его блинами и чай подала в комнату.

Погладила по голове воздушной рукой, словно обдала ветерком из горячего фена:

И Павлов затосковал люто и безысходно.

Купил водки, напился.

Мама всю ночь сидела рядом с ним, как он тогда, когда она вернулась откуда не возвращаются.

Проснувшись, Павлов наткнулся взглядом на стакан рассола в маминой руке.

Он даже не пытался разговаривать, не трогал ее больше. Она к нему иногда прикасалась, по голове гладила.

Больше с постели Павлов не поднимался:

Его нашли в понедельник, в полдень. Рядом с кроватью Павлова сидела старая женщина. Когда ее попытались поднять со стула, она исчезла.

Тихого и бородатого Павлова , не отвечающего на вопросы, отправили в психиатрическую.

Поскольку Павлов объяснить про женщину ничего не мог, кроме того,что это его мама (собственно, он и этого не объяснял, просто звал ее : < мама>, <мама>) ,- а куда она делась - про это ничего не решили, зная , что маму

Павлов похоронил лет десять тому.

Так и осталось невыясненным: что за женщина сидела рядом с выпавшим из ума Павловым, куда вдруг делась? Что вообще произошло с человеком?

Как будто кто-то, в самом деле, может ответить на подобные вопросы:

2

-Прощайте, улыбнулась я доктору.-

- До встречи, - ответил он.

:Я подумала, дописав рассказ: почему Павлов, а не Петров или Сидоров? Почему <выпал из ума>, а не <вошел в другой>? И поехала в психиатрическую.

- Да, - ответили в регистратуре. - Павлов лежит у нас в отделении.

Обратитесь в ординаторскую к лечащему врачу.

Доктор спросил:

- А кто вы ему?

Ответила:

-Автор.

Рассказ о Павлове и его маме доктор выслушал молча. Тоже удивился, почему Павлов:

-Вы что, все-таки знаете его?

-Нет. Покажите мне Павлова. Можно с ним поговорить?

У доктора взгляд стал странным, как-то рассеялся.

-Павлов аутичен, ну, не совсем контактен,- сказал он.- Вы не сможете с ним поговорить. А описали вы его правильно. Он узнаваем - идемте, покажу. Мне не кажется, что вы морочите меня.

И мы пошли к Павлову.

В большой многоместной палате возле окна лежал мой Павлов. Рядом с кроватью стоял стул.

- Стул мы не убираем, больной подолгу на него смотрит и нервничает, если стул передвинуть.

Павлов повернул голову и посмотрел на стул. Пальцы его зашевелились.

-Колесико крутит,- задумчиво произнес доктор.- Я все думал, что он делает, оказывается, фитилек лампы подкручивает, той, из детства:

Над стулом появилось свечение. Чем активнее подкручивали пальцы Павлова пустоту, тем ярче становилось свечение, пока не проявился контур сидящей женщины.

Мы с доктором посмотрели друг на друга. А потом на Павлова.

Павлов отвернулся к оку. За окном сгущались сумерки. В палате темнело.

- Я думаю:

-Но доктор прервал меня:

-Не думайте.

И, помолчав:

- Мой вам совет. И не пишите.

***

БУАНО ГУАБИТО

Птицы начинают петь в семь сорок. А я раньше. Сейчас придвину кресло к зеркалу. Отразится окно. Посижу-посмотрю. Из окна ты видишь каштан, березу, две рябины, сирень и синичек. Что? Нет, это не я тебя задела, наоборот.

Тогда, ты помнишь?- пасмурно было. Ветром платье сорвало с веревки, оно три часа болталось на каштане, подолом мело по головам прохожих.Стеснялась я неверояно, казалось, все голову задирали, ноги мои видели. Все, все теперь в порядке, давно висит на вешалке, где следует...

Поговорим по-русски? Ну, когда по-русски, то всегда о Льве Николаевиче.

Безухов хорош, а Лев Николаевич? Он загубил Наташу, они вместе и загубили.

