|
|
|
|
|
|
Приставкин Анатолий. |
|
|
Смерть Петра Скавлукова.
Смерть. Тема, вроде бы, грустная. И рассказ начинается в миноре: нашли замерзшее тело. Как же такое случилось? Автор чуть ли не по минутам принимается описывать последние дни Скавлукова. Казалось бы, что интересного может быть в жизни, а особенно в последних днях человека, который от безделья напился и замерз по пьяни? Но читатель невольно втягивается в проблемы несчастного. Оказывается, что душа Скавлукова была легко ранимой, что он был слишком доверчив ко всяческим начальникам, робел перед ними, не решался потребовать даже элементарных человеческих условий работы и жизни. Ожег руки получил из-за отсутствия рукавиц, - и самого же обвинили, что подвел бригаду. И вода в кранах в общежитии замерзла в лед. И в столовой кормят вовсе не тем… Короче говоря, вся жизнь идет наперекосяк. Оттого напился и замерз. А вот тут-то и начинается настоящая жизнь. Окончание рассказа просто-таки мистическое. От начального реализма текста (чуть ли не от социалистического реализма) рассказ вдруг обрушивается в сюрреализм. Покойник присутствует на своих похоронах (а это ведь всегда так и бывает), все слышит и слышанным остается очень доволен. Все персонажи, которые довели Скавлукова до смерти своим безразличием, оказались такими хорошими душевными людьми. Почему только мертвому Скавлукову стало так хорошо, а живому ему было столь плохо? Да, видимо, страна у нас такая. В мир загробный мы обращены всей своей русской душой. Веками мы вглядываемся во тьму бездонную. В стране, где гроб вождя являлся центральным символом государства, для простого человека из народа, каковым был Скавлуков, все добрые слова начальников берегутся к его похоронам. Только после смерти у настоящих русских людей начинается подлинная жизнь. Все, что для него сделали по-человечески, так это похоронили. Гротеск? Но ведь наверняка так и было в той истории. Из помершего по пьяни сделали героя ударной стройки периода развитого социализма.А сейчас разве не так? Московский круг. Сборник повестей и рассказов. Московский рабочий, 1991 г. |
