|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
|
сора Мертвое слово. Немой укор. И тишины окурок Рядом с ними на пыльном столе Как результат их ссор. Выключен свет. Серой кошкой сумрак Тихо ступает, сминая ворсинки на старом ковре... 1994 г.
Разговор прошел в молчанье, Тягостном и злом. В склоках шепот захлебнулся, Словно ворон размахнулся Смоляным крылом. И в безвылазном молчанье Неуютной тишины, Мы с тобою молча крикнем Грустным вздохом, тихим всхлипом Как друг другу мы нужны. осень 1994 г.
Я устала от жизни, Как стены от плесени. Окна правды моей Шторы лжи занавесили. Клочья плоти моей разделили
непоровну Меж собой люди-братья и братья -
вороны. Волны мысли моей разбивают на капли Волнорезы простых социальных стандартов.
Вокзал. Поездки. Поезда. Вагон. Купе. Вторая полка. В стогах затеряна иголка, И некому ее искать. Судьба-владыка знает власть - Рукою щедрой, не скупится, Швыряет в нас чужие лица, К страданьям добавляя всласть Ненужные ингредиенты: Горячий вздох, холодный чай, И лаконичное ⌠прощай■ В неподходящие моменты. Прощать. Прощаться. Оставлять Чужой вокзал и чуждый город. Страну потерянных иголок Мы отправляемся искать. 2.01.95 г.
О снеге написано много: Искрится, кружится, метет... Погодою, иль непогодой Поэт этот снег назовет. Зима - это время года, Но снег - тут пиши, не пиши- Это вообще не погода, А состоянье души! декабрь 1995 г.
Четырехпалая длань креста Раздробила ключицы впадину, На Голгофу свою внесла Грешный мир, в наказанье даденный. И не хочется, завоешь, Боль чужая иссушит засухой, А в руке моей спит мировой
зародыш, Как у Христа за пазухой. Как всю жизнь простояли осторонь, Так теперь и молитесь истово, Ведь стоите-то не перед Господом, А перед самою Истиной. ноябрь 1996 г.
Боль мне в душеньку стремиться, Раздирая грудь когтями. Где ж ты, Матушка-Землица, Черной кромкой под ногтями? Где ты, Небо лоскутами, Чей ты грех сегодня скрыло, Чье ты тело обласкало И на чьей груди остыло? Где ты, Речка-Пустозвонка, С кем сегодня изменила, С ручейком беспечно тонким Или к морю поспешила? Где ты, Всемогущий Боже, Посмотри, что с миром сталось И на что оно похоже, То, что от него осталось. Мне ль давать советы Богу - С отвращеньем понимаю. Отдаляюсь понемногу и тихонько умираю. 30.11.96 .
Кривляясь нежному - Какой несдержанный - Смолчим по-прежнему В тряпицу рук. Кривляясь новому, Пойдем, оплеваны, Гремя оковами На новый круг. Распнем невинного Гвоздями длинными, Словами дивными Стекает кровь. Хлестнет с оттяжкою: В отмест за тяжкие С хмельною бражкою Уйдет любовь...
Рассыпайся пеплом, Истекая кровью, Ночь за все в ответе, Смерть у изголовья. Видеть нету мочи Дрожь твоей свечи. Говори, что хочешь, Только не молчи. Не смотри безбожно В темный уголок - В паутиньей коже Мертвый образок. Страх на божьем лике За твою судьбу, И сверчок на скрипке Кликает беду. Пилит эта скрипка Старые мосты... За мои ошибки Отвечаешь ты.
Сядешь в пыль на дороге к Истине, Встречный люд донимать вопросами. Все хотели казаться чистыми, Оказались нагими-босыми. И в припадке безумной храбрости - Хоть сейчас на костер и в полымя - Станет всем вдруг яснее ясности: Никогда нам не жить по-новому. И земля не от солнца покрыта инеем. И вообще, от Бога ли все, что деется? Чью ты шкуру оденешь, каким назовешься именем, Ничего от этого не изменится...
На меня ты глядишь Свысока чуть, быть может. Да, у нас не Париж, И совсем не похоже. Ты не в фраке, увы, Я одет не модно, Мы сегодня пьяны Не шампанским холодным. Не для нас в ресторане На столике свечи. Мы - простые славяне, Наши чувства - извечны. Наши чувства в слезах, Васильках по колено, Наша правда в стихах Без словесного плена. Чем закончится эта Любовь непростая? Обоснуемся где-то, Корнями врастая, Или речкою юной Омоясь от лжи Мы дорожкою лунной В небеса убежим.
( из зарисовок ) Не спится┘ Не забыться, не умереть в тени Земли, И с небом, плачущим вдали, Увы, не породниться┘ ( 11 √ 12.96 г. )
Сладкозвучное сальто Белокрылых снежинок непойманых, Пряный снег на асфальте, Может чуточку, но пересоленный┘ ( 1 √ 2.97. )
О фундаменты злобных стихий Разбиваются чьи-то стихи И талант разбивают о скалы В равной мере безвестье и слава. (январь √ февраль 97.)
