|
|
Село наше старое. Говорят, что было оно основано еще во времена Богдана Хмельницкого. И евреи тогда жили в нем с украинцами вместе, только звались иначе - жидами и хохлами. А потом приехали новые евреи - польские. И русские, и немцы. Русских назвали кацапами, немцев оставили зваться немцами - и стали жить Интернационалом. Без крепостного права, слава Богу. Помещики были, но жили рядом. На земли общинные не зарились, свою землю сдавали крестьянам в аренду - тем все и кормились. Мои предки по отцовской линии с 18 века служили у помещиков рода Загоруйко при лошадях: конюхами, кучерами, ковалями. По материнской все были шорниками и мастерами по изготовлению седел.
В революцию и Гражданскую войну дед и отец мои воевали за красных, но дед полгода провоевал и в войске Батьки Махно. Оба были в Красной Армии, когда разгромили Врангеля в Крыму, оба после этого демобилизовались и вернулись домой. Отстроились, организовали сельхозкоммуну, которую в 1930 году переименовали в колхоз. В 1937 году там родился я. А через два года дедушка мой умер. Еще через полгода умерла и бабушка. Родители мамы моей погибли от рук петлюровцев еще в Гражданскую.
В 1941 году я заболел и на СССР напал Гитлер. Отец с семьей и колхозными конями эвакуировался, а меня оставил у друга своего дяди Миколы. Так я оказался в оккупации. Но в 1947 году родителям разрешили вернуться из Казахстана - и семья наша воссоединилась. Я окончи нашу школу, был призван в армию, оказался на территории Венгрии в момент попытки контрреволюционного переворота в этой стране, вступил в КПСС. После службы поступил в МГПИ имени В.Ленина, на третьем курсе перешел на заочное отделение и вернулся домой. Стал учителем. Таким мечтала видеть меня покойная бабушка. Колхоз наш два раза переименовывали в совхоз, но к моменту объявления Украиной себя свободной от России мы были опять колхозом-миллионером, все 4 тысячи наших жителей 17национальностей, были при деле, в домах были газ, теплые туалеты, водопровод и электричество.
После обретения независимости от всего этого осталось лишь около пятисот жителей, свет стал часто отключаться, холодильники поломались, газ исчез, вместе с ним стали исчезать деревья и даже пни на общественных территориях и заброшенных участках. На наших полях стали работать на новых хозяев с уголовным прошлым сезонные рабочие, приезжающие со всех уголков Украины, и молдаване. Евреи все исчезли. В школе почти не осталось детей. Большую часть школьного здания, построенного в 1961 году, директор сдает сезонникам для проживания. Село мое умирает, как умирал я в 1941 году в день, когда "Киев бомбили, нам объявили, что началася война".
Осталась лишь память, да и та уже стоит одной ногой в могиле. А потому попытаюсь кое-что рассказать о моих земляках, вспомнить, чтобы помнил и еще кто-нибудь...
В "Русском переплете" опубликовал:
