|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Пессимизм заглавия этого текста - не игра. Я действительно ощущаю то, что произошло с человеческим общением, как трагедию. Психологи скажут, что один из способов примирения с фрустрацией - анализ, приведение в систему и, в результате, с одной стороны, введение предмета тем самым в культуру, вообще состоящую из реплик, анализов и синтезов, а с другой стороны - внесение в культуру результатов анализа и систематизации. Личная трагедия вводится таким образом в личную культуру, социальная - в культуру человечества. Психологическим же механизмом такой акции является стремление к избавлению от переживаний, к их элиминации. Многие статьи пишутся именно для этого.
Несмотря, однако же, на откровенный пессимизм названия, я - оптимист. Где-то я прочитал такую историю. Войска Александра Македонского вошли в город, встали на постой и начали разлагаться. Фокусники, плясуны и дамы соответствующего поведения. Александр подготовил приказ: всех этих - вон из города. Дамы отправили депутацию к Аристотелю - мудрецу и учителю Александра, бывшему с ним с ним в походе. А было известно, что мудрец весьма чувствителен к аргументам этих дам. Он выслушал депутацию и сказал, что попробует им помочь. На следующее утро, объезжая город и любуясь зарей над дельтой Нила, Александр увидел парочку, которая занималась любовью прямо посреди проезжей части. Он положил руку на меч, подъехал и замер - увидев, естественно, своего учителя, великого философа.
Между тем жизнь продолжалась.
Александр снял с себя плащ, укрыл парочку и поехал дальше. Приказ об изгнании отдан не был.
Когда вы всерьез задумаетесь, коробку какого снотворного купить, вспомните эту фразу.
Так что конструктивный (а для меня это и означает - оптимистический) конец у данного текста есть. Поэтому его можно читать всем, без ограничений по полу и возрасту
.
I
Первое, что мы рассмотрим
, это самое простое - работа. Я работал в отраслевом НИИ, крупном, старом и знаменитым своим, как говорили, "академизмом". Кроме того, участвуя в НИР и ОКР, я одновременно занимался более теоретическими вопросами, публиковал соответствующие статьи, сделал и защитил теоретическую в основном диссертацию. Таким образом, ситуация была чем-то средним между обычно разделяемыми в разговорах и статьях "отраслевой" наукой и "академической". И то, что написано ниже, видимо, характерно для почти всей науки.
Сначала все было хорошо - по крайней мере, для меня единственной проблемой, причем не очень большой, была публикация статей
: понимаете ли, не все мои статья журналы принимали "с первого предъявления". У кого-то хлеб горек, а у кого-то жемчуг мелок, - по крайней мере так я воспринимаю сегодня тогдашние мои проблемы. Институт, в котором я служил, значительную часть работ выполнял по заказам военных, а мой отдел - так и почти все. Это создавало ощущение защищенности; если нам что-то надо было достать, мы гордо говорили и писали: "для работ по спецтематике" или "для работ, выполняемых по Постановлению". Существовал специальный язык, субкультура игр вокруг всего этого. Мерзость и жалость, но для врача кал - это просто анализ кала. Так что когда-нибудь я об этом напишу. Кто лучше напишет о болезни, чем вылечившийся больной?
Ну, а по существу мы занимались ерундой. Сейчас видно, что сухой остаток работы 300 человек в течение 20 лет - ноль. То немногое, что было сделано
, - личная инициатива отдельных людей. Начальники наши успешно втирали очки людям с большими звездами на плечах, а подчиненные - т.е. мы - звезд с потолка лабораторий не хватали. Гармония между верхами и низами имела место. Но возможность работать была, вот я (и не один я) и работал. Заметим для дальнейшего, что заработать возможности почти не было, премии начальство делило среди себя, профсоюзнички катались на курорты (впрочем, мне это было безразлично - не тот возраст). Конкуренции тоже не было - любители работать друг другу не мешали. За чаем некоторые имели обыкновение порассуждать о Цветаевой и - очень осторожно - о политике: на уровне анекдотов о густых бровях. Раз в три года имели место всесоюзные конференции по тематике лаборатории, куда и ездили мой начальник и я. Он вез два доклада по пять авторов в каждом, я - один свой (в тех пяти я тоже был соавтором). Конечно, меня за это иногда покусывали. Специалистов в нашей области было в Союзе человек сто, почти все друг друга знали. Было ощущение делания дела и причастности к делу.
