Сколько уж лет прошло, а в глазах всё явственно представляется та сырая, рыжая от прошлогодней травы низина, посреди которой в дымчатых зарослях ольхи протекает голубой ручей. Здесь, подобно ручью, извивались наши траншеи. На пригорке за ними √ молодые березы, кусты ив и орешника, разряженные по-девичьи в красивые подвески. Далее √ лес, за ним станция Уваровка, разбитая в пух и прах немецкими бомбардировщиками.

Перед нами на более выгодном месте проходила немецкая передовая, а в нескольких километрах от нее √ старинный городок Гжатск, который наши войска так и не отбили у немцев в зимней кампании.

Была середина апреля, снег сошел и только кое-где в лесу бугрились медвежьими спинами слежалые, обсыпанные хвоёй сугробы. На возвышенностях уже проветрились стёжки-дорожки, а у нас, куда ни ступишь, хлюпала вода. Но все равно хорошо: солнце, тепло, птичье щебетанье, отдых после тяжелых зимних боев. В траншеях сидели только дежурные наряды, остальные обитали в натопленных землянках. Среди нас не было уж хромых, забинтованных, чирьястых бойцов. Старшина роты Слонь изредка баньку устраивал. На войне это почти курорт, вот только кормили нас не по-курортному. Весна, где-то что-то застряло, в чём-то случались перебои, чего-то совсем не было. Понятно: война, большая или малая, приносит людям беды, а эта √ особенно. Но чаще мы страдали из-за обстрела немцами наших эшелонов в Уваровке. Как бы ни хитрили наши интенданты, в какое бы время ни подавали на станцию эшелоны √ немецкая артиллерия тут как тут. Наша контрбатарейная группа отвечала и удачно √ немецкие орудия замолкали на день-два, а потом все начиналось сначала. Ясно, что кто-то сообщал немцам о прибытии наших эшелонов. Мы прочесывали окрестные леса, армейские разведчики с ног сбились, однако обстрелы продолжались...

Вот и сегодня под утро я проснулся от воя немецких снарядов. Вышел из землянки √ в Уваровке грохотали взрывы. Нас тут же подняли и повели на станцию. На путях догорали вагоны, груды кирпича белели от муки, будто возвратилась сюда зима. Мы собрали что могли, но это были крохи. После нас местные жители сгребали совочками с развалин муку, выковыривали из щелей макароны.

Отмывшись от грязи и позавтракав, я устроился на солнышке возле землянки. Ко мне тут же подсел Федя Рощупкин. Я курил, он терпеливо ждал "бычка". С противоположной стороны дремал Сеня Вальков, лентяй, но большой любитель встревать в чужие разговоры.

- Не промочил ноги? √ спросил я, протягивая Феде "бычок".

- Не об том теперь забота, - вяло, с хрипотцой ответил он, затягиваясь дымом. √ Опять из-за немцев придется мурцовку хлебать.

Верно, несколько дней подряд нам варили суп с клёцками из отрубей. Клёцки расползались сразу, как только попадали в кипящую воду. Получалась болтушка, на которую намекал Федя. Докурив, он помрачнел и закрыл глаза. Пытаясь как-то развеселить его, я стал рассказывать солдатскую побасёнку о том, как можно сварить суп из топора, но Федя не среагировал.

С Рощупкиным я сдружился навечно. Держались мы почти всегда вместе, и, видимо, поэтому во взводе нас звали "данковскими ребятами". Обычно людей объединяет что-то общее, у нас же ничего такого не было, и всё же мы находили о чем поговорить. Могли молча посидеть, испытывая удовольствие оттого, что провели минуты жизни вместе. В этом прежде всего сказывалось чувство землячества, которое накрепко роднило людей на фронте┘ Федя √ оригинал: если голоден √ замок на рот вешал, а если сыт бывал √ в пляс готов пуститься, в наряды напрашивался, работал как ломовой. Он и от природы "ломовой": широкоплечий, руки мужицкие, стойка твердая √ двоим с месте не сдвинуть. Хитрый наш Слонь, прознав "слабость" Рощупкина, всегда брал его с собой за продуктами. Там, где надо было работать двоим-троим, Рощупкин всегда один справлялся┘

Пригревшись на солнышке, задремал и я. И вдруг над нами √ Взжжж! Взжжж! Взжжж!┘ А через минуту за лесом √ Трессс! Трессс! Трессс!.. Я встрепенулся, открыл глаза. Вальков завертелся юлой и, протирая очки, растерянно спросил:

- Что это?

- Недолёт, - проговорил Рощупкин, не меняя позы. √ И чего, спрашивается, фрицы палят? На станции же нет эшелонов.

С нашей стороны последовал ответный удар. На передовой гулко простучали тяжелые немецкие пулеметы, и снова тишина. Завозились в кустах притихшие птицы, запели.

- Скоро 1-е Мая, праздник, - тихо проговорил Федя, положив на плечо мне тяжелую руку. √ Знаешь, о чем я мечтаю? Хлеба в этот день вдосталь наисться, со сладким чаем.

- Хлеба? √ переспросил я.

Вальков непонятно хихикнул.

- Эдак полбуханочки за один присест┘

- Сэкономь, вот и отметишь, - посоветовал Вальков, зевая.

Рощупкин отмахнулся от него, как от назойливой осы.

Я тоже не против бы отметить праздник мягким душистым хлебом, чтобы ломтики его вольной горкой лежали возле котелка с чаем, и сказал об этом Феде.

За разговором мы не заметили, как подошел к нам старшина Слонь.

- Где тут мий интендант? √ проговорил он с украинским акцентом.

- Вот он √ я! √ ответил Рощупкин, открывая глаза.

Мы встали.

- А ну, ходь за мной. √ Взглянув на меня, Слонь добавил: - Вы останьтесь здесь.

- Интендант мне, тоже! √ насмешливо заметил Вальков, когда старшина и Рощупкин удалились. √ Ме-ерин!..

Вернулся Федор к обеду. Веселый. Пошуршав газетой, дал мне два ломтика хлеба с прослойкой лярда √ американского жира. Я съел их тут же┘ Федя согласился экономить хлеб к празднику. Начали мы в этот же день. Погоняв гольём похлебку с воблой, припрятали хлеб √ от себя┘

По взводу прошел слух о нашем "чудачестве". Над нами потешались кто как мог, особенно Вальков. Чудачество чудачеством, а, глядим, то один, то другой стали откладывать по кусочку на завтра. Видимо, не нам одним хотелось отметить праздник хлебом┘

Хлеб! Было ли в войну большее лакомство, чем душистый его ломоть со сладким чаем или просто посыпанный хрусткой солью?! Да и не только в войну он сладок!..

Разговорился я о хлебе, а у нас тогда, несмотря на фронтовое затишье, было много работы: строили дзоты, рыли новые ходы сообщений, "усы", принимали и обучали пополнение. Мы готовились к новым боям. Некоторым тогда казалось, что немцы еще не отошли от "зимнего шока", нажми на них покрепче и всё √ покатятся они без оглядки в "фатерланд". Но они еще были сильны. Да-да, немцы были сильнее нас и в эти дни, и когда мы гнали их от Москвы. Не знаю, имел ли в истории войн прецедент, когда бы слабый гнал сильного, с позором, с угрозой разгрома, но в битве под Москвой это было так. Московская битва √ жестокая и поучительная для врага, но нам торжествовать не приходилось. Немцы снова затрубили о войне до победного конца. Когда и с какой стороны они зайдут √ мы не знали. Могли они устроить провокацию и на первомайский праздник. Мы готовились к этому. 30 апреля наши землянки опустели: всех разослали в траншеи, секреты, и засады. Меня с Вальковым назначили в секрет. Сеня показал командиру потёртую ногу, и его заменили Рощупкиным. Вышли мы когда стемнело, лес знали хорошо, и на условленном месте были через полчаса. В полночь я поздравил Федю с праздником. "Скоро отметим!" √ горячо прошептал он, потерев ладонями. Едва мы переговорили, как невдалеке хрустнула ветка и послышался шорох, напоминающий возню птицы в кустах. Я насторожился. Тихо. Подумал, что почудилось, но скоро увидел крадущихся по поляне четверых людей в маскхалатах. Шли они гуськом левее нас. В слабом отсвете звездного неба не разобрать √ свои или чужие. "Многовато для двоих, - шёпотом сказал Рощупкин. √ Но ничего". Я указал ему на сухостойную ель метрах в десяти от себя, сам же залёг за высоким пнем.

