Битов Андрей

Творчество Андрея Битова уже не раз и не два разбиралось литературными критиками всех мастей. И даже самые маститые из них, даже такие, как Сергей Костырко, отметили склонность его писать "во вкусе студенток филфака".

Критик как бы меньшего калибра (а в сравнении с Костырка каждый таковым представляется) Владимир Березин позволил себе, - именно в силу меньшего номинала своего критического слова, - оценку (по поводу недописанного романа) более искреннюю и жесткую:

“Азарт, или Неизбежность ненаписанного”, что представлен Битовым, - не роман и не повесть. Это записная книжка о том, как не был написан роман...
Записная книжка - название не ругательное. Это симптом, эволюционный итог битовской прозы, ее нынешнее свойство". (Владимир Березин. “Азарт и Неизбежность”. “Литературная газета” № 37. 10.1Х.97)

Вот именно, что итог. Точнее и не скажешь. Правда, Березин разшаркивается по поводу величия писателя. А Дмитрий Бавильский пишет без обиняков: "Ныне А.Битов латает сюжетные дыры, опустошая свои писательские архивы".

Но повторяться я не стану. Мне остается скомная задача, - высказать личное отношение к стилю Андрея Битова, к его, так сказать, вкладу в литературный процесс.

"Доктор."

Кто такой Битов? - Живой классик или живой человек, писатель, чьи рассказы могут нравиться, а могут и не нравиться. Его, как живого писателя, есть за что и покритиковать.

В русской литературе, видимо, существует некий питерский стандарт (СтандАрт), - при чтении постоянно ловил себя на мысли, что эти же образы, эти же в точности обороты речи (конечно, другие, но очень похожие) я уже где-то встречал. Складывается ощущение, будто читаю не Битова, а Татьяну Толстую. Мы говорим - Битов, подразумеваем - Толстая; мы говорим - Толстая, подразумеваем - Битов. С чего бы это?

То же описание такого же круга ближайших знакомых и родственников с ретроспективой их взаимоотношений. Умилительно-слащаво с небольшой заранее отвешенной горчинкой в точно отмеренных местах. Здесь, в "Докторе" - описание тети, у Толстой - Соня в "Соне" или Пипка в "Огонь и пыль", - все построено по одной схеме, лишь успевай менять линию сюжетную. Битов и Толстая - близнецы братья. Битов и Толстая - это не две литературы, а одна литература. Она уж очень мыслительна, рационально построена, ее структура стандартна, ее наполнение сочинено и выверено до запятых - ничего неожиданного, если ты читал хоть один рассказ одного из двух авторов. Эту литературу читаешь исключительно для удовольствия чтения, для развлечения. Ее читаешь не для того, чтобы напряженно следить за сюжетом, открыть новую философию или жизненную проблему, не для того, чтобы понять из книжки смысл бытия или найти какого-нибудь там "лишнего человека", а лишь для смакования словом, - вот что и составляет содержание этой литературы. Удовольствие от чтение как такового - вот альфа и омега этой словесности.

Конечно, Битов (и Толстая тоже) добавил немного (строго порционно) грусти, извечной тоски русского человека. Еще бы, - все-таки русская словесность, а не какая-то американская или французская. Но у Битова (и у Толстой) исконно русская интуитивная составляющая присутствует лишь как довесок, как приложение или приставка.

Не поймите меня правильно. Я вовсе не хочу сказать, что Битов - это плохо, что Битов - это не литература. Вовсе нет. Битов (и Толстая) создают литературу ощущающую, литературу для удовольствия. А русская словесность во всех ее классических проявлениях предусматривает страдание, как тот гвоздь, вокруг которого все вертится. Основная линия в русской литературе, как интуитивной, духовной, страдающей идет продолжением линии Льва Толстого, а другая линия, ощущающая, для удовольствия существующая продолжается делами Татьяны Толстой… и Андрея Битова.

Московский круг. Сборник повестей и рассказов. Московский рабочий, 1991 г.