|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Если не она, то что еще болит и ноет? Что шевелится и перекатывается подобно шарам любви в утробах всех ждущих женщин? Неужели кока, джинсы, да Манхетен и есть наши последние лапти, дальше которых уже нельзя отступить ни на один шаг. Или это самое ХАЙ, спасительное, как глоток рассола из погреба, простое и легкое, как вдох и выдох: ХАЙ - по сто раз на дню, а и в сто первый не жалко, это ж не то, что здравствуйте - язык обломаешь. Неужели это она и есть - нежная, хрупкая, загадочная? Да ведь и мы не любим, когда птичьим глазом человек смотрит. У человека ум, а не крылья, и взгляд должен быть означающий, иначе, что есть слово - по образу и подобию - пустой звук и только.
Конечно, если прямо спросить, каждый скажет, мол, улыбка-то белозубая, глаз - птичий, а лицо значительное от полной внутренней пустоты и плохих голливудских историй, но лично ко мне все это никак не относится, потому, что я есть исключение из правила и совсем не похож на среднего налогоплательщика, т.е. совершенно как бы нетипичный человек, и у меня на полке не три книги, а примерно двадцать, не считая Библии, Федерализма и Уитмена. Но ведь и нам жалко бывает, когда что-то проходит мимо или случается в другом месте - оттого и на Луну летали, поглядеть - нет ли там чего неизвестного и долги вернуть за то, что нас когда-то открыли. Правда, как и вы, людей с разной кожей стесняемся, и, как вы, в Бога веруем, но часто сомневаемся - хватит ли для него страданий прошедших, или еще будущие понадобятся?
Да, говорят, дороги хорошие и дураков не хватает. Есть такой грех, хотя если повнимательнее посмотреть, в столице яма на яме, а в других местах приватностью спасаемся, но все ж таки до немцев нам еще ох как далеко шагать не перешагать, а шагать-то мы не любим, а любим быстро ездить, оттого, как и вы, мыслям горячее чувство предпочитаем. Эх, какой американец не любит быстрой езды?!
А что Вавилон строим, так это, господи помилуй, тут уж мы совсем братья-близнецы. Да, надеемся, мечтаем природу человеческую укротить, и всемирное братство устроить, и в хрустальные дворцы веруем, потому смотреть мучаемся, как человечество землю поделить не может на мелочные государства. Вот она и есть наша американская мечта, а остальное только исключительно из любви к женскому телу. Но и это все на поверхности, а с изнанки? Чему изнутри поражаемся? Неужели, как и вы, числу три поклоняемся? Да, поклоняемся, да, ему проклятому, ему, святому-неделимому. С ним рождаемся в муках, с ним живем еле как, от него и умираем. Потому и мучаемся за Ивана, Дмитрию сочувствуем, а Алешу любим. Нам легко это делать, потому что тоже молчать не умеем, без другого человека скучаем и страдаем, когда мимо опущенного человека проходим.
Конечно, это с виду мы все разные, словно камни на берегах Рио-Гранде, но это так, первое впечатление, поверхностное, а побудешь у нас - и поймешь, что все одинаково стестняемся в чужую душу заглядывать, не дай Бог у всех одна и таже болячка свербит и ноет. И свободу эту, или как вы выражаетесь, волю опостылевшую тихо ненавидим, хотя на людях готовы всякому тирану глаза выцарапать. И какая разница куда от ее, свободы, бежать, где время убить, в очередях или под парусами в заморских странах, все одно лишь бы не оставаться наедине с самим собой, потому что свобода это есть желание мыслить и понимать, а кому ж такое понравится? Вот и щелкаем фотоапаратиками, на все с придыханием шепочем "very nice", короче, поклоняемся красоте туристической, а над человеческой по ночам плачем.
1993
|
Проголосуйте за это произведение |