А потом все кончилось. Прекратилась зарплата - не полностью, но она перестала обеспечивать возможность жить. Поиск левых работ - быстро ставших правыми - вызвал озверение. Люди, еще вчера обсуждавшие Пастернака и роль культа, начали рвать друг другу глотки, красть друг у друга идеи, информацию, связи. Как-то не задумываясь я написал "друг у друга"... На человека, который сообщал другому человеку, где он достал заказ, смотрели как на идиота и пытались обращаться как с идиотом. Горизонт мышления людей сузился до смотровой щели танка - они не могли понять, что система ценностей может отличаться от их собственной. Отношения рушились на глазах. Когда я указал моему начальнику, рассуждателю о Цветаевой, что некий его поступок - хамство, он меня не понял. Но он еще по инерции, трясясь от гордости, сообщил, что был зван в дом, где принимали Солженицына.
На самом деле все это было абсолютно тривиально. В ситуации, не допускавшей разнообразного поведения, люди и выглядели одинаковыми. Как только вариабельность возросла - все оказались разными. Знаете поговорку "в бане все равны"? Ну так просто баню закрыли... Конечно, государственная отраслевая наука не исчезла и генералы никуда не делись. Но денег у генералов стало меньше, и урезали они, натурально, не лампасы и дачи, а то, что называли наукой. Военные деньги стало возможно получать благодаря лишь очень (вы меня понимаете?) хорошим знакомствам. За кормушку, уменьшившуюся на порядок, возникла ожесточенная грызня. Остальные делали, что хотели и могли, и
, если они делились с дирекцией (которая по-прежнему распоряжалась площадями и оборудованием), их не трогали. По существу, дирекция сдавала собственным сотрудникам в аренду госимущество - реализовывался некий лизинг по-советски. И даже отчасти франчайзинг, ибо некоторые действовали под старой маркой, к которой с "тех еще" времен сохранялось какое-то доверие. Все растаскивалось, и все можно было купить. Начали возникать частные фирмы, обычно маленькие и поганенькие. Даже те, кто нашел свою нишу и действительно делал дело, - делал его воровато, трусовато и думая - естественно - только о сегодняшнем дне. Продаться западной фирме считалось большой удачей, иностранцам лизали зад ревностнее, чем моему тезке, адреса и телефоны "знакомых оттуда" носили в лифчике. Но среди иностранцев в такой ситуации оказывалось 50% жулья и 45% - хлестаковых. Серьезные люди нами брезговали или нас опасались. Естественно, что это было понято не всеми и не сразу.
В какой-то момент в новом телефонном справочнике нашего НИИ, насчитывавшего некогда - в расцвете - около трех тысяч сотрудников, но сократившегося к тому описываемому моменту вдвое, числилось 45 фирм, действующих на его территории. Фактически же их было около ста.
Произошло то, что я называю крушением круга - круга сослуживцев, в котором человек находился - простите за банальность - треть жизни.
Раньше работающие люди работали на одного работодателя - государство, которое
, в свою очередь, кормило дармоедов, составлявших систему принуждения, т.е. само это государство. И это создавало ощущение равенства и братства. В какой-то момент эта система исчезла, видимость равенства и братства разрушилась. Сейчас дармоеды в значительной мере скучковались обратно в государство - так безопаснее, свободная конкуренция кончается киллером. Но возрождения былого ощущения единства это не вызовет, ибо все помнят, что такое лучший приятель и сотрудник, встретивший вас на узкой дорожке к ста баксам или опускающий глаза в ответ на просьбу дать чей-то адрес или телефон.
II
Второе, что мы рассмотрим
, - друзья. Дружба проявляется в ощущениях и действиях. Долго ли живут ощущения без действий? Попробуйте расстаться с любимым человеком. Среднее время полураспада отношений вряд ли превысит год. Возникновение ситуации конкуренции и погони за пропитанием прежде всего отняло у людей свободное время и силы. В этом смысле совковая система гарантированной зарплаты и слабой возможности дополнительного заработка создавала великолепные условия для развития человеческих отношений. Да я мог себе позволить ухаживать за женщиной! Часами разговаривать с ней, гулять!! Просто не верится...