А что Пьер, интеллигенты чаще всего оказываются домашними садистами. Домостроевцы. Лев Николаевич в дневнике не очень симпатичный. Да. Что ты понимаешь в Андрее. Князь высок был и тонок. Вот лучшее во Льве Николаевиче - молодые Болконские. Брат и сестра. Нет, не Ростовы. А что Наташа? Да такие женщины до старости - маленькие собачки. Постареть и ты постареешь. Все стареют. Чай тогда будем пить с карамельками. Нельзя с шоколадом, это антидепрессант. Почему это - надо? У нас старость будет светлая. С шоколадом - не надо.

Сидела перед зеркалом, всматривалась внимательно. Волосы рыжеватые. Глаза бутылочного стекла. Тонкий нос, родинка -мушка над губой, капризно изогнутой. Оттопыренные уши. На вид все восемнадцать. А то и двадцать. Густой и мрачный голос. Но себе нравилась современностью - свитер на без лифчика, брюки, а не джинсы. Туфли на плоском. И - поговорить о прекрасном. Литература. Природа. Погода. Никакого дурного тона - политика там, проблемы СМИ... Ну, и о главном.

Вот ветерок пробежал по верхушкам деревьев, и дуновением взметнулась рыжеватая прядка, глаза расширились: ведь наступая на тень, шел с прозрачным взглядом! В руке нес чемоданчик, и светились в нем пара чистая, принадлежности бритвенные, флакон с "русским лесом", папиросы "Сальве", погоны запасные. А на плече сидела сорока. Шел, проходил мимо...

Сидела сорока на плече, звездочки на погоне прикрывала. Явно военен, подвижен и не бледен. Ушел тридцать лет назад, вернулся с дуновением ветра. Молчал недолго. Было понятно, что все благополучно. Песню запел: "И долго долго над грозной Волгой мне снился Дон и ты над ним".  

- Под Аустерлицем, - сказал, - было неслабее, чем на Волге в сорок третьем.

Когда идет снег, вмерзшие в лед не шевелят ресницами. По весне они плывут, как большие рыбы, нереститься им не придется, эти рыбы не имеют будущего, у них только мгновение. Дальше они строятся в колонны, к ряду ряд. И поют.

Вчера расцвел жасмин, этим запахом пробуждаются мертвые. И пишут воспоминания. Вот мой блокнот.

Ррванул ветер пригоршню листьев. Каштан пошевелил пальцами. Руку протянула к блокноту. Темнело быстро за окном и в комнате. Опустело зеркало. Говорить по-русски стало не с кем.

Прочитала шепотом:

параллельность прямых не обеспечивается

продолжительность взгляда минимальна

сырьевая база расконсервирована

когда дождь манна небесная разбухает

утепление нулевое

у девчонок ноги короткие на высоких каблуках

не понимаю почему моя дочь не хочет знать иных языков

что за любовь к русскому

можно вообще не разговаривать

если не о чем

какая разница на каком молчат

плывущие вверх по рекам убитые солдаты

интересно что она думает обо мне

куда задевался мой блокнот

  в мерцании смутном заберу спустя когда кревы руят деркви на логре мунить

кипарокта форита зуна куратера но ся ливара тифано

Пошел дождь, сбил цвет сирени. Пятицветия вознеслись и растворились в лиловеющих облаках. Запахло грозой. Град поставит отметку на предплечье, надо руки прикрыть, блокнот спрятать в ящик стола, свет включить в отцовском кабинете.

Сегодня день папиного рождения.

Опустила штору на открытом окне. Штора колебалась, как маятник, равномерно.

Стрелки часов пошли в обратную сторону. Выпила водки не закусив. С каждым мигом становясь моложе, папа затухал в памяти.

Мысли в голове Путались врастая Смыслами На ином Языке Сочетаясь со старыми от Совмещения смыслы не Прояснялись внимательно Вслушиваясь в затихающий Голос тонута дара фортиура. Дираба вио кува хну. Гутира дона туро рашу, буано доти гуабо ру.... Буано гуабито.

Проголосуйте за это произведение