ПОЭТЫ ИЛИ ГРАФОМАНЫ?

Дорогие читатели журнала "Переплет"! Сразу прошу прощения за то, что обратился к вам, как к литераторам. Понимаю, что многие из вас давно считаются или считают себя сами писателями или их профессиональными критиками. Но я обобщаю под словом литератор всех, кто любит и занимается в той или иной степени литературой.

Однако говорить хочу о другом. Я недавно познакомился с данным журналом, и не знаю, что обсуждалось ранее. Но вот на последних страницах разгорелся спор о поэтах сегодняшних приходящих, и поэтах тоже сегодняшних, но уходящих. Разумеется, каждому дано право любить или не любить таких поэтов, как Евтушенко, Вознесенский, Окуджава, Рубцов и т.д. Но, мне кажется, что никому не дано право называть того или иного из них непоэтом и графоманом. К сожалению, именно такое встречается в высказываниях не только читателей "Переплета", но и в обычных повседневных разговорах и даже публикациях отдельных критиков. По-моему, литературные дискуссии должны вестись не только на уровне эмоций, но и на приличном культурном уровне, который предполагает понимание, кого называют писателем и поэтом. То есть желательно понимать на этом уровне, что даже тот поэт, который тебе не нравится, все-таки остается поэтом по той простой причине, что он пишет или писал строки, которые нравились и признавались другими в качестве поэтических строк. То же и о прозаиках.

Да, мне не нравится Евтушенко сегодняшний. Но я любил его и увлекался его поэзией в пятидесятые и шестидесятые годы. И тогда его почитали миллионы. Разве можно не называть стихами западавшими в душу строки:

Кто-то немедленно возразит мне, указывая на глагольные рифмы "происходит - приходит". Но разве не встречаем мы, например, у Пушкина "Буря мглою небо кроет... То как зверь она завоет" или "Вечор, ты помнишь, вьюга злилась, На мутном небе мгла носилась" и у Есенина "О любви в словах не говорят... Да глаза как яхонты горят". И таких глагольных рифм множество.

В то же время в процитированных мною строках Евтушенко мы встречаем замечательные рифмы: "суете - не те ", " бога ради - украден ", " нарушь - душ". Это ли не техника мастера?

Я не ставлю перед собой задачу разбирать в данной статье по косточкам творчество Евтушенко и иже с ним. Привел один пример из сотен возможных лишь для того, чтобы отбросить напрочь слова "он не поэт" или "графоман" относительно общепризнанных мастеров стихосложения.

Другое дело - смысловое содержание поэзии. Сегодня я не люблю Евтушенко по той причине, что не верю ни единому слову его творческих порывов. И связано это с тем, что он не однажды предавал то, чему сам же поклонялся, что сам боготворил. Ладно, не будем вспоминать его юношеские стихи Сталину. Пусть тогда он, как говорит, оправдываясь, сейчас, был, мягко выражаясь, неразумен. Но вот поэту двадцать восемь лет и он пишет в ответ на обвинения в том, что он, якобы, гонится за дешевой популярностью:

Дальше в стихотворении были написаны строки, которые публиковались в 1962 году, но были убраны автором в собрании сочинений, выпущенном в 1983 году. Политические взгляды Евтушенко к этому времени претерпели сильные изменения. Что же это были за строки, которые автор исключает из публикации через двадцать лет? Вот они слова, сказанные с той же убежденностью и запальчивостью, как и предыдущие.

И потому вполне понятно звучали последующие строки:

(Кстати, здесь великолепная аллитерация, не правда ли: "уйму, умаслю я умаявшихся уйму "?)

Последние строки я цитирую не по собранию сочинений, а по памяти первой публикации. Вот, стало быть, в начале шестидесятых поэт Евтушенко считал себя борцом за коммунизм. А вот что он пишет читателям в 1992 году в стихах, в которых прощается с красным флагом:

Что это? Поэт теперь открещивается от коммунистов, называя их презрительным словом "коммуняки". В таком случае получается, что тридцать лет назад он боролся за коммунизм, если не "в погоне за дешевой популярностью", то в погоне за хорошим гонораром. Значит, сегодня, называя коммунистов "коммуняками", поэт гонится именно за дешевой популярностью, но не за правдой жизни.

Но, видимо, пытаясь оправдать это свое непонимание, куда самому приткнуться и за что бороться, поэт сообщает читателю однозначно:

"Я простой человек и в политике не разбираюсь, но уже давно сообразил, что почему-то врагами государства чаще всего называют его лучших людей. Дружба - это тоже государство, и вы не беспокойтесь - этого государства я не предам".

Евтушенко хочет сказать тем самым, что государство, в котором он рос, то есть Россию, он уже предал, а вот государство по имени "дружба" никогда не предаст. Но да вспомнится ему, что, предавший однажды, предаст и в другой раз. А то, что поэт предал Россию, он подтвердил не только своим выездом из нее в Америку, но и поэтическими откровениями, рассказывая о себе и Григории Поженяне:

Срамом Евтушенко называет величайшую трагедию, которую переживает народ. Позволю себе напомнить, как трактует слово "срам" великий знаток русского языка Владимир Даль: "стыд, позор, поруганье, бесчестье", тогда как понятию "трагедия" он же дает следующее пояснение: "высокая, трогательная и печальная драма". По-моему, огромная разница в словах, которую должен понимать поэт земли русской, который сам некогда совершенно справедливо изрек, что "Поэт в России больше, чем поэт".

Но понимал ли это сам Евтушенко, когда писал, сидя в Америке, о покинутой Родине:

Да нет, Евгений Александрович, не перебрался СССР ни в какой Квинс, а остался в России, Белоруссии, Казахстане, на Украине и в других бывших его республиках и продолжает бороться за свое существование. И нет на лапах Вашей бывшей Родины когтей. Если бы они были, то не позволили бы Горбачевым и Ельциным, Гусинским и Березовским, Чубайсам и Абрамовичам разрывать страну на клочки и заставлять народ мучаться, пока такие горе-поэты разливают свою тоску по зарубежным кабакам, сдабривая ее виски с содовой.

Но прошу меня извинить за неожиданно персональное обращение к Евтушенко. Разговариваю-то я не с ним. Но захлестнули эмоции. Считал я его когда-то гражданским поэтом за стихи о казни Стеньки Разина, Азбуку Революции и монолог Нюшки бетонщицы из поэмы "Братская ГЭС", за песни "Хотят ли русские войны?" и "Бухенвальдский набат", за то, что, казалось, шел он в ногу со временем. Теперь не идет, к сожалению.

Но, увы, не он один такой, изменивший себе и своему народу. Давайте вспомним, что писал Андрей Вознесенский, будучи на волне всенародной популярности. Сам-то он вряд ли хочет сегодня вспоминать эти строки. А я цитирую до сих пор наизусть:

В состоянии ли этот поэт написать что-либо подобное сегодня? Думаю, нет. В постперестроечное время на одну из записок из зала Вознесенский написал такие строки:

А кто же мешал Вознесенскому писать поэму "Лонжюмо" в 1962 году? Кто заставлял его начинать ее словами:

И продолжать:

И пояснять читателю главную причину написания поэмы:

Кто принудил поэта написать гениально просто и понятно:

Да никто не принуждал. Но хотелось славы, и тогда писал "в струю", чего уж греха таить? Да ведь струя-то была хорошая, теплая. Захотелось повыпендриваться и повыдрючиваться для большей популярности, позволили и это талантливому поэту. Ну, покричал Хрущев с большой трибуны, погрозил выселением, однако же жив поэт со всеми своими поэтическими закидонами. Но ни у кого почти не остались в памяти ни его совершенно бездушной поэмы "Лед", посвященной гибели молодой студентки, ни никому не понятных стихов типа "Оза", ни прозы с экзотическим названием "О", подразумевающей дырку от бублика, только черного цвета. И слава постепенно растаяла, поскольку на поэмы подобные "Лонжюмо", остающиеся в истории на века, теперь никто и ничто не вдохновляет, а сегодняшнюю мало читающую публику никак уже не затрагивают ни архитектурные, ни футуристические, ни метафизические упражнения в поэзии. Не волнуют и остаются незамеченными даже самые краткие потуги поэта, которым он сам, очевидно, не смог придумать название:

Ну, если даже мы и соединим разорванные поэтом слова, то и тогда поэзии не получится:

Для детей, которые тоже любят заниматься аналогичным словотворчеством, этот опыт поэта-профессионала, скорее всего, покажется бездарной попыткой. И они будут правы. Во всяком случае, у читателей эти упражнения интереса не вызовут, разве что у любителей кроссвордов, да и то вряд ли - слишком уж примитивно написанное. Поэтому и возникает вопрос, где Вознесенский настоящий поэт - когда писал о Ленине так, что каждое слово в душу западало просто и ясно, как капля чистой слезы, или сегодня, когда заставляет читателя увязать по уши в хитросплетениях ничего не значащих слов, выползающих буквально из пустомыслия? Мне думается первое вернее. Тогда именно он был поэтом.

Но я не сторонник смеяться над Вознесенским или упрекать его в деградации. Мне только больно за наше время, которое, словно танками по чеченским дорогам, прошлось по судьбам прекрасных творцов и рождает сегодня не только массовую серость, но массовое уродство во всей нашей жизни, включая литературу. В прозе это уродство начиналось, наверное, с Солженицына, с его маленького плюгавенького хитро заискивающего воришки Ивана Денисовича, вылившееся потом в ГУЛаговское вранье, за которое и дали Нобелевскую премию лишь потому, что оно было против советского строя, а не по причине таланта, которого там не усмотришь, как ни тщись. Я читал и других авторов, описывающих значительно интереснее и правдивее жизнь зеков в лагерях, но эти авторы не получили ни наших, ни международных премий, поскольку не сподобились бежать за границу и бить пятками по консервным банкам для создания шума и привлечения внимания к их книгам.

И все-таки, может быть, Солженицына тоже можно назвать писателем, хотя говорят, что немало литературных рабов создавали ему окончательные варианты. Ну, это уже не дело читателей, а скорее исследователей, докапываться, кто и что на самом деле писал. Поэтому я за то, чтобы называть графоманом лишь того, кто точно ничего написать сам не может, но рвется в литературу. А те, кто многое написали и не раз подтверждали публично свое авторство, должны все-таки называться писателями и поэтами независимо от того, нравятся нам они или нет. Является же тот или иной поэт более чем поэтом, решать, читателю. Хотелось бы, конечно, чтобы все были более, но возможно ли? Главное в дискуссии не завидовать пишущим мастерам, и лишь потому обвиняя их в неумении писать, но обсуждать творчество по существу, помогая тем самым и авторам и самим себе.

Евг. Бузни

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

229098  2001-05-04 22:18:25 -

254267  2003-11-11 11:15:10 Лабас Юлий Александрович - Я сын художника Александра Лабаса,Лабас Юлий Александрович,биолог,70 лет от роду,нимало удивлен появлением юного двойника,да еще к тому же-поэта,ни строчки которого, впрочем,не слыхал.Добавлю,что 25 лет я проработал в Петербурге,сперва в ФИНе АНСССР в Колтушах,затем в Зоологическом институтек,во годы оны был активным членом белоэмигрантско-подпольного НТС.Сейчас от политики далек. В Интернете фигурирую как автор научных работ.Работаю сам в Ин-те биохимии им.А.Н.Баха РАН.Отец уверял меня,что все Лабасы-родня.Неужели правда? Ю.А.Лабас. Так все

269228  2006-10-16 01:36:53 Юрий - Cтатья довольно бестолковая, а уровень критики - базарный,с известным прохановским душком. Песню "Бухенвальдский набат" не Евтушенко написал вовсе. Солженицын не бегал на Запад, а был насильственно выслан КГБ. Все что сказано о нем - в этой статье - просто лживая пакость. Довольно подлая манера автора - сопоставлять между собой поэтические произведения, написанные с интервалом 20, 30 лет и т.д. Тем самым он отказывает упомянутым поэтам в элементарном праве развиваться, изменяться, менять свои взгляды. Даже в тюрьме заключенного не держат всю жизнь, считается, что по прошествии 20-25 лет человек меняется кардинально.

269242  2006-10-16 11:45:40 Куклин - Юрочка, голубчик, те, кто считает, что тюрьма по прошествии 20-30 лет меняет личность человека кардинально, не сидели там и одного дня. Чтобы заявлять подобное, надо вкусить не баланды даже и не затрещин от вертухаев, не издевательств уголовников, а безразличие государственной машины к себе, втом числе то есть и тех самых говорунов, которых вы процитировали. "Бухенвальдский набат" написал Е. Евтушенко, а М. Бернес отказался его исполнять первым - это факт, известный широко и давно. А вот С.Никитин написал мелодию и исполнил на стихи Е. Евтушенко замечательную песню "Над Бабьим Яром", которую уже потом не пел разве что ленивый. Какую крамолу вы обнаружили в этом периоде творчества большого поэта и плохого человека? Если вам нужно придраться к нему, то в свете нынешней ксенофобной политики лучше всего облаять Евтушенко за то, что он писал, к примеру: "Слушаю рев улицы Трепетно, осиянно! Музыка революции, Как музыка океана. Песня нового времени слышится! Это Время само говорит! Не трагический, а тропический Революции нужен ритм!" Очень современно, не правда ли? А написано в 1960-м, когда Евгений Александрович был на Кубе полномочным представителем советской молодежи. Теперь он советское время проклинает. То есть поет вам в унисон. Именно это ОБЯЗЫВАЕТ вас защищать Евтушенко и признавать за ним даже авторство "Гамлета", если подобное вдруг потребуется тем людям, что почитают тюрьму местом исправления и очищения души.

269246  2006-10-16 15:20:22 Kuklin - Евгению Бузни - Прочитал статью внимательно, получил удовольствие. Очень правильная статья. Не премину рассказать теперь уж исторический анекдот о том, как юный и подающий большие надежды Вознесенский, попав в Рим, обнаружил в ресторане гостиницы вкушающего там явства обласканного советской властью Твардовского, главного редактора "Нового мира" - еще до того, как сняли его за пьянство и передачу правления в руки Владимова. И сразу же бросился к великому поэту и покровителю диссидентсвующей пишущей братии с лестью и словами о том, что вот, мол, вы, Александр Трифонович, стариков печатаете, а нас, молодежь, зажимаете, не худо было бы потесниться и для нас, то есть для меня. Твардовский, жуя, покивал, да и отпустил юного гения с Богом. А потом сказал сидящему напротив него Юрию Либединскому: "Какой талант! Только вот не хватает ему... - пожевал - и высказался просто замечательно с тоской в голосе. - Трамвай бы переехал его родственника, что ли?" Вот в чем суть суеты Вознесенско-Евтушенок, которых мы любили в шестидесятых: не было в жизни их настоящих трагедий, только надуманные, жили в задницах кэгэбэшных смазанными салом со столов цековских - вот и проскользили весь свой талант. И еще хотел напомнить из "Братской ГЭС" то, что делало все-таки Евтушенко поэтом, а у Вознесенского так ничего более равного и не родилось: "Ау, охранка, послушай милая, Всегда опасней, пожалуй, тот, Кто остановится, Кто просто мимо Чужой растоптанности не пройдет" - это о юном Вове Ульянове, поднявшем пьяную шаромыгу с грязного тротуара. Ни сам он, ни Вознесенский, на подобный поступок не были способны, а именно подобные поступки и порождают поэтов. Спасибо за статью. И зря вы устраиваете экивоки здешним литераторам. Вы - замечательный писатель и публицист, считайте себя равными со всеми, пусть даже пятерижды лауреатами и зазнайками, побольше хамите, пожалуйста, живите веселей, бейте всех нас по мордасам, чаще присылайте материалы ваши. Я перечитал их всех. И ваш материал про шолоховредов привел бы меня в восторг, если бы бил точнее и был жестче. Пошлите его, пожалуйста, в газету "Литература России" (Москва, Комсомольская 13, СП России), там его примут с распростертыми объятиями. С уважением, Валерий Куклин