Кроме того, у нас были естественные темы для разговоров, кроме анекдотов о густых бровях. Сейчас, с расстояния в 10-20 лет, кажется, что никакого смысла в наших разговорах не было. Действительно, могли ли мы что-то изменить? Но в итоге жизнь изменилась. И до тех пор, пока не создана общая теория общества, не решена задача "социального интегрирования" ("как из отдельных воль..." и т.д. - см. Л.Н.Толстой), мы не сможем сказать, было ли это существенно. Мне кажется, что было, и вот почему. Героев, которые делают революцию, всегда немного. Но для успешности преобразований должен быть некий второй эшелон из тех, кто будет тихо на местах саботировать одно и продвигать другое. А для этого такие люди должны существовать, причем со своей психологией. Вот это общение, пресловутые "московские кухни", и помогало людям сохранять психологию, т.е. выживать как личностям. Референтная группа время от времени напоминала человеку - не дрейфь, ты не один, тобой восхищаются.
Никто из нас не собирался составлять критическую массу, лично я, например, был абсолютно уверен, что режим вечен. Но случилось то, что случилось. Западная экономика оказалась настолько эффективнее, что положила козырный туз. Советский режим надул щеки, произнес какую-то хрень про "асимметричный ответ" и осознал, что лошадь кончилась. Начать перестройку вынудила экономическая ситуация. А дальше - лавина. Отлучаться от груди всегда обидно и трудно, советскому народу намазали горчицей бюст два человека - Павлов и Мавроди. Я бы выпустил медаль с их портретами на двух сторонах. Или на одной - помните, как рисовали Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина? А на другой стороне
- мой любимый лозунг: "Будь мужчиной, бросай соску". Впрочем, это же против курения, пардон-с...
Вот на этом и кончились наши дружбы - не стало времени и сил, да и не стало (как тогда казалось) потребности в механизме сохранения своей психологии. Дружеские встречи превратились в подобие западных "парти". Джон, вам еще налить? Спасибо, да, как ваш бизнес? Отлично, а где вы отдохнули летом? В Мексике. Ах, Юкатан, ах
, пирамиды! Вам налить? Спасибо, да, а разве пирамиды не в Египте? А Мэри была в Египте, хай, Мэри, идите сюда, расскжите нам о пирамиде, вам налить?..
Конечно, кое-что осталось. Но и это кое-что зачастую окрашено деловыми соображениями. Так что в виде, похожем на прежний, сохранились только очень старые и достаточно глубокие отношения. И то набежала тень: если мы такие друзья и ты успешен, почему не помог мне с работой? - а если я не помог тебе, тоже чувствуешь себя как-то не так... Многие воспринимают попытки использования дружеских отношений в деловых целях как предательство. Другие пытаются использовать друзей так беспардонно, что вызывают аж удивление.
Случилось нечто похожее на ситуацию на работе - разнообразие возможностей дало возможность людям вести себя по-разному. Результат не замедлил себя ждать - видимая общность уменьшилась
, и отношения либо стали более поверхностными (парти-уровень), либо уменьшились в масштабе, иногда вообще уйдя внутрь семьи. Что для советской семьи, к слову, совсем не вредно.
Конечно, функция сохранения себя - то есть своей психологии - осталась. И общение с людьми, с референтной группой, в этом может помочь. Но представьте себе - имел человек четырех друзей, а теперь из них пяти путь сохранения выбрал один. И 20% - ведь не пессимистическая оценка! А не осталось вокруг него никого... В литературе неоднократно рассматривался так называемый процесс гибели интеллигенции. Данная до обидного простая арифметика имеет, как мне кажется
, отношение к ее судьбе. Если плотность динозавров падает ниже определенного уровня, они просто не находят друг друга для того, чтобы... сохранить свою психологию.
Мне кажется, что функция поддержки своей психологии с помощью круга общения в какой-то мере осталась, но она начала функционировать иначе, на ином уровне. Люди стали обмениваться не мыслями, а сделанными делами.
Пока же человек стал меньше проводить времени на кухне и получил возможность попробовать мыслить не хором, а в одиночку. И должен честно признаться, что это оказалось ощутимо труднее. Утешает то, что появилось больше возможностей - простите за логически бессмысленную фразу - стать самим собой.
Но круг друзей - такой, какой был вокруг нас всю жизнь
, - кончился.
III
Третий круг, который мы рассмотрим
, - диссиденты или правозащитники.
В те годы, когда это было всерьез опасно, я к кругу этих людей не принадлежал. Как и многие, я ограничивался чтением достаточно широко распространенной литературы, переписыванием песен Галича, Окуджавы и Высоцкого и слушанием вражьих голосов. Увы, будучи фото- и радиолюбителем, я не мог временами удержаться от пагубного соблазна. Контрастной бумаги в магазинах не было; из проявителей я предпочитал знаменитый Д-76, который составлял сам (благо реактивы были на работе), а пленка М3-3Л продавалась свободно. Пленка "Микрат" была бы лучше, но доставать ее было трудно. А из приемников я имел Р-250 и "Казахстан" и пересказывал друзьям, а иногда и сослуживцам гнусные сплетни; бывало, даже приносил записи на пленке. Впрочем, это было уже в те времена, когда, как мне казалось, ничего страшнее приглашения куда следует и вылета с работы произойти не могло.
С правозащитниками я познакомился существенно позднее и, не ведя постоянной работы в этой области, не могу считать себя принадлежащим к этому кругу. Но мое отношение к делу, которое делали и делают эти люди, и к ним самим таково, что я считаю обязательным высказаться по поводу двух дискуссий, случившихся недавно в прессе. Кроме того, это соответствует теме данной статьи.
Первая дискуссия имела место в журнале "Правозащитник" (N3 и N4, 1995). Начало: статья С.Бакулиной "Правозащитники на крючке" и редакционный комментарий "Конец президентской Комиссии по правам человека". Сухой остаток таков: сообщено, что Комиссия работала плохо, объяснено, почему именно, и указано, что изменения, произошедшие в обществе
, сделали некоторые из старых задач, стоявших перед правозащитниками, менее актуальными. Далее указано, что падение авторитета правозащитников связано с их "хождением во власть", и, наконец, названа причина этого "хождения" - очевидная надежда, что так выйдет лучше.
Эти два материала вызвали раздраженный, с неприличными попытками поставить носом в угол ("Одним словом, оплошность вышла. Надеюсь, что не повторится") ответ Б.Альтшулера, опубликованный в том же журнале. Лейтмотив ответа - защита С.А.Ковалева. Но ни одно утверждение опровергнуто не было. Ведь, по существу, утверждалось лишь то, что Ковалев плохой администратор и он не сумел наладить работу Комиссии; впрочем, даже это утверждалось весьма мягко, с объяснением, что исходные условия существования Комиссии были таковы, что успешность ее работы вряд ли вообще была достижима. Так что защита С.А.Ковалева была лишь вывеской для раздраженного пинка. А чем было вызвано раздражение? Ответ на этот вопрос есть в тексте пинка, вот он: "А может, нарочно так спланировано - чтобы всех перессорить?"
Это ли не крушение? Когда публично признают, что одна какая-то статья может перессорить людей, прошедших лагеря? Дело просто в том, что проблемы и противоречия в правозащитной среде были и раньше. Но общий враг вынуждал держаться вместе, хотя и не всегда. Кроме случаев простого и незамысловатого предательства, бывали ситуации и потоньше. Сказал же мне один из московских правозащитников: "Там, в лагерях, мы поняли - главный враг не следователь, главный враг - сосед по нарам". Даже если считать, что здесь 75% литературности, то и четверти оказалось достаточно, чтобы сесть мимо стула. Статья просто вынесла сор из избы. Но это несоблюдение правил игры "мы все свои" и привело некоторых в бешенство.
Теперь обратимся к существу вопроса. Роняют авторитет правозащитников шашни с властью? Да, и это совершенно очевидно. Было это понятно тогда, когда шашни начинались? Нет, не было. Президент выглядел тогда - мы хорошо помним, как. Предположим, мы видим перед собой уникальный (действительно, он оказался уникальным) шанс получить доступ к рычагу власти и сделать то дело, за которое шли в лагеря. Ну как? Мне кажется, что только Гаутама отказался бы в такой ситуации от предложения. Сумел С.А.Ковалев использовать этот шанс? Увы, в малой степени. А можно было его использовать лучше? Думаю, что нельзя. Для этого надо было иметь совсем не ту власть, которую он реально имел
, и уж тем более совсем не те деньги. Понимал все это "гарант Конституции"? Думаю, что действовал интуитивно; но ведь такова у него интуиция - партийно-советская. Сами понимаете, граждане, в мафиозной структуре выживает сильнейший именно в соответствующем смысле.
В те времена, когда за "распространение порочащих..." шли в лагеря, и то можно было действовать по-разному. Теперь же количество вариантов действий увеличилось во много раз. Вот еще цитата, тоже из одного московского правозащитника: "Когда мы выходили из лагерей, мы думали, что будем действовать все вместе, единым кулаком. Этого не произошло". Вот люди и стали проявлять свое разнообразие. А имя-то осталось одно: диссиденты. И каждый А. считал, что другой Б. своим поведением марает и это имя
, и его, А., действующего не так, как Б. Отсюда и "ату его", когда один маститый правозащитник распорядился изъять из продажи в киоске на Пушкинской площади упомянутый выше журнал "Правозащитник".
Весьма детально раскол диссидентов по вопросу сотрудничества с властью рассмотрен в статьях Эд.Поляновского ("Известия", 4 и 5 июня 1997). Не хочется упоминать - но аккуратность требует - что статья эта формально является реакцией на статью А.Кивы ("Российская газета", 20 и 21 февраля 1997). Многочисленные фактические ошибки А.Кивы стоили бы разбора, если бы не подлые выходки и общий гнусный тон, напоминающий реплику нищих 20-х годов
: "Бабка, дай рубль, а то в морду плюну, а у меня слюна заразная". Но все равно спасибо Киве - ведь еще неизвестно, написал бы свою статью Поляновский, если бы не было повода.
Так вот, по Поляновскому, главная причина раскола - различие позиций в отношениях с властью. Принимать подачки властей - значит попадать к ней в зависимость. И власть это прекрасно знает и хочет именно этого - купить. И ясно это любому зрячему, ибо сама же власть это, по существу
, и заявила. В документе московской мэрии указано, что "финансирование работы аппарата комиссии осуществляется правительством г.Москвы. Комиссия не вправе получать гранты или иное финансовое обеспечение". Все понятно? Власть показывает пряник, но честно предупреждает - идешь ко мне в слуги, и не вздумай кормиться на стороне.
Так что жизнь, можно сказать, целенаправленно занимается "крушением круга" диссидентов. В отличие от ситуации с сослуживцами и друзьями, но аналогично следующей ситуации, к анализу которой мы сейчас и перейдем.
IV
Проработав несколько лет в еврейском правозащитном движении, я написал большую аналитическую и, естественно, критическую статью об этом движении. Текст статьи обсуждался со многими людьми
, и, в том числе, я дал ее прочесть одному московскому правозащитнику. Прочитав, он улыбнулся и изрек: "Вы думаете, Леня, что это только у вас так? Это у всех так!"
Теперь маленькое методологическое отступление. У людей есть разные потребности. В жизни, в выезде и въезде, в вере и неверии, в правдивой информации и во многом другом. Поэтому кроме общей правозащиты есть еще и частная. Например, защита прав верующих и защита прав лиц, не являющихся христианами, от продалбливания ушей бумканием колоколов утром в воскресенье, когда так хочется спать. Защита прав инвалидов, призывников, женщин, мужчин и так далее. В те времена, когда правозащитники могли не затруднять себя вопросом, какое бы еще право защитить и в какой именно лагерь ехать под конвоем, разных правозащитных организаций было немного - общеправозащитные и национальные. Кстати, уже отсюда ясно, какие права (из частных) важнее всего для человека. Среди национальных наиболее активными были еврейские, занимавшиеся прежде всего борьбой за право эмиграции, преподаванием иврита и еврейской традиции. История отношений общеправозащитных организаций и еврейских весьма интересна, и кое-что об этом написано. Некую пикантность ситуации придает то, что в общеправозащитных организациях видную роль играли евреи по паспорту, смотревшие на своих соплеменников, учивших Книгу Книг, с брезгливым ассимиляторским недоумением.
Объективно же еврейские организации во многом пробивали путь общеправозащитным. Например, в области свободы выезда и въезда или свободы отправления религиозных культов. Общеправозащитные, естественно, помогали всем, так как на пейсы не смотрели (по крайней мере, на доктринальном уровне). Потом началась Перестройка, стало можно
, и произошло нехорошее. У еврейских лидеров оказался соблазн: они начали изображать перед государством представителей еврейского народа и требовать для себя соответствующего куска. Все это облекалось в правильные слова, но один красивый говорун позже так и ляпнул (в прессе), что они всегда думали о представительстве. Ну, и государству эти лидеры-шестерки могли понадобиться, так что колбасные обрезки им иногда кидали...
