|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
ОКАЛЕЛИПСЫ
(рассказ)
Был еще жив наш первый сторож дядя Ваня Любов, и я с ним и с бабушкой сидела возле Дома.
Солнце заходило, сосны стали телесного цвета, и мне казалось, что они похожи на четыре пальца, показывающие мой возраст. Выпуклый портрет на дедушкином памятнике отражал низкие лучи, пронзившие Старый Сад.
В большом мятом тазу бабушка чистила грибы, и, мокрые, они скользили в ее руках и ворочались, и острый нож крошил их и рассекал, и обрубки плавали в тазу.
- Лето дождливое, грибы зачервели, - сказала бабушка.
Дядя Ваня плюнул: - Все становится хреново
.Он курил папироску, и когда затягивался, его щеки в белой щетине глубоко западали.
- Глянь, что есть, - бабушка показала дяде Ване серый гриб, весь трухлявый.
Дядя Ваня молча кивнул.
- Ба, покажи мне!
- Смотри, - бабушка бросила гриб мне на колени, и он распался, рассыпался.
- Кто же у вас такие грибы берет?
- Девочки наши, припевочки, цопают, не глядя.
Дядя Ваня стряхнул себе на сапог пепел и сказал:
- Вот Иван Васильевич ушел, а как все мы старики уберемся, никакой не будет жизни...
- Не говори.
..Сад потемнел и придвинулся, дедушкину могилу скрыла тень.
- Как жила я молодая... Вот была у нас жизнь, - сказала бабушка и разломила свинушку. - Бегала я как птичка... Жили на Смоленщине, богатый двор был, всего было много... Это мы потом обедняли, когда раскулачивать стали, войны пошли... Девка я была бедовая - поклади себе не давала. Бывало, ключи от кладовки украду у бабки - она прячет на притолоке, а я вижу, она на двор, а я - цоп. Заберуся туда, наберу всего-всего - сала, и колбасы, матка моя колбасу набивала и сыр варила, хлеба возьму краюху, припрячу все это добро на сеновале, зарою, зарою, и зову подружек, парней, пойдем, мол, в лес, погуляем. Придем ночью, а я под кофту запихаю все туды и ташшу, как с брюхом. Ребяты костры разводили, тоже
кто что достал где - разложим - и пир у нас. Есть ели, а не пили, не было у нас в молодых такого недостатка.Бабушка и дядя Ваня как будто постарели - вечерние тени углубили морщины и блеск глаз пропал.
- Но открылася эта дела - замечать стали, не то что-то, - исчезает добро, и не знают, где делася. Батя на Петра думал, хотел прибить, да я созналась. Я, мол, ключи брала, - и деру. Четыре ночи домой не ходила, голодовала, у Клавки на сеновале хоронилась. Потом сестра пришла, иди, говорит, батька сказал
, драть не будет, но если еще что пропанет - худо тебе придет.- Да и у нас тут знатно было, - сказал дядя Ваня. - День наработаешь, рук нет, ног нет, а домой приполз, мамка есть дала - и откуда сила?! Умылся, рубаху сменил и - на мотанье - в другое село ходили. Час туда, час оттуда, иной раз домой захожу только воду глотнуть и - на работу.
- А мы-то что чудили! - бабушка ногой отодвинула таз, вода плеснула темно, и нож утонул, рыбой ушел вниз, сомкнулись над ним гладкие шляпки. - Раз было такое дело... а было нам лет по малу, совсем были дети еще, выследили наши ребята двоих - бабу с мужиком. Встречалися они в бане, за селом туды, баба она была гулящая, а мужик пьянчужка, - дайкося подносила ему - вот и бегал. Вызнали мы про них - и что же? Взяли лопаты, заступы и в кустах затаилися. Глядь - они прошли, поговорили чуток на улице, в баню - и затихли. Мы вышли и на дорожке тама стали рыть. Всю ночь рыли, со всей моченьки, а земля каменная, убитая. Вырыли мы яму, сеном прикрыли и в кустах легли, тяжело дышим, а дых сдерживаем, ждем. Что же, идуть они, спешать, и в яму нашу - кряк! Аж костьми затрещали - во какую глубоченную сгондобили. Ох, они испугались! Мужик говорит: "Это, небось, ребятишки". А потом подумали-подумали и: "Нет, - говорят, - дети это не могли, это ктой-то взрослый вызнал про нас". - "И давай-ка, - баба говорить, - мы с тобой разойдемся, пока хужее чего не было нам".
- Во как!
- Да. Раньше суд людской был, а теперь...
Бабушка поднялась и унесла таз в Дом, брызнула вода на лавку. Стемнело совсем, и комары медленно проплывали у моего лица как пепел. Я смотрела на дядю Ваню, уже не различая черт. Он не курил больше, посмеивался и чем-то шуршал в кармане.
- Ну-ка, - сказал дядя Ваня и протянул мне что-то.
Я спрыгнула с лавки и подошла. Распечатанную пачку нюхательного табака держал дядя Ваня на черной ладони.
- Хочешь нюхнуть?
Я почувствовала подвох, затосковала и оглянулась на дедушкину могилу. Голубая ограда была серой в темноте.
- Хочу.
- Дай руку.
Дядя Ваня высыпал на мою вспотевшую ладонь несколько крошек табака, похожих на лошадиный помет, и зажал мне одну ноздрю пальцем.
- Ну-ка, вдохни!
Я потянула носом, но крошки прилипли к потной ладони.
- Никак? Да ты глубже, тут чуток.
Но я медлила, надеясь на спасение - вышла из Дома бабушка, серую кофту накинула на плечи.
- Испортишь ей нос, пынзарь! - бабушка толкнула в лоб дядю Ваню, - схватился, твои ляды!
Мы сидели на лавочке в темноте и смотрели на зарницы.
-- Опять дожди, чтоб их там на небе замочило, - сказала бабушка.
- Не гневи, Дуня, Бога - шандарахнет...
- Да, Господи, прости Ты нас грешных. √ бабушка перекрестилась и зевнула в кончик платка.
Наступила великая тишина. Всякое движение прекратилось на земле и на небе, и только зарница бледно проступала на одном и том же месте, проступала и исчезала.
- А вот, - сказал дядя Ваня, - от умных людей слышал я, что есть в Библии книга ⌠Окалелипсы■. Страшное там написано, кто читал - поседел.
- Что же? - спросила бабушка.
После молчания голоса их стали глуше, ниже.
- А вот что перед концом света родители и дети друг друга знавать не будут, сестры и братья знаться перестанут, звезды опанут и саранча все пожрет.
И я увидела, как упала звезда... Днем мы нашли с мамой в поле саранчу, гораздо больше кузнечика... Она лежала, объевшаяся, и не хотела прыгать.
Я убежала в Дом. Там, в кромешной тьме, на полатях спала мама. Я слышала ее милое дыхание, нагнулась и ощутила тепло, исходящее от кожи. Рядом, подкатившись маме под бок, спала Марина, и по ее дыханию я поняла, что рот у нее открыт, а нос заложен.
И в первый раз ревность ударила мне в сердце, и предощущение всех утрат заставило меня сесть на пол и реветь, засовывая пальцы в рот, чтобы мой плач не нарушил ровного дыхания спящих.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
