|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Фьюить
С голубого ручейка начинается река...
(Из песни)
В просторной комнате провинциальной гостиницы было чисто, яркий свет лампочки без абажура освещал голые белые стены и по-солдатски заправленные койки, на одной из которых спиной ко мне лежал грузный пожилой мужчина. Из-под одеяла топорщился седой венчик вокруг розовой макушки. Продавленная сетка почти касалась пола, остающийся просвет сужался и расширялся в такт беззвучному дыханию спящего.
Как выстрел сработал выключатель, погасивший, казалось, не только свет, но и звуки. Будто выдернули шнур телевизора. Дневные усталость, настроения, пропитавшие тело и душу, приготовились уступить место желанному отдыху, долгожданному сну...
- Фьюит, - услышал я то ли уже во сне, то ли еще наяву. Звук не был похож ни на что когда-нибудь слышанное мною в жизни: нежный, тонкий, мелодичный, еле уловимый в сурдокамерной тишине комнаты, он просуществовал мгновенье, но успел вызвать сожаление по поводу своего исчезновения.
- Фьюууиит, - повторила темнота, чуть подлиннее и суше. Еще сохраняя улыбку, но насторожившись, я приподнялся на локте и через секунду услышал звуки, похожие на шелест листьев кустарника от легкого ветерка. Он периодически исчезал и появлялся, "мужая", будто порывы ветра крепчали, прибавляя время от времени к шуму ветвей легкие нетерпеливые завывания, напоминающие песню закипающего самовара. Процесс развивался лавинообразно, и пока я понял в чем дело, завывание переросло в мощный басовитый рев, сопровождаемый визгом и хрюканьем. Это храпел сосед.
Меня обожгла мысль о предстоящей бессонной ночи, но еще больше я был поражен тем, что храп не будил соседа! А между тем какофония громкостью и многообразием дошла до уровня духового оркестра, репетирующего в антракте. Казалось, подъезжает колонна самосвалов: звенели оконные стекла, застучал стакан о бок старомодного графина, завибрировал дощатый пол, распахнулась дверь... Вдруг шум перекрыло какое-то бульканье, потрясшее кровать: сетка прогнулась до упора, и сосед, стукнувшись боком об пол, застонал: "Ох, боже мой, боже мой!" Повернулся на другой бок и замолк. Да так, будто перестал дышать вообще.
В неправдоподобной тишине откуда-то издали донесся ласковый перестук колес далекого поезда. Он показался мне нежной колыбельной песней. Напрягшееся до судорог тело доверчиво расслабилось. Мне стало неловко за чувство неприязни, только что испытанное к незнакомому старому и, наверное, больному человеку, чуть было не отнявшему, а теперь одарившему мне бдажснство.
Гримаса досады сменилась счастливой улыбкой. Она медленно сползла с лица на слабеющее в неге тело. Да, да, мое тело улыбалось, будто растворяясь в тишине и предвкушая покой...
- Фьюит, - услышал я то ли уже во сне, то ли еще наяву.
|
Проголосуйте за это произведение |