Неизвестные остановились у большого куста. Головной что-то недолго разглядывал, затем повернул группу на нас. Это √ к Уваровке. Значит, немцы √ нашим идти туда ночью незачем. Надо было решать: четверых мы взять не могли, но и пропустить не имели права. Я подал знак Рощупкину: "Огонь!" Мы выстрелили одновременно. Один немец опрокинулся навзничь, остальные залегли и открыли стрельбу. Мы били по пульсирующим вспышкам. Силы были неравные: три "шмайссера" против двух винтовок. Как не хватало нам ППШ, хотя бы одного на двоих!

Немцы стали перебегать. Оставшийся на поляне прижимал нас огнем, а двое обходили, возможно, хотели взять нас живыми или отогнать. Мы держались, надеясь на помощь. Перестрелка длилась уж порядочно. Отлетевшей от пня щепой мне ободрало левую руку, но перевязать ее я не мог √ немцы наседали. Одного я ранил во время перебежки, и он стал отходить. С поляны теперь нас обстреливали двое, видимо, тот, подбитый с первых выстрелов, оживел. Кинув в них гранату, я повернулся к Рощупкину. В тот момент, когда он перезаряжал винтовку, на него налетел немец и взмахом руки потребовал бросить оружие. Я увидел, как поднял на него лицо Рощупкин, как коротко замахнувшись, пронзил немца штыком. Тот скорчился и, падая, выпустил в Рощупкина остаток пуль. Федя тяжело рухнул наземь.

Громко перекликаясь, немцы стали отступать. Я не сразу поверил этому, ведь они могли бы легко разделаться со мной. Что-то их встревожило. Приготовив на всякий случай последнюю гранату, я подбежал к Рощупкину, достал перевязочный пакет, опустился на колени, но моя помощь ему уже была не нужна┘

В утреннем лесу установилась тишина, а в моих ушах все еще слышались гортанные выкрики немцев и последняя, аккордная строчка "шмайссера", сразившая моего друга.

Ко мне пришла подмога, однако немцы исчезли бесследно. Мы обыскали убитого солдата: при нем оказались галеты, сухари, консервы и два комплекта батарей для рации. Значит, группа эта шла сменять радиста. Разгадать тайну удалось ценой жизни близкого мне человека.

Радиста и его пособника наши разведчики вскоре нашли. С тех пор артналеты на Уваровку прекратились. Но всё это было позже. А тогда, 1-го мая, после похорон Феди Рощупкина, я взял сэкономленную вместе с ним буханку хлеба, разрезал на кусочки и раздал бойцам взвода. Пришел к нам и старшина Слонь √ не забыл своего верного помощника. Так мы помянули Федю Рощупкина.

Вальков сидел с краю и тихо плакал, но никто не сочувствовал ему. Все знали, как легко увильнул он от назначения в секрет. На фронте за такие проступки не прощают. Глядя на него, я невольно подумал: "А как бы сложился бой с немцами, если в секрете со мной был не Рощупкин, а он, Вальков?.."

┘Историю эту знают мои близкие, дети, а теперь и внуки, но всё равно я постоянно напоминаю им о ней. В день 1-го Мая, когда гляжу на кусочек ржаного хлеба и думаю о тех, кто не дожил до победы, произношу неизменные слова: "Помянем их хлебом!"

Copyright (c) "Русский переплет"