Разумеется, в руководстве произошел раскол, ибо некоторые восприняли все это шестерение как крушение мечты, предательство идеалов, продажу интересов народа и т.д. На самом деле все было гораздо проще. Мечта у каждого была своя, но не все это понимали, идеалы были тоже у каждого свои, интересы народа - вообще вопрос темный, слово "народ" требует отдельного и непростого анализа. Тогдашний президиум Федерации еврейских организаций и общин России раскололся. Семеро остались лизать соответствующее место властям, пятеро хлопнули дверью и ушли. Всю эту дурнопахнущую историю можно восстановить по публикациям, но важно не это, а то, что крушение произошло именно из-за соблазна властью и подачками. Нынешним правозащитникам не худо бы извлечь опыт из еврейских ошибок. Кстати, позже еврейский истэблешмент скучковался опять, уже на другой основе, не содержавшей даже следов мечтаний, идеалов, интересов народа и прочих глупостей. Тоже, между прочим, материал для размышлений...
Забавной деталью быта являлась внутренняя цензура. Редактора еврейских газет знали, с чьей руки кормятся и
, конечно, публиковали не все. Иногда они решали сами, что можно, а что нельзя, а иногда и просто спрашивали разрешения. Формой поощрения и наказания могло быть, например, включение или невключение в состав делегации для поездки за рубеж ("Конечно, ты можешь публиковать его статью, но в следующий раз может не хватить билетов на самолет", - сказано это было - о святая простота! - при свидетелях). Ну все, ну все как в родной КПСС! Изучив на своей шкуре, что такое собственная цензура, я думал, что эта мерзость только у нас, евреев. Но тут как раз узнал, что один московский правозащитник запретил продавать в киоске на Пушкинской площади журнал "Правозащитник". Впору бы засмеяться; но ком стоял в горле...
В заключение этого и предыдущего раздела дадим схему эволюции людей в период так называемой перестройки.
Основные категории действующих лиц изображены на диаграмме. Под "неучастниками" надо понимать людей, не участвовавших активно в политике, и, следовательно (это очень важное "следовательно")
, имеющих другой источник дохода. В ходе эволюции изменилась внутренняя структура некоторых категорий. Раньше "неучастники" не включали бизнесменов - так как их просто не было в природе, - теперь включают. Категория "национальные диссиденты, в том числе "культуртрегеры" превратились в "национальных культуртрегеров" - чистые национальные диссиденты (члены организаций Иггуд и Бейтар, сионисты) эволюционировали по разным путям, но чаще всего в эмиграцию. Наконец, категория "политики и шестерки" изменила внутреннюю функцию распределения по "серьезности". Раньше эта группа была более монолитна, у нее даже был формальный маркер - "номенклатура". Теперь политики окружены ореолом "шестерок". Конечно, это лишь схема. Возможны переходные типы людей и уникальные траектории...
Примерная "мощность" каналов (количество человек) показана на схеме. Это лишь оценка "по порядку величины" и очень субъективная. К ней так и надо относиться. И наконец, "в пианиста не стрелять, парень играет, как умеет".
V
Ну и наконец, последний круг - круг преподавателей физико-математической школы (ФМШ), в которой я преподаю всю жизнь, начиная со второго курса института (собственно, я - один из организаторов нашей школы). Ситуация эта, казалось бы
, очень специфическая и редкая, но есть в ней кое-что общее с остальными, о чем и будет наш рассказ.
Итак, был вуз, были в нем кружки, в которых студенты учили школьников тому, чему хотели, а хотели - математике и физике. Потом кружки объединились в некоторую систему, которая назвала себя школой. Собственно, это был для студентов способ удовлетворить садизм и учительско-родительский инстинкт, для школьников - способ удовлетворить интерес к науке. Это был, видите ли, конец 60-х, когда интерес к науке имел место. "Девять дней одного года", "Иду на грозу", "Понедельник начинается в субботу" и так далее. Кроме того, "общественная работа" была для студентов обязательна, а для многих этот вид работы был единственным, не вызывавшим спазмов в желудке. Хотя при назначении стипендии она за "общественную" не засчитывалась - начальство понимало, что работа должна вызывать отвращение, иначе за что стипендию платить? Конечно, преподавание не оплачивалось; впрочем
, и на кафедрах студенты работали иногда бесплатно. Нет, нет, насчет всеобщей порчи нравов я проповедовать не буду - вопрос сложнее.
Так вот, вокруг ФМШ и собрался круг. Забавно, что на самом пике активности школа была почти чистым кагалом. Пик активности пришелся на вторую половину 70-х годов, во главе школы стоял директор (один из преподавателей), но реально всю основную работу вели шесть человек, из которых пятеро были евреями, а шестой - эстонец. Все мы были вполне ассимилированы и никакой особой атмосферы не наблюдалось. В начале 70-х в мой родной вуз перестали брать евреев. Молва связывала это с приходом (из МИФИ) нового ректора, который публично поклялся "вычистить эту синагогу" - имелась в виду, конечно, не наша школа, а вуз в целом.