Ночная ткань небес, Тавро на чёрном шёлке, А на земле, что степь, что лес, А всюду √ волки.
Луна √ измученная воем И вечной вязью страшных снов, Не порождавшая героев, Но породившая волков.
Замок разрушен, Замок в руинах, Бесплотные души Сидят на перилах, Их добрые глазки Засыпаны пылью И тема для сказки Становится былью. Здесь спящей красавицы Мёртвое тело Пылью покрылось И вскоре истлело; И от гобеленов Восточных, добротных Остались на стенах Пустые полотна. В углу две иконки Захвачены спором: Обходят сторонкой Их нищие воры┘ (апрель 97 г)
Проклятая осень в проклятом городе Прячется, стерва, в многоэтажке, Курит в подъезде и выглядит молодо В белье кружевном под прозрачной рубашкой. Ходит, призывно качая бёдрами, А прижмётся телом к деревьям ждущим, Ломаются те что казались твёрдыми, Седая листва не становится гуще, В окна стучится, пьяная ливнями, Только люди к её домоганиям глухи, Смотри на них не глазами наивными, А взглядом избитой годами шлюхи Расприблудная ветреница, интриганка Пусть снаружи сверкающий лёд и пламя Только вот много ль стоит огранка, Если фальшивый √ камень. (20 √ 23 июня 97 г.)
Странный сон в одном кафе на углу. Мои взбитые сливки скисли, Их унёс любезный гарсон. Прогоняя лишние мысли, Погружаюсь в спокойный сон. На белейшей скатерти столика В чайной из-под-кофейной ложке Моих мыслей малая толика Воплотилась в персидской кошке. Свернулся комочек лимонного цвета, Стуку сердца мурлыкая в унисон, Может лучше вам рассказать бы про это, А не мой несбывшийся сон?.. Мне приснилось, что дождь на улице, Ну а я, закончив свой ужин, Как уставшая мокрая курица Бреду по колено в луже. А потом, догадайтесь сами, Если вам это по плечу, Ладно, скажу, оттолкнувшись ногами, Руки раскидываю, и лечу. Но коснувшись бесплотным духом Голубых небесных дверей, Рассыпаюсь белесым пухом На дома, асфальт и людей. Так закончился этот сон. А из чайной ложечки кошку Чуть шокированный гарсон Вытряхнул на мою ладошку. Я её в карман опустила, Расценив, как бесценный дар, Распахнула свой зонт и ступила На┘ заснеженный тротуар. 23. 06. 97
Пало тело на колени, Не хотело умирать. Три секунды до расстрела, А до смерти целых пять. Обломало тело ногти, Раздирало землю в кровь, Видя над слепым прицелом Чью-то выгнутую бровь. Выло тело не дискантом, Не фальцетом, не баском, Выло тело волчьим воем Видя смерть перед броском. Не молилось тело богу, Озаботясь о душе, Разлеталось на осколки, Словно стёкла в витраже. Три секунды до расстрела, А до смерти целых пять. Умирало нынче тело, Не умея умирать┘ 7-8 авг. 97. Вот стоит мой крест Посреди степи, А вокруг-то лес √ 40 лет пути. 40 лет идти, Счастья не найти, Только крик ворон, Только я и он, Без вины распят, Что ни говорят. А по левый бок √ Солнце и восток, За другим плечом √ Время ни при чём. 40 лет не срок, Может я б и смог, Только крест как клещ Впился между плеч, Не пускает ввысь, Сколько не просись, Он везде со мной √ За моей спиной. И стоит мой крест Посреди степи, А вокруг-то лес, 40 лет пути. 40 лет идти, Счастья не найти, Только крик ворон, Только я и он┘ 14. 09. 97.
Бог создал зверей и птиц. И людей, пусть не всех, но многих. Президентов, певцов, девиц, Голосующих вдоль дороги. Парафиновый плач свечей, Мудрость скрытую книжных полок, Ледяной звенящий ручей, Мишуру новогодних ёлок. Полнолуние и рассвет, Шёпот моря и крики чаек, И вопрос на каждый ответ, И пачку индийского чая. Задумчиво бороду потеребил, Головою кивнул уверенно, Мир удался, - сказал, но забыл Сплюнуть трижды и постучать по дереву. Зима 98-99.
Сломаны ветки рождественских ёлок, Праздник ушёл, да и был он недолог. Пьяные люди бродили по кругу И, натыкаясь, бранили друг друга. Били бокалы, игрушки и морды, Речи толкали нелепо, но гордо. Чокаясь с Дедом Морозом и просто Провозглашали нескладные тосты. Били двенадцать часы опостыло, Пружина скрипела, кукушка простыла, Сжалась в углу уцелевшая ёлка┘ Праздник ушёл. Ему стало неловко. Зима 99. Одностишия. Малобуквия. Вязью образов оторочены. После каждого на распутии Многомыслие, многоточие. Осень 98.
В сердце вселился вопрос риторический Болью душевной и ей же физической. Всё не узнаю я, в чём же отличие Нас православных от нас же языческих. 19 апреля 99.
|
|
Проголосуйте за это произведение |