Многие студенты, окончив вуз, переставали и преподавать в ФМШ, состав медленно "плыл", менялась и атмосфера. Но как "крушение круга" это не ощущалось - школьники менялись медленно, болото наступало постепенно, мы были молоды и не склонны к анализу, изменения же в своей собственной среде вообще заметить труднее, чем со стороны. В середине 80-х преподавателям ФМШ стали немножко платить (сначала 30 руб. в месяц, по тем временам - четверть зарплаты младшего научного сотрудника, это было ощутимо), программа медленно приближалась к обычной школьной, мы превращались в подготовительные курсы "для бедных", то есть бесплатные. Впрочем, это было и осталось социально важной задачей, так мы считали и считаем по сей день: среди учеников ФМШ в некоторые годы до трети - из неполных семей.
Преподаватели ФМШ никогда не участвовали в приемных экзаменах - это была, во-первых, идеологически важная работа (надо было
, в частности, регулировать национальный состав студентов) и, а во-вторых - кормушка для своих. Но многие из нас уже были довольно опытными педагогами, и мы брались за индивидуальную подготовку; некоторые, впрочем, брезговали.
Крушение наступило понятно когда - когда школьникам перестало (в массе) быть нужно что-либо, кроме поступления в вуз
, и они стали превращать нас уже в чисто подготовительные курсы. Параллельно росла любовь вуза к нам - ибо мы ощутимо поднимали уровень абитуриентов. Нам стали неплохо платить, мы профессионализировались, эпохе любительства наступил конец.
Реально в ФМШ меньше учат математике и физике, а все больше латают дыры в школьной программе и натаскивают для поступления. Отдельные преподаватели сопротивляются этой тенденции, но в целом она преобладает. Существенно уменьшился уровень состязательности школьников, они стали больше ориентироваться на похвалу педагога (это, между прочим, инфантильная черта, что противоречит общему, считаемому очевидным, взрослению), они стали меньше получать удовольствия от собственно решения задач. Соревновательный дух школьников в среднем ослаб, идея о том, что можно попытаться поступить туда, где выше конкурс, именно потому, что там выше конкурс
, - идея, вполне понятная в 60-е и 70-е годы, - сейчас смотрится странно. Кроме того, понизился престиж тех факультетов и отделений, где учиться труднее и программа более теоретическая. Индивидуальной подготовки тоже стало больше, тем более, что фактически мы имеем возможность давать абитуриентам право досрочной сдачи экзаменов. Но дружеские отношения между преподавателями ФМШ сохранились, в отличие от ситуации на работе. Отчасти это связано с тем, что у нас нет общего ресурса, который надо делить (узкой дорожки к ста баксам), отчасти с тем, что мы - в силу более высокого интеллектуального уровня - лучше понимаем, что даже в смысле добывания денег (и не только в смысле работы) мы намного эффективнее вместе, чем порознь - эффективнее настолько, что каждому достается больше. Эту простую вещь я много раз пытался объяснить разным людям - и на работе, и в еврейской среде. И хорошо, что у меня в послужном списке спортивная молодость, а то могли бы и побить.
Сравнивая ситуацию с другими, можно сказать, что для сохранения круга при таких событиях, которые произошли в нашем обществе, необходимы следующие условия - он должен сложиться на основе неформальной деятельности, он не должен создавать преимуществ в основной профессиональной деятельности, он не должен быть связан с доступом к государственной власти и с престижем и, наконец, он не должен быть связан с дележкой денег.
В таблице показано количество штрафных очков, которые набирает тот или иной "круг" по этим параметрам и степень его сохранности. Связь, как говорится, представляется очевидной.
формализм преимущества власть деньги сумма сохранность
|
|
форма- лизм |
преиму- щества |
власть |
деньги |
сумма |
сохран- ность |
|
работа |
2 |
2 |
1 |
2 |
7 |
неуд |
|
друзья |
0 |
1 |
1 |
0 |
2 |
хор |
|
правоза- щитники еврейские |
0 |
0 |
2 |
2 |
4 |
уд |
|
правоза- щитники общие |
1 |
1 |
2 |
2 |
6 |
уд |
|
школа |
1 |
1 |
0 |
0 |
2 |
хор |
Итак, мы рассмотрели все пять кругов человеческого общения, в которые я входил или к которым был близок достаточно, чтобы попытаться что-то понять. И даже построили какую-никакую, а модельку распада.
Любое явление переживает этапы формирования, существования, разрушения и/или преемственности (два последних могут накладываться). В этой статье рассматривались только два - существование и разрушение. Вопросы формирования и преемственности должны рассматриваться вместе, так как многие механизмы этих процессов должны совпадать. Оглядываясь назад, мы видим, что в процессе формирования всех перечисленных "кругов", кроме чисто формальных аспектов играли роль два - школа, в которой учился человек, и литература (проза, поэзия, песни), на которой он рос.
В СССР среди молодежи было две крупные контркультуры - западно-битловая и диссидентско-интеллигентская. Первую сформировали языковые спецшколы, дети дипломатов, западная современная для тех лет музыка. Вторую сформировали тоже некоторые школы, в первую очередь физико-математические, Мандельштам, Бродский, Высоцкий, Окуджава, Галич, Стругацкие. Сейчас языковые школы наводнены детками, которых привозят на учебу на машинах. Былая внутренняя культура размывается
, и высокий образовательный стандарт снижается. Физико-математические школы претерпевают свою интересную эволюцию, в значительной степени по линии программирования и хорошего заработка. До Мандельштама ли тут? Так что если вы хотите, чтобы дети хоть в какой-то мере разделяли ваши ценности, внимательно смотрите, в какую школу вы их отдаете, и какие книги стоят у вас на полках.
А дупло с экраном спереди снесите во двор. Там есть железный ящик с крышкой...
Но автор сулил нам что-то оптимистическое. Поэтому, как говорится, спасибо этому дому, точнее - этому патологоанатому
.
Итак, на какой основе строятся сейчас и будут строиться в дальнейшем отношения? Люди, включившиеся в новую систему отношений, все больше взаимодействуют не на уровне идей, а на уровне товаров и денег, сделанных дел или функционирующих систем. Вот естественный пример: авторы и журнал. Автор обычно приносит статью (а не идею) в журнал, а не в пивнушку - для неспешного обсуждения промежду энной кружкой и следующей. Журнал - это продукт для читателей, законченная вещь, а не взволнованный бред на тему
"о чем мы хотели бы вам поведать".
В процессе перехода к новому типу взаимоотношений
, с одной стороны, увеличивается автономность мышления и вообще способность человека мыслить, с другой стороны, происходит отбор - жизнь отделяет тех, кто способен мыслить и действовать на уровне новых требований, от тех, кому приятнее действовать по старинке.
Между прочим, взаимодействие на уровне идей западной культуры известно. Там это называется "мозговой штурм"
, и является специальной процедурой, со своими правилами. Мы же до сих пор не можем уразуметь, что это не просто треп около темы, и зачастую организовываем (в частности правозащитники) круглые столы, на которых каждый дудит в свой инструмент, тщательно заткнув уши. Кстати, в еврейской правозащитной среде этот способ проведения времени был распространен в высшей степени.
Попутно: одновременно с возникновением нового стиля мышления происходит - не гибель, конечно, но - локализация любительства. И чем больше вещей и дел делается в этом мире профессионально, тем профессиональнее, в смысле - квалифицированнее - делается само любительство. Человек, именующий себя сегодня фото- или радиолюбителем, знает и умеет во много раз больше, чем во времена моей молодости. Так улучшение качества работы идет параллельно улучшению качества мышления.
Любая конкуренция неминуемо должна вести к совершенствованию. Но оно оплачивается потерей психологического комфорта, который обеспечивали человеку "круги общения". Они же, в свою очередь, были порождением моновариантной системы, ограничивавшей проявления внутренних различий людей.
Трансанции, элементарные общения, которыми обмениваются люди, психологи называют "поглаживаниями". В новом мире психологический комфорт, к которому всегда стремился и будет стремиться человек, обеспечивается не "поглаживаниями", а удовольствием от хорошо сделанного - в частности, востребованного людьми - дела. На самом же внешнем уровне - улыбки и "парти".
Источник психологического комфорта - очень глубокий слой психологии. Может ли он быть перестроен сознательным усилием, базирующимся на понимании, в течение одной нашей жизни? Опыт автора показывает, что отчасти это возможно. Кайф от новой системы отношений возникает, но остается легкое сосущее чувство где-то в глубине живота - ностальгия если и не по колбасе за 2.20, то по разговору на кухне при вынесенном за дверь телефоне.
|
Проголосуйте за это произведение